КУНИКОВ ЦЕЗАРЬ ЛЬВОВИЧ
Тридцать три целых года - жить бы, любить да петь.
Это совсем немного - тридцать три целых года:
Куников Цезарь Львович чёрную в бой вёл смерть -
Так прозывалась немцем русская морпехота.
Шли моряки в тельняшках днём и под взором звёзд -
Нож, автомат, гранаты, да про запас цигарка,
Чтоб на Земле на Малой был возведён форпост,
Чтоб, как в Аду кромешном, стало фашистам жарко.
Падали парни наземь, с честью исполнив долг:
В чёрных, в крестах, мундирах трупов валялась россыпь,
Хмурился от «полундра!» в небе бездонном Б-г,
Злыдня с косою щедро кровью кропила росы.
Куников Цезарь Львович был командир, майор,
Цену мужской знал дружбе и офицерской чести,
В дедовских помнил книгах букв колдовских узор,
Мудрость еврейских сказок, Дона родного песни.
В смертных боях немецкий был сокрушён оплот,
Чайки героям пели хрипло свои баллады,
Роты и батальоны строем пошли вперёд,
И, тем, кто выжил, Брежнев вешал на грудь награды.
Куников… - лишних горе не переносит слов,
Пал от случайной мины - мог от ножа иль пули.
Знал бы, майор, как шумно город гудит Ростов,
Мчат как машины лихо вдоль раскрасавиц-улиц!
Битвы войны немногим снятся в обрывках снов -
Время имеет свой свод верных и точных правил.
Куников Цезарь Львович, помнит тебя Ростов!
Куников Цезарь Львович, знает тебя Израиль!
НЕ ДИОГЕН
Быть можно трижды из Синопа
И жить при этом в старой бочке:
Когда не голова, а жопа,
Не станешь Диогеном. Точка.
НОСТРАДАМУС
Чума вошла в проём дверей,
Жизнь превратив нещадно в драму,
И снова мир спасал еврей -
Мудрец и доктор Нострадамус.
МАЯКОВСКИЙ
И нет никаких сомнений,
Что в этом одна из драм:
Он был абсолютный гений,
Служивший не тем богам.
ПРИНОШЕНИЕ ВЕЛИКОМУ ЭЛЬДАРУ РЯЗАНОВУ
«Во мне бурлит смешение кровей:
Признаюсь, по отцу я чисто русский.
По матери, простите, я - еврей…» - Рязанов.
Во мне кровей смешенье не бурлит -
Я по отцу и матери семит,
Что с первого понятно сразу взгляда.
Иных народов чту патриотизм,
Еврейский утверждая сионизм,
И думаю, что только так и надо.
У всех людей похожи плоть и кровь:
Нас окрыляет светлая любовь
И, словно птица, манит в поднебесье,
Но если мразь кому-то говорит:
Пиндос, армяшка, чурка или жид,
То мрази мы должны ответить вместе.
ГВАРНЕРИ ДЕЛЬ ДЖЕЗУ
Шёл век восемнадцатый. Бряцал железом,
Меняя страх смерти местами с надеждой,
И, в это же время, Гварнери дель Джезу:
В тюрьме делал скрипки рукою небрежной.
Последние годы прошли в заключеньи,
Куда доходили с тюремщиком вести.
Причины печальных его приключений
Остались потомкам досель неизвестны.
Тюремщик ему приносил древесину,
Чтоб мастер точил обечайки и деки:
Гварнери дель Джезу гнул сутками спину,
Смыкая во сне лишь набрякшие веки.
И скрипки рождались неслыханной мощи:
Их голос струился над водами Тибра,
Сквозь Рима дворцы и тосканские рощи,
И дальше летел над пространствами мира.
Тюремщик затем продавал по дешёвке
Творенья синьора Джузеппе Гварнери,
И тут же, купив для супруги обновки,
Пил граппу в таверне до пульса потери.
Ушёл в сорок шесть - смерть с бедой ходит в паре,
Дель Джезу, смутив память всех поколений,
Ведь к славе его ревновал Страдивари -
Прекрасной Кремоны удачливый гений.
И звёзды сияли в бездонной Вселенной,
И тёк аромат ввысь стремящихся пиний,
И страстью сжигая себя сокровенной,
На скрипке Гварнери играл Паганини.
ПАМЯТИ ИОНЫ ДЕГЕНА
Ты ушёл вслед за верным товарищем,
Воин, врач и чудесный поэт.
В храбром сердце пылали пожарища
От любви, умножающей свет.
Ты ушёл, человечеством признанный -
Порвалась осиянная нить.
Со стихами, что кровью написаны,
Нам и впредь предначертано жить.
ИСААК ЛЕВИТАН
Луч солнца ласкает озёрную воду,
Берёзка к ручью наклонила свой стан:
Никто не ваял так России природу,
Как гений: еврей Исаак Левитан.
ДАНТЕ
Смел смертный лишь в известной мере,
А смелось - Г-спода награда:
Быть нужно Данте Алигьери,
Чтоб изучить круги все Ада.
БЕЛЬМОНДО
Можно не попасть на ноту Ре,
А затем на Ля, и Си, и До,
Не носить «Смит-Вессон» в кобуре,
Если ты чувак, как Бельмондо.
АРМСТРОНГ
Берёт трубу - мороз по коже,
Поёт - весь мир благоговеет:
Так может только чернокожий,
Воспитанный в семье еврея.
ЧУКОВСКИЙ
Знайте дети, что Корней
Всё ж по папе был еврей:
Папа - просто страшный сон
Юдофоба - Левенсон.
ЭПИТАФИЯ
ПИСЬМО ЕВГЕНИЮ ЕВТУШЕНКО
Здравствуйте, Евгений Александрович!
То, что жизнь - подобье шапито
Или, в лучшем случае, театра, Вы Знаете, пожалуй, как никто.
Амплуа Вам ведомо любовника,
Что любому к чести из мужчин,
И, ни на мгновенье, не чиновника,
Хоть, наверно, был тому почин.
Пишут ныне ушлые газетчики
Массу запредельных небылиц
О партийцах и антисоветчиках,
О парящих ввысь, лежащих ниц,
И смакуют, что в числе участников,
Вкладывая душу в ярый стих,
Были всех чужих Голгоф и праздников
(Думаю, что чаще средь своих).
Во Вселенной век- одно мгновение,
Бусинка средь Млечного Пути,
Но за поколеньем поколению
Суждено дорогами идти
Соньки, декабристов, Изи Крамера
Из такой любимой «Братской ГЭС»,
Чтоб взрывались газовые камеры
В толпах новоявленных СС,
Чтобы мир, измученный джихадами,
Вновь обрёл покой, а с ним уют,
Чтоб любовь бурлила водопадами
Там, где «снеги белые идут».
Плоть и дух друг с другом рьяно борются
Издавна, за совесть, не за страх.
Денно пусть за Вас и нощно молятся
В синагогах, кирхах и церквах!
Я прошу того, кто правит Вечностью,
Сил Вам дать вести с цинизмом бой,
И мечтаю, чтобы в бесконечности
Он услышал тихий голос мой.
Тлеющий костёр раздув в пожар.
Истово поёт кадиш седой еврей.
Слёзы. Боль. Менора. «Бабий яр».
Великий всегда многоликий.
КРЫЛОВУ
Чудесно, или же хреново,
Иль просто кругом голова,
Идут на ум всегда Крылова
Ивана мудрые слова.