Потихоньку вырастают наши дети,
А недавно были первые шаги.
Время будто воздух. Не заметишь
Станут быстро взрослыми они.
А сейчас — пижамка с медвежонком,
На ночь в книжках сказки про принцесс,
И пока ты звонкая девчонка,
Дверь души открыта для чудес.
И я очень сильно постараюсь,
Дать тепло и отвести ненастья,
Детство чтоб с улыбкой вспоминалось
И запомнилось, каким бывает счастье…
Незаметно наши дети по взрослеют!
Только годы вот стремительно бегут!
Мне не жаль, что я не молодею.
Жаль, что дети быстро так растут!
Все уходят: кто раньше, кто позже,
Ведь у каждого свой срок пребывания,
«День прибытия — день убытия»
А меж ними — одни страдания,
А меж ними — ну, сплошь, старания,
И надежда, что всё ещё будет,
Пока зимний холодный ветер
Головы твоей не остудит,
Но и даже когда подёрнется
Сплошь серебряной нитью висок,
Буду ждать, что любовь, все же встретится,
Поперёк или наискосок,
Той дороги, которой следовать
По судьбе, непременно, должна,
Но мечта моя, вновь, упрямая,
Расправляет свои два крыла,
Мол, запомни, что я всегда с тобой,
И покуда мы вместе — не врозь,
Я в обиду, учти, тебя не дам,
Чтоб пропала ты, вдруг, ни за грош…
Потому и сидим у камина вдвоём
Мы с мечтой посреди глуши,
Чай с малиновым пуншем напару пьём,
И слагаем, стихи, для души…
Ах, какая милость,
Осень закружилась,
Только, жаль, что малость,
Листиков осталось,
На деревьях и кустах,
В перелесках и садах,
Как птички перелётные,
С осин, с берёз и клёнов,
С орешника осыпалась
Нам под ноги листва,
Была зеленой летом ты,
Сейчас — красным красна.
На ветках у рябины
Лишь ягоды висят,
Рябина, тоже, сбросила
Свой праздничный наряд.
И липы облетели,
Не то, что по весне,
Когда цвели и пчёлы мед,
Потом дарили мне
Малинник ветки голые
В мольбе все вверх воздел:
«Простите, но без ягод,
Я страшно побледнел…»
С калины птицы зимние
Уж, лакомство, клюют
И потерял любимый лес
Свой ласковый уют…
Деревья все понурые,
Прохладно без листвы,
Всё замерло, прихода ждёт
Красавицы зимы…
Придёт, оденет в шубы,
Морозом веселя,
И снегом всё покроется:
Леса, поля, земля…
Всем одеяла пышные
Всё — от своих щедрот,
Нарядим дружно ёлку мы
И встретим Новый год!
Слово странное — реабилитация:
Есть физическая, есть моральная,
Есть, ещё, вроде как, социальная,
И, конечно же, материальная…
Ну, и как же могла позабыть
Главной, самой, бывает гражданская,
Сколь не быть над холопом судов,
Не всегда воля, верх берёт, панская.
Но сейчас я про ту её часть,
Что зовётся, простите, моральною,
Да, покруче, она, физической,
И дороже, чем материальная,
Социальная не в пример,
Не столь важной, простите окажется,
Как-то, так, у меня получается,
Что моральная, лидером, скажется.
Потому ничего нет важнее,
Если ты в беде, а кто-то рядом,
И поддержит и словом, и делом,
Не рублём, лишь, а ласковым взглядом.
Потому, как деньги — на время,
Если нет их — то всё кончается,
А любовь, так же как и дружба,
Бескорыстная, продолжается…
Жду я в гости своих друзей,
В том важнейшая трансформация,
Поднимай же, скорей, меня на ноги,
Моя главная реабилитация!
Он здесь бывал: ещё не в галифе —
в пальто из драпа; сдержанный, сутулый.
Арестом завсегдатаев кафе
покончив позже с мировой культурой,
он этим как бы отомстил (не им,
но Времени) за бедность, униженья,
за скверный кофе, скуку и сраженья
в двадцать одно, проигранные им.
И Время проглотило эту месть.
Теперь здесь людно, многие смеются,
гремят пластинки. Но пред тем, как сесть
за столик, как-то тянет оглянуться.
Везде пластмасса, никель — всё не то;
в пирожных привкус бромистого натра.
Порой, перед закрытьем, из театра
он здесь бывает, но инкогнито.
Когда он входит, все они встают.
Одни — по службе, прочие — от счастья.
Движением ладони от запястья
он возвращает вечеру уют.
Он пьёт свой кофе — лучший, чем тогда,
и ест рогалик, примостившись в кресле,
столь вкусный, что и мёртвые «о да!»
