Навстречу ветрам и морозам,
Навстречу дождю и грозе
Я шла с гордо задранным носом,
Счастливая — столько друзей,
Готовых и к пиру, и к бою.
Но к выводу быстро пришла:
Все классно — и каждый с тобою,
Все плохо — у многих дела.
Разбилась как хрупкая склянка
Уверенность в дружбе навек:
Он вроде бы друг, если пьянка,
А в горе — чужой человек.
Ну что же, и это наука:
К чужим с глупой дружбой не лезть,
Не ждать чью-то крепкую руку,
Не верить в дурацкую лесть,
Не слушать завистливый ропот,
Самой быть готовой к боям.
Спасибо за жизненный опыт
Моим хитрожопым
Друзьям!
Больший вред приносит не само предательство, а его ожидание.
Ну, вот и всё, закончилась глава.
И в чашке заплясали вальс чаинки.
Возможно, и была я не права.
Как бабочка в плетёной паутинке…
Запуталась… Запуталась в себе!
Мне сесть бы в поезд и быстрей отсюда!
Ну, что-то не сошлось тут по резьбе…
А верилось наивно очень в чудо.
Чудес не будет. Нет ничьей вины.
И город, замолчав, стоит простужен.
Друг другу ничего мы не должны.
Неважно, что еще ты очень нужен.
Навстречу сто шагов могу пройти.
Но ты отводишь карий взгляд в сторонку…
Расслабься! Знаю: нам не по пути.
Навстречу — сто. Но ни один вдогонку!
Стирай мой номер. Лишние теперь
Звонки, что раньше были каждый вечер.
Уходишь? Славно. Да, захлопни дверь.
И в сердце потушить бы надо свечи.
…
Ну, вот и всё, закончилась глава.
Наш эпизод не тянет до романа…
В одном уж точно я была права:
В предчувствии предательства с обманом.
Что нас не убивает, делает нас мертвее.
Не кори себя, любимый,
Разве в том твоя вина,
Что я стала не любима,
Выпита тобой до дна?
Тебе стало скучно, пресно,
Хочешь новых ты побед.
В этом доме тебе тесно,
В этом доме меркнет свет.
В умных книжках я читала:
Виновата я сама,
Я старалась, видно, мало,
Чтоб сводить тебя с ума!
Только разве ты старался?
Из своих последних сил
Сохранить любовь пытался?
…Разве ты меня любил???
Торопилась я с работы
Создавать тебе уют,
Окружать тебя заботой.
Любящих не предают!
…Уходи и сделай милость:
Не звони и не пиши!
Виновата я… влюбилась
В человека без Души!
Copyright: ЕЛЕНОчКА-Елена Куликова, 2018
«Нет врага более жестокого, чем прежний друг. Чтобы оправдать в собственных глазах плохой поступок, он с удовольствием чернит того, кого предает.»
Свой зонт, как всегда, забыв,
закутавшись в тонкий плащ,
она уходила в дождь
тихонько шепнув: «не жди».
И дверь за собой закрыв,
сдержав неуместный плач,
она уходила в ночь,
чтоб душу свою спасти…
И знала, что никогда
не сможет обман простить,
забыть про «святую ложь»
и горькой обиды вкус…
А с неба текла вода…
И, тщетно пытаясь скрыть
В ладонях замёрзших дрожь,
она напевала блюз…
А ливень не утихал,
оплакивая мечты…
И грустный звучал мотив
мелодии сентября…
Лишь город промокший знал
бессилие немоты…
Как трудно порой уйти,
чтоб вновь обрести себя…
Предавая родных людей, предаёшь свою душу.
У такого как ты нет друзей, не умеешь ты строить — лишь рушишь.
Ногами грязными топчешь их большое сердце,
Оставляешь во тьме, а в ней совсем негде согреться.
Уходи, дьявол, тебе место в сточной канаве.
Не посмеешь ты больше светлые наши души ранить.
Человек, который «предал» тебя, на самом деле просто предпочёл остаться верным себе.
В глазах застыл немой вопрос:
«Как искры бледного костра
Потухли от речей прекрасных?»
Вы говорили мне всегда:
«Не слушай ты все эти страсти!»
Людей ведь много, и напасти
Опережают их тогда,
Когда всем слухам в голове
Вдруг не хватает места, резко.
Беспрекословно выполняя
Задания хозяев их;
Услышав сплетню разлетаясь,
Пархнет она, как птица ввысь.
И вот сейчас передо мною
Склоняя голову, стоя,
Без остановки умоляя:
«Прости меня, я не со зла».
Что этими словами хочешь
Ты доказать мне в этот миг?
