Как многогранен чудный мир стихов,
В них есть любовь, надежды, размышленья,
Волшебное сложенье дивных слов,
И чьи-то, очень робкие, сомненья.
Пройдя проверки множества веков,
Вы остроты своей не стерли грани.
Замысловатый, чудный мир стихов,
О, как же ты безмерно многогранен.
Научиться быть поэтом значит разучиться жить.
Там, где ты наверно тепло,
Там, где я холодно и горько,
Твое внимание мне лестно,
Но в душе ты не со мной,
Не со мной потому что не та.
Я не с тобой…
Я пишу стихи,
Не принадлежу ни кому,
Кроме богини Стиха и Музыки.
Не знаю, ни жара любви,
Лишь перо настрочит строчку,
Это дар или проклятье?
Не пойму никак.
Словно магнит я,
Жить не могу,
Не сотворив чудных строк.
Но дар внушает опасения,
Я перейду черту.
Твои слова.
Твои стихи.
Но если мы вдвоем… Все рушится
Лишь боль, усталость.
И нет желания жить.
Стихи- это яд,
Стихи- это жизнь.
Я без них,
как без тебя, заблудшая душа
Не мне спасения!
Друзья, я расскажу вам,
Историю одну,
Была я как-то Музой
Поэту одному,
Стихи он посвящал мне
Солнечными днями
И с ним я развлекалась
Лунными ночами.
От ласк его горела,
От слов сошла с ума,
Перечить я не смела,
Ведь Муза я была.
В стихах я Королева,
И губки мои мед.
И пусть я не Венера,
Но таял в сердце лед.
Поверила в стихи я,
Летала наяву.
Совсем им заболела
Я на свою беду.
Но вот она случилось,
Писать он перестал.
Ломало не на шутку,
Но он совсем пропал.
Прислал всего три строчки,
Застыла моя кровь.
«Ты больше мне не Муза,
Ты больше не Любовь.»
История быть может
Закончится на том,
Да только больно очень
И в горле стоит ком.
Я не верю в незыблемость чувств,
В постоянство души и рассудка.
Я, наверно, сама изменюсь,
От чего мне становится жутко.
Я не верю, что миг предрешён
Кем-то, сверху глядящим сквозь тучи.
Я не верю, что сбудется сон -
Даже, если во сне было лучше.
…Но - я верю, что в душах есть свет,
Озаряющий мысли и жесты,
И, что мною оставленный след
Даст кому-то возможность согреться.
Ну, кто сказал:
«Слова нельзя бросать?»
Я как пшено их сею на ветру,
Да только те слова идут в тетрадь,
Что падали и поднимались на ходу.
И пусть они не блещут белизной,
Все в ссадинах и порванных одеждах
И критики ругаются порой:
- Беззубые и грязные невежды!
Им бы хотелось пряником плясать,
Да голы все они, а цену платья,
Им на свободу не охота заменять
Пусть даже под кнутом и на распятье.
И кто сказал:
«Игра не стоит свеч»?
Когда играя в русскую рулетку,
Уж лучше самого себя поджечь,
Чем получить невкусную конфетку.
Стихи надо писать так, что если бросить стихотворение в окно, то стекло разобьется
Не во дворе слоновой кости, не на Луне,
живёт он, призванный на совесть - на совесть мне.
Он также делит день на части, встаёт к шести
и также радуется счастью, как я - почти.
Он моет, чистит, убирает земную грязь
и также, как и я, страдает, когда не в масть.
В меня из зеркала - напротив, из года в год,
глядит он и не за, не против - идёт вперёд.
При встрече подаёт мне руку: «Ну как дела? «-
и сразу убегает скука, как не была.
Из ночи в день, из лета в зиму, всегда почти,
по росту и по тени длинной - не различить,
делюсь я с ним по-братски хлебом - наш путь един,
но разница, что он над небом, а я - под ним.
Прекрасное лето в жизни поэта
Рождает стихи о прекрасной душе.
Стихи о девице что подарила
Виденье прекрасной мечте.
Душа у девицы как море безбрежно,
А лик как сияние звезд.
И взгляд ее губит сознанье поэта
Он тонет в созвездиях грез.
На пике, казалось приблизившись к счастью
Она разбивает мечту.
И фурией мерзкою вдруг обернувшись
В сердце вонзает иглу.
Поэт пораженный упав на колени
Тихо роняет слезу
И этим падением он вдохновленный
Шедевр рождает, в разбитой душе…
(Бr)
01/05/2014
Он опускает в ладонь ей стеклышко
нежно и неуверенно,
словно осколок солнышка,
закатным лучом потерянный.
Он зажимает ладонь ей ласково,
будто сажая в землю
побег растения райского
с тонким стеклянным стеблем.
Она смеется его влюбленности.
Разжав кулачок с секретом,
роняет в объятия пропасти
стеклянное сердце поэта.
«Когда я сгину в вихре грозовом,
Друзья мои! Вы в смерть мою не верьте!
Я - ваш поэт! Я воевал со злом
За ