Корреспондент - Мы находимся в небольшом донбасском селе Тихушино, где нам удалось поговорить с командиром местного ополчения дедом Никифором. Здравствуйте!
Дед Никифор - И вам не хворать!
Корреспондент: - Скажите, а дед Никифор это ваш позывной?
Дед Никифор - Ага. Если меня хотят позвать, то так и кричат: «Дед Никифор, подь сюды, дело есть!»
Корреспондент - Понятно. Скажите, вот вы недавно взяли в плен целую разведгруппу ВСУ, как вам это удалось? Это следствие какой-то специальной тактики антидиверсионных действий?
Дед Никифор - Чего?
Корреспондент - Ну, вы, наверное, организовывали сложную засаду, взорвали головную машину, взорвали замыкающую машину, молниеносно выдвинулись и взяли ошеломлённого противника в плен?
Дед Никифор - Ничё себе! Погодь, я запишу, а то потом забуду.
(слюнявит огрызок карандаша и старательно пишет в блокнот, бормоча: «взорвали головную машину…»)
Корреспондент - А как тогда?!
Дед Никифор - Да так. Прячемся в перелеске у дороги. Бросаем на дорогу шмат сала на верёвочке. Эти на него кидаются. Я верёвочку с салом на себя. Они за ним. Я на себя - они за ним. Так до перелеска и добегают. А там наши бабы их дрынами по каскам - хрясь, хрясь! Потом вяжем, грузим на телегу и в свинарник. Слышь как хрюкают?
(кричит в глубь двора: «Зойка! Ты правосят сегодня кормила? Они ж галдят у тебя как резанные!»)
Корреспондент - То есть, так вот просто?!
Дед Никифор - Почему просто? Бывают и проблемы конечно.
Корреспондент - А! То есть, поняв, что попали в плен, они начинают яростно сопротивляться, подрывать себя гранатами и кричать: «Херои не вмирають!»?
Дед Никифор - Да не… Сало у них потом трудно отнимать. Они ж зубами в него, намертво… А у нас запасы сала не бесконечные, понимать надо.
Корреспондент - А вот скажите, говорят, что вы как-то взяли в плен американского военного инструктора, это правда?
Дед Никифор - Брешут!
(оборачивается и кричит здоровому рыжему парню, несущему на плече бревно: «Джон, титька ты тараканья, куды ж ты цельное бревно поволок? Я ж сказал - распили сперва!» Парень виновато улыбается, говорит «Сорри, Никифоритч!» и тащит бревно обратно)
Корреспондент - Не понял… Так вот же инструктор! Я ж его фото по CNN видел, с надписью «Американский герой взят в плен сепаратистами на Донбассе».
Дед Никифор - Да какой там плен? Он заблудился и к нам забрёл. Плакал и всё какими-то фактами сыпал: «Фактинг Обама! Фактинг Пентагон! Фактинг кредитс!». Уже полгода у нас живёт, женился недавно на местной девушке, хороший парень. Кстати, а шо такое фактинг?
Корреспондент - Я вам потом скажу, не на камеру.
Дед Никифор - Ну потом так потом. Ты это, милок. Ты, когда будешь в Донецке, спроси там - танк в подарок не нужен? Совсем новый танк. Мы его на днях у украинских мародёров или волонтёров - я их плохо различаю, выменяли на корзину пирожков и бутыль самогона. Голодно там уже у них. А на танке - ни пахать, ни сено возить. Так и стоит без дела, жалко машину.
Корреспондент - Обязательно спрошу! Спасибо вам за интервью!
Дед Никифор - Да откуда у нас такое? А за неспешную беседу благодарствую.
Медвежонок увидел в своей кроватке спящую Машеньку и незамедлительно оказал ей медвежью услугу!
Почти Рождественская история
Спать получилось плохо и в этот раз, Серый полностью зарывался мордочкой в тряпки, а спина при этом оставалась снаружи, и по прошествии времени становилось очень холодно, тогда он поворачивался набок и сворачивался в клубок, но тогда начинали мёрзнуть бок и лапы… В такие холода даже редко интересовали снующие неподалеку мыши. И так продолжалось до того пока не рассветало.
Затем он выходил из сарая и забирался на крышу дома, ожидая, когда солнце вынырнет из-за тёмной полоски за лесом и начнёт понемногу согревать его. Он будет щуриться от удовольствия, и так будет сидеть очень долго, пока не захочет есть. Утолив голод, изловив мышь на своей даче или на соседской, он опять возвращался греться на солнышке…
Так продолжалось уже довольно долго. Хозяева уехали, когда ещё было тепло и можно было растянуться на капоте машины и дремать до вечера пока они не уезжали назад в город. Серый был ещё молодым котом, но то в каких условиях он теперь выживал, не давали ему повода играть и резвиться, он просто сидел и грелся в лучах зимнего солнца, а когда становилось холодно, он искал тепла в старых одеждах оставленных его хозяевами. От этого Серый чувствовал себя уже прожившим довольно долгую жизнь и временами когда мороз был очень сильный, даже поднявшееся солнце не вызывало желания выходить, ему просто хотелось остаться так недвижимым, а там - будь что будет…
Сегодня опять выпал снег, он уже помнил эту белую дорогу, дома, но он не знал насколько больно ходить по ней… Он всё это видел в минувшем году, но видел из окна многоэтажного дома, когда его маленького принесли в тёплую и светлую квартиру, где с ним играли дети, таская его по очереди не спуская с рук, тогда он пил вкусное молоко и лакомился всевозможными вкусными вещами. Когда прошла минувшая зима его сразу привезли на эту дачу и оставили, дабы он извёл мышей. Поначалу он даже забавлялся тем, что маленькие тёмные комочки разбегаются от него, а затем голод и инстинкт сыграли свою роль и в результате мышей на даче, к лету, не осталось совсем.
Теперь он остался один, потому что вырос и потому что в квартире появился маленький ребёнок. Серый не знал всего этого, он знал только то, что происходило с ним сейчас…
Вечером, когда солнце обошло его и стало уходить в другую сторону леса, он спустился с крыши и пошёл по дороге, по той дороге, по которой всегда уезжали его хозяева. Он шёл и вспоминал детей, хозяев, которые назвали его Серым. Мужчина всегда гладил его только краешком калоши, а женщина иногда брала на руки, дети в последнее время часто смеялись и делали ему чем-то очень больно, мужчина тоже смеялся и Серый убегал на другие дачи…
Соседних собак он не видел уже несколько дней, которые гоняли его и других кошек «любовно» оставленных такими же дачниками, как и его бывшие хозяева…
Он подходил к большой дороге, ему казалось что за ней появится тот большой дом из которого его привезли, надо только пересечь её и он снова окажется в тепле, дети станут другими, добрыми как когда-то, очень давно… Только надо перейти эту большую дорогу по которой не прекращая неслись автомобили, большие и маленькие, они неслись одной большой стеной и представляли из себя огромную опасность, гораздо страшнее той своры собак, что гоняли его осенью и наступившей зимой. Но надо было перейти эту дорогу, надо было вернуться в прошлое, где было так хорошо, так тепло и так вкусно!..
Серый несколько раз подходил почти к самому асфальту и затем также убегал на безопасное для него расстояние. Пошёл снег. Мороз стал крепчать. Поднялся ветер.
Кот подошёл немного ближе к дороге и, обернувшись хвостом, сел почти у самого асфальта, он уже не смотрел на проезжающие автомобили, он склонил голову и почувствовал тепло…
Снег припорошил его, превращая понемногу в небольшой сугробик. Серому становилось тепло и спокойно, он уже даже не слышал рокота проезжающих машин, ему приснился сон - он даже не перешёл, он перепрыгнул эту дорогу, зловеще кишащую машинами и буквально приземлился в той квартире, где когда-то он был счастлив. Прибежали дети, они ещё маленькие, схватили его и начали тискать, женщина налила молочка, а мужчина зачем-то притащил его опять к небольшому окну, на котором как мухи прыгали строчки…
- Не было печали, - выругался Виктор, добавив ещё пару слов без падежей и с трудом удерживая руль, стал притормаживать съезжая на обочину. Остановившись, он понял, что правое переднее было пустым. Он вздохнул, двигатель глушить не стал, а надев перчатки, пошёл доставать домкрат и запаску.
Дорога от поселка, где живёт его брат до города составляет всего несколько десятков километров, но подобная, пусть и небольшая поломка была некстати… Он также достал осветительную переноску чтобы было видно пробитое колесо и повесил её на зеркало.
Серый пришёл в себя от визга тормозов, почти так недавно кричала кошка, когда попалась в зубы одноглазому псу. Он привстал и увидел стоящий на обочине автомобиль. Почему-то чувство страха сразу прошло, машина была похожа на ту, на которой приезжали его хозяева. Он встал и пошёл к автомобилю. Постояв немного посередине дороги, он стал подходить ближе. С другой стороны автомобиля вспыхнул яркий свет, но это тоже не отпугнуло Серого, а наоборот тянуло как неведомой силой, и он понимал, что хуже ему уже просто не будет…
Боковым зрением Виктор увидел небольшое шевеление у колеса, которое он снял и откатил в сторону. Он снял переноску и посветил. Крупный, но худой полосатый кот стоял на обочине и пытаясь мяукнуть просто беззвучно открывал пасть…
- И как тебя сюда дружище занесло, - Виктор улыбнулся и встал, жена брата напекла к новому году пирожков, Валерий закоптил гуся, в багажнике было много продуктов.
