Корабль приближался к системе Бетельгейзе … или Гранека… Прибор сломался - не показывал точной координаты. Иванов плавно переключился на вторую скорость, хотя и был лихач отменный. В данной ситуации осторожность должна была иметь место быть… И она почти была. Недопитая бутылка «Арарата» мозолила глаз, пока второй смотрел в иллюминатор.
… Странные космические мошки облепили стекло снаружи и мешали нормальному обзору. Гранека? Или все же Бетельгейзе? Махнул остаток прямо из горла… И мошки отступили, не надолго. Но Иванов успел заметить на планете маленьких зелененьких людей. Так все-таки Гранека! Жаль… А так хотелось в Бетельгейзе
У Бондарчук что-то не клеится, и Тарковский начинает сердиться:
…ты должна понять, что когда Кельвин начинает свой рассказ, то у тебя возникает к нему самое высокое чувство, которое вообще может возникать у женщины: сострадание! Тогда ты заплачешь, тебе станет жалко его и себя прежнюю. А ты, Донатас, когда на нее не смотрел, было лучше: повисало это состояние, простите за пошлость, «некоммуникабельности». Понимаете, то, что между вами происходит, - это своеобразная имитация отношений, то есть творчество в чистом виде. Такого между вами еще не было, но все-таки вы понимаете, что настоящего полноценного контакта между вами тоже не может быть. И, Наташа, пожалуйста, забудь эти «сверхзадачи» по Станиславскому, которым тебя учили в институте, всю эту чушь. Начинай прямо с физического состояния: тебя бьет «колотун», а ты улыбаешься! Ты ждешь: предательство или спасение? Если ты с самого начала найдешь нужный тон, тогда все пойдет…
…Тебе нежности не хватает в этой сцене. Ты должна начинать очень нежно, стараясь, чтобы он понял, что ты все знаешь, ты располагаешь его к откровенности. А дальше всё хорошо. Ты только начни: пусть тебя трясет и улыбка блуждает. Однако от него ты стараешься скрыть свое состояние, сдерживаешься, загоняешь его внутрь. Понежнее! Понежнее! У тебя море любви по отношению к нему, а он тебя не любит
часть двеннадцатая
Отпиши нам Мордор,
Они упорно носят чернильницу и пергамент.
- Чего ждешь?
- "Сильнейшему."
Вывожу я под красочным заголовком.
- «Последняя воля Эльфарран из Мордора.»
И ставлю жирную точку.
Теперь самое приятное: памятуя о том, что я многим, как кость в горле, спешу обрадовать оппонентов, описывая свою героическую смерть и приглашая на поминки.
После обеда заполняю извещения о смерти с черненькими розочками. Прекрасные слова о себе любимой так и льнут к бумаге - увлекшись творчеством, я не заметила как под вечер, меня посетила долгожданная гостья.
Она пришла без приглашения, бесшумно проскользнув в запертые двери, и проплыв по комнате, уселась на стул напротив.
- Приятного вечера.
Смерть, вообще очень вежливая особа.
Сняв волосок с кончика пера, я тоже приветливо улыбнулась.
- Взаимно! Чаю хочешь?
Она кивнула. Вот и отлично, я налила из серебряного самоварчика пахучий напиток, вытащила из заначки, кулек сахарных конфет и гостеприимно расположилась рядом.
Она, деликатно взяв блюдечко двумя костлявыми руками, осторожно подула на стелющийся парок и благодарно вздохнула.
- Хорошо. Такая понимающая клиентка попалась. А то, как ни приду, сразу с порога - в крик, начинают умолять меня, просить отсрочку, падать на колени, а я что могу - у меня тоже нервы не железные.
Выхлебав, пять чашек, она стыдливо сунула в карман две конфетки.
- Дома, ещё раз попью.
И засобиралась уходить, когда набравшись наглости, я попросила её, завизировать мои приглашения на похороны.
Она отопрела, но послушно взяла перо, и размашисто расписавшись, дописала внизу:
- «Все вышеизложенные факты подтверждаю.»
Помахав листочками, чтобы побыстрее высохли чернила, я предложила ей остаться на ночь, памятуя, что время сейчас неспокойное, на дорогах полно дезертиров, а смерть, тоже в какой то мере, женщина, и все может случиться.
Она грустно вздохнула и попрощалась, ночная смена только начиналась, перед битвой кандидатов тьма, всех надо обойти до рассвета.
- Бедняжка!
Подумала я.
- Тоже работает не жалея себя, и где благодарность, все, кто её видит, бывают страшно недовольны, вот и гордись своей профессией, безнадега и только.
И наконец наступил тот день, который мы так долго ждали, (я к числу «мы» не относилась). Начался он, как и положено, с утра. Зая стащила с меня одеяло и звонко шлепнула по заду.
- Вставай, соня, пришел твой последний день.
Я взбрыкнула и зарылась лицом в подушку.
- Ничего, если он настанет немного позже?
И снова попыталась заснуть.
Обвившись вокруг ноги, фрейлина сдернула меня на пол и вылила на макушку кувшин воды для умывания.
- Там твоя гибель стоит за порогом.
Она деликатно напомнила, о предстающих событиях.
Поднимайся лежебока.
- Скажи, что бы пришла попозже!
Всего час назад, я обежала войска, пообещала всем, оставшимся в живых, знатный ужин и премию в размере двух жалований.
Перепробовала свежеиспеченные пирожные, полюбовалась на праздничный торт, слизнула одну розочку с краю, за что получила половником по носу.
Мой главный повар очень не любил, когда я перехватывала что-то между завтраком и обедом. (А будет ли у меня обед?)
Проверила крылья ящеров, поссорилась с вампирами, покидала ятаган на точность попадания, повертелась перед Чаки в новом боевом костюме, что только вчера прибыл с новой коллекцией от Даера, тайно, ещё раз примерила похоронное платье, осталась довольна обоими.
Ненадолго прилегла. А она говорит - соня.
Солнце играет на новеньких доспехах орков, шлемы подобранные по размеру головы, удобно прикрывают уши воинов, я, позевывая, еду по полю на своем боевом коне.
Эльфы стоят особняком - сняв корону, я вежливо раскланиваюсь с ними. Это завтра мы снова станем врагами, а сегодня, сегодня мне нужны их меткие стрелы.
Вижу знакомые лица, хотя сказать по правде, эльфы все на одно лицо, - холодное и непроницаемо безразличное.
Тролли, те кучкуются в самом центре, почесывая бока, они громко чавкают, жуя на ходу и поперхнувшись, приветствуют меня.
Гоблины ещё спят, не желая их будить, тихо-тихо проезжаю мимо.
Гвардия в полном составе и в полной боевой готовности расступается.
Добровольцы демоны, ещё вчера выбравшие меня своим предводителем, сейчас в полголоса обсуждают технику боевого вылета.
Подойдя, я невинно взмахнула ресницами.
- Вот и все, мое дело закончено, я собрала темные и светлые силы, а теперь смываюсь, вы уж тут как-нибудь без меня, у меня на сегодня запланирована большая стирка.
- Она издевается, или у неё с утра всегда так?
Первый демон удивленно повернулся к Валентину.
- Чувство юмора у нас неординарное.
Он сразу встал на мою защиту
- Сейчас мы настроимся и начнем.
Отделившись от строя всадников, он схватил меня за плечи и, оттащив в сторону, зашептал:
- Живо в шатер и сиди там, когда понадобишься - мы придем за тобой.