воскликнули бы, если бы воскресли.
Январь 1972
Безумье — и благоразумье,
Позор — и честь,
Всё, что наводит на раздумье,
Всё слишком есть —
Во мне! — Все каторжные страсти
Слились в одну!
Так в волосах моих — все масти
Ведут войну!
Я знаю весь любовный шёпот
— Ах, наизусть! -
Мой двадцатидвухлетний опыт —
Сплошная грусть!
Но облик мой — невинно-розов,
— Что ни скажи! -
Я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи.
В ней, запускаемой как мячик,
— Ловимый вновь! -
Моих прабабушек-полячек
Сказалась кровь.
Лгу оттого, что по кладбищам
Трава растёт,
Лгу оттого, что по кладбищам
Метель метёт…
От скрипки — от автомобиля —
Шелков, огня…
От пытки, что не все любили —
Одну меня!
От боли, что не я — невеста
У жениха!
От жеста и стиха — для жеста
И для стиха!
От нежного боа на шее…
И как могу
Не лгать, — раз голос мой нежнее,
Когда я лгу…
Я ощущаю возраст, как ступеньку
Очередную в завтрашнее «Я»,
И от того, как двигаюсь по ним я,
Проходит день, а с ним и жизнь моя.
Бывают разные ступени в моей жизни,
Одни несут добро и радости,
Увы, в других бывают огорченья,
И разные превратности.
Порой, ступени под ногами так мелькают,
Что не успеешь ноги пронести,
Но вдруг их ход ослабевает
И груз утраты не дает идти.
Жизнь полосата, как и те ступени,
То темная, то светлая за ней.
А я бегу по лестнице куда-то,
А вверх ли, вниз? Но все быстрей, быстрей.
Мне легонько за сорок, в душе двадцать восемь,
Что-то бог не учёл в нашем женском вопросе,
Бабий век, к сожалению, очень короткий,
Хороши сапоги, да худые подмётки.
И бунтует душа в цифро-паспортных стенках,
Перед старой иконой встаю на коленки,
Боже мой, ты прости, что не верила свято,
Только были б здоровы мои соколята.
Как хочу долюбить, сколько нежности, ласки,
Но извёл этот сон одиночества вязкий,
Извини, что разнылась, а так всё нормально,
Помнишь, Золушка бредила вечером бальным,
Пусть не принц, но весёлое общество, платье,
Вот, приехала, здрасьте, явление, нате.
Впрочем, глупости это, минутная слабость,
Там на небе тебе тоже, кстати, досталось,
Усмотреть за безумством людей — это что-то,
Я сочувствую, Боженька, ну и работа.
Набросала природа эскизы из снега,
Для стихии мы части конструктора Lego,
Чуть шатнуть эту землю — всё рушится сразу,
Вот такой беззащитно-божественный Puzzle.
Поднимаюсь с колен. До свидания, Боже,
Будь со мной, как и прежде, построже, построже,
Может быть, расплачусь за ошибки однажды,
На твоё снисхожденье надеется каждый,
Подойдёт и моя очередность за счастьем,
Как у Золушки, нате, явление, здрасьте!
Года, года… Вы что со мною сделали?
Я в зеркале себя не узнаю.
К нему бежала раньше очень смело я,
Сегодня, как огня, его боюсь.
Ушла любовь, меня осыпав бедами,
Ушли мечты и вера в чудеса.
Искала верность — по дороге предали,
Искала правду — лгали мне в глаза.
Но те года, с которыми повенчана,
Которым научилась доверять —
Я не отдам чужой, зеркальной женщине!
Я не желаю эту даму знать!
Единое дыхание у Бога
Сжимает человеческое сердце.
Мир — окоём мыслительного рока,
В бессмертье открывающего дверцу.
Проходит импульс вечность, как иголка,
Сшивая мироздание движений.
Познание — искус частицы толка
С мгновениями от прикосновений.
Дух занесёт сознание как вспышку
Энергии взрывною силой света.
Полёт себя мечтанием предвижу
Доступной эксклюзивностью ответа.
Всё сущее — чувствительное эго.
От ощущений — сверенные цели.
Для крика — глас откликнутого эха.
Отыщутся началам колыбели.
Реальность — состояние у жизни.
Ты данный путь, ни больше и ни меньше,
Имеющий пронзающие мысли
В возникшей искусительной надежде.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2018
`
Ухнет жёлтым, рыжим грянет:
— Поздно, паря, суетиться!
.
Жжёт калиновый багрянец;
клин выстраивая, птицы
то ли кличут, то ли плачут,
то ли осень проклинают;
сад, как старенький сарайчик,
расскрипелся.