- Не убегай, вот согрейся! - Виктор подошёл ближе и положил два пирожка и кусочек мяса на картонку, которую он подкладывал себе под колено и придвинул коту.
Серый стоял с полминуты, голод пересилил страх, и он накинулся на угощение.
- Наверняка дачники кинули? - Виктор затянул последние болты и стал убирать в багажник пробитое колесо, ключи и домкрат.
Кот прекратил есть, когда Виктор опять посветил на него, он опять беззвучно мяукнул и теперь посмотрел не просто на человека, а он буквально заглянул ему в глаза.
- Слушай, да ты ещё молод брат, - Виктор подошёл ближе и взял Серого на руки, он был лёгким как пустой портфель… - а давай-ка я тебя полосатого назову Боцманом, и отправишься ты жить ко мне?! Дом большой, нам на троих хватит!!!
Не удивляйтесь!
Не пугайтесь!
Я сейчас присоединюсь к призыву г-на Яковлева.
«…интуиция меня вроде никогда еще не подводила.
И я поэтому пишу этот пост.
Я уверен, что России в самое ближайшее время - недели, месяцы - предстоит один из двух сценариев.
Либо - смена власти с совершенно непресказуемыми и опасными последствиями. Либо - тяжелейший социальный кризис с уличной преступностью, нехваткой самого необходимого и реальной опасностью для жизни и здоровья граждан.
Поэтому, безо всяких шуток:
Если есть возможность, УЕЗЖАЙТЕ И, ГЛАВНОЕ, УВОЗИТЕ ДЕТЕЙ…»
И я - да - поддержу призыв автора, но прежде сделаю одну маленькую оговорку.
Думаю, и сам г-н Яковлев, и те, кто разнёс его призыв в медийном и сетевом пространстве, понимают - по крайней мере, должны понимать - это обращение адресовано далеко не всем, живущим в России.
Не народу.
И даже не элитам. Они - элиты - сегодня разные. Да и необщее это понятие. И неоднозначное весьма.
Это - тусовочке.
Люди тусовочки - те, кто помоложе - называют себя креативным классом.
Старшее поколение числится русской интеллигенцией.
Притом, что ни креатива, ни интеллигентности не являют миру ни юные, ни зрелые.
Про «русскость» говорить не станем. Ибо, дабы… ну вы меня поняли.
Да и стыдно тусовочке сегодня быть русской. Потому тема как бы отпадает сама собой.
И вот теперь, когда мы определились с целевой аудиторией призыва, я его - этот призыв - продолжу.
Понимаю - господин Яковлев черпает представления о российских реалиях исключительно из своей ленты в FB, в которой - надо полагать - г-н Кох и иже. Потому картина его русского мира довольно утопична, если не сказать параноидальна.
Не станем придираться к мелочам.
Простим отцам новейшего российского либерализма их мощные фрустрации, обусловленные то ли возрастным, то ли физиологическим, то ли ситуационным (г-н Кох вон своё пророчество отностиельно будущего «православных чекистов» отчего-то снёс)
Давайте - по сути.
Обращаюсь к тусовочке.
Уезжайте!
Вам уже никогда не будет так уютно и спокойно в России, как было в годы вашего - или ваших родителей - становления. В бизнесе, в творчестве, в обществе. В социальной иерархии.
Вам вряд ли удастся получить в полную и безраздельную собственность нефтеносные недра, целые отрасли того, что когда-то именовалось народным хозяйством, гиганты индустрии, газеты, телеканалы, города и отдельные городские кварталы, а в них - самые красивые монументальные здания, миллионы гектаров земли и прочая, прочая, прочая…
Вам никогда не повторить гигантской афёры под названием «ваучерная приватизация».
Не уничтожить несколько миллионов сограждан, обратив в прах их смешные деньги, которые эти доверчивые лохи называли трудовыми накоплениями.
Я не буду продолжать, ладно?
Длинно получится, пафосно.
Просто, поверьте.
Лучше вам не будет.
Будет только хуже, тут г-н Яковлев прав.
Ошибается он в деталях, но я приду ему на помощь.
Детали - некоторые - на самом деле, будут таковы.
Люди, которых в недавнем прошлом можно было спокойно называть анчоусами, скотом, быдлом, начнут отвечать - и словом, и делом. Иногда это может быть даже больно.
Воздух (порой изрядно отравленный), который вы успешно продавали, называя его «креативом», перестанут покупать.
Может случиться так, что вам даже придётся платить налоги. Со всех доходов, представляете? Даже с арендной платы за полученные от «проклятого совка» квартиры, которые вы успешно сдаёте. И штрафы. И никакие журналистские корочки не помогут. И звонки друзьям.
Всё может обернуться ещё «более хуже» - вас могут заставить отвечать за слова. Вот только представьте себе: написали в ночи в собственном уютном бложике что-то о том, что завтра всем надо выйти на Манежку. И взять шутрмом Кремль. И повесить Путина. А Храм разрушить, ибо зло. Просто так написали, прикола ради. Ну выпили лиший шот текилы или припудрили нос чем-то правильным. Было весело и совсем не страшно. А утром к вам пришли. И всё по-взрослому. Под протокол.
Для вас в России, действительно, теперь беда.
Одна, прав юноша на картинке.
Уезжайте!
Спасайте себя.
Поверьте - вы редкая, почти уникальная популяция, умудрившаяся несколько десятилетий абсолютно счастливо, безбедно и безпроблемно прожить в стране, где невыносимо было всё - от погоды и пейзажа за окном до народа, веры и традиций.
Вам будет трудно.
Ни один народ в мире не станет терпеть подле себя людей, оскорбляющих его по любому поводу, плюющих в его историю, попирающих его ценности.
Ни одни режим на планете не будет платить тем, кто призывает к его свержению и грозит ему Гаагскими трибуналом.
Но, пожалуйста, соберитесь с силми.
Выполните хотя бы один раз то, о чём обещаете так долго, яростно и упрямо.
Уезжайте уже.
Пожалуйста!
Меня зовут Инна Левитан. Я пишу вам с фронта в Украине, куда вернулась несколько дней назад.
Чтобы вы почувствовали, что здесь происходит, я скажу, что нас обстреливают постоянно, и днем, и ночью.
Я вступила в ДКО - бригаду добровольцев-коммунистов год назад. Сейчас эта бригада насчитывает 500 человек.
Наша цель - не действия, направленные против Украины или ее граждан, а борьба против фашистов, пронацистов и олигархов и помощь гражданскому населению.
В Украине становится все больше сторонников нацизма. Они пользуются нацистским приветствием (зигуют), на их знаменах, одежде и татуировках изображена свастика. Они пытают и убивают как гражданских лиц, так и солдат украинской армии, не разделяющих их убеждений.
Я встретилась с матерью, которая рассказала, что ее 14-летнюю дочь группа неонацистов изнасиловала, а после этого замучила до смерти. Труп был отправлен родителям в деревянном ящике.
Я своими глазами видела человека, побывавшего в плену у неонацистов. Они отрезали у него некоторые части тела и вытатуировали на теле свастики. Мы боремся против этих зверств, происходящих постоянно, жертвами которых становится гражданское население.
На Западе ничего не говорят об издевательствах и убийствах в Украине, как будто их не существует. Но преступления были совершены на наших глазах. О положении евреев в Украине я вообще молчу.
Волонтеры нашей бригады в основном приехали из России или являются жителями Украины, но вместе с ними сражаются граждане разных стран, желающие уничтожить фашизм. Вместе со мной служат добровольцы из Италии, Испании, Сербии. Есть и волонтеры из Израиля.
Мы живем благодаря гуманитарной помощи, которую присылают нам граждане разных стран, в основном России, и члены российской Коммунистической партии. Эта помощь включает в себя продукты питания, одежду и сигареты.
Мы живем в очень тяжелых условиях, но каждый из нас, и я в том числе, испытывает гордость за то, что мы живем в это время. Мы делаем что-то во имя принципа справедливости, во имя людей. И люди нам благодарны. Они помнят, как хорошо было в советское время, когда брат не ненавидел брата.
В последние месяцы к нам на фронт приезжали журналисты с телевидения и из печатных изданий разных стран Европы. Они наконец начинают понимать, что здесь происходит. У меня совсем недавно взяла интервью шведская журналистка.
Я как израильтянка испытываю глубокую ненависть к фашистам. Я верю, что придет время, и все поймут, что происходит в Украине на самом деле. Я надеюсь и верю, что мы добьемся успеха и победим, построим новую страну во имя народа.