- Я не хочу, я домой пойду.
Внезапно ощутив подползающий страх, взмолилась я. Упершись в землю ногами, отказалась идти.
Валентин почти насильно затащил меня за разукрашенный полог и, бросив на колени перед алтарем, грозно приказал:
- Молись лучше, молись святому Низе, сегодня ты - владыка объединенных сил Арды, а если будешь трусить или капризничать, я сам тебя убью.
И он вышел прочь.
Нескончаемым потоком потянулись наши враги.
Сквозь дырку, поеденную молью, я встревоженно глядела на поле битвы.
Как и много веков назад, опять израненное тело земли, топтали миллионы ног. Движимые обоюдной ненавистью, враги, едва сдерживались, чтобы не бросится в безобразную драку за этот мир, но обычай есть обычай: все с нетерпением ждали главный поединок - поединок властелинов.
Вампиры даже взлетели на ближайшие горные кручи, дабы насладиться занятным кровавым зрелищем и, наверное, чтобы быть первыми у планируемых луж крови.
Орки, построившись в плотное каре, неторопливо разминали мышцы ног.
Эльфы нервно переглядывались. Все они, ценя значимость момента, сурово молчали.
В главном шатре, с вышитыми гербами Мордора, я собиралась на битву и тихо паниковала.
Неподвижные назгулы, застыв в карауле, охраняли вход. В шатре были лишь мы с Чаки. Всхлипывая, он пытался заплести мне боевые косы эльфов и на свой лад утешал.
- А что с нами будет, когда тебя убьют?
Я кожей затылка чувствовала его страх и его безмерную нежность.
Прижав унизанные кольцами пальцы к подбородку, я последний раз молюсь святому Низе.
- Пожалуйста, сделай так, чтобы все было хорошо, все хорошо.
Откинув отсыревший за ночь полог, к нам входят двое эльфов.
Выбранные от светлых сил, они неприязненно косятся на дюжину черепов, что в качестве украшения разместились на полке походного назгульского алтаря.
- Эльфарран…
Это говорит высокая, закутанная в многочисленные покрывала женщина, кончик её носа предательски краснеет от смущения.
- Настал великий час славной битвы…
Покачиваясь, я стояла на коленях, в сотый раз повторяя:
- Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо…
- Сегодня ты поведешь легионы сил света и тьмы. Будь достойна великой участи, и да не оставят тебя мудрость и хладнокровие эльфов.
- Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо…
По одному из черепов ползла мушка. Находясь во власти столь ничтожной детали, я, уставившись на это насекомое, желала лишь одного, чтобы она, наконец, улетела. Но она всё ползла и ползла…
- Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо…
- Да замолчи ты.
Выведенная из себя, моим монотонным бормотанием и сбившись со своей речи, Галадриель, кажется, забыла с чего начала.
Обернувшись, она раздраженно вырвала из рук стоящего тут же эльфа, тонкий длинный кинжал.
- На получай. И смотри, не сломай! Вещь раритетная. Таких только пара осталась.
- Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо…
Я раскачивалась все сильнее. Твердо, сжав мои плечи, Лег на мгновение обнял меня и остановил.
- Я буду рядом.
Он коротко чмокнул меня в затылок и выпрямившись застыл.
- Посторонним просьба покинуть помещение.
Ненавязчиво намекая, что их время истекло, назгулы попытались вытолкать эльфов взашей.
- Ножичек, они вишь принесли, прям акт неслыханной щедрости. Мало мы вас порвали, на прошлой войне
бычно такой безразличный, Валентин страшно волновался, и против своего обыкновения ворчал.
Наткнувшись на эльфов, он готов был уже здесь затеять ссору.
Строгое молчание лесных жителей, к сожалению, лишало его этого прекрасного шанса.
- Уходите, у нас наступает минута торжественного прощания.
- Дорогу властелину Эльфи!
Громко всхлипнул Чаки.
Тяжело упав на одно колено, назгулы склонили головы, так же низко перед мной склонились и эльфы.
Вложив в мои руки черный кривой ятаган и тонкий сверкающий кинжал, силы тьмы и света выстроились за моей спиной.
- Дальше ты уж как-нибудь сама.
Чаки, как самый близкий друг, обреченно снял плащ с моих плеч и шепнул.
- Постарайся остаться в живых. Я буду очень скучать, если что.
Оглядев коленопреклоненных воинов, я тотчас приняла самое лучшее решение… бросилась наутек.
А когда моя армия поняла, что это далеко не тактический прием, то она с возмущенными криками бросились за мной.
Войско противника сразу воспаряло духом, решив, что мы отступаем.
- Сейчас…
Крикнули парламентеры.
- Поймаем властелина и начнем.
Эх, зря я позвала эльфов!
Догнав, аранен, резко поднял меня в воздух и развернул ровно в противоположную сторону.
Ничего не замечая, я не сбавляя скорости, рванула навстречу противнику, а когда сообразила что к чему, было уже поздно.
С угрожающими криками за мной двинулось и войско. Ничего не видя от страха, я с разбегу сшибла с ног предводителя противника.
Он, прокатившись по траве, сел на землю, и потирая ушибленную спину, удивленно протянул.
- Эльфарран, верховный назгул Мордора, и по совместительству светлейшая аранель Валинора?
- Она самая.
Я остановилась и перевела дух.
- Нет, ты видел, как они со мной. Эльфы называется.
Оглянувшись, я облегченно фыркнула, видя, что мои преследователи остановились и выжидательно застыли.
- Надеюсь, что здесь они меня не достанут. Так умирать не хочется, денек то какой, просто чудо!
- В самую точку дорогуша, ужасно не хочется.
Инкуб сочувственно вздохнул.
Мы присели на корточки, возле края площадки решающей битвы.
- Ты не возражаешь? Мне так как-то легче. Это мой истинный облик, нас лепили с них.
Он принял вид огромного паука.
- Да нет, ты очень даже симпатичный паучок.
И мы опять замолчали. Собираясь с мыслями, просто не знали, что делать дальше.
Убивать такого милого противника, рука не поднималась. Хотя оба клинка весьма чувствительно покалывали меня в бока.
Неожиданно он сказал:
- А я умею сети плести из ста нитей сразу.
- А я розы выращиваю.
Мы, как заблудшие путники среди таких чужих и злобных воинов, были едины в своем одиночестве.
В ожидании смертоубийства:
- орки нетерпеливо переминались,
- назгулы недвусмысленно грозили мне мечами,
- эльфы корчили недовольные рожи.
- Проклятые духи-инкубы тоже выражали свое недовольство в протяжном свисте.
- Ждут. Падальщики проклятые.
С затаенной грустью, вздохнул паук.
- Твои, так, уже облизываются. Ты чем их кормишь?
- Мясом с кровью.
- Вот и я думал перейти с мух на мясо, но все недосуг. Жаль.
И, он закончил.
- Разнесчастные мы с тобой монстры.
Нарастающая волна нестройных голосов, сделав два круга, в третий раз покатилась по рядам обеих армий.
Звон щитов становился все более раздраженным.
- У живоглоты.
Паук осторожно, чтобы меня не задеть, разогнул все свои многочисленные ножки.
- Ну что, нельзя более испытывать терпение публики. Давай разомнемся, что ли.
- Это совсем не обязательно.
Я спотыкаясь, отошла на отметку начала боя.
В последний раз нам захотелось сказать друг другу, что-то хорошее.