Спеленает
туго-натуго землицу,
точно дитятко — в пелёнки,
в продырявленные листья —
золотые распашонки.
То ли лето недопето,
то ли осень поспешила —
солнца ниточка продета
сквозь еловую вершину —
на просвет весь свет прозрачен!
Ломкий листик — до прожилок.
То ли август снова начат,
То ли — осень пережили.
.
Прело. Пряно. Ветер пьяный
пристаёт к резной калитке,
в палисаднике буянит —
на черёмуховой скрипке
запиликает-заноет
о душе, в которой пусто,
что-то горькое, родное…
И ветра грустят — по-русски.
Так непрошено-нежданно
проберётся непогода;
сад роскошным был недавно —
обтрясён-обобран — голый.
Столь причудливо застынет
в вечереющем и топком
остов яблони. Пустынно.
Дождь осваивает тропки:
то плетётся псом побитым,
то расходится, наглея…
.
И — сироткой позабытой —
в ветках яблоко алеет.
Вот и Осень пришла и врасплох захватила.
Лишь недавно была молодой, полной силы.
И жилось так легко, словно Лето — навеки,
Словно всё неизменно, как море и реки.
Силы — бездна, в уме — планов горы,
И работы так много, — на годы вперёд.
Ни советов не слушала, ни уговоров,
Тех, кто знает про всё и про всех наперёд.
Кто пророчил мне: «Знай, твои силы — не вечны!»,
Кто твердил: «Отдохни! Посиди хоть чуть-чуть!»,
Отвечала я искренне им и беспечно:
«Нет, не время! Работа — мой истинный путь!
И здоровье моё, как и море, — бескрайно.
И энергии столько, что нет ей конца!».
И в Душе в то и верила, твёрдо и тайно
Полагаясь всецело на Бога-Творца.
Полагаться на Бога — хорошее дело.
Но не лучше ли было б у Бога спросить
Об отпущенном времени, — в общем и целом, —
И как долго на свете осталось мне жить.
Когда юн и силён, — нет нам дела до Бога. -
Только в старости немощной в думах есть Он. -
Лишь тогда, когда прожитой жизни дорога
Перевал перейдя, вдруг пошла под уклон.
Когда силы твои почти все на исходе,
Когда ноги твои уж не быстро идут,
Когда в мыслях своих ты — один при народе,
Когда чувствами ты уже Там, но и тут.
Я успешной была и в работе, и в жизни.
Мне ль у Бога о чём-то ещё и просить?! -
Лишь однажды просила Его в своей жизни,
Чтоб Он сына не взял и оставил бы жить.
Больше я никогда ни о чём не просила
Даже в трудные дни в те былые года,
Но и даже тогда, когда вытекли силы
И когда поняла: «Пробежали года!..».
Что же, Лето прошло, и года — на исходе.
Осень Жизни на смену поспешно пришла.
До Зимы ещё долго, — есть время. Но вроде
Я ещё ведь совсем для себя не жила.
Отвергая свой отдых, я работала честно.
Я не грелась у моря на пляжном песке.
Лишь с работой я в связи была повсеместно
И о деньгах я думала, как о песке.
Но пришедшая старость мне жизнь изменила.
Осень Жизни — пора, чтоб итог подводить.
Не вернуть ни частички физической силы,
Ну, а силы духовной во мне не избыть.
Надо жить, сколько даст нам Господь и отпустит.
Надо жить, не кляня, не скрывая лета.
Надо жить. Надо жить. — Жить без скорби и грусти
За пришедшую Осень и былые года.
Нас учит жизнь талантливо всегда.
И в опыте том истина видна.
Да, жизнь не сон, она даёт уроки и разные истории и сроки.
Она как солнце яркою бывает, а иногда и тучи затмевают.
Но верить надо в замысел небес и находить в ней вкус и интерес.
Любить, хотеть, надеяться и знать, что всё получится, лишь надо пожелать.
Siriniya
Осень в Душе — поселилась,
Спокойно ей там и тепло.
Подругой моей притворилась,
Уютное свила гнездо.
Хочу погрустить — не пускает!
Огнём зажигает — глаза,
Сияет во мне, согревает,
Рыженежные шепчет слова.
И вот я уже улыбаюсь,
А сердце так громко стучит!
И Осенью я наслаждаюсь!
Мне хочется жить и любить.
Да, я девчонка хулиганка и мне так хочется порой,
быть леди, стервой, куртизанкой.
Я не желаю быть пресной.
И я всегда хочу любить, того, кто любит лишь меня, того, кто будет всегда рядом.
И для кого и сквозь года, я буду лучшая награда.
Siriniya.15.06.2018