Белый снег тихо лёг на сухую траву,
И так мягко укрыл всё собою вокруг…
Мне приятно пройтись, рано встав поутру —
Тишина… Лишь хруст снега и сердца стук…
Созерцая волшебной природы величие,
Окружённой глубоким безмолвием вечности,
Маски сняв и изгнав все былые обличия,
Душа трепетно слушает зов бесконечности…
Победив громких мыслей бурлящий поток,
ПОГРУЖАЯСЬ В УМА БЛАГОДАТНЫЙ ПОКОЙ,
ОЩУЩАЕШЬ БОЖЕСТВЕННЫЙ жизни ИСТОК,
Будто вновь возвратился обратно домой…
И внезапно тебе вдруг открылась ВСЯ СУТЬ…
УМИЛЕНИЯ СЛЁЗЫ СКАТИЛИСЬ ИЗ ГЛАЗ…
Бог Любовью Своей осветил твой путь,
Дав познать лишь мгновения жизни экстаз…
Великодушно каждый год
Нам дарят бабы «бабье лето»!
От мужиков великодушно
Большой поклон им всем за это!
Но, ох, хитрюшки эти бабы!
Подарок вроде дарят нам…
Но ведь подарок тот мужик
Разделит с бабой пополам
Пластика движений
в мелодии строки
Зависимость от мнения
бездарностей толпы
Вульгарные цитаты
Заборная грамматика
Бульварные ханжи`
Ванильная тематика
Читатели-прохожие
листают всё подряд
Неважно им походу
Кто гений, кто дурак
Горит в мозгах проводка
и пробки выбивает
Но видимость ума
всегда преобладает
Халтура и подёнщина
видны издалека
Как табуреты, склёпаны
банальные слова
Естественность не нравится
Искусственность — в ходу
Капризные товарищи
зевают на луну
Взывают к чистке слога
завидев невидаль
где изыск непохожести
как будто пастораль
Которая чужда
чугунному сознанию
где только лишь одна
извилина познания
Набита парадоксами
богемная среда
где от любви до злобы
достаточно плевка
СвИта из фанатов
обратна на поверку
Сбивает с пьедестала
былых апологетов
Кумирами на час
становятся на деле
Их любят поначалу
а после не жалеют
Их ненавидят страстно
камнями побивая
На площадях сценарных
Игра идёт двойная
где плаха и парнас
сменяются местами
Овации и почести —
кровавыми флажками
Где китч и мракобесие
в реале побеждают
Где перехват чужих идей
есть норма театралов
Снобизма полная мошна
у критиков бездарных
Трибун тщеславное камлание
как божий глас для паствы
На маргиналов точит клык
богемная шарашка
где кулуарные круги
как будто смерч спиритуальный
…
В воронку сточного «Нельзя»
летят исконные шедевры
Дерьмо всплывает завсегда
и это есть рутина Схемы
сентябрь 2018
Святое Грешное — сокрыто ширмой фраз елейных
Где слёзы крокодиловы — повесткой дней келейных
Что белым кажется — на самом деле серо
Разносторонне развитые — глупые одновременно
Их принимаешь часто ты за чистую монету
Но нет. Там граней не одна. Не две. А много.
Их тасовать колодой
Всеядны и изысканно- гурманны
Так часто неразборчивы в меню Обмана
Одновременно вылезут везде и сразу
Они, как шило правды, что теряется в мешках,
когда им надо
Они так вездесущи и нахраписты,
как Тамада на виртуальных свадьбах
Без них не происходит примирения и свар
Они фемидою в повязке —
Снуют на паперти меж нищими, и меценатами,
кто платит
Вердикты взвешивают наперекосяк
Стремятся выше быть и «над»
И как ужи, умеют в щели проникать
Терезы-матери и сибариты
Они Иуды и к кресту хотят прибиться
Им надо в центре быть внимания
Эксгибиционисты, знамо
Махать умеют знаменем
И карбонариями притворяться им — реклама
Их мотивация крепка
Рутина конъюнктурная — как формула
и аксиома счастья
Они сенеки — заратустры — парацельсы
Всех лечат, будучи больны неизлечимо сами
Пигмалионы — Галатеи на аренах Колизея
Кокотками бросают чепчики умело
Внимание толпы — есть цель
По трупам можно пробежаться смело.
Без ахов вздохов комплиментов
Свою они не мыслят жизнь
Иначе дни текут без смысла
Они — апологеты мысли
Чуть маска съехала глубокомыслия —
Видны лишь брови коромыслом
и кукольное личико музейное Тюссо
в витрине виртуального единомыслия
Слащавый сленг и угождать — привычка
Манком — для новоприбывших
И в избранные — быстро
Тебе так лестно поначалу
(ведь ты ещё не раздуплился)
Ты в коконе объятий нежишься
и веришь доброте, как Аве от Марии
(Блевать ты будешь после), а пока
Ты очарован и внимаешь одам присным
Там панегирики на стену пишутся
Так артистично
Куётся личный рейтинг средствами
привычными
Ни пяди не отдать трофеев. Ни кусочка.