- Ты, главное, по глазам не попади. Могу зараз пол войска твоего испепелить. Хотя хватает меня всего на три заряда, потом полчаса передыху, для подзарядки.
- А ты под жало не лезь, у меня там литр самого страшного яда. Могу царапнуть не заметив.
Бой начался лениво, как бы нехотя, я обреченно скрестила оба клинка с его десятью коготками, и тотчас рассмотрела жало - маленькая такая иголочка, ерунда.
Но в следующее мгновение, яростно запев, застоявшийся ятаган молнией рассек воздух и отскочил, остановленный бронированной лапой со стальными коготками.
Левой рукой, не замечая конфуза, я нанесла второй удар, погрузив кинжал в мягкое сочленение у основания передней лапки паука. Он вскрикнул.
- Эй ты там, полегче. Больно же.
- Ой извини, пожалуйста, забылась.
Он озабоченно осмотрел отрубленную лапку,
- Да ладно, у меня еще девять осталось.
И резким ударом в живот, он, согнув меня пополам, отбросил назад шагов на десять.
Я приземлилась, очень удачно - на самое мягкое место. И что самое главное, не отпустила свои клинки. И хотя мне было совсем не больно, но я тоже выговорила ему.
- Сдурел что ли. Я тебе не мужик. Думай, куда бьешь.
Он сконфузился.
- А куда тебя бить?
- Ну я не знаю, может, по лбу щелкнуть.
- Вот так?
И я отлетела ещё на десять шагов.
Паук явно входил во вкус. Поднявшись на дыбы, он размахивал острейшими когтями, и уже дважды достал меня.
Кровь, выступив на плече, закапала на кинжал.
- Наших бьют. Чего спишь, работай.
Разозленный кинжал, зашипел на ятаган.
- Ты за собой следи.
Ссрезая напрочь усики-антенны, ятаган, громко выругался.
- Рана кстати с твоей стороны.
Разъярившись и стараясь выделиться один перед другим, клинки замелькали так резво, что в следующую минуту паук, лишился ещё пяти ножек.
- Слушай, так нечестно. Я не успеваю за тобой.
- Я не виновата, это всё они.
Покатились, так пугавшие меня остро оточенные жвалы, броня подобно шелухе ореха, полетела в разные стороны.
Я сейчас напоминала белку, вгрызающуюся в гигантский орех, Удар, ещё удар. И опять я опрокинулась на спину.
Проехав, ударилась головой о камень. На мгновение потеряла, сознание. Прыгнув на меня, он собрался пустить в ход жало.
С нижнего упора, резко выбросив руку с ятаганом, я погрузила его в нежное брюшко.
Решив, что победа близка, он безрассудно раскрылся и был нашпилен как на иголку для коллекции.
Выкатившись из-под бьющегося в конвульсиях паука, я отбежала в сторону. И остановилась.
Он лежал, жалобно поджав последнюю лапку, и его черная кровь растекалась причудливым пятном.
- Ой, мамочка, что я наделала!
Разве можно меня так пугать, и вот - здрасте - получил. А такой приятный был паучок.
Вытерев нос, я только размазала по своему лицу его кровь.
Внезапно он зашевелился и, уже почти ровным голосом, произнес.
- Чего смотришь, руку подай.
Вырастая из черной крови, поднялся демон.
Великий демон.
Он оттолкнулся от земли и взмыл в небо, сбросив на меня два остро отточенных стальных пера.
Быстрой рыбкой, я ввернулась в узкую щель среди скал. Но тело пронзила резкая боль - ножи застряли в моей ноге.
В горячке я вырвала их, громко закричав эльфийское заклинание от отравленного меча.
Конечно, это были перья, но сейчас я готова была кричать все что угодно.
Зазвенев, новые ножи-перья, посыпались на камни.
- Такой интересный мужчина, а познакомишься поближе, демон демоном.
Зажимая рану, я недовольно покосилась на небо.
- Вылезай темный властелин.
Громогласный вой звучал из-под облаков.
- Вылезай и сразись со мной!
- Нашел дурочку. Была охота, под смертельный дождик, спину подставлять.
Я спешно перезарядила арбалет - каленая стрела со слюной бездомной крысы, лучший яд для демонов.
Для друзей ничего не жалко. Пугну-ка я его разок.
Высоко в небе парил демон, выбирая наиболее удобную позицию, для метания следующего пера, он уже разворачивался и ложился на крыло.
Я хладнокровно подняла арбалет.
Найдя в небе жертву, как на уроке, бесстрастно прицелилась.
- Снимем с первого раза.
Успокоила я, было заволновавшихся соратников.
Радостно запела смертельную песню тетива и стрела ушла ввысь.
- Найди его!
Крикнула я ей вслед, и, на всякий случай, приготовилась к следующему выстрелу.
Я даже не видела, как это произошло, но по звуку сладкого, удовлетворенного чмока, все поняла.
- Хорошо вошла.
Кувыркаясь, словно пьяный турман, из заоблачных высот свалился застреленный демон. Упав на мягкую траву, он дернулся и затих.
- Контрольный в голову.
Уже не торопясь, я произвела ещё один выстрел
Сломанные крылья, свернутая шея. Я надеясь, что все кончилось, но на всякий случай озабоченно потрогала его ножкой.
- Все? Больше преображений не будет?
- Будет. Будет.
Обнадежил он меня.
- Сейчас отдышусь. Пожалуйста, помоги голову повернуть.
Взяв за уши, я, резко развернув, поставила на место его лицо (оно было на спине).
Третьим преображением был великолепный золотой змей, он задумчиво свернул кольца, а затем внезапно рассыпался снопом разноцветных искр и исчез.
- Он под землей.
Еле слышно шепнуло одно кольцо.
- Ты должна его услышать.
Пояснило другое.
Упав на колени и закрыв глаза, я вся обратилась в слух. Тишина, напоенная страхом и ожиданием, эта тишина была во много раз страшнее, чем реальный противник.
Он был где-то рядом, он тоже слушал меня, жало, теперь бывшее в его ядовитом зубе, ждало жертву.
Шорох мелких чешуек в песке. Дыхание. Хотя, нет, это моё дыхание.
Застыв неподвижной тенью, я слушаю. Он ползет справа, я чувствую его движение, как морская птица (как её там… чайка), не видя, предчувствует приближение долгожданного берега. Он ползет.
Я бесшумно беру в обе руки более хладнокровный эльфийский кинжал.
Все решит один удар, и надо, чтобы он был стремительным и мощным.
Только один удар.
Лишь бы не ошибиться.
Вот он огибает меня и заходит за спину, маленький камушек попадается ему на пути, я слышу его скрежет и жду.
Застыв посреди поля с зажатым в руках клинком, перестаю дышать. Он меня не слышит.
Он слепо тычется в сторону, но, словно поняв ошибку, возвращается снова. Вскрикнул раздавленный дождевой червяк. Ничто не существует в этом мире, ничто - только движение его тела, его воля, его желание.
Он совсем близко.
Я слышу как замирает его сердце, вот оно сейчас уже под мной. Немного пропускаю вперед. Время остановилось и уплотнилось вокруг нас.
Его голова у моего правого колена.
- Сюда
Мысленно зову я и в тот же момент молниеносно погружаю кинжал в едва шевелящийся песок.
Яркая сталь вспыхивает и окрашивается черной кровью.
Обезглавленное тело бьется в предсмертных судорогах, осыпая меня песочным дождем.
Кончено! Я готова расцеловать кинжал:
- Спасибо.