Что слухам верить непристойно?
Что сплетни выдумки слепых?
Или завистников-лжецов,
Готовых матерей предать за грош?
Но слухов на пустом ты месте
Сыскать не сможешь, хоть умри;
А вот поверить в них так просто,
Как просто только может быть.
Скажи же мне, что все не правда!
Что виноваты подлецы,
Что все это лишь их догадки,
Что верен ты мне вовеки.
Ну что молчишь?
Поверить стоит?
Как я надеялась,
Как полагалась.
Но оправдать надежд моих,
Увы, так сложно оказалось.
Как жаль, что повстречала вас!
Я помню смутно, как в тумане.
Одну ошибку совершив,
Удары долго буду помнить…
Ты был мне другом очень близким
И, вдруг, поступок твой как выстрел!
Ты пулю в сердце самое нацелил,
Но нет… прошла на вылет…
Ты думал насмерть поразил?
Нет, устояла, хоть и мало сил.
И даже, видишь, все еще жива,
Но нашей дружбе больше не бывать!
(19.06.2017 г)
Берегитесь лизоблюдов и подхалимов, они предадут вас первыми!
А стоит ли писать о любви? Она либо есть, либо ее нет. Всё. Тут больше нечего писать. Там ведь всё понятно без слов, без объяснений.
Я же решила написать о том, что чувствует человек, которому разбили сердце. Теперь я знаю, как это. К сожалению. Теперь мне понятен смысл слов «сердце рвется на части». Когда жестоко убивают твоих бабочек в животе, когда твои мечты разбивают об асфальт.
Ты закрыл дверь. Я едва справилась с желанием открыть ее и побежать за тобой вслед, крикнув: «Не уходи, я не смогу без тебя, ты мне очень нужен!». Но в нашем разрыве не было моей вины. Совсем. Это хорошо, потому что кроме ужасной боли внутри, я бы чувствовала и вину.
6.06. Среда. Наверное навсегда запомню этот злосчастный день. Хотя, при чем тут день, даты, числа? Это был обычный день. Просто именно в этот день я тебя потеряла. День, когда ты сказал, что я больше не нужна тебе. Окончательно. Помню, как я не хотела идти домой, ноги словно не слушались, я ведь понимала, о чем будет «серьезный разговор». Ты позвонил и спросил, где я, еще добавил: «Беги, беги скорей домой!». Тебе видимо не терпелось уже наконец сказать мне всё это, чтобы освободиться, чтобы со спокойной душой сказать ей, что тебя ничего не держит, ты свободен. Я ведь знала, я ведь обо всем догадалась, ты слишком усердно пытался мне это объяснить. Но тешила себя надеждой, что может у тебя что-то случилось, что-то, что тебе сложно рассказать.
С этой вахты ты уже приехал другим. Я всё-таки не верю, что связался с ней ты еще там, на севере. Возможно, по приезду она написала тебе… Впрочем, мне это не важно ни тогда, ни сейчас. Для меня важно другое: ты меня никогда не любил, тебе было «весело и интересно проводить со мной время». Я была для тебя отвлечением, таким «обезболивающим» бальзамчиком. Ты использовал меня, чтобы залечить свои раны, а кто залечит мои?
Два дня я отходила от случившегося… Пожалуй, словами мое состояние не передать. Я была как побитая собака, я не спала и, практически, не ела двое суток. Мне казалось, меня уничтожили.
