— Родная, что ты истеришь из-за какой-то Люськи?
— А ты считаешь брудершафт нормальным явлением?
— Ну мы же просто в щечку, все-таки, юбилей у нее! А ты мне тут целый спектакль бесплатный устроила!
— Точно, поехали в ювелирный, так как театр самостоятельно устанавливает цены на билеты!
Реликтовый Гоминид, вместе со своими сподвижниками, выманивает Осла Дильмона льстивой речью, до которой тот падок не меньше, чем до похоти.
Пусть же, немедля Дильмон
Возвышен хвалой будет нашей,
На сказочных крыльях
Муз всеблагих сладкозвучных!
Взываем к тебе, покажись!
О, угодник покоев Ко Бры!
Высунь же рыло речистое,
Согласно благому обычаю,
Для шутки, иль для поругания!
Раздаётся зычное ослиное ржание.
Хочу разврата! Больше! Больше!
Иа! Иа! Порнуху! Шлюшек!
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Реликтовый Гоминид 25 лет, рыбак — пьяница и шарлатан, но в целом человек порядочный.
Осёл Дильмон — задирает свой хвост в самое неожиданное время, в любом неподходящем для этого месте, удивляя тем самым окружающих. Жаль, что сам не осознаёт собственное скотство, ввиду привитой Ко Брой мысли о якобы свойственных ему сладострастной непревзойдённости и великолепии самца. Неплохо поёт и бренчит на гитаре (после стычки с Реликтовым Гоминидом, поёт только звонким фальцетом, и это заставляет его глубоко страдать).
Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.
Реликтовый Гоминид обращается к лесной общественности, стараясь объяснить вину Дильмона, за которую он будет наказан. Осёл беспомощно, оправдывается.
Кто нас толкнул на путь порочный?
И чьим кощунственным копытом
Разрушен жизни строй благой,
Чтобы создать взамен другой —
Цивилизованно-распутный?
Хочу разврата! Больше! Больше!
Иа! Иа! Порнуху! Шлюшек!
Осёл, по прозвищу Дильмон!
Посеял грех — и вольный, и невольный;
Им искалечен ум, душа развращена…
Постыдной ложью, будто дух достойный,
Есть дух отсталый — несвободный.
Хочу разврата! Больше! Больше!
Иа! Иа! Порнуху! Шлюшек!
В дни нового тысячелетья,
Разврат души, страстей туман —
Влекут к паденью человека
В Писаньи сказано, что: «дню довлеет злоба»
Ответьте: кто Дильмон, друзья?
Злой демон в облике осла,
Охочий до души и тела,
(особо женских душ и тел)
Или безумец похотливый,
В пылу позорном пряча совесть,
Вовлечь стремящийся других,
В свой круг порока и греха?
Хочу разврата! Больше! Больше!
Иа! Иа! Порнуху! Шлюшек!
Я приговор прочёл вам свой —
Как доктор лекцию над трупом!
О пользе нравственной радея,
Злодея в мыслях и на деле
Разоблачить стремился я!
Так, что же буйный наш Ослище?
Покаялся и пристыжён?
Напрасно время тратил, вася!
Счастливо ржу тебе в ответ!
Хочу по-прежнему разврата!
Иа! Иа! Порнуху! Шлюшек! —
Побольше шлюшек в кабинет!..
Конкордия Браниславовна (Ко бра) с горечью наблюдает, из кустов, за неумолимым свершением приговора над нераскаявшимся и упорствующим в своёй блудливости Ослом Дильмоном.
— От тебя воняет мочой!
Отойди от Рады!
— Ни! Ни! То я Гавнилюк — то я депутат!
— Бо пардоньте, пане!
Ваше Сиятельство, здравствуйте!
(Правда не знаю, кем и когда Вы были титулованы)?
Извините за запоздалый ответ на Ваше сардоническое замечание.
Большинство нашего окружения сумасшедшие идеалисты и похотливые павианы… извините — графоманы, твёрдо уверенные, что они в своем уме.
Я же не совсем уверен, что шаткое равновесие безумия и мудрости, мудрости и безумия находится в постоянной гармонии, иначе я признал бы себя благонадёжной посредственностью, а не примкнул к вашему развесёлому клубу!