- Спасибо? Нет, так дело не пойдет. У меня всего три жизни осталось.
Выплевывая песок, мой противник снова передо мной, он сосредоточенно думает.
Держа на вытянутой вперед руке окровавленный кинжал, я медленно повела им в его сторону.
Той усталости, что неизменно приходит в бою, не было, как не было и жалости. Сейчас я примитивно желала видеть эту голову на главных воротах Мордора, а если я чего захочу, то вынь и положь. Точнее подвесь.
- Хорошо, предложи иной вариант.
- Чувства, мы сразимся в тайном мире чувств. Ты далеко не та, за кого себя выдаешь, и я докажу это. Опусти оружие. Оно нам больше ни к чему.
- Хорошо.
Я опять согласилась, прикинув, что, если что, то я его и голыми руками придушу.
И вздрогнув, внезапно поразилась - на краю пропасти стояла маленькая девочка со светлыми реденькими волосенками на головке и застенчиво глядела на меня.
- Мне страшно.
Она тихо заплакала.
- Возьми меня на ручки, спаси.
Это была та девочка, что на Солеа попала под лошадь. Она молила о помощи. Я задохнулась, но странно, не почувствовала боли сострадания - дух, давя на давно забытое чувство, тянул меня к себе.
Блеснуло жадное жало, оно страстно желало меня. Сделав шаг, я остановилась, Кольца до ломоты сжали мне пальцы.
- Я не спасаю детей.
И огненный вихрь из моих глаз скрыл маленькую фигурку, я слышала её отдаленный жалобный плач, но мне было все равно.
Лишь пепел полетел по ветру.
- Солнечная…
Мне хитровато подмигнул Гимли, опираясь на свою неизменную секиру, он поманил меня пальцем.
- Пошли мифрил рыть. Я знаю такую роскошную шахту! Предлагаю как другу - честно поделим все пополам
Пятьдесят на пятьдесят. Согласна?
Отравленное лезвие хищно блеснуло… и разлетелось на мелкие кусочки.
- От друзей одни неприятности!
- Эльфарран, любимая.
Это уже Леголас звал меня. Я, покорно подчиняясь воле его глаз, сделала шаг навстречу.
- Приди, и останься со мной навсегда.
Последнее чувство, чувство любви, решило исход битвы. Я знала, что в его рукаве спрятана отравленная игла, но…
- Я иду к тебе.
Бросившись навстречу, беззаботно протянула ему руки. С мягким довольным урчанием ятаган вошел в сердце моего обожаемого мужа.
Инкуб не мог поверить, что в последний момент что-то сорвалось.
- Ты же эльфийка!
Он упал к моим ногам.
- Почему?
Вытерев измазанный черной кровью клинок о его же одежду и повернув к себе остекленевшие глаза, я ядовито прошипела:
- Я не люблю, своего мужа.
Ошибка его была в том, что он попытался связать меня самым главным чувством. Он сделал ставку на любовь и проиграл, откуда ему было знать, что у меня нет сердца.
Подняв отравленную иглу, я беззаботно приколола её на воротник - с детства не люблю разбросанных иголок, так и уколоться недолго.
- Теперь вы, ребята, ваша очередь.
Махнув своим, я послала воинов в бой, и словно прорвав пелену страха, -
- орки первыми ринулись на инкубов, с рычанием, они опрокинули первые ряды духов,
- с дальнего фланга произвели первый залп эльфы, и их стрелы быстро нашли своих жертв,
- демоны расправив крылья, ринулись на противника сверху.
- Убейте их.
Я в последний раз грозно крикнула и сорвала голос.
- А ладно, моя миссия выполнена, они сами ввязались в драку, значит сами и распутаются.
Осторожно спустившись с каменной возвышенности, нашла глазами единственную полянку и устало опустилась на траву.
Шум битвы нарастал, вой, подобный реву медных труб, грянул над толпой.
- Гоблины пошли в ход.
Равнодушно отметила я.
Ко мне подбежал запыхавшийся Чаки.
- Ты чего расселась, ещё один налет и мы подавим их.
Тяжело охая, я полезла на ящера - отбитая спина ныла не переставая. Назгул заученным жестом подставил мне под ногу свою руку и подбросил в седло. Разобрав поводья, я рысью тронула ящера с места.
они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. и ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы - ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя.
они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними - убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони - и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. и не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах - если тебя удостоили поцелуем. если не удостоили - унести бы в волосах хотя бы запах. звук голоса. снежинку, уснувшую на ресницах. больше и не нужно ничего.
они все равно уйдут.
а ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову - чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. и плакать перестанешь - а от имени все равно будешь вздрагивать. и еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: «надо ему показать.»
они уйдут.
а если не захотят уйти сами - ты от них уйдешь. чтобы не длить ощущение страха. чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. ведь самое страшное - это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется.
а чего ты хотела. ты все знала заранее.
чтобы не ждать. чтобы не вырабатывать привычку.
они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра - можно ходить по дому без шортов, в одних носках.
и на том спасибо.
да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад - без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги - не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови.
и потом - они все равно уйдут.
ты даже не сможешь на них за это разозлиться.
ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих - и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. и черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность.
но ты им правда рада. ибо они ушли - но ты-то осталась, и они остались в тебе.
и такой большой, кажется, сложный механизм жизни - вот моя учеба, в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа - ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот… кажется, такая громадина, такая суперсистема - отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из «матрицы»? где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал?
и когда кто-то из них появляется - да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я… когда мы…
деточка, послушай, они же все равно уйдут.
и уйдут навсегда, а это дольше, чем неделя, месяц и даже год, представляешь?
будда учил: не привязывайся.
«вали в монастырь, бэйба» - хихикает твой собственный бог, чеканя ковбойские шаги у тебя в душе. и ты жалеешь, что не можешь запустить в него тапком, не раскроив себе грудной клетки.
как будто тебе все время показывают кадры новых сногсшибательных фильмов с тобой в главной роли - но в первые десять минут тебя выгоняют из зала, и ты никогда не узнаешь, чем все могло бы закончиться.
или выходишь из зала сама. в последнее время фильмы стали мучительно повторяться, как навязчивые кошмары.
и герои так неуловимо похожи - какой-то недоуменно-дружелюбной улыбкой при попытке приблизиться к ним. как будто разговариваешь с человеком сквозь пуленепробиваемое стекло - он внимательно смотрит тебе в глаза, но не слышит ни единого твоего слова.
что-то, видать, во мне.
чего-то, видать, не хватает - или слишком много дано.
и ты даже не удивляешься больше, когда они правда уходят - и отрешенно так, кивая - да, я так и знала.
…Боль, неизмеримая ничем боль - все, что я увидела в глазах этой пожилой женщины…
Из напряженной суеты ближайшего супермаркета торопливо выхожу на улицу: там, в коляске, под присмотром двух старших сестер ждет меня месячный сынок. Рядом с моей ненаглядной троицей стоит пожилая женщина. Сердце тревожно ухнуло: мало ли что, человек-то незнакомый… Сдержанно здороваюсь, загружаю сумки в багажник коляски.
- Ты прости меня, дочка, - произносит женщина надтреснутым голосом, словно сдерживая слезы. - Я не обижу…
Я посмотрела на нее, и что-то во взгляде заставило меня остановиться. Мы разговорились.