Я выбросила все твои вещи: духи, медведя, щетку… Вот только выбросить воспоминания я не могла. Я просто не могла адекватно реагировать на проезжающие мимо мотоциклы, «суициды», на влюбленных парочек, держащихся за руки. У меня сразу накатывались слезы. Мои истерики доходили до того, что я рыдала навзрыд и не могла остановиться. Глаза болели от слез и недосыпа, кости ломило от слабости, а в таком состоянии мне пришлось идти на работу в ночную смену. Это была самая тяжелая ночь для меня. И ведь причиной было не то, что меня обманули, бросили, нет. Причиной было то, что мы никогда больше не будем вместе. Именно осознание того, что я потеряла тебя навсегда причиняло невыносимую боль. Я смогла справиться благодаря людям, которые были рядом. Я никогда не делилась с родителями такими вещами, но ранее со мной и не происходило ничего подобного. Все эти два дня мне пытались объяснить, что я должна понять, что ты «плохой», что так поступил со мной, но я не понимала, я защищала, оправдывала. Я как больной неадекватный человек спорила, что вот эта красная кружка — это не что иное, как зеленая тарелка. А я ведь и правда больна, мне сказали у меня патология. Я из дерьма делаю конфетку. Я считаю людей намного лучше, чем они есть на самом деле. Я не могла признать, что ты виновен хотя бы в том, что не прекратил это ранее. И то, что в самом начале ты знал, что не готов к отношениям. Ты просто хотел забыться, ты использовал меня. А то, как ты не спешил уходить? Неужели ты планировал покататься, провести со мной вечер, «попрощаться ночью», неужели хотелось посмотреть на мои страдания, сделать еще больнее, добить? Хотя куда тебе было понять мое состояние. ты ведь не испытывал ничего ко мне, тебе было меня не понять. Ты удивлялся, почему я принялась нервно ходить по комнатам и собирать твои оставшиеся вещи. А их было не много: ты ведь уже подготовился заранее. Для тебя это был обычный день, обычный вечер. Для тебя жизнь не изменилась. У меня же — вверх дном. Я больше не видела ни радости в жизни, ни смысла в ней. Это было моей ошибкой, с самого начала. Ошибкой было раствориться в тебе, посвятить одному тебе все свои мысли, внимание, время. Я придумала себе тебя. Я была готова провести с тобой всю свою жизнь, я представляла нас семьей, представляла наших детей. Ты был для меня на первом месте. Всегда. Ты был для меня всем. Но как могло быть иначе? Я ведь любила тебя. А влюбленный человек слеп и одержим. Поэтому когда ты ушел из моей жизни, я потеряла часть ее.
В тот вечер ты сказал, что не изменял мне. Я видимо должна была быть безумно благодарна за это… а мне на самом деле всё равно. Знаешь, мне кажется это даже хуже, чем измена. Изменив, человек (чаще всего) раскаивается, понимает, что сделал это зря, просит прощения, потому что любит или по крайней мере ценит, ему есть, что терять. Тебе терять было нечего. Да, ты тоже просил прощения. Но за что? За то, что не смог полюбить меня? «Сердцу не прикажешь», «Насильно мил не будешь». Ты просил прощения, чтобы очистить свою совесть. Я не держу зла на тебя, я благодарна тебе. Благодарна за то, что ты был в моей жизни и, черт побери, за то, что вовремя ушел из нее. Мне было б больней, протяни ты еще какое-то время. Ты ведь, в принципе, мог «работать на два фронта», но ты ведь не стал. И хорошо, что с твоего приезда прошла всего неделя, я не успела так привыкнуть к твоему присутствию рядом. Эту неделю я наблюдала твой медленный уход. Ты ведь постепенно готовил меня к нему: отдалялся, пытался обвинить меня во всем и вывести на ссору, проявлял холодное безразличие. Наверное, удачная тактика. Так я хоть была морально готова к этому разговору, хотя разве можно быть готовым к тому, что тебя сейчас бросят? Но по крайней мере, не как снег на голову.
Я удалила все телефоны, переписки, фото. Я внесла тебя в черный список в Вконтакте, но не для того, чтобы ты не смог заходить на мою страницу (я думаю ты этим и не занимался), а для того, чтобы самой было труднее тебя найти. Слишком легко заходить в подписчики, видеть тебя в верхних строчках, заходить на твою страницу снова и снова, пытаясь понять, что происходит у тебя в жизни.
Сейчас мне легче. Однозначно. Хотя прошло всего 5 дней. Но это лишь потому, что я очень стараюсь и безусловно потому, что у меня офигительная поддержка со стороны родных людей. Я знаю, они все переживают за меня.
Знаю наперед: довериться кому-то мне теперь будет не просто, но может оно и к лучшему. Я была слишком наивна и доверчива, ты и сам порой подмечал это. Думаю, я не скоро смогу завязать какие-то отношения. Не могу представить, что у меня будет кто-то другой. Кто-то другой будет желать мне «доброго утра» и «спокойной ночи», будет обнимать, целовать… Для меня всё это противно при одной лишь мысли. Еще сложнее представить, что будет взаимность с моей стороны. Но это пока. Знаю, пройдет время, всё поутихнет, воспоминания развеются. Буду читать это письмо и наверное будет смешно. Просто это были первые мои серьезные отношения, потому они были такие яркие и потому так тяжело в конце.
Надеюсь, ты не будешь искать встреч и никогда не захочешь вернуться. Нет, нет, мне этого очень хочется, больше всего на свете, но именно это и страшно. Потому что второй раз я всего этого не переживу.