Всё под себя грести — и точка.
Заламывая руки, убеждать себя
и прочих: — Да я тут ни причём!
Я вовсе не сторонник рейтинговых заморочек!
Ему противлюсь.
Он же лезет вверх, как сволочь!
Игра лицом и мельтешенье махаона
Но тут же продолжается охота
У лести краник сломан
Там елей льётся днём и ночью
Куда ни плюнь — везде она (иль он)
Как столб фонарный,
что освещает парки и кусты
И как фонарик, вдалеке мерцает
Подобно пинкертону, ищет скрытые следы
И выволакивает всех наружу,
кто прочь бежит и кто уже не служит
Кто пажем или фрейлиною быть устал
Тому вдогонку пишет мадригалы и проклятия
Причёску поправлять не забывает
Тусовка — главное занятие
У фоток авы — взгляд пронзительный и ясный,
как у Сибиллы, или Шахерезады
на бдениях спиритуального расклада
Столоверчение — система их уклада
Там патока поточного камлания
согласно тактики-стратегии сценарной
Такие запросто в апостолы мостятся
Столпы Ума и жрицы галактической любви
В кустах эдемного проклятия
Они — Лилит и Ева без Адама
Там лилий выбиты тату на бёдрах срама
Они как дятлы,
все пробили рамы мониторного окна
Им спать не надо
Им растекаться бы по древу мыслями изящными
до самого утра
И снова в бой и снова за трофеи
Окопы рыть усердно междометий
И ямы ближнему копать
на строчках диалогов и цитат —
Так бдительно и метко
Ведь победителей не судят
(Недаром так в народе говорят)
Свой куш урвать, как яблоко греха
И превратиться в аспида на время
Конфессии устраивать под древом
Как Будда, созерцать происходящее
Билокатироваться ежечасно
Архангельские крылышки мукою присыпать
И манну слов голодным ртам
Самаритянкой добродетельной бросать…
2018
Свинцовые тучи нависли над нами,
Я солнце рисую на чистом листе
И в тысячный раз соберу оригами,
Но жалкий журавлик не может взлететь.
Он тычется клювом в бетонные стены,
Ломает крыло об железную дверь.
Ты вновь воскрешаешь прошедшее время,
А я мечусь в клетке, как загнанный зверь.
Нас память вплетает в свою паутину,
Мы тщетно жужжим, но нет уже сил.
Нет больше Пьеро и наивной Мальвины
И злой Карабас наш очаг погасил.
Окончание дачного сезона
Как быстро пролетело лето,
Вновь осень года настаёт,
Уже видны её приметы,
И ниже стал небесный свод.
Потоки солнечного света
Скупее шлёт Светило нам,
Мы — загулявшиеся дети,
Пора, пора нам по домам!
Прощайте дачные услады,
И свежий воздух, и покой,
За труд достойная награда —
Мы урожай берём с собой!
Мы обойдём свои владенья,
Здесь каждый кустик нам знаком,
В саду любимые деревья,
Душистый рай из цветников.
Уже прохладней стали ночи,
И частый дождичек шумит,
Нас дача отпускать не хочет,
И будет ждать нас до весны!
Оранжевыми листьями,
уСыпана земля.
врЕмя быстротечное.
зимНяя пора
опятЬ пришла.
Абсент" Эдгара Дега
Бывает в жизни и критический момент,
Когда так тянет на хмельной абсент.
Когда понятен и полыни горький вкус,
Который облегчает сердца груз.
Когда нигде не видно выхода при том,
И видишь выход лишь один — в хмельном.
Она изрядно выпившей сидит в кафе.
Ей безразлично все так «под шафе».
Пред ней очередной бокал, а в нём абсент —
Довольно веский в жизни аргумент.
А рядом с ней мужчина с трубкою сидит,
Имея красный глаз и трезвый вид.
Пред ним бокал, а в нём напиток мазагран,
Ведь он в похмельном деле ветеран.
Похмелья все симптомы убирает прочь
И пьющему всегда готов помочь.
Стоит графин наполненный простой водой
Ей разбавляется абсент порой.
На столике кафе лежит газет стопа.
Читает пусть пришедшая толпа.
Ни ей и ни ему совсем не до газет.
Что в них написано им дела нет.
Они ушли в себя и мир их отрешён.
Ещё бокал и «праздник» завершен.
Уж наступило утро, и его рассвет.
Готовит души их для новых бед.
Всё призрачно… туманно…неприлично серо.