- Счастливая ты, дочка, девчонки твои похвастались, что пятерых растишь. А я… История ее проста, и от этого еще горше… Была семья - весьма благополучная по меркам советского времени: муж - партийный деятель районного масштаба, сын любимый и единственный, которому сама она отдавала всю любовь и заботу.
- Не хотела я больше рожать. Да и мужу не до детей было. Девять раз на аборте была, девять душ невинных загубила. Да разве думали тогда про душу-то?! Без Бога жили… При Горбачеве муж не у дел остался, заболел, да от инфаркта и помер. А сын… В бизнесмены было подался, да ведь и там работать надо. Прогорел быстро. Потом запил, никакое кодирование не спасло, так и замерз зимою у самого дома. Даже внуков не оставил. А меня вот смерть не берет, восьмой десяток живу, небо копчу… А как сына не стало, так детки мои нерожденные сниться мне начали. Каждую ночь. Пеленаю их, кормлю грудью. У кого ручек нет, у кого - ножек, раны на тельцах страшные… Молюсь, плачу, на исповедь каждую неделю хожу, да, видно, Господь не прощает…
Ничего не смогла я сказать ей тогда - словно ком в горле встал… И теперь каждый раз, молясь под церковными сводами, прошу я у Господа и для нее прощения. Для нее и для многих других, кто ежедневно оставляет в больницах 13 тысяч нерожденных малышей.
Знаете, после наших тридцати романтичным и сексуальным в мужчинах становится другое. Другое, чем в 18, в смысле.
Там одна роза и шампанское складывали семьи. Да что уж, даже в 20 «у тебя красивые глаза» и «я ждал тебя всю жизнь» чудесно функционировали. Сейчас не удивляет и курьер с лилиями. Нет, волшебно, конечно, но… Огромный пучок зелени с рынка скорее заставит улыбнуться. Раньше было проще. Вот скажет он, брутально нахмурив одну бровь, «я устал быть идеальным для всех, хочу быть идеальным лишь для тебя, детка», и ты в свои 18 растаяла, он же великолепный! «Хочу быть его декабристкой…» А сейчас фыркнешь и плюнешь, потому что он идиот на понтах корявых.
Раньше я бы разрыдалась от восторга, если бы кто-то приехал ко мне под окно на крыше автомобиля, ещё и с цветами, почти как Ричард Гир к Джулии Робертс. А вот когда и вправду приехал (не Гир, но почти Бен Аффлек), циничная ведьма во мне смотрела из окна, позёвывая, и бухтела о помятой крыше, страховке, и том, что рухнет ведь сейчас эта поддатая скотина, а там машина навстречу, и в итоге… «слезай оттуда, идиот, иди оладьи есть!»
Раньше нравилось, когда не замечает. Прям азарт включался, Печорин вспоминался. А теперь не замечаешь того, кто не замечает. И того, у кого все сложно, и того, кто пропадает, не позвонив, и того, кто «не может разобраться в себе». Нафиг надо ребусы разгадывать. Несчастных и ищущих себя просьба не беспокоиться.
Теперь настолько хорошо знаешь себя, что неподходящего человека видишь по первой строчке в чате, угадываешь несовместимость с «семи нот».
Раньше хотелось, чтобы восхищался, как ты можешь все сама, не хуже мужчин. А теперь нужен такой, кто сам - мужчина, решит, привезёт, замок починит, банку откроет и руку поцелует. Раньше духи и плюшевые мишки вызывали писк. Теперь… Не, ну духи по-прежнему вызывают писк, чего уж. Но крутая сковородка или мультиварка - круче мишек, однозначно.
Раньше хотелось, чтобы сводил в модное место, а теперь ужасно привлекает предложение «давай сходим вкусно поедим». И сексуально, когда готовит ужин, простой. Пусть даже макароны по-флотски, потому что я их люблю.
Раньше нравились модные, а теперь модные настораживают. Особенно если в джинсах-колготках и с чубом. Дерзкие. Брр. Понятнее и ближе те, что в чистом и хлопковом. Мягкое хочется обнимать. Хлопковое проще гладить.
Вместо былых привлекательных подонков, сердце трогают нежные отцы, вместо оригиналов и бруталов - те, с кем весело и просто. Вместо идеально бритых - бородатые и с татухами. Вместо искромётных - ироничные. Старательно-искромётные они вообще стали очень утомлять. А вот злобно поржать - бесценно. И ещё живущие с мамой больше не кажутся милыми.
Раньше те, кто говорит «секс - это не главное», считались вежливыми принцами, а теперь вызывают серье-е-езные подозрения…
Необъяснимо, но раньше восхищали рассказы про то, как он нажрался, угнал мотоцикл, разбил машину под камазом, да и голову там же, потому что не боится скоростей и ваще лихой, и шрамы, детка, это у смелых, и обогнать феррари - дело чести… Теперь тошнит от таких козлов, и хочется непьющих спортсменов, соблюдающих ПДД (без ЗППП и ВП, но с ЖП, пардон, не удержалась).
Раньше было волшебно, если он тебя подвезёт. А теперь просто башню сносит, если он даёт тебе в руку ключи от чего-то спортивного и говорит: «хочешь отвезти себя домой?» Или даже вот так: «хочешь, покатаю на электромобиле? Это инновационно и экологически ответственно» (цитата). Ну рыцарь же, ну!!!
Женатые мужчины в твои 30−35 становятся добрыми друзьями, потому что после всего, во что ты вляпалась, уже знаешь, они - как сахар на ночь. Грозят болезнями сердца. Если женатые - молодые и красивые и на мотоцикле, просто представляешь, что они - плод твоего воображения. Улыбаемся и дружим.
Ужасно привлекает какое-то дело. Умение. Сидишь, пьёшь кофе с кардиохирургом и слушаешь истории, как он делал операции на открытом сердце (не понтовался вообще, я сама спросила). И понимаешь, что это сильнее, чем шампанское, и крутая тачка, и не замечать…
Вообще, крутая тачка (не просто тачка, а «смотри, какая у меня крутая тачка»), крутой костюм (не просто костюм, а у-а-ау гуччи-фигуччи) и еще понты, и взгляд «я важнее абрамовича» - сразу как-то пугают больши-и-ими хлопотами - это ж просто в трениках не выйдешь, просто в кедах с ним рядом не встанешь, просто котлет не нажаришь. Да ну его…
Сексуально, когда весело и просто, сексуально, когда человек умный, сексуально, когда не обижается, а когда честный - это ну очень сексуально. Ещё верность среди афродизиаков с возрастом взлетела к вершине, а если человек рядом с целью растить внуков (не, ну, а что, они не за горами) - тогда вообще огонь!
А вот всякие мелочи, типа «ходит по дому в носках и трусах» - они как-то перестали так в глаза бросаться. Пусть ходит, лишь бы не в стрингах (ой, сейчас чего только не бывает).
Одно не изменилось - все так же романтично и весело обниматься на лавочке в парке. Правда, со своим пледом надо приходить и дорогим портвейном. А потом вызвать нормальное такси, потому что ездить пьяным за рулём в нашем возрасте совершенно несексуально.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ
(«Раньше нравились красивые, а теперь - смешные…»)
- А мне нравится, когда мужчина немножко смешной, когда в нем что-то эдакое комичное есть. Вот когда у моего мужа к зиме вырастает небольшой животик и он в носках и трусах с геройским видом ходит по квартире, во мне сразу просыпается нежность и хочется веселиться.