Если предали вас или отступились —
возблагодарите судьбу. В том случае, если у вас остались хоть какие-то силы, ресурсы и знакомые — возблагодарите Провидение сквозь боль и слезы. Это благо. Актриса Янина Жеймо в блокаду зажигательные бомбы на крыше тушила, выступала в госпиталях, перед ранеными, работала из последних сил, умирала с голоду, а муж-режиссёр был в эвакуации — успел уехать в Ташкент. После самых страшных месяцев блокады, в конце сорок второго, и она к нему поехала. В дороге пересела в военный эшелон — это было опаснее, их чаще бомбили, но военный поезд быстрее шёл! А тот гражданский состав, на котором она прежде ехала, разбомбили. Все погибли. Янина добралась до Ташкента, бросилась в квартиру к любимому мужу — а тот уже снова женился. Несколько недель погоревал — он же думал, что Янина погибла! И женился. Тяжело ведь одному жить, вы же понимаете. Несколько недель быть вдовцом тяжело! Янина ушла — не мешать же чужому счастью. Потеряла память, немного оглохла, слегка помешалась — все сидела и курила, курила… Но потом ей знакомый дал заграничное лекарство, такие капли чудодейственные в пузырьке с яркой этикеткой. Она капли стала принимать — и они помогли! Лучше стало! Потом знакомый признался, что от отчаяния и желания помочь дал обычный сахарный сироп. Сладкую водичку. И спас Янине жизнь. А потом она вышла замуж за доброго человека — он тоже ее спасал и поддерживал. И брак оказался счастливым. Она выжила и спаслась, в отличие от жены артиста Бернеса. Полина заболела раком, а муж, с которым она двадцать лет прожила, не пришёл ни разу в больницу — боялся рака. Не хотел заразиться. А Полина звонила, звала — она несколько месяцев в больнице умирала, борясь с болезнью — и умерла. Так вот. Предали — и ладно, ничего не поделаешь. Хорошо, если предали и отступились, пока есть у нас запас возраста и здоровья. Есть знакомые с чудесными каплями или просто с человеческим сочувствием. Мы встанем на ноги. Придём в себя. И поймём, кто предатель, а кто — друг. Предательство тоже благо, если происходит своевременно, — пока ещё есть силы и время. А жёсткий урок мы усвоим — и это спасительный урок.
Она стояла в комнате своей,
сжимая крестик на своей груди.
От страха сжалась… Лет пятнадцать ей.
И вновь шептала: «Боже, помоги!»
А у дверей рёв отчима: «Открой!»
И матерные сыпались слова.
Он со всей силы выбил дверь ногой.
«Сама нарвалась, дрянь! Ишь… какова!»
Разило алкоголем за версту.
Схватил девчонку потною рукой.
Она кричала: «Больше не могу!
Пожалуйста! Прошу! Не надо! Стой!»
Глаза как у несчастного котёнка
взывали к его разуму упрямо.
Как сильно изменилась жизнь ребёнка,
совсем не замечала её мама.
В тот день, когда впервые приставал,
она ей всё… как маме рассказала.
В ответ: «Не сочиняй! Он бы не стал!»
И с того дня девчонка перестала
ждать помощи от самого родного
и близкого для сердца человека.
Он надругался раз… снова…и снова.
Проблема мамы — только ипотека.
А детское терпение по швам.
Однажды… Рано утром… На рассвете…
Пост разместила: «Стыд тем матерям,
что слепы: как несчастны рядом дети!»
И в чём была ушла и не вернулась,
закрыв плотнее двери за собой.
В пятнадцать лет вся жизнь перевернулась!
Никто ей не сказал: «Дочь, я с тобой!»
Она ждала, что мать её очнётся.
Найдёт её. Обнимет. Извинится.
Как ото сна кошмарного проснётся,
который никогда не повторится.
Вот только не случилось в жизни чуда.
Другую «правду» отчим рассказал:
«Пыталась соблазнить! Исчадие блуда!
А я то думал, что отцом ей стал!»
Мать вычеркнула дочь из своей жизни.
Оформила в ближайший интернат.
И… пауза…и та на строчке виснет.
Скажите: кто же в этом виноват?
Беда… если дороже «скот» в постели,
чем те, кому вы жизнь, ребята, дали!
Что с нашим миром стало в самом деле,
где матери врагами детям стали!
А помните, вы дочке обещали,
держа её впервые на руках,
что навсегда крылом ей в жизни стали,
и что весь мир нашли в её глазах.
Я видела… как кошка за котёнка
кидалась псине в пасть на амбразуру.
Для матери важнее — жизнь ребенка.
Предать дитя… Какой быть нужно дурой!
Не знаю даже… что ещё сказать.
Любовь к детишкам жизнью не измерить.
И… если им не верить в свою мать,
тогда скажите… а в кого им верить?