Все мысли, как лавины,
в путь стремятся за пределы,
круша устоев скалы по пути,
сметая принципов и взглядов валуны,
что время так с усилием точило,
и до конца разрушить так и не сумело…,
а мыслью с легкостью накрыло…
Всё перемелется…
и выкинется мусор за пределы,
лавин поток останки грязи унесёт,
и просветлеет вновь столь призрачное небо,
а солнца луч туманность разорвёт,
и серый мир преобразится
в непривычно белый.
Хотелось бы подумать о тебе,
Но я давно себя внутрь души, уж не пускаю.
И в сердце, в глубине лежит запрет,
Но память меня в прошлое бросает.
Я помню ночи счастья и рассвет…
Шепот любви…
И ласки трепет…
Как сердце замирало в тишине,
Смотря в глаза твои с великолепьем.
Моей сестре и всем добрым людям, о которых
вспоминаю я в этой книге, посвящается.
Судьбе я воздвигаю дом,
В нем лёт прожитых лет.
И основаньем в доме том
Наивный, чистый свет.
В замес добавлю хмель вина
И сок медовых рам.
Готова Первая стена,
Любовь ей имя дам.
Не потревожив никого,
Слезу пролью в траву.
Стеной Страданья моего
Вторую назову.
Для третьей еле наскребу
Душевных сил, огня.
Ее устало назову
Стеной Надежды я.
Прошедшее звучит как медь,
Обогатив сполна.
И Память будет зваться впредь
Четвертая стена.
И кровлю, после лет борьбы,
Воздвигну не спеша.
Она итог и смысл судьбы —
Молитва и Душа…
2000 г.
чертовски манила
даже одетой,
укутавшись в свитер и тёплую куртку,
а он называл её ярким примером,
примером того,
как лишают рассудка.
была недоступна,
и тем непременно,
к себе привлекала магическим взглядом,
она для него была сокровенной,
совсем нелегальной
посылкой из ада.
он знал её разной: красивой, замученной
таких не бросают на полпути к радости,
такие, как правило,
малоизучены,
такую отдать не захочешь из жадности.
он терся щекой об ладони холодные,
закутывал в свитер и тёплую куртку,
она называла его ярким примером,
примером того,
как лишают рассудка.
Всё тебе, душа, бы трепетать,
Логику испытывать на прочность,
А своим желанием мечтать
Голову способна заморочить.
Разум не угонится, когда
Вздумаешь ты выпорхнуть на волю:
То тебе приглянется звезда,
То в ромашках ласковое поле.
А, всего вернее, если вдруг
Край небес зальётся алым светом —
Тут уж, обгоняя всех пичуг,
Взмоешь ввысь, ещё поёшь при этом.
Мне б с тобой построже, да куда…
Жалко же, расстроишься и сникнешь.
Лучше уж порхай, а то беда,
Если ко всему вокруг привыкнешь
И не будешь больше трепетать,
Крылья сложишь, станешь тяжелее.
Ты свою летучесть не утрать,
С нею мир и ярче, и милее.
Всё тебе бы… Да уж что… кружись,
Раз так обожаешь эту жизнь!
Опять позвал… И как откажешь тут,
Когда он столько сделал нам подарков,
Да вон и до сих пор грибы растут,
Но хватит уж, пускай стоят, не жалко.
Другим теперь заманивает лес:
Раззолотил берёзы и осины.
Но если ёлок колких перевес,
Не оценить как следует картины.
Пойду к реке, там всё-таки простор,
Какая-никакая — перспектива,
Хоть не «река» — речушка… Только взор,
Не утыкаясь в ели сиротливо,
Уже способен разглядеть красу,
Разлитую от всей души по веткам.
Так тихо, непривычно так в лесу,
С гнезда уже сорвались птичьи детки
И, пробиваясь в теплые края,
Над нами то и дело пролетают,
Им не до песен… Грустно… Вот и я
Стою в лесу и тихо с ним прощаюсь.
Спасибо за тепло, за доброту,
За все дары, за осени сиянье,
За всю открывшуюся красоту…
И не прощай, мой лес, а до свиданья!
У твоего сына и у моей дочери
Разные фамилии и отчества.
Существенные очень доказательства —
Нам вместе быть мешают обстоятельства.
Стоят на нашем жизненном пути
Препятствия — и нам их не пройти.
Ведь проще же придумать оправдания,
Что «не судьба»…а было бы желание…
Но не было ни повода, ни стимула.
Конечно же, хотела бы — подвинула
Ту даму, что в народе «не стена»,
Но я же тоже чья-то там жена…
Поэтому мы спим по разным койкам.
И пьем, поэтому, по разным барным стойкам.
Синиц не заменяем журавлем
Из принципа — чужого не берем.