Если мне в три ночи звонит мужчина, то это либо из испанской инквизиции («по отчету оказалось, что мы вас маленько не допытали, не могли бы вы подъехать в удобное для вас время?»), либо кто-то успокоиться не может из-за моей нечеловеческой красоты и намерен предложить целое состояние, чтобы я ушла из его кошмарных снов. Но нынче был срыв шаблона - позвонили из охраны, которая обслуживает квартиры сигнализацией и выезжает с автоматами, когда датчик сработает. «Яна Юрьевна, вы знаете N, который проживает на улице К?» Так как рука, взявшая телефон, уже проснулась, а мозг - нет, то я стала думать рукой. «Знаю!» - сказала рука, она у меня та, что правая, очень прямолинейная и не врет. Вот левая бы соврала, она сказала бы: «Я не Яна Юрьевна, а Алионора Аквитанская, я никого не знаю, скажите, пожалуйста, а наши уже вернулись из Крестового похода и где мой сынок Ричард Львиное Сердце, где этот шалун, мамочка скучаэээт?» После такого что инквизиция, что вневедомственная охрана фигеет от сложных переплетений и ассоциаций, я проверяла - работает, так мне удалось ускользнуть в еще Средние века. «А в чем дело?» - спросила простодушная правая рука. «У N в квартире сработал сигнал, мы не можем до него дозвониться!» - сказал мужчина. «Ну у вас и работа!» - восхитилась я, - «Звоните людям в три ночи, будите, нет чтобы прожигать жизнь, пить „Мадам Клико“, смотреть на звезды, кувыркаться в сене, встречать рассвет и сидеть в Фейсбуке!» «Работа у нас такая!» - посуровел голос. Мы оба минутку поскорбели. «Откуда вы узнали про меня и мой номер телефона?» - спросила я, отрыдав. Я немножко надеялась на всесильное КГБ, это все-таки шикарно - небрежно сказать на вечеринке: «Я под колпаком у КГБ. Да, до сих пор оно не дремлет и мне не дает!», а потом встать на лыжи и попытаться прорваться к румынской границе. Тут недалеко - от Иркутска прямо и не сворачивать, сейчас август, погоды стоят сухие, по тайге дойду. «Вы есть в списке лиц, которые имеют право вхождения в помещение, когда хозяева уедут». Сто лет назад одна семья ставила квартиру на сигнализацию, и хозяйкой была моя подружка. Пара развелась, муж остался в старой квартире, а я - в списках навеки, что-то вроде «вычеркнуть нельзя, забвению не подлежит». Эпизодически сигнал срабатывает, охрана звонит бывшей хозяйке, она клянется, что давно не имеет к жилплощади никакого отношения. Но им одной красивой женщины мало. Теперь они добрались и до меня. Парням очень повезло - есть перспективы, потому что если они позвонят во второй раз ночью, то с ними будет говорить как раз моя левая рука, она давно чешется обсудить подробности третьего крестового похода, а потом мы разбудим супруга и тогда уж гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, кто не спрятался, я не виноват.
Накануне я в трамвай, в кои веки, сел. И от скуки в перестуке колес в окно глядел. Народу ехало немного: шесть стариков да я. Кондукторша была конечно, ну очень сонная. Трамвай в той части града ехал; где частные дома. Им по сто лет, они невзрачны; снесут их, на дрова. И по сему видать высотки на месте их взлетят. И станет город мой все краше, порадует взгляд. А в общем-то в года вот эти. Мой град красивей .стал. Вот только плохо нашим детям: нет производств начал. Все предприятия в разрухе, и в том рука властей. И врут по ящику что блага, и все-все для людей. Ну это ладно: бог даст - будет; и все наладиться. И будет людям где работать, и где расслабиться. Я на трамвае ехал-думал под перестук колес. Конечная, и тут я вижу, что не туда привез… Зато я прокатился, видел, как город мой растет. Где были пустыри, сараи. Домов красивых взлет. И колесо для обозрения и я билет купил. Как птах на нем я взмыл на небо, полет тревоги смыл.
Императрица* поехала в Софьино-эта местность расположена в 60−70 верстах от Москвы. Мы стояли там лагерем. На другой день по приезде в это место мы пошли в ее палатку;там мы увидели, что она бранит управляющего этим имением. Она ездила на охоту и не нашла зайцев. Этот человек был бледен и дрожал, и не было ругательства, какого бы она ему не высказала;поистине она была в бешенстве. Видя, что мы пришли поцеловать ей руку, она поцеловала нас по обыкновению и продолжала бранить своего человека;в своем гневе она проезжалась насчет всех, против кого что-либо имела или на кого была сердита. Она доходила до этого постепенно, и велика была беглость ее речи. Она между прочим стала говорить, что она очень много понимает в управлении имением, что ее научило этому царствование императрицы Анны, что, имея мало денег, она умела беречься от расходов, что если бы она наделала долгов, то боялась бы страшного суда, что если бы она умерла тогда с долгами, никто не заплатил бы их и душа ее пошла бы в ад, чего она не хотела;что для этого дома и когда не было особой нужды, она носила очень простые платья, кофту из белой тафты, юбку из серого гризета, чем и делала сбережения, и что она отнюдь не надевала дорогих платьев в деревне или в дороге;это было в мой огород: на мне было лиловое с серебром платье. Я это запомнила твердо. Это поучение-потому что иначе это и нельзя назвать, так как никто не говорил ни слова, видя, как она пылает и сверкает глазами от гнева,-продолжалось добрых три четверти часа. Наконец ее шут Аксаков прекратил это: он вошел и подал ей в своей шапке маленького ежа. Она подошла к нему взглянуть и как только его увидела, взвизгнула и сказала, что он похож на мышь, и побежала со всех ног внутрь палатки, потому что смертельно боялась мышей.
Звезды, как мы неизменно повторяем, - штука крайне удобная, поскольку дают автоматический ответ на большинство неприятных вопросов. Скажем, стоит такой муж - морда краснаа - и трагически, как Гамлет с черепом Йорика, потрясает новенькой чеснокодавилкой со стразами Сваровски.
В глазах у мужа застыл отчаянный вопрос: «Зачем?», окруженный нимбом бесценных знаков вопроса. А ты руки к груди прижимаешь и шепчешь: «Милый, я же Близнецы, этому нельзя противостоять, ты же не избиваешь меня за карие глаза, правда?».
В общем, во всем виноваты звезды и Луна в третьем доме. Именно они заставляют нас тратить деньги именно так:
КОЗЕРОГ
Хорошая новость - Козероги не очень любят тратить деньги. Плохая новость - пока они трезвые. Козерог любит жить по четкому плану и расставаться с деньгами строго по нему же. Деньги Козерогам, как правило, даются нелегко, поэтому разумная жадность позволяет им сделать приличные накопления. Главное, не попадать в измененное состояние сознания, когда все люди - братья, а вот этот сорокалетний вискарик мы еще не пробовали. Кстати, Козерогам совсем необязателен алкоголь, чтобы впасть в измененное состояние сознания. Вполне подойдет эйфория от лета, солнышка и любимых друзей рядом. Гадские друзья, я хотела новый ноут…
ВОДОЛЕЙ
Водолей обожает тратить деньги, но совершенно не отдает себе в этом отчет. Водолей вообще не отдает себе отчет в финансовых вопросах. Деньги - хорошие, нужно, чтобы они были, но сидеть в офисе с девяти до шести… я для этого слишком высокодуховен. А поскольку врожденные таланты позволяют Водолею срубить пару сантиметров купюр быстро и не напрягаясь, стандартная финансовая жизнь Водолея крутится по примерно такому колесу Сансары: У меня нет денег, помогите - Ой, бусики! - Вот, я тебе должен, держи с процентами - Ой, занавесочка! Беру домой и на дачу еще - Помогите!
РЫБЫ
Рыбы планируют заиметь на свой счет все мировые деньги. Поэтому стараются разумно вложить стартовый капитал в саморазвитие и в реализацию бизнес-плана, который должен вывести Рыб в золотой миллиард. Деньги просто так - это скучно. Их нужно вот тут вложить, вот тут разрекламировать, а вот тут - вовремя вытащить. И зашибись. Правда, стандартный бизнес-план Рыб выглядит как: «Займу, вложу, а в конце месяца придут белые единороги и покакают в дебетовую часть купюрами», но это уже никому не интересные детали.
ОВЕН
Бармен, всем посетителям - пива за мой счет. Овен - щедрая душа. Чем больше у Овна друзей, тем меньше у него денег. Овен может завести десять бизнесов, причем - бизнесов успешных, но все равно будет перманентно на мели. Потому что жить надо ярко, кормить гостей вкусно, а машине уже год, это старье давно пора менять. Как результат, Овен работает по шестнадцать часов в сутки без выходных, а потом вырывается в отпуск, засыпая дождем из купюр ошалевших от внезапного «Поперло!» официантов, таксистов и носильщиков чемоданов.
ТЕЛЕЦ
Телец настолько любит деньги, что купленные за них товары уже как-то теряют свою изначальную привлекательность. Список основных трат Тельца ограничен домом, машиной и - ладно - вон теми туфельками, черт с ними. В то время, когда другие люди любуются глупой абстрактной картиной неизвестного художника над кроватью в спальне, Телец любуется разложенными на постели купюрами из своей заначки. Телец раскладывает их аккуратно, любовно распрямляя, портретик к портретику, стопочка к стопочке, конвертик к конвертику… Господи, деньги, какие же вы красивые!
БЛИЗНЕЦЫ
Деньги? Тоже мне, ценность. Близнецы живут по принципу: «Гробов с карманами не существует, поэтому нужно брать от денег максимум сегодня». Соответственно, Близнецы - дикий мот, покруче Овнов. Гораздо круче. Причин, по которым все Близнецы до сих пор не на паперти, ровно две: 1) Они, как правило, выбирают себе в спутники жизни очень, очень сдержанных людей; 2) Они фантастически удачно умеют монетизировать любое свое хобби от постов в соцсетях до вырезания лобзиком по пню старого дуба портрета Боба Марли, поющего про ноу вумен, ноу край.