Обобщающим примером моим размышлениям послужит нижеследующий подражательный стих и его неунывающий герой в динамичном индивидуализированном образе которого, с лёгкостью узнаётся колоритный, истинно жизненный характер любимца балаганных интерлюдий, насмехающегося над общепризнанными порядками и стесняющими правилами пристойности. С багровым, покрытым густым липким гримом и потным лицом он бросается в бездонный омут животрепещущих этико-философских проблем…
- Да ты стих прочтёшь или нет?! — угрожающе взревел отчаянно нетерпеливый граф Павианов. — Не томи уже!!!
ВЛЮБЛЁННЫЙ КЛОУН.
— Нет под небом зла!
Авторам знакомым
Я скажу любя:
«Съешьте простипому!
Вкус и аромат —
От трудов забвенье»! -
Чувственный гурман
Яство хвалит Клоун.
— Кушайте, друзья!
Чарочки по кругу.
Вас созвал не зря
К лакомому блюду.
Праздной суетой
Мне — любимцу Феба
Светлый идеал
Не изжить во веки.
— Оду воспою
Смачной простипоме,
Про мечту свою
Зычно славословя.
Чту её, любя,
И от вас не скрою:
«Пусть дрянной поэт —
Бред оплачен щедро».
Простипома —
С недавних пор,
Самое изысканное
(по рыбным дням)
Лакомство,
Среди обитателей
Станицы Фабуловской.
1.
Я обожаю фрау М. . кель!
Дыханье спёрло, словно в бане.
От взгляда нежного тупею.
— Отставить! — голосит фельдфебель…
Фельдфебель из-за океана:
«Кругом! Равняйся! Грудь вперёд»!
Ангела кротко исполняет.
2.
Залита грязью площадь Центральная,
Нет электричества, холод и жуть.
Грёзы витают в умах одурманенных:
«Жизнь как в Европе с бельём кружевным».
— Будем отныне гнушаться мы взятками. -
Пан Я. . нюк с П. .. шенкой клялись:
«Бой олигархам! Война бюрократии»!
Грёзы разбил своенравный Донбасс.
3.
Всего обидней для мужчины
Услышать жуткий приговор:
«Он добрый малый, но бездарен.
Лицо красиво — нет мозгов».
Орда голодных жадных хищников
Взвывает, ад нам предрекая.
Афганистан, Ирак и Ливию
Сгубил, спасая, Б. О. . ма.
Друзья мои, всем долгих лет!
На старость вето и запрет!
Всем очень много, много сил,
Чтоб организм ваш век сносил
Преобразование законов…
Страна не станет пенсионной!
Увы и ох, не спрашивают, не считаются, не ценят,
Одной гребёнкой всех и к одному корыту,
Заплывшим жиром все указы лепят,
И крышкой процветание закрыто.
Нет молодости? И старости — не будет…
Пока дойдут до пенсии, объявят труд — бессмертным,
А кто медвежий ум посмеет обессудить?
Награды молча вручат им — посмертно…
Казалось, что в Фабуловку Дору Финкельштрюк занесло совершенно случайно каким-то заблудившимся бродячим поездом, нанятым ею, что бы прокатиться по окрестностям родимой Бранденбургщины. Между тем, юркнув в уютное купе к Кроткому Сержу и ожесточённо профлиртовав с ним пол Европы, они очутились на унылой платформе местной станции, куда вели следы Непобедимого Ёжика.
— Нас сколько будет?
— Ты один.
— Тогда увольте, миль пардон,
Бываю прыток только в своре.
— Смелее, Кроткий! Вспомни клятвы,
Что ночью прежней мне твердил.
Я уступила — долг плати!
— Близки мы были по любви…
— Да ты и вправду туп, как пробка!
Что вижу? Слёзы на лице?
Ты плачешь, Серж?
— Прошу, простить. Я Водолей по зодиаку.
— Скорее Рак.
— Могу и раком…
Побыть, в угоду, полчаса.
— С Ежом не справишься, увы.
Ступай в постель — получишь ссуду.
— Усердно, Дора, отслужу!
— Не верю даже ни пол слову.
— Всему виной смиренный нрав мой
Я не охотник кровожадный,
А рыболов и гриболюб.
Своим ответом Кроткий Серж
В тупик поставил Финкельштрюк.
Кто перед ней? Дурак набитый?
Кому в объятья отдалась?
И даст ли пользу эта связь?
Одно лишь ясно, как и прежде:
Непобеждён, не сломлен Ёжик.
Генеральная репетиция спектакля была окончена.
Из суфлёрской будки тяжеловесно выкарабкивается, удовлетворённо кряхтя и смачно отхаркиваясь от дурманящей пыли подмостков Мельпомены, до того таившаяся под сценой, главная режиссёрша постановки — генеральша Финкельштрюк.
