Столько встреч с пустотой,
Чтобы сжечь этот день,
И тысячи солнц смеются.
Голос из прошлого
В битом стекле,
А внутри какое-то чувство…
Столько встреч с пустотой,
Чтобы сжечь этот день,
И тысячи солнц смеются.
Голос из прошлого
В битом стекле,
А внутри какое-то чувство…
И теперь посылаю все к чертям,
Посылаю на волю вселенной,
Ведь где-то еще не погасла звезда,
Непременно к которой приеду.
Не можешь терпеть, не можешь летать,
От черных ботинок мозоли…
Завернусь я в фольгу и сбегу на Уран,
Не зная ни горя, ни боли.
Лужи на щеках в разводах бензина,
Дисперсией жизнь назову.
Они говорят: ты слабый, ты сильный,
И верят, как в мысль не свою.
Люди… конечны. Конечны, как точка —
Голубая планета с голубиной мечтой.
Тяжелой рукой так сжимает нас что-то,
И шепчет: «Ничто не легко».
Но если уж падать, разбиться на части,
То так, как можешь лишь ты.
Ты смотришь на небо, себя излучая,
И видишь другие пути.
Ступив ногой в неизвестность
И вдохнув раскаленного воздуха,
Ты найди объясненье всему
И прикрой свою смертность подсолнухом.
Заунывный ветер гонит
Стаю туч на край небес,
Ель надломленная стонет,
Глухо шепчет темный лес.
На ручей, рябой и пестрый,
За листком летит листок,
И струей сухой и острой
Набегает холодок.
Полумрак на всё ложится;
Налетев со всех сторон,
С криком в воздухе кружится
Стая галок и ворон.
Над проезжей таратайкой
Спущен верх, перед закрыт;
И «пошел!» — привстав с нагайкой,
Ямщику жандарм кричит…
Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздух усталые силы бодрит;
Лёд неокрепший на речке студёной
Словно как тающий сахар лежит;
Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть ещё не успели,
Желты и свежи лежат, как ковёр.
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни —
Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…
Как же много пепла разметает ветер,
Забивает щели им в домах,
И на лицах словно вечер,
И в сердцах гнездится — страх.
А огонь смеётся и, играя,
Поглощает жадно всё живое,
Выживи страна моя родная,
Доживи до мира и покоя…
Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес, да шум ручья,
Да еще дорога.
Спать на листьях, есть и пить,
Хлеб макая в реки, —
Вот какою жизнью жить
Я хочу вовеки.
Смерть когда-нибудь придет,
А пока живется —
Пусть кругом земля цветет,
Пусть дорога вьется!
Дружба — прочь, любовь — долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога.
Холод осени жесток,
Но, не унывая,
Вижу: чистит коготок
Птичка голубая.
Как я первый снег люблю
И костер на камне!
Осень я не уступлю,
И зима нужна мне.
Смерть когда-нибудь придет,
А пока живется —
Пусть кругом земля цветет,
Пусть дорога вьется!
Дружба — прочь, любовь — долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога…
Из комнат, из кухни во двор ночной
Ложится квадратами свет,
И медленно кружатся над головой
Мириады звезд и планет.
Столько листьев в саду не отыщешь ты,
Столько в городе лиц не найдешь,
Сколько глаз глядит на меня с высоты —
Миганье, мерцанье, дрожь.
Мне обе Медведицы там видны
И Полярная там звезда,
И рядом со мной в ведре у стены
Созвездий полна вода.
Они увидали меня, грозят
И гонят меня в кровать,
Но я их миганье, мерцанье, взгляд
Увижу во сне опять.
Там, в горах, где села одиноки,
Где у старцев розовеют щеки,
А во взорах девушек
Покой, —
Там вершины светятся весельем,
А меж них по ласковым ущельям
Все поет и дышит
Тишиной.
Если б вновь тех высей мог достичь я,
Где над красным взгорьем пенье птичье,
А в долинах —
Зелена трава,
Где сгорает день в мильонах блесток
И в высотах тьмы тысячезвездных
Светом и движеньем
Ночь жива!
О, мечтать! Проснуться, устремиться
В эту даль без края без границы,
Тишь дыханьем возмутить
Посметь!
О, туда, где в кряжи вековые
Входят лишь великие стихии —
Ветры, грозы, реки.
Жизнь и смерть.
Как писал Иеремия, «кто не имеет идола — тому не страшен позор»
При коммунизме человек теряет личность — батальонам она не нужна.
Капитализм человека делает вещью, а на каждую вещь есть вор.
Очень хочется верить в иное, но как испить эту чашу без дна?
Возвращение Человека к себе — расточительный труд.
Куда нас несет? Кто знает, но как всегда трусливые во злобе…
Контролируя хаос равных возможностей — цивилизационный суд,
И в эти трудные дни важнее всего оставаться верным себе.
Мы родились не по своей воле, голыми и одинокими.
И мы также голы и одиноки когда мы умираем.
И то же самое имеет место каждый год между этими двумя событиями,
Независимо от того, смеёмся ли мы или плачем.
Как я могу ожидать, что ты понимаешь меня
Своим разумом или инстинктом,
Когда я сам чувствую себя потерянным в чаще моих эмоций,
Где я бреду один, как призрак,
Где моя ревность борется с моей верой и моим доверием,
Где одна часть внутри меня надеется, что ты любишь меня,
Но другая часть меня кричит от боли,
Что я просто суррогат мира твоей мечты,
Несбывшейся с кем-то ещё в твоём прошлом!