- Я в 18 смотрела на красивых с восхищением, и не важно было, что он говорит, и пусть он даже не очень умный. А теперь слушаю, что говорит. И если глупый, даже красота не спасёт.
- А меня всегда, даже в юности, напрягали романтики с серенадами и понтами. Вот не люблю, когда сильно стараются поразить. Жизнь показывает: такие и сдуваются чаще всего. Мне повезло встретить мужчину, с которым весело и просто и с которым можно было сразу быть самой собой. Живём вместе 23 года, трое детей, и он как был, так и остался для меня самым сексуальным.
- С 15 до 25 женщин интересует, КАКОЙ ОН. С 25 до 35 женщин интересует, КТО ОН. После 35 женщин интересует, ГДЕ ОН.
- Кстати, вот вам мужской взгляд: девушки за 30, пожалуй, круче чем в 20. По многим причинам. Более сексуальные, энергичные, с опытом, есть о чем поговорить и есть чем мужчину зацепить, она самодостаточна, знает, чего хочет, и красива. Да-да, именно красива.
- Все верно! Именно поэтому сейчас умные мужики женятся позже и ищут подруг надёжных, чтобы, как в статье, «растить внуков».
- Свободный мужичок за 35 - это тот ещё фрукт. Вот только портвейн под пледом в парке и годится пить.
- Раньше хотелось спасать и всячески поддерживать проблемных и несчастных мужчин, например бедных непризнанных гениев. А теперь проблемные уже неинтересны.
- А я до 22 лет смотрела на 30-летнего как на старого мужика, а после 30 лет и 50-летний показался подходящим женихом…
- А я не хочу больше страсти. Меня теперь привлекают просто хорошие, вернее, только один, который терпит все мои капризы и платит по моим счетам. На самом деле женщине нужен такой, а не мачо. Мачо - это для глупой молодости.
Психолог Артур Арон 20 лет назад провел эксперимент. Он пригласил в лабораторию незнакомых ранее мужчину и женщину, которым предложил ответить на 36 вопросов. Люди должны были отвечать искренне, а после обсуждения вопросов пара смотрела друг другу в глаза в течение 4 минут. Через полгода эти люди были готовы пожениться.
Секрет опыта в том, что общая открытость невероятно сближает. Позже именно эти вопросы стали повсеместно использовать в терапии отношений. Ничто так не освежает чувства, как доверительная беседа. Вот список этих вопросов:
Выбирая из всех в мире, кого бы вы пригласили в гости на обед?
Хотели бы вы быть знаменитым? В какой области?
Прежде чем сделать телефонный звонок, вы когда-нибудь репетируете, что собираетесь сказать? Почему?
Каким вы представляете идеальный день?
Когда вы в последний раз пели наедине с собой? А для кого-то другого?
Если бы вы могли жить до 90 и сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего в последние 60 лет своей жизни, что бы вы выбрали?
У вас есть тайное предчувствие о том, как вы умрете?
Назовите три общие черты, которые есть у вас и вашего партнера.
За что в вашей жизни вы чувствуете наибольшую благодарность?
Если бы вы могли изменить что-либо в процессе своего воспитания, что бы это было?
За 4 минуты расскажите вашему партнеру историю своей жизни настолько подробно, насколько это возможно.
Если бы вы могли проснуться завтра, приобретя качество или способность, то какое/какую?
Если бы хрустальный шар мог рассказать вам правду о вас, о вашей жизни, о будущем или о чем-нибудь еще, что бы вы хотели узнать?
Есть ли что-то, что вы мечтали делать в течение длительного времени? Почему вы не сделали этого?
Каково наибольшее достижение вашей жизни?
Что вы больше всего цените в друзьях?
Каково ваше самое заветное воспоминание?
Самое страшное воспоминание?
Если бы вы знали, что в течение одного года вы внезапно умрете, вы бы изменили что-нибудь в вашей текущей жизни? Почему?
Что значит дружба для вас?
Какую роль любовь и привязанность играют в вашей жизни?
По очереди назовите положительные характеристики вашего партнера. В общей сложности пять пунктов.
Насколько близки члены вашей семьи? Считаете ли вы, что ваше детство было счастливее, чем у большинства других людей?
Что вы думаете о ваших отношениях с матерью?
Составьте по три правдивых предложения, начинающихся с «мы». Например, «Мы оба в этой комнате чувствуем…».
Продолжите эту фразу: «Мне бы хотелось разделить с кем-нибудь…».
Если бы вы собирались стать близким другом для вашего партнера, пожалуйста, расскажите, что, по вашему мнению, он должен о вас знать.
Расскажите своему партнеру, что вам нравится в нем; будьте предельно честным, говорите то, что вы не могли бы сказать малознакомому человеку.
Поделитесь с вашим партнером неприятным моментом из вашей жизни.
Когда и отчего вы в последний раз плакали?
Расскажите своему партнеру о том, что вам уже нравится в нем.
Что слишком серьезно, о чем шутки неуместны?
Если бы вы должны были умереть в этот вечер, не имея возможности общаться с кем-либо, о чем, не сказанном кому-то, вы больше всего жалели бы? Почему вы еще не сказали им этого?
Ваш дом со всем вашим имуществом загорелся. После спасения близких и домашних животных у вас есть время, чтобы забежать в дом еще раз и спасти какую-то одну вещь. Что бы это могло быть? Почему?
Смерть кого из членов вашей семьи задела бы вас больше всего? Почему?
Поделитесь личной проблемой и посоветуйтесь с вашим партнером о том, как он или она справились бы с этим. Затем попросите партнера рассказать о том, что он думает по поводу вашего выбора проблемы.
Этот список вернула из двадцатилетнего забвения колумнистка The New York Times Мэнди Лен Катрон, которая недавно решилась повторить эксперимент доктора Арона на себе и своем знакомом. Опыт удался и его участники действительно влюбились друг в друга.
Ржавый гвоздь, заколоченный в стену, и эта ненавистная цепь, которая давила, не давая вздохнуть, - какие мучения она причиняла ему… Облако посмотрело в небо - там так свободно, легко меняя формы, проплывали его братья… Смутно, но и оно помнило эту легкость… В который раз оно собралось с силами и с разбега устремилось в небо, ощущая ветер… Оглянулось и сжалось, предчувствуя рывок… Железные звенья ударились друг о друга и с силой потянули его назад…
- Сидеть! Место! - раздалось громкое бульканье. Облако заскулило и прижалось к земле.
- Сколько тебя ни корми, ты все равно в небо… Все в небо… Гадость какая… Вот сейчас затянем твое Небо брезентом… И я из-за тебя закипел… Закипел - значит, будем пить чай, - прокричал Самовар и строгим взглядом окинул свои владения.
Тихо… Он дернул за Шнурок, Шнурок пискнул:
- Нельзя ли поаккуратней?
- Нельзя ли! С вами и так церемонишься, а в ответ неблагодарность только получаешь - зови всех, и небо закрой, наконец-то, этим, как его… брезентом…
Он подошел к дубовому столу. Белоснежная Скатерть в цветочек, фарфоровые Чашечки на Блюдечках и Чайничек в горошек.
- Хорошо! Фух!
Приподнял крышечку, наклонился и налил кипяток в Чайничек. Чайничек вспотел, заморгал всеми горошинами, но промолчал.
- Дорогой мой, что-то вы сегодня не в духе - никак Облако опять дергается?- послышался сзади приятный голос.
Самовар оглянулся, и увидел Швабру Без Тряпки, которая выбирала за столом место поудобней.