РАК
Рак ужасный жмот. В хорошем смысле слова. Он помнит все дефолты и все недоплаченные ему 20 лет назад двести долларов. Проблема Раков в том, что его природной прижимистости приходится сосуществовать с любовью к красивеньким шмоточкам, прокачанной до уровня «Бог». Поэтому Раку приходится идти на компромисс: одновременно покупать и вон ту маечку с модными дырочками, и бычка в томате на черный день.
ЛЕВ
Лев без денег - не Лев вообще. Поэтому первую половину жизни Лев посвящает тому, чтобы настроить систему автоматического зарабатывания денег при вложении минимума усилий. Соответственно, вторую половину жизни Лев сибаритствует с максимально возможным размахом. А деньги тратит на светские рауты (пусть даже в пределах собственной кухни) и дорогие подарки родным и близким. По-настоящему дорогие. Потому что, во-первых, Лев великодушен, а, во-вторых, все должны перманентно помнить, кто тут Лев, а кто - антилопа задрипанная.
Дева
Дева - это тот самый идеальный хозяин, у которого все траты расписаны и разложены по конвертикам хотя бы мысленно. Девы не склонны к азарту, они не влипают в финансовые пирамиды, не проигрывают в казино свою вотчину в Надыме и тратят на жизнь, подарки и отпуск ровно столько, сколько могут себе позволить: ни копейки больше, ни копейки меньше. Да что там говорить - Дева способна зайти за бусиками в магазин бусиков и купить только одни бусики. Удивительное рядом.
ВЕСЫ
Весы обожают пускать пыль в глаза, поэтому запросто могут спустить свой месячный бюджет на пафосные аксессуары. Или, например, на ужин в ресторане, чтобы потом две недели питаться исключительно быстрорастворимой вермишелью под соусом из кипяченой воды. Если же денег у Весов много, то он выстроит вокруг себя город-сад для сибаритов, где будет лениво кушать виноград над бассейном из минеральной воды под медленными взмахами опахал двух рабов. Примерно так для Весов и выглядит правильная вечность, осененная знаком доллара.
СКОРПИОН
Для Скорпионов деньги - самая любимая игрушка. Они такие забавные. Их можно вложить, преумножить, потерять, заработать и снова вложить. Движуха! Сами по себе деньги не имеют для Скорпиона никакой ценности, Скорпион обожает процесс. Поэтому пока другие знаки двадцать лет корпят над счетами, раздумывая - делать ли крупную покупку и насколько это выгодно, Скорпион просто покупает, чтобы посмотреть - а что из этого выйдет? И если ничего путного не выходит, Скорпион сожалеть не станет - его девиз: «Заработаем, прорвемся, ниссать!».
СТРЕЛЕЦ
У Стрельцов обычно не очень много денег. Презренные монеты считают, что Стрелец для них слишком уж хорош. Поэтому тратить Стрельцам приходится исключительно на самое необходимое. Но как только появляется лишняя копейка, она тут же уходит на самообразование, путешествие и благотворительность. Вот такие Стрельцы - милахи, и деньгам давно пора присмотреться к ним повнимательнее.
Однажды мой отец сказал мне: «Мне никогда не хотелось, чтобы твоя мама была такой сильной. Ее силе может позавидовать мужчина. Мне всегда хотелось заботиться о ней и оберегать ее, как младшую дочь, но она не позволяла, боясь, что кто-то подумает о ней плохое, будто она нахлебница или лентяйка. Женщины боятся быть слабыми, боятся быть смешными. А ведь ничто не сводит с ума мужчину так, как осознание своей ответственности за это хрупкое, беззащитное создание, осознание того, что тебе доверена жизнь Любимой Женщины… Не зря говорят, что сила женщины- в ее слабости…»
Непьющий художник
Начало 70-х… Работал я тогда художником на Н-ском ж/д вокзале. Расписания поездов, электричек, различные объявления, социалистические обязательства и все в таком же духе. Короче, сплошная писанина…
Если бы не гости, которые постоянно к нам в мастерскую приходили, то работа превратилась бы в наказание. Вот приходит как-то раз Витька-художник, чуть постарше меня (лет 25−27), соответственно с бутылкой, точнее с двумя. Познакомились, сели за стол, выпиваем. Стал он рассказывать, как ему работается в Торг-Рекламе (а до этого он работал на моем месте). Торг-Реклама - это такая большая организация художников, которые занимаются оформлением различных кафе, столовых, ресторанов
Директриса Торг-Рекламы хотя и имела отдельный закрытый кабинет, но по неуловимым воздушным колебаниям поняла, что происходит что-то экстраординарное. Выйдя из кабинета и увидев этого «Гамаюна», поняла, что если его срочно не удалить, то работа прекратится минимум на весь день. Ринувшись назад в свой кабинет, она вызывает милицейскую бригаду вытрезвителя. Те приезжают через полчаса и забывают, для чего были вызваны. Наконец, при помощи директрисы, его выводят на улицу и подводят к воронку. Теперь выясняется, что никаким боком он в воронок не влезает, так как мешают фанерные «крылья». Милицейская бригада постепенно охреневает и сама начинает ползать вокруг воронка. Наконец, два дюжих милиционера, забравшись в машину, затягивают его внутрь, обломав со страшным хрустом ему «крылья»… Через пару дней он появился и рассказал, что после того, как его отскоблили и остригли, он для вытрезвителя нарисовал большой портрет Дзержинского и был отпущен с миром и обещанием заплатить за портрет… Да… Воздержание - вещь опасная!
Суд Линча
Что такое суд Линча? Это обычный самосуд, когда разъярённая толпа калечит или убивает человека, подозреваемого в каком-то преступлении. Самосуду столько же лет, сколько цивилизации. Он всегда «идёт» плечом к плечу с мягкими законами или безволием и продажностью властей. Если же говорить конкретно о суде Линча, то он зародился на землях Северной Америки в последней четверти XVIII века.
В штате Виргиния (Вирджиния) жил гражданский судья Чарльз Линч. В годы Войны за независимость (1775−1783) он вынужден был в условиях политической нестабильности самолично выносить обвинительные приговоры в отношении военных и уголовных преступников. По его приказу, без прокуроров и адвокатов, людей лишали жизни. По-сути это являлось грубейшим нарушением закона, но того требовало суровое военное время.
История США знает также Уильяма Линча. Это был офицер в звании полковника. Его служба проходила в Пенсильвании. В 1780 году Уильям Линч, используя личную власть, приговаривал людей к телесному наказанию. При этом избиениям подвергались в основном негры. То есть на лицо был явный расизм.
С тех времён и повелось называть суды без участия обвинителей, защиты и присяжных судами Линча. Исполнителями приговора всегда выступала толпа. Иногда ей руководили шерифы, но чаще народный гнев возникал спонтанно. Неуправляемая масса людей сметала всё на своём пути и уничтожала преступника или преступников. История знает множество таких примеров.
Примеры суда Линча
Поражающий своей массовостью суд Линча произошёл в Новом Орлеане в 1891 году. В то время в городе прочно обосновалась сицилийская мафия. Это были два криминальных семейства: Матранга и Прованцано. Поделив город, мафиози «зарабатывали» деньги на наглом рэкете. Под их контролем находились мелкие торговцы, казино, проститутки, ночные бары и другие увеселительные заведения.
Начальник городской полиции Дэвид Хеннеси объявил борьбу итальянской мафии. По его приказу было арестовано несколько главных мафиози. Против них выдвинули обвинения в убийствах, нанесении тяжких телесных повреждений и вымогательстве.
Сицилийцы довольно своеобразно отреагировали на арест своих боссов. Они расстреляли шефа полиции из ружей, когда тот выходил из собственного дома, чтобы отправиться на службу.
Наглое убийство потрясло всю Америку. На первых полосах крупнейших газет были размещены кричащие заголовки, сравнивающие это преступление с убийством президента Авраама Линкольна. Покушение на него было совершено 14 апреля 1865 года.
Полиция города организовала масштабную операцию. Сотрудники правоохранительных органов хватали всех итальянцев без разбора и сажали их в камеры. Аресту подверглось более 200 человек. Однако большинство из задержанных вскоре оказались на свободе, так как эмоции эмоциями, а конкретных обвинений против этих людей не было.
К суду было привлечено лишь 14 человек. В эту группу входили главари обоих семейств и их ближайшие подельники. Но оставшиеся на свободе мафиози сложа руки не сидели. Они наняли лучших адвокатов, но, самое главное, запугали свидетелей. Те один за другим стали отказываться от своих прежних показаний, и обвинение начало разваливаться на глазах.
В результате 4 обвиняемых суд оправдал, а остальным 10 бандитам дали смешные сроки заключения. Такое решение Фемиды взбесило жителей Нового Орлеана. Огромная толпа окружила городскую тюрьму, легко сломила сопротивление охраны, ворвалась внутрь и выволокла из камер всех 10 осуждённых.
Двоих главных мафиози тут же повесили на тюремных воротах, семерых забили до смерти на улице. В живых остался только один. С множественными переломами и рваными ранами он был доставлен в больницу и выжил просто чудом, но на всю жизнь остался калекой.
За проявленный самосуд власти никого не привлекли к ответственности, так как вся Америка горячо одобрила действия жителей Нового Орлеана. На данный кровавый инцидент полиция закрыла глаза. Сицилийцы же покинули город на долгие годы.
Но не всегда кровавые расправы сходили с рук тем, кто осуществлял самосуд. В 1907 году в городе Чаттануга (штат Теннеси) была изнасилована и убита белая женщина. Преступление совершил негр по имени Эд Джонсон. Правосудие свершилось быстро, и уже через месяц убийцу приговорили к смертной казни. Но преступник по закону имел право на апелляцию. На следующий день после вынесения приговора он это и сделал.
Прошение о пересмотре дела высшей судебной инстанцией вызвало бурю возмущения у жителей города. Разъярённая толпа ворвалась в тюрьму. Приговорённого вначале долго били. Затем истерзанное тело вытащили на улицу и повесили недалеко от тюрьмы на городском мосту. Уже в труп выпустили несколько десятков пуль.
Верховный суд США впервые за всю историю государства разбирал дело о самосуде. Трёх самых активных участников линчевания задержали и приговорили к 2 месяцам тюрьмы. Но те отсидели всего половину срока и были отпущены на свободу. Этим всё и закончилось.
Фриц Дю Кейн.
Человек фантастической биографии. Прошедший путь от бурского коммандо до узника ФБР.
В 17 лет поступает в Лондонский универ, по окончании - в Королевскую военную академию, Брюссель.
С началом англо-бурской войны возвращается в Южную Африку, вступает в бурские коммандос. Дорастает до капитана артиллерии. Попадает в плен к англичанам, сбегает, возвращается к своим. Отряд буров отступает в Мозамбик, где попадает в плен уже к португальцам. Всех посылают в лагерь для интернированных под Лиссабоном.
Тут, ещё по дороге в Мозамбик, имеет место эпизод с золотым обозом. Дю Кейну приказано возглавить обоз с добытым на приисках золотом. Он ругается со своими, подговаривает тутти-носильщиков, истребляет весь конвой, после чего братски делится с туземцами (тутти - волов, себе - золотишко).
Дальнейшая судьба золотого обоза остаётся неизвестна.
В лагере Дю Кейну удаётся соблазнить дочь одного из охранников и опять сбежать - на сей раз в Париж.
Из Франции он перебирается в Англию, где… вступает в британскую армию. Причём в офицерском звании.
Возвращается в Южную Африку - уже под видом английского офицера.
Тут сюжет начинает резко попахивать Толкиеном (привет «Детям Хурина»).
Выясняется, что пока Дю Кейн офицерствовал в британской армии, англичане сожгли родную ферму (ничего личного, политика выжженой земли). Сестру убили, мать умерла в концлагере.
Дю Кейн объявляет личную войну Англии в общем и лорду Китчнеру в частности.
Собирает два десятка добровольцев и совсем уже собирается сыграть в Иоганна Вайса, как всех сдаёт жена одного из потенциальных диверсантов.
Всех ставят к стенке, Дю Кейну в очередной раз удаётся выкрутиться - под обещание сдать бурские секретные шифры. Которые он немедленно выдумывает из головы.
На сей раз дают пожизненное. Которое он отбывает в старом замке в Кейптауне. Тут Кожевников кончается, и начинается Дюма. Пользуясь только металлической ложкой Дю Кейн прокапывает сквозь каменную кладку подземный ход и почти уже выбирается, когда всё портит сорвавшийся булыжник.
Дю Кейна этапируют на Бермудские острова. По дороге он предпочитает судно покинуть и добираться до Бермуд своими силами, вплавь, без суетных подробностей в лице конвоя.
На Бермудах он охмуряет ещё нескольких женщин, через них выходит на контакт с немецкими моряками, которые контрабандой вывозят его в Штаты.
Оказавшись на свободе, Дю Кейн обосновывается в Нью-Йорке.
Работает журналистом «Нью-Йорк Геральд», как за полвека до того Гедеон Спилет («Таинственный остров»).
Ведёт репортажи из-под осаждённого Порт-Артура, из Марокко и других горячих точек. Становится личным инструктором по стрельбе у Теодора Рувельта, сопровождает его в охотничьих экспедициях.
Красавец мужчина, окружённый вдобавок ореолом таинственности. Ярко-синие глаза, длинные чёрные волосы до плеч. Свободно говорит на английском, французском, немецком, голландском и естественно на африкаансе. Блестящий рассказчик. Одна беда - как настоящий мачо, изо всех средств контрацептивов признаёт только аборты.
Что быстро узнаёт женщина, согласившаяся выйти за него замуж.
После очередного аборта терпение у родичей жены лопается и Дю Кейн снова оказывается в холостяках.
К тому же периоду относится встреча с Фредериком Барнхэмом.
Ещё в войну Дю Кейн получает задание ликвидировать майора Барнхэма - тогда - руководителя разведки британской армии. Но как-то не получается. И вот в 1910 году, в Вашингтоне бывшие противники наконец встречаются лицом к лицу. И сводит их общее дело: оба независимо друг от друга лоббируют закон об облегчении импорта африканских животных.
Из письма Бархэму:
Моему доброму врагу, майору Фредерику Барнхэму, величайшему разведчику мира.
Когда-то я добивался чести убить вас, но не преуспев, хотел бы выразить вам своё искреннее восхищение.
Фриц Дю Кейн
Впоследствии их снова разбросает по разные стороны баррикад, когда Барнхэм уйдёт в контрразведку.
1914 год. Первая мировая. На контакт с Дю Кейном выходят немцы. Известный журналист отправляется в Бразилию под именем Фредерика Фредерикса, исследователя каучуконосов.
В основном исследование каучуконосов сводится к отправке ящиков с собранными образцами почв - причём исключительно британскими судами. Кроме образцов, ящики содержат ещё кое-что. В результате, кораблей «Сальвадор», «Пемброкшир», «Теннисон» и многих других никто больше никогда не видит.
В 1916 году Дю Кейн под видом русского князя Бориса Закревского проникает на борт тяжёлого крейсера «Гэмпшир», которым плывёт в Россию фельдмаршал Китчнер. По пути шпион передаёт сигнал немецкой субмарине и успевает спастись на плотике незадолго до потопления крейсера (уже «Тайна двух океанов» получается). За эту операцию Дю Кейн получает Железный крест.
В 1916 году, опасаясь излишней известности, Дю Кейн организует в газете заметку о своей гибели - от рук жестоких амазонских дикарей.
Арестовывают его в 1917, в Нью-Йорке. При попытке получить по фальшивым бумагам страховку за погибшие ящики с образцами. Как полагается - обыск. А при обыске обнаруживают письмо от немецкого вице-консула в Манагуа. Где открытым текстом - благодарности капитану Дю Кейну, «оказавшему неоценимые услуги Германии»…
К тому времени Дю Кейном начинает сильно интересоваться и Великобритания. «Повинен в убийствах в открытом море, поджогах, подделке документов Адмиралтейства и умышлении против короны» Американцы соглашаются выдать Дю Кейна, если его им потом вернут - досиживать за страховку.
В Нью-Йоркской тюрьме беднягу разбивает паралич и его переводят в тюремную больницу. Где он и лежит два года - пластом, без единого движения.
А потом чудесным образом встаёт, перепиливает решётку на окнах, переодевается женщиной и растворяется в пространстве.
Через год он появляется в Бостоне - под именем отставного британского майора Фредерика Крейвена.
Работает журналистом и агентом фирмы папы будущего президента Кеннеди.
Помимо того в паре с литобработчиком работает над сценарием автобиографического фильма «Человек, убивший Китчнера».В 1932 очередная недовольная пассия сдаёт Дю Кейна ФБР. Англичане снова требуют выдачи, Дю Кейн подаёт апелляцию в американский суд, самый справедливый суд в мире. Вердикт: обвиняемый да-таки наломал дров. Но выдавать его нельзя - срок давности вышел.
Добираются до Дю Кейна уже в 1941-ом. Начинают разматывать его дела за последние десять лет. И выходят на созданную им агентурную сеть - по словам Гувера - крупнейшую немецкую шпионскую сеть в США.
На суде Дю Кейн наставает, что всё, сделанное им за последние сорок лет - месть за преступления англичан во время англо-бурской войны.
Помогает слабо.
Шестидесятичетырёхлетнему Дю Кейну дают двадцатку плюс штраф в две тысячи баксов.
Однокамерники («мы патриотки, или нет»), над ним издеваются и бьют. Такая жизнь подрывает даже его железное здоровье. Из тюрьмы он выходит спустя четырнадцать лет - в стиле того же графа Монте-Кристо. Но на этом сходство кончается - на свободе оказывается не супермен с девятью жизнями - просто очень больной человек.
Умирает Дю Кейн двумя годами позже.
часть шестнадцатая
- Ага, неплохой выстрел.
Раздалось сбоку, и резко повернувшийся, выставивший перед собой нож, юный охотник увидел рыжую девочку, чуть младше его старшей сестры, в смысле, старшей из сестёр -- они все были младше Грумта.