И я знаю, что когда наши тела вместе сливаются в одно,
Ты по-прежнему думаешь о нём, обнимая меня,
Даря из жалости мне то, что по праву принадлежит ему,
Тому, кто покинул тебя в твоём мире,
Тому, кто ускользнул из твоих рук на бегу…
Небо лучистое,
Облако чистое.
На именины к щенку
Ёжик резиновый
Шёл и насвистывал
Дырочкой в правом боку.
(Юнна Мориц)
———————————
Вслед мне шипело бабьё оголтелое:
«С@ка, профура, распять!»
А попадались и самые смелые:
«Сжечь на костре, расстрелять!
Ишь, расфуфырилась, гада везучая,
Знать, всем подряд и у всех!
Где же порядочным с Прада* да с Гуччами*
Шо там у ей? Новый мех?» Вам, развенчавшим любовное таинство
Фразой, что бедная зла!
Вам бы понять, что вот так начинается
Царствие мужа-козла.
Вам, обесценившим нежную женственность
Рыхлостью пышных задов,
Грязь на халатах списавших на жертвенность
Праведных женских трудов.
Вам расскажу, что давно мной подмечено,
В общем, расклад там такой:
Сущность Мужчины Воспитана Женщиной,
Сущность козлины-козой.
Чувствую- целятся, знаю, что выстрелят,
Но не стираю строку.
Буду идти и тихонько насвистывать
Дырочкой в… левом боку.
Хочу я быть ребенком вольным
И снова жить в родных горах,
Скитаться по лесам раздольным,
Качаться на морских волнах.
Не сжиться мне душой свободной
С саксонской пышной суетой!
Милее мне над зыбью водной
Утес, в который бьет прибой!
Судьба! возьми назад щедроты
И титул, что в веках звучит!
Жить меж рабов — мне нет охоты,
Их руки пожимать — мне стыд!
Верни мне край мой одичалый,
Где знал я грезы ранних лет,
Где реву Океана скалы
Шлют свой бестрепетный ответ!
О! Я не стар! Но мир, бесспорно,
Был сотворен не для меня!
Зачем же скрыты тенью черной
Приметы рокового дня?
Мне прежде снился сон прекрасный,
Виденье дивной красоты…
Действительность! ты речью властной
Разогнала мои мечты.
Кто был мой друг — в краю далеком,
Кого любил — тех нет со мной.
Уныло в сердце одиноком,
Когда надежд исчезнет рой!
Порой над чашами веселья
Забудусь я на краткий срок…
Но что мгновенный бред похмелья!
Я сердцем, сердцем — одинок!
Как глупо слушать рассужденья —
О, не друзей и не врагов! —
Тех, кто по прихоти рожденья
Стал сотоварищем пиров.
Верните мне друзей заветных,
Деливших трепет юных дум,
И брошу оргий дорассветных
Я блеск пустой и праздный шум.
А женщины? Тебя считал я
Надеждой, утешеньем, всем!
Каким же мертвым камнем стал я,
Когда твой лик для сердца нем!
Дары судьбы, ее пристрастья,
Весь этот праздник без конца
Я отдал бы за каплю счастья,
Что знают чистые сердца!
Я изнемог от мук веселья,
Мне ненавистен род людской,
И жаждет грудь моя ущелья,
Где мгла нависнет, над душой!
Когда б я мог, расправив крылья,
Как голубь к радостям гнезда,
Умчаться в небо без усилья
Прочь, прочь от жизни — навсегда!
Послушай
Послушай младочка, как ясно
И дышит день, и все как в старь.
Твое чело — оно прекрасно!
Мое седое, словно сталь.
Ты видишь все моя родная.
И темный ад и свет в раю,
И я хочу тебя, страдаю…
И в крик отчаянный люблю!
Не нужно слез, моя ты сказка,
Такой родимый человек,
Моя придуманная ласка —
Она бела как первый снег!
Я чист душой, а это значит,
Есть много боли и тоски
И свора псов меня растащит
На очень мелкие куски!
Пишите люди о любимых,
Витайте в сизых облаках,
О наших ветреных… строптивых…
О самых лучших на века!
Давно повзрослела, а всё — хулиганка!
Смеёшься, что скучно со мною не станет:
Чудачества — чувствам и страсти приманка…
От чуда никто никогда не устанет!
Люблю удивлять и шокировать даже,
Когда и не ждут, и готовы к другому…
Находкою стать, когда ищут пропажу…
Остаться загадкой — совсем незнакомой…
Менять настроение… Платья — на брюки…
Порой ошарашить нежданным поступком…
От счастья — заплакать… Смеяться — от скуки…
Когда ты не ждёшь — вдруг пойти на уступки…
То скромною быть, словно в храме — монашка…
Потом — удивить неприличностью позы…
То требовать в марте — букет из ромашек…
То выкинуть в урну — шикарные розы…
Родить — в сороковник, став бабушкой раньше…
В полтинник — учиться летать с парашютом…
Сорваться с любимым купаться в Ла-Манше…
Иль в горы с семьёй — неизвестным маршрутом…
То вдруг растолстеть, проверяя на прочность —
А вдруг не за душу ты любишь бандитку?
Потом — постройнеть до стервозы порочной,
Нещадно терзать и любовь, и кредитку…
То сутки проспать, когда сон беспробуден…
Бессонницу месяц гонять по «хрущёвке»…
Простить, когда знаешь — прощенья не будет…
Расстаться — любя, не простив мелочёвки…
То — месяцы — врозь… То — почти неразлучно…
Простушкою быть, а порой — иностранкой…
Одно знаю точно — со мною не скучно!
За это и любишь свою хулиганку!