- Да, ну его… подергается и перестанет, тут дела посерьезней: говорят, «Что-то» надвигается!
- Что надвигается?
- Я же говорю «Что-то» надвигается, понимаешь?
- Не может быть! Хотя, чему я удивляюсь? Я всегда говорила, что «Что-то» не дремлет! И давно уже надо было с этим «Что-то» что-то делать! - закричала Швабра Без Тряпки и вскочила с места.
- Да, ну, что же Вы кричите так, дорогая? Успокойтесь, сядьте, сейчас все соберутся, и будем решать. Вон уже и Погремушка идет - за версту слышно.
- Эге-гей! Иду-иду!
- Да, слышим-слышим.
- Ну, как вы тут, без меня? О! И Швабрина здесь! Здрасте-здрасте. Че, кислые такие? Может, кому по голове настучать? Так не вопрос! - протараторила Погремушка, наливая себе чай в Чашечку. Чашечка подпрыгнула, разливая бурую жидкость на белоснежную Скатерть.
- Нифигасе! Ну, ты посмотри, распрыгалась! - возмутилась погремушка, и стукнула Чашечку об Блюдце.
- Как бы нам по голове не настучали, - буркнул Самовар.
- Это кто такой смелый? - удивилась Погремушка, и оставила, наконец, чашечку в покое.
- «Что-то» надвигается, - прошептала Швабра Без Тряпки.
- Нифигасе! - икнула Погремушка.
- Нифигасе-нифигасе, чего делать будем? - Самовар обошел вокруг стола - И где все? Пока дождешься…
- Ну, предположим, я уже здесь давно, просто вида не подаю, - сказал Блуждающий Ух, выглянув из-под скатерти…
- Да, ты всегда тут, - засмеялась Погремушка и заглянула под Скатерть, - че прячешься? Слушает он, слушает - знаем мы, что ты слушаешь.
- Вот-вот! Слушает, а потом этому «Что-то» доносит, - пропищала Швабра Без Тряпки, - и прячется еще здесь, а потом тряпки пропадают.
- Да, будет вам, уважаемая! Вы свою тряпку еще при переезде потеряли, а теперь кто-то виноват, -пробурчал Блуждающий Ух.
- Не кто-то, а «что-то». Посмотрим еще, где вы слушать будете, когда оно появиться.
- У! Какие эмоции! Я ничего не пропустил? - спросил АдэкаЛон, протягивая Швабре букет ромашек.
- Какая прелесть! Вы, как всегда, очень галантны!
- Ну, что Вы, что Вы! Это привычка, знаете ли… Вот раньше бывало…
- Про галантность и привычки мы уже сотни раз слышали. Я вас разве для этого звал? - начал закипать Самовар. - Вы еще вспомните как вы от скуки подожгли собственную упаковку и еще что-то, кстати… А не было ли это что-то от «Что-то»…
- Вот-вот! Я всегда говорила не «Русским лесом» пахнете, товарисч! - прогремела Погремушка.
- Да, я всегда с вами, чего накинулись? Я что, сказал что-то не то? - обиделся АдэкаЛон, все не решаясь присесть.
- Я конечно, извиняюсь, но не слишком ли часто вы повторяете это «Что-то»? - подозрительно, знаете ли, - пробурчал Блуждающий Ух из-под Скатерти.
- Дорогие мои! Дорогие мои! Поздравляю вас с этим прекрасным днем! Как замечательно, что мы собрались за этим столом! - послышалось вдалеке.
- О! Поздравительная Открытка тренируется, - скривилась Швабра Без Тряпки, - А без нее никак нельзя было?
- Сказали всех позвать - я и позвал, - пропищал Шнурок.
- Нифигасе! Он еще и разговаривает! Кх-кх! - подавилась чаем Погремушка и закатилась под стол, - Кх-кх!
- Хватит кашлять! Вы мне мешаете слушать! - возмутился Блуждающий Ух.
- Дорогие мои! Дорогие мои! Поздравляю вас с этим прекрасным днем!
- Ну, началось! Чему вы радуетесь? Тут «Что-то» надвигается, а вы - «поздравляю»! - закричала Швабра Без Тряпки.
- Перестаньте! Не хватало нам тут всем переругаться! Этого «Что-то» и добивается! - закипел Самовар, - Сейчас кипятка добавлю, все выпьем по Чашке, успокоимся и все обсудим.
Стало тихо… Из-под стола доносилось слабое покашливание…
Самовар налил кипяток в Чайничек и сел в главе стола.
- Итак, для начала, я хочу все рассадить по местам. Погремушка, это и Вас касается, - строго сказал Самовар.
Заскрипели стулья, все, молча, расселись по местам и взяли со стола Чашечки.
- Я думаю, вы уже поняли, по какому важному делу мы собрались: «Что-то» надвигается…
- Да ничего не надвигается! Кого вы слушаете? Переливаете из Чашки в Чашку одно и то же! - закричало Облако, натягивая цепь изо всех сил, чтоб дотянуться до стола. - Оглянитесь! Вокруг куча хлама, дышать нечем! - хрипело оно.
Самовар дернул за Шнурок, - реши по-тихому.
- Понятно, - пискнул Шнурок.
- Ах! Какая милая глупость. Поздравляю Вас, Облако - надеюсь, когда Вас расчленят, Вам будет приятно, - улыбнулась Поздравительная Открытка и отсербнула из чашечки непонятного цвета жидкость.
- А вы говорили «Что-то» надвигается! Да, оно уже давно тут корни пустило! Полоть! Только полоть! - закричала Швабра Без Тряпки.
- Я тоже так думаю, но нужно придумать что-то поизысканней. А то полоть, знаете ли, как-то старо и скучно, - сказал АдэкаЛон.
- А я думаю, полоть - самое то! Только сначала по голове настучать! - загремела погремушка.
- Что Вы молчите, дорогой? Поздравляю Вас, Вы очень выдержанны, - обратилась Поздравительная Открытка к Самовару.
- Буду я еще отвлекаться по пустякам. Было Облако, нет Облака… Кто заметит…
- А! Облако само улетело! - пропищал Шнурок.
- Как это само? Нет, уж извините, цепи у нас крепкие.
- В том то и дело - цепь целая, а Облака нет, - почти плакал Шнурок.
- ААА! Вот оно! - заверещала Швабра Без Тряпки и кинулась бежать.
- Что оно? - испугалась Поздравительная Открытка и залезла под стол.
- Что-то! - истерически прокричала Погремушка.
Всех охватила паника. Самовар закипел и вместо слов издавал только протяжные звуки, охая и ахая…
И только Облако улыбалось, глядя на них с высоты. Выше и выше поднималось оно, рассматривая еле заметные точки на фоне бесформенной кучи.
«Решил как-нибудь по-особенному провести эти выходные. В голове всплыло детство: сделал из кресел и одеял „баррикаду“, поставил лампу, набрал книг и сижу в ней. Давно мне не было так хорошо. Мальчик, 29 годиков…»
• У мятежных умбров и представителей римской columna quinta до сих пор не утихает массовый rectum bombardum, по силе сравнимый с тысячей извержений Везувия, вызванный обстрелами пустынных левантийских варваров.
• Точная дата заката Умбрийской цивилизации, как считают многие летописцы, совпала с началом вступления римского воинства в битву с левантийскими пустынными варварами.
• По мнению главного проконсула Умбрии, умбров, поражённых в спину во время мятежа, отстреливали то ли парфянские, то ли умбрийские лучники, и только ради Умбрии.