Девочка не была похожа ни на лесную нечисть, ни на представителей необычного народца, хотя, как и русалка, была без одежды.
Девочка, рассматривая нож, чуть дрожащий в руке Грумта, заметила со знанием дела:
- А нож у тебя неплохой, видно работу мастера. Римарк делал? Да? Только вот не по твоей руке сбалансирован.
- Это отцовский.
Насупился мальчик и, непроизвольно всхлипнув, добавил:
- У него два ножа было, с одним он ушёл на ту охоту, с которой не вернулся, а этот оставил.
То, что девочка знала кузнеца из Подгорцев и точно определила, что нож сделан именно им, успокоило Грумта - нечисть такими мелочами не интересовалась.
- Ага.
Кивнула девочка, в её голосе скользнуло сочувствие, или Грумту это почудилось?
- Ага.
Повторила девочка и, посмотрев в сторону неподвижно лежащей гарымзы, спросила:
- Шкуру снимать будешь? Если да, то давай помогу.
Девочка неуловимым движением шагнула в кусты и вышла оттуда с тушей горного козла, немаленькой такой тушей, явно для неё неподъёмной. Положив козла, девочка пояснила:
- Хорот подкрадывается, может утащить.
Подтверждая слова девочки, раздался жалобный вой зверя, у которого забрали его законную добычу.
Из тех кустов, откуда девочка принесла тушу козла, высунулась голова с крокодильей пастью и горящими красными глазами.
Грумт поёжился, отступив к дереву, так чтоб прикрыть себе спину, поднял арбалет. Хорот - падальщик, но может и напасть на того, кого посчитает слабее себя.
Мальчик, а тем более девочка, намного уступающие падальщику в размерах, могли показаться хороту лёгкой добычей.
- Ага.
Девочка без страха смотрела на кошмарного зверя и, удивив Грумта, шагнула к шёлкнувшей зубами своей огромной пасти, крокодильей голове:
- Пошёл вон! А то счас как дам!
Грумт не понял, что хотела дать зверю девочка, возможно, откупиться горным козлом?
А вот хорот это прекрасно понял, голова моментально исчезла в чащобе, но зверь далеко не ушёл. Его вой раздавался то с одной стороны, то с другой.
Золотокожая девочка, кожа у неё была не обычная, а как будто изнутри светившаяся мягким золотым светом, если бы Грумт знал это слово, сказал - перламутровая, неодобрительно посмотрела на замершего мальчика:
- Давай снимать кожу с гарымзы, мясо у неё так себе, хороту оставим, а вот шкура…
Грумт согласно кивнул, но с сожалением глянув на свою неожиданную добычу, шкура гигантской змеи ценилась довольно высоко, возразил:
- До темноты не успеем, надо возвращаться.
- А чего ж тогда ты так далеко забрался в лес?
Удивилась девочка.
Юный охотник вздохнул и коротко рассказал о причине своего похода, при этом нехотя признался, что не хотел возвращаться домой без добычи, но так никого не сумев подстрелить, как раз перед нападением гарымзы собирался поворачивать обратно.
Девочка покивала и стала снимать шкуру со змеи, при этом она орудовала большими когтями, у неё появившимися.
Грумт, увидев это, замешкался - эта золотокожая малявка точно была нечистью! Но какой-то необычной нечистью, та никогда станет просто так помогать людям, всегда запросит плату за услугу.
Девочка, видно, поняла, о чём подумал юный охотник, показала ему язык, после чего прикрикнула, чтоб тот не стоял столбом, а помогал.
Когда шкуру сняли, хоть и потратили на это изрядно времени, девочка свернув добычу в узел, нагрузила им Грумта, а сама, подхватив тушу козла, скомандовала:
- Пошли!
- Куда?
Не понял мальчик, испугавшись, что эта странная нечисть уведёт его к себе в логово.
- Домой!
Ответила золотокожая девочка и, увидев испуг на лице своего спутника, уточнила:
- К тебе домой, пошли!
К Малым Родникам, как и боялся Грумт, подошли уже в темноте. Девочка, заметив испуг своего спутника, усмехнулась:
- Нежить, да? Много её тут у вас развелось! Ваш староста писал об этом отцу. Я давно хотела с ней разобраться, вот!
Грумт не понял, почему староста деревни писал об этой проблеме отцу девочки?
Кто он такой, что староста написал не только барону, но ещё и ему? И как эта маленькая, пусть и необычная девочка будет разбираться с опасной нежитью?
Задать эти вопросы мальчик не успел, серый туман, неожиданно возникший впереди, сгустился и приобрёл очертания чего-то большого и страшного.
Грумт похолодел - они влезли в засаду туманника - самого опасного хищника из тех, что обитали в Дрэгисском лесу.
Эта нежить не боялась доброй стали, разве можно зарубить туман?
Девочка только хмыкнула, и поток огня, сорвавшийся с её ладони, охватил чёрный силуэт.
- Вообще-то такую нежить надо упокаивать по всем правилам, мне об этом Марта рассказывала, но я не умею. Думаю, что и так можно.
Прокомментировала свои действия девочка, так и не выпустившая тушу козла. Мотнув головой, она скомандовала:
- Чего встал, пошли!
У самой деревни, вернее охранного круга, девочка сбила атаковавшую, на этот раз вполне материальную нежить ударом воздушного кулака.
Эта зубастая тварь атаковала с той стороны, где шёл Грумт, и снова почувствовав, такой же ветерок, как в момент атаки гигантской змеи, он спросил:
- Так гарымзу тоже ты?
- Ага! Ну чё стоишь!
- Охранный круг, он сейчас активирован, его не пройти! Не пустит нас!
Возразил мальчик, показав на чуть заметно светящуюся пелену перед собой.
Девочка презрительно хмыкнула и, ухватив юного охотника за руку, шагнула вперёд.
Сильма не находила себе места, давно стемнело, уже и охранный магический круг активировали, а Грумта не было! Как ушёл утром в лес…
Неужели он тоже как и…
Губы женщины задрожали, к ней прижались три девочки, у них на глазах уже давно блестели слёзы.
Они хоть и были ещё, кроме одной, совсем маленькими, но знали, что такое остаться в лесу ночью. В пограничье дети рано взрослели.
Сильма обняла своих дочерей, словно стремясь их успокоить, сама она уже понимала, что могло случиться.
Распахнувшаяся входная дверь отвлекала уже готовую зарыдать в голос женщину и её дочерей.
На двери было охранное заклинание и открыть её мог только Грумт! Но вместо него вошла рыжая девочка с большой тушей какого-то зверя на плечах, судя по рогам - козла.
- Здрасьте!
Поздоровалась девочка.
- Мама, познакомься это…
Вошедший вслед за девочкой Грумт, нёсший на плечах большой узел,
замялся - он так и не узнал, как зовут его спасительницу.
- Листик.
Девочка представилась сама и сгружая тушу, пожаловалась:
- Знаете, какая тяжёлая! Еле дотащила!
- Грумт! Как же вы прошли?! Там же нежить! Да и охранный круг активирован!
Всплеснула руками женщина, а самая младшая из дочерей подошла к рыжей девочке:
- А почему ты совсем не одетая? Ты лусалка?
- Не-а.
Помотала головой Листик.
- Мне так удобнее по лесу ходить.
- Чтоб лусалки за свою плинимали и не обижали? Да?
Понимающе кивнула младшая дочь Сильмы.
- Ага!
Засмеялась рыжая и, ткнув пальцем в тушу козла, сказала Сильме:
- Вот мясо, его, правда, не Грумт добыл, но он тоже молодец - гарымзу подстрелил.
- Это как?
Удивилась женщина, в большую змею попасть из арбалета было невозможно. Эта змея словно чувствовала, что в неё целятся, и уходила с линии выстрела. Обычно таких змей ловили в ловушки, но это было очень редко, да и не таких огромных как та, чью шкуру принёс Грумт.
- Она, э-э-э… Листик её ударила, вот она и застыла неподвижно…
Начал объяснять Грумт, но увидев, что мать и сёстры не поняли, как такое можно сделать, начал подробно рассказывать.
Сёстры охали, а Сильма достала платье старшей дочери и подала Листику, затем, отрезав от туши козла несколько кусков мяса, стала готовить ужин.
- Жалко, что кроме мяса ничего нет.
Сокрушённо произнесла женщина.
- Ага.
Поддержала её рыжая девочка и спросила:
- А баронские дружинники приехали?
- Приехали, завтра баронский суд будет.
Немного недовольно ответила Вильма, это её платье отдали этой рыжей. А у сестры Грумта было всего два платья, причём то, что отдали, было выходным.
- Ага.
Ответила рыжая, словно не заметив тона Вильмы, и спросила у Сильмы:
- Так на огороде же растёт у вас хоть что-то?
- Растёт, но кто же сейчас выйдет на улицу, ведь ночь!
Женщина не успела досказать, как рыжая девочка, так и не надевшая платье, выскользнула на улицу.
- Не боится она, значит, нечи…
Начала Вильма, но мать её оборвала:
- Она спасла Грумта, и мы должны быть ей благодарны, независимо от того кто она!
- Она охранные заклинания проходит играючи, она не нечисть, а маг, очень сильный.
Заступился за Листика Грумт.
