Страх загоняет в клетку фобий, вера - освобождает.
Все мы рождаемся как будто Свободными-разве нет?-от всего и вся, даже от религии, и так и живём, пока какой-нибудь добрый дядя не возьмёт нас за руку и не приведет к Богу.
Вера обходится без доказательств.
Вера - это чистая основа всей вашей сущности, но то, что исходит из самообмана: темные чувства, эмоции, желания, искажают её. Тем самым направляя вас на неверный путь, в котором нет ничего кроме темноты лжи самообмана.
Жизнь не мед - поэтому пью по глоточку…
Жена Булата Окуджавы, Ольга, приезжала к отцу Иоанну (Крестьянкину) в Псково-Печерский монастырь. В разговоре с батюшкой она как-то посетовала, что ее знаменитый муж не крещен и даже не хочет креститься - он равнодушен к вере. Отец Иоанн сказал ей:
- Не печалься, еще крестится. Ты сама его окрестишь.
Ольга была очень удивлена и только спросила:
- Как же я смогу окрестить его?
- А вот так и окрестишь!
- Но как же его назвать? Ведь Булат - имя не православное.
- А назовешь его, как меня, Иваном! - сказал отец Иоанн и заторопился по своим делам.
И вот спустя много лет Булат Окуджава умирал в Париже. За несколько минут до смерти он сказал жене, что хочет окреститься. Звать священника было уже поздно, но Ольга знала, что в таких случаях умирающего может окрестить любой мирянин. Она лишь спросила мужа: «Как тебя назвать?» Он подумал и ответил: «Иваном». И Ольга сама окрестила его с именем Иоанн.
Только затем, стоя над ним, уже умершим, она вспомнила, что лет пятнадцать назад в Псково-Печерском монастыре ей говорил обо всем этом архимандрит Иоанн.
Древо атеизма корнями в вере.
Есть атеисты. и есть верующие. Просто то, что атеисты считают «чудом, которому на данном этапе нет объяснения», верующие называют Господом…
Шел 1984 год. Нас было пятеро. Четверо росли в нецерковных семьях, да и у пятого, сына священника, представления о людях, которые уходят в монастырь, мало чем отличались от наших что ни на есть советских. Еще год назад все мы были убеждены, что в монастырь в наше время идут либо фанатики, либо безнадежно несостоявшиеся в жизни люди. Да! - и еще жертвы неразделенной любви.
Но, глядя друг на друга, мы видели совершенно иное. Самому юному из нас исполнилось восемнадцать лет, старшему - двадцать шесть. Все были здоровые, сильные, симпатичные молодые люди. Один блестяще окончил математический факультет университета, другой, несмотря на свой возраст, был известным в Ленинграде художником. Еще один основную часть жизни провел в Нью-Йорке, где работал его отец, и пришел в монастырь с третьего курса института. Самый юный - сын священника, талантливый резчик, только что завершил учебу в художественном училище. Я тоже недавно окончил сценарный факультет ВГИКа. В общем, мирская карьера каждого обещала стать самой завидной для таких юношей, какими мы были тогда.
Так почему же мы пришли в монастырь и всей душой желали остаться здесь навсегда? Мы хорошо знали ответ на этот вопрос. Потому, что каждому из нас открылся прекрасный, не сравнимый ни с чем мир. И этот мир оказался безмерно притягательнее, нежели тот, в котором мы к тому времени прожили свои недолгие и тоже по-своему очень счастливые годы.
Вера есть - ума не надо.
Мы не верим больше в чудеса.
И грустим, что Сказки уже нет…
А слабо подняться снова в Небеса…
На Земле оставив яркий светлый след!..
Гнев сам по себе естествен. Как неpвы в теле, так и он -- неpв дyши. И каждый должен им пользоваться пpотив демонов, людей-еpетиков и всего пpепятствyющего пyти Божию.
Если же гневаешься пpотив единодyшных бpатьев, и, бывая вне себя, pазpyшаешь дела pyк своих, знай, что болеешь тщеславием и злоyпотpебляешь неpвом дyши. А избавляешься
любовью ко всем и истинным смиpением.
Не ждите того что вам обещали. Человек, даже если он дает гарантии, бессилен в области обстоятельств, недоразумений или ошибочных чувств
АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОЙ
ЛАВРЕ 300 ЛЕТ
Триста лет это много и мало,
Триста лет это жизнь, это миг.
Триста лет ты с молитвой
стояла,
Триста лет бьёт здесь веры
родник.
Пред тобою охранник
великий,
Ограждает от происков зла.
А вокруг добрых ангелов
лики,
Создают атмосферу тепла.
Горе, радости, счастье, печали,
Всё несём мы к тебе, день за днём.
Чтобы там на последнем
причале,
Были мы со своим кораблём.
Были годы страстей и гонений,
Похищали святыни твои.
Претерпела ты время
забвений,
Но в душе не погасли огни.
И опять слышен звон
колокольный,
Служит службу прилежный
монах.
Чтобы был человек
сердобольный,
Наш Владыка Назарий в трудах.
Ведь на свете одна только
правда
И ГОСПОДЬ с человеком
всегда.
Возродилась любимая
Лавра,
Прослезилась от счастья
душа…
Триста лет это много и мало,
Триста лет это жизнь, это миг.
Триста лет ты с молитвой
стояла,
Триста лет бьёт здесь веры
родник.