• Согласно свидетельствам умбрийских летописцев, победа над ордами безумного Атаульфа ковалась не в злом Риме эпохи Красных Туник, а в тихих, глубоких и незаметных катакомбах коллаборанта Бандерикса.
• Нубийские и ассирийские рабы-вольноотпущенники жалуются на нехватку гетер в дешёвых лупанариях варварских земель. Быть может, пора уже запускать туда мятежных умбров? Они ведь мечтали обслуживать варваров?
• По мнению умбрийских глашатаев и римской columna quinta, защитники своих домов в Танаисе и Лугдунуме являются разбойниками, а лучники, обстреливающие центр столицы Леванта - повстанцами.
• Древнее умбрийское изречение гласит: не можешь украсть, убить, завоевать - продай.
Вот потому-то большинство протоумбров и вымерло.
• Неустрашимого умбрийского воина, защищавшего амфитеатр в Танаисе, легко узнать по безумному взгляду, щуплости, плохому зрению и сильной сутулости.
• Единственной в истории успешной войсковой операцией декстрафильских орд под предводительством преступного кимвро-тевтонского раба Бандерикса стало нападение на кимврскую врачебницу для легионеров с повреждённым зрением. Вот и всё.
• Закат Великой умбрийской цивилизации начался не дожидаясь ни расцвета, ни даже сколь-либо значимого восхода.
-Я обещала показать вам замечательную вещь, самую редкую на Луне. Такую, что туристам ее никогда не показывают.
-Неужто у вас на Луне есть алмазы?
-Это лучше всяких алмазов…
Денисон взглянул туда, куда нетерпеливо указывала пальцем Селена.
-Господи!-сказал он.-Откуда она здесь?
Из скалы одна за другой появлялись и падали капли прозрачной жидкости, которая могла быть только водой. Капля неторопливо сменяла каплю и падала в керамический желоб, вделанный в стену.
Ранним утром, когда солнце только показало свои первые лучи и озарило гладкую поверхность воды ласковым золотистым светом, молодой парень купался в море… Он нырял с открытыми глазами и его переполнял восторг от увиденной красоты подводного мира. Стая серебристых рыбок тонким ручейком проплывала мимо, прячась в зарослях водорослей. Между камнями он увидел большую раковину. Поднялся к поверхности, чтоб вдохнуть побольше воздуха и вновь нырнул, подплывая к ней поближе. Недалеко от раковины он увидел перламутровую бусину.
- Жемчужина! - радостно прокричала мысль, - Надо же какая большая! Никогда не видел таких!
Он аккуратно взял бусину и поспешил к своему дому. По дороге, подпрыгивая от счастья. Молодой парень уже представлял, как обрадуется мать, как будет гордиться отец.
Свою семью он застал за завтраком, - Смотрите, родные мои, что я нашел в море! Вы видели когда-нибудь такую большую жемчужину? - с гордостью спросил он и протянул им находку.
- Ой, да это же целое состояние, - тихо сказала женщина, боясь прикоснуться к чуду, - какая красота, да еще и небесно-голубая…
- Вот это находка! Молодец сынок! - сказал отец, похлопывая парня по плечу.
До позднего вечера в доме все только и говорили о жемчужине и приняли решение завтра же ехать к ювелиру. Парень долго не мог уснуть, перед глазами рисовались картинки его будущего… Вот он покупает новый дом для родных, вот выбирает маме золотой браслет… вот отправляется в путешествие на новой машине. Он так и уснул с улыбкой на лице. Утром парень поднялся вместе с солнцем, тихонько вышел из дома, чтоб никого не разбудить…
Старый ювелир долго крутил находку в руках, смотрел и даже пробовал на вкус. Наконец он сказал, - Жаль… Обычное стекло… Даже не представляю как эта бусина оказалась в море. Пустышка…
Все потемнело вокруг, парень не верил своим ушам, - Не может быть! - крикнул он, выхватил бусину из рук ювелира и выбежал из лавки, не разбирая дороги. Несколько дней он блуждал по берегу моря, не решаясь вернуться домой. Горькое разочарование разрывало его сердце…
Он вернулся к тому месту, где нашел ее и с силой кинул ее обратно…
Прошли годы… Многое изменилось, но все так же золотистые лучи солнца ласкали гладкую поверхность моря и стайки рыбок выводили причудливые узоры, прячась в зарослях водорослей. Седой старик сидел на берегу и смотрел вдаль. Он вдыхал морской воздух, погружаясь в воспоминания прожитых лет, и ощущал себя молодым парнем, которого переполняет восторг и радость…
И ему вдруг так захотелось испытать тоже что и в юности… Он вошел в воду, привык к ее прохладе, провел руками по зеркальной поверхности и нырнул… Легкость и единение с миром охватило все его существо… Он нырнул глубже и увидел раковину, сердце сжалось от предчувствия… И вот… Его ладонь уже коснулась перламутровой бусины…
Он не спешил… Солнце поднялось выше, пригревая своими лучами.
- Точно как в юности, небесно-голубая, - думал он, медленно поворачивая ее в ладони. - Жемчужина ты или стекло разве это важно? Ты моя, - прошептал он, прижимая ее к сердцу.
Он никогда не расставался с ней, как бы трудно не приходилось, она, словно, питала его силами, его сокровище, его сокровенная тайна…
И только когда его не стало, его родные все же обратились к ювелиру.
- Жемчужина! Невероятная! Невероятная жемчужина! - повторял ювелир не веря своим глазам.
-Разве вы не испытывали удовольствия?
-Иногда.В промежутках между припадками ужаса.
«Не имей сто рублей, а имей сто друзей.» - да, это, наверное, хорошо… когда тебе что-то нужно. Кинул клич - и вот они, сто друзей, спешат на помощь. Или не спешат. Зато можешь тешить себя мыслью, что ты хороший человек, раз у тебя много друзей.
Но идиллия заканчивается, когда кто-то из них враждует между собой. Вот тогда и начинается: «Да как ты можешь общаться с этим гадом! Да он же такой-сякой, он вот так сказал и вот так сделал!» И тут приходится делать выбор - с кем ты, и неизбежно становиться для кого-то предателем.
Так что, дорогие мои, повторю классика: «Думайте сами, решайте сами - иметь или не иметь.»
Вот такая историю произошла сегодня ночью. Сквозь сон слышу, что звонит мобильник. Продираю глаза. Номер неизвестный. Время - 3 часа 52 минуты. Беру трубку. И вот такой диалог состоялся. - Да. - Серега, ты где? (голос похож на голос шефа). - Дома, сплю. - Ты совсем оборзел? Ты почему не на работе?! - С какого перепугу? - Рабочий день уже скоро час как начался! А ну бегом! - Какой рабочий день в четвертом часу утра, Иваныч?! - Какой четвертый час?! Глаза протри! И я тебе не Иваныч, а Николай Иванович! Тут я уже окончательно понимаю, что ничего не понимаю. Спрашиваю: - А Вы на какой номер звоните? Мне диктуют. И я понимаю, что вместо «3» набрали «8». - Вы ошиблись и попали в Ростовскую область. У нас тут действительно еще 4 утра нет. Человек с другой стороны опешил, смешался и что-то пробормотав в трубку отбился. Через минуту пришла sms «извините, пожалуйста». / Как там мой неведомый тезка из Красноярского края. Сильно ли влетело ему от Николая Ивановича?