- А чего она голой по лесу бегает?
Не сдавалась Вильма.
- Она в лусалку иглает!
Авторитетно заявила младшая сестра Грумта. И повернувшись к вошедшей Листику, спросила:
- Плавда?
- Ага!
Ответила девочка, сгружая принесенные ею овощи.
После сытного ужина мать Грумта с его помощью принялась разделывать козла, сокрушённо качая головой:
- Боюсь, что многое из этого сохранить не удастся, слишком много. Кое-что удастся засушить и провялить, но…
- Вон у вас тот сундук, под окном, он пустой? Там такие стенки толстые, вы в нём что храните?
Листик показала на массивный ящик, сделанный из грубых досок.
- Высушенные шкуры, рога, большие кости. Отец делал из них разные поделки. В Тронске, на ярмарке, их хорошо раскупали.
Вздохнув, ответил Грумт.
- Раньше хранили, а сейчас пустой, может что-то осталось…
- Ага.
Кивнула рыжая девочка и скомандовала:
- Складывайте мясо туда! Свежим будет дней пять, больше не гарантирую - стенки слишком тонкие. Думаю, что за это время вы успеете его высушить или закоптить.
Листик не сказала, что заклинание стазиса она умеет накладывать только на толстостенные хранилища и на недолгое время. Это заклинание очень сложное и здесь голой силы мало, надо и умение.
- Стазис?
Спросила Сильма, она хоть и была крестьянкой, но как и все жители пограничья знала о магии довольно много.
- Ага.
Ответила Листик. Сильма и Грумт одновременно посмотрели на Вильму, такие заклинания могли создавать только маги, но та, не желая сдаваться, спросила:
- А чего же ты в лесу голой ходишь?
- А мне так удобнее.
Улыбнулась рыжая девочка.
- Ага!
Удовлетворённо произнесла самая младшая из сестёр, копируя Листика и с надеждой спросила:
- А ты меня возьмёшь в лусалок поиглать? Я тоже платьице сниму!
Листик растерянно посмотрела на Сильму, та, улыбнувшись, сказала:
- Давайте спать ложиться, Листик, ты ляжешь вместе с девочками, хорошо?
- Ага.
Ответила рыжая девочка и, посмотрев на Сильму, добавила:
- За платье спасибо! Я его завтра надену, а то очень неудобно получится.
Что получится неудобно, Листик не пояснила. Уже лёжа на общих полатях, она тихо шепнула Вильме:
- У тебя будет таких два платья и гораздо наряднее, чем это.
- Листик, ласскажи сказочку, волшебную!
Попросила младшенькая, остальные три девочки, в том числе и Сильма, замерли в ожидании, раз Листик волшебница, то и сказки должна знать подходящие.
А рыжая волшебница растерялась, а потом, вспомнив Хуархиту, стала рассказывать одну из её сказок.
В том мире, не знавшем магии, сказки были наполнены разными чудесами и волшебством.
Баронский суд судом только назывался, на самом деле это был как бы приём подданных владетелем земель. По закону такие приёмы полагалось проводить раз в полгода и не в замке, а в разных местах своих владений. Чтоб те, кому было тяжело добираться до замка, могли обратиться к своему господину.
Понятно, что многие из владетелей этот старый закон не соблюдали, но барон Дрэгис неукоснительно выполнял этот обычай.
На суд выносили не только споры, но и подавали прошения. В этот раз местом баронского суда были Малые Родники, самая дальняя деревня, но это не помешало тем, кто не хотел ждать разрешения своих проблем ещё полгода, съехаться в эту деревню.
На центральной, и единственной, площади деревни собралось почти все жители Малых Родников и все приезжие.
Естественно, что детвора вертелась тут же, меньшие шныряли по всей толпе, старшие пытались подражать степенности взрослых. Хотя было видно, что им очень хочется присоединиться к младшим.
Некоторый интерес вызвала рыжая девочка, стоявшая вместе с детьми Сильмы, недавно потерявшей мужа.
Судя по тому что на девочке было платье её старшей дочери -- Вильмы, Сильма собиралась принять эту рыжую в свою семью, хотя она-то и своих прокормить толком не могла.
Староста Малых Родников, увидев это, сделал себе заметку на память -- с этим вопросом тоже обратиться к барону, девочку следовало отдать в более благополучную семью.
Староста покрутил головой, словно что-то выискивая - вчера приехали воины во главе с Гуго Нореком, но самого барона не было, а капитан дружины никак не мог проводить баронский суд.
Но если барон не приехал вчера, то вряд ли он появится сейчас, чтоб прибыть к назначенному сроку ему пришлось бы ехать ночью! А это невозможно даже под охраной воинов!
- Здрасьте!
Поздоровалась Листик с тремя монахинями.
- Здравствуй, Листик!
Улыбнулась девочке мать-настоятельница Русилина, она и ещё две сестры тоже пришли на баронский суд.
Настоятельница монастыря святой Урсулы-матери пояснила девочке своё присутствие:
- Я подавала прошение в замок, но гном-управитель сказал, что такие вопросы господин барон решает только на суде. Вот мы и здесь, не ждать же нам ещё полгода!
- Ага!
Кивнула девочка.
- Здравствуй, Листик!
Поздоровался пожилой мужчина
- Привет, Терлин! А ты чего здесь?
Поинтересовалась Листик.
- А вот интересно посмотреть на баронский суд.
Хитро прищурившись, ответил баронский обходчик. Он-то знал, что барон объявил Листика своей наследницей и что этот суд поручен ей. Приехал он вчера вместе с дружинниками.
- Ага.
Кивнула девочка.
- Смотри…
Этот обмен приветствиями вызвал некоторое недоумение остальных -- кто же эта рыжая девочка?
Вроде её приняла Сильма, значит она найдёныш, возможно, подброшенная дочь кого-нибудь из необычного народца, а может и нечисти. Не иначе как пропавший муж Сильмы с кем-то в лесу погулял, вот девочку и подбросили в его семью, но тогда почему она такая большая?
Ведь подбрасывают младенцев! И откуда у этой девочки такие знакомства?
Тихое обсуждение селянами этого вопроса прервал звук трубы. К помосту с большим стулом, изображавшем баронское кресло-трон, выехал Гуго Норек в сопровождении воинов.
Десять из них остались сидеть в сёдлах, а десять и сам Гуго спешились. Капитан дружины поднялся на помост и торжественно провозгласил:
- Наш господин Лэри де Гривз, барон Дрэгис, повелел! Отныне баронский суд будет вершить его дочь и наследница Листикалинариона Дрэгис!
Гуго развернул знамя с новым гербом баронства: на голубом фоне летел золотистый дракон.
Дракон был необычным, совсем непохожим на дракона, он был, если можно так сказать, изящнее и гораздо красивее этих больших зверей.
Вообще-то до утверждения королевской канцелярией нового герба и флага пользоваться ими было незаконно, но на такие мелочи в пограничье внимания не обращали, тем более что соответствующее прошение, вместе с представлением Листика как наследницы, было уже подано.
- Госпожа баронесса, прошу вас!
Как можно более торжественно произнёс Гуго.
- Ага!
Важно ответила Листик и легко запрыгнула на помост. Усевшись в кресло и немного поёрзав, баронесса сообщила:
- Ужас!
Не пояснив, что ж такого ужасного она обнаружила, баронесса забралась на сидение с ногами, после чего умостившись на высокой спинке, как воробышек на жёрдочке, удовлетворённо заметила:
- Вот!
Селяне поражённо молчали, глядя на свою рыжую баронессу, а Гуго, пряча улыбку в усы, объявил первого просителя.
Несмотря на свой юный возраст, баронесса, судила быстро и справедливо. Сначала были вопросы и жалобы местных, всё-таки суд был в Малых Родниках.
Последним выступил староста и, робея перед этой девчонкой, попросил:
- Госпожа баронесса! Не могли бы вы… Гм… Выделить воинов, для… Совсем нежить проклятущая замучила! Вон давеча, днём напала! Прохода нет! Из деревни выйти невозможно!
- Ага.
Кивнула баронесса и, очень удивив старосту, заявила:
- Я останусь у вас на три дня и сама с ней разберусь.
А староста ещё пожаловался:
- Налог бы нам убавить, кабаны из леса в поле повадились, что не съедят, то вытопчут. Нам самим есть нечего будет!
- Ага.
нова кивнула Листик и позвала:
- Ханнау!
Из-за частокола деревни взметнулась драконья голова, как дракон сумел так незаметно подобраться и как преодолел охранный периметр, никто не понял.
Но то что он это сделал, не вызывало сомнения. Многие закричали от ужаса. Только баронские дружинники и Терлин остались спокойны.
А дракон чего-то ждал, не делая попытки напасть. Баронесса громко, перекрывая панические вскрики, сказала:
- Вот. Ханнау будет охранять ваше поле, за это она может съесть всех кабанов, что поймает. Понятно?
Рёв дракона был ответом, рыжая девочка махнула рукой, словно отпуская кого-то, и громко захлопав крыльями, дракон грузно полетел в сторону гор. Люди на площади поражённо молчали.
В этой тишине раздался нежный голос:
- Листик, люди вырубают и выжигают лес под своё поле, а там наши деревья!
На краю площади стояла древесная русалка, или как их ещё называют -- дриада.