Пытаясь сохранять независимо-отстранённый вид, она оглядывается в сторону зрительного зала, тут же встречаясь взглядом с Непобедимым Ёжиком:
— Хищной стаей кровожадной
Из волков, гиен и скунсов,
Руки на груди скрестив,
Дора Финкельштрюк грозит!
Заливаюсь лёгким смехом,
Словно мне, вполне безвредно,
Женщина щекочет нервы…
Нет! — загривок задубевший —
Страусиновым пером.
— Дора, Ваш вертеп смешон!
Я смотрел раз — было тошно —
Из кривляк, паяцев скучных
Несменяемый состав,
Вдохновляемый усердно
Депрессивно-кротким Сержем!
На год или два вперёд
Скорченном в анонсе жутком!
Мне вреда от них немного.
Я всё так же свеж и здрав.
(В этом можно убедиться
Ущипнувши виртуально).
Шлю Вам жаркий поцелуй
И немедля жду ответный!
Всё! Довольно на сегодня!
Служит пользе вражье зло —
Экономя на рекламе,
Вас за то благодарю!
Откуда ты, с твоей сатирой,
Вступивший в тщетную борьбу?
Занесть посмевший на кумира
Копыто в дерзостном пылу?
Ну да, «искусство для искусства»
Избрал растлитель как девиз;
Под общий смех свой срам беспутный
Для прихоти явил девиц.
Читатель с трепетной душою,
Эфира житель, не робей!
Пришла пора смирить статьёю,
Клеймящих старцев, лжецарей.
Каскадом едкой эпиграммы
Пусть хлынет в мир девятый вал!
Сметая мрака рати лагерь,
Волной морской мирской скандал!
К занятью данному привычный
Ваш верный юнга Приватир,
Язвя талантом рифм комичных,
Клянётся драть и впредь задир.
Служителем искусства и манежа
Серж с гордостью себя преподносил.
Согласен — он прислуживал исправно.
Манеж его стихия — спора нет.
Вот только про искусство плут наврал.
Актёров внук и двух актрис любовник
Актёром кротким — Кроткий остаётся.
Совет озвучу горе-циркачу:
— О смене амплуа побеспокойся.
Гипноз приелся. Выбери другое.
Смотри, что вытворяет Куклачёв!
Не любишь кошек? Аллергия с детства?
Как сложно всё… аллергик-неудачник…
Я рад помочь, но здесь и я бессилен.
Ты счастлив был, блуждая, среди снов
В глубоком гипнотическом угаре…
— Зачем… Зачем меня вы разбудили?!
Взгляд Кроткого негодованья полон.
Дрожащею рукою трёт висок.
Всё тщетно. Дар утерян безвозвратно.
Телепатический огонь иссяк.
— Удачи, Кроткий! И не падай духом.
Ищи себя. Не бойся перемен.
— Намёк понятен. Я вверяюсь року!
Последствия узнаешь из газет!
Ужинала в ресторане при отеле. Попросила записать счёт на мой номер. Официант сказал, что уже знает этот мой номер и такого больше не допустит.
Не тщись, «мой друг»,
Перо макая в разум,
Твои побасенки
Из небылиц и сказок
Расслышит старых дев
«Убийственный» отряд,
Да парочка маниакальных сватов,
Что сбыть пытаются который год подряд
Свой залежалый, сильно порченый «товар».
Я имя доброе и многие таланты
Поберегу от пачкотни журнальной.
Хотя товарищи советуют иное:
«В шутах есть польза — раздувают славу»!
И только лишь услышал забияка
Кричит в ответ: «Я снова лезу в драку»!
— Храни портрет от казни рукопашной.
Точнее скомканную карту из морщин
Портретом названную в шутку и укор.
Я к старикам почтительность имею.
Оставь задор сравнимый с Робеспьером,
Пардон — с Пьеро — шуты сейчас в фаворе!
от автора
А ещё говорят, что нет женской дружбы!
Чтобы выглядеть на пляже
Летом очень хорошо,
Для прозорливой Наташи
Был зимой вопрос решён.
Наперёд глядит без грусти,
Дальновидящая, вдаль.
И свою подружку Люсю
Ей откармливать не жаль!
Гниение ума, брожение слюны и яда,
Засунут нос свой в те места, куда не надо,
Зловонье слов, и задыхаешься от смрада,
Без пакости не жить — посланникам из ада.