Стояла не скрываясь. Девочка кивнула и вопросительно посмотрела на старосту, тот, почему-то засмущавшись, ответил:
- Так… Это… В ту сторону нежити не было, вот мы и…
- Понятно.
Усмехнулась баронесса.
- Пошли туда, где безопасно. А не подумали, что именно русалки не пускают туда нежить.
Вырубите там деревья -- русалки уйдут. А нежить придёт и тогда, вообще, из своей деревни не высунетесь!
- Так что же нам делать?
Растерялся староста, остальные селяне молчали -- и так, и так выходило плохо: не вырубить лес, значит остаться без пахотной земли, той, что было, уже не хватало, вырубить - там заведётся нежить, она может и среди поля спрятаться -- те же мирархи, или, как их ещё называли, туманники.
- Я выжгу нежить, с той стороны и будет поле. Там русалок нет. И чтоб впредь не обижали необычный народец, понятно?
Девочка медленно обвела всех взглядом, стараясь выглядеть грозной, хотя ей очень хотелось показать притихшим людям язык.
Гуго понял состояние девочки и покачал головой, напоминая, что надо сохранять спокойный и величественный вид.
Листик не выдержала и хихикнула, но тут же стала серьёзной. Перед ней на помосте появились мохнатые существа, размером с кошку, и что-то запищали. Девочка выслушала и, нахмурив брови, поинтересовалась:
- Кто тут мельник?
Худой селянин протолкался к помосту и низко поклонился. Баронесса грозно спросила:
- Ты чего это мельничных брауни обижаешь? Что трудно оставить то зерно, что рассыпалось, а не сметать его? Оно же всё равно с мусором перемешалось! А брауни выберут его, жалко, да? Или такой вредный?
- Так они же мельничные колёса клинят, не работа, а одно мучение получается!
Возмущённо ответил мельник, но при этом опасливо поглядывая на грозную баронессу. Листик перевела взгляд на снова запищавших домовых.
Выслушав их, девочка кивнула мельнику:
- Значит так! Чтоб мне до завтра помирились! Сами договаривайтесь -- кто кому, что и сколько должен! Понятно! Можете идти!
Листик махнула рукой, отпуская спорщиков. Притихшие брауни и почему-то пятящийся задом мельник направились в сторону мельницы.
А на площадь вывалилась толпа похожих на скрипящие коряги лешаков. Люди попятились, столько лесной нечисти сразу никто ещё не видел.
Листик, нахмурившись, выслушала громкие скрипы и сказала:
- Завтра я к вам в овраг зайду и разберусь с кикиморами!
По толпе людей прокатился изумлённый вздох, все знали, какие вредные и неуправляемые существа кикиморы.
Кто же такая эта маленькая рыжая баронесса, что запросто может с ними разобраться?
А то, что она может это сделать, после её разговора с драконом никто не сомневался. Староста тихо спросил об этом у Терлина, к невозмутимым норвеям он обращаться побоялся.
- Про Хозяйку леса слыхал?
Усмехнулся баронский обходчик.
- Вот это она и есть.
- Но как же… Она же баронесса… Капитан сказал что… Как же так?.. -
Услышав ответ, не мог прийти в себя староста. Про Хозяйку леса он слышал, но думал, что это кто-то очень могучий из необычного народца, русалка или дриада.
- Листик, дочь нашего барона, потому и баронесса. Ну и Хозяйка, видел, как её нечисть слушается, да и драконы тоже.
Староста закивал, а Русилина и сопровождавшая её Олива переглянулись - чего-то подобного они и ожидали.
Листик заметила это переглядывание и спрыгнула к ним со своего насеста.
- Чего же вы своё прошение не подаёте?
Хитро прищурилась улыбающаяся девочка.
- Листик, ты… Вы действительно баронесса?
Растерянно спросила сестра Олива.
- Ага
Ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:
- Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса, это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела…
И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…
- Может потому, что она никого не обижает и обидеть не даёт?
Спросил неслышно подошедший Гуго Норек. Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным.
Осталось только прошение матери Русилины. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его.
Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь помогала составлять его Ирэн.
А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда ещё не баронессы. Но Русилина-то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней.
Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что-то произнёс одними губами, девочка, напустив на себя важный вид, повторила:
- Быть по сему! Ага!
Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, с тем, чтоб утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась:
- Я у Сильмы жить буду, а вы лучше святых сестёр разместите, а то они первую ночь на сеновале спали, неудобно как-то получается!
Появлению Листика Сильма была удивлена, она думала, что баронесса разместится на постой в доме получше.
Улыбающаяся рыжая девочка появилась на пороге, когда Сильма с детьми собрались ужинать.
Благодаря Листику, у них теперь было вдоволь мяса, а баронесса принесла хлеб и сладкие пироги, что ей передала Герда, она хоть и знала, что Листик пойдёт в Малые Родники не с дружинниками, но всё равно передала корзинку и строго наказала Гуго отдать Листику.
Сильма и её дети сначала чувствовали себя скованно, но младшую дочь открывшееся высокое положение рыжей девочки нисколько не смущало, она сразу же поинтересовалась:
- А когда мы в лусалок иглать будем?
- Обязательно будем! Вот только поужинаем, а потом я со всеми делами разберусь, да ваши окрестности от нежити почищу.
Улыбнулась рыжая девочка и протянула Вильме две золотые монеты:
- Спасибо за платье, это тебе, чтоб купила себе два новых.
- Но здесь же гораздо больше! Здесь хватит на…
Дочь Сильмы не досказала, Листик её перебила:
- Вильма, я же вижу -- деньги вам нужны. Ты отдашь их матери, и вы их попытаетесь сэкономить, так у тебя и не будет двух новых платьев, вот!
А так, одну монету будете экономить, а на вторую купите платья!
И вообще, вам очень трудно будет здесь прожить, вам, конечно, помогут, но всё равно будет трудно.
Сильма, я бы хотела тебе предложить должность в замке, Герде нужна помощница. На кухне есть повара, а по хозяйству она одна, от дружинников в этих делах мало толка.
А ещё я переговорила с Гуго, он готов принять Грумта в дружину как оруженосца.
Листик посмотрела на мальчика, тот сразу же кивнул, а потом, смутившись, посмотрел на мать, словно спрашивая у неё разрешения, а рыжая баронесса продолжила, уже непосредственно обращаясь к Грумту:
- А потом и дружинником станешь.
Закончив ужинать стали укладываться спать, к Листику прижалась младшая дочь Сильмы:
- Ласскажи сказку! Волшебную! Как вчела!
Листик задумалась и стала рассказывать сказку другой своей знакомой из Арэмии, наездницы, акробатки и танцорки Карэхиты Игуэс
Многие из нас, кто хоть как-то знаком с культурой Японии, напрямую переносят свои представления о рыцарском кодексе чести на бусидо. А что такое «Бусидо» для современного человека? Целесообразны ли эти нормы поведения в 21 веке? ДА!
Точно и вполне конкретно постулаты кодекса Бусидо оформлены в «Начальных основах воинского мастерства» Дайдодзи Юдзана:
- Настоящая смелость заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть.
- Жить нужно с четким осознанием того, что необходимо делать самураю и что позорит его честь.
- Необходимо взвешивать любое слово и всегда спрашивать у себя, является ли правдой то, что хочешь произнести.
- Нужно умеренно питаться и не допускать распущенности.
- В обычной жизни не забывать смерть и сохранять это слово в душе.
- Самурай должен почитать закон «ствола и ветвей». Нарушить его - означает никогда не познать добродетели, а человек, не принимающий во внимание добродетель сыновнего уважения, не является самураем. Родители это ствол дерева, а дети - его ветви.
- Самурай обязан быть не только безупречным сыном, но и преданным своему господину. Он не предаст сюзерена даже если количество его подданных уменьшится со ста до десяти и с десяти до одного.
- В битве преданность самурая выражается в том, чтобы без испуга идти на копья и стрелы врага, навстречу смерти, если таков зов долга.
- Преданность, честность и храбрость - три главных качества самурая.
- Когда самурай спит, он не должен ложиться ногами в направлении дома господина. В сторону сюзерена запрещено целиться ни во время стрельбы из лука, ни во время тренировки с копьём.
- Когда самурай, находясь в постели, слышит беседу о своём сюзерене или хочет произнести что-то сам, он обязан встать и надеть одежду.
- Сокол не клюет брошенные зёрна, даже если давно ничего не ел. Подобно ему и самурай обязан показывать, что сыт, даже если умирает от голода.
- Если самурай проиграл сражение и ему грозит смерть, ему нужно торжественно произнести своё имя и умереть улыбаясь, без позорной спешки.
- Если рана самурая смертельна, самураю нужно с почтением попрощаться со старшим по положению и безмятежно умереть.
- Имеющий только физическую силу не заслуживает титула самурая. Кроме потребности в освоении наук, самурай должен расходовать свободное время на поэзию и изучение чайной церемонии.
- Около своего жилища воин может построить небольшой чайный павильон, в котором следует поставить новые картины-какэмоно, новые бесхитростные чашки и нелакированный чайник из керамики.
- Самурай обязан, в первую очередь, всё время помнить, что смерть может прийти в любой момент, и если наступит время умирать, то сделать это самурай обязан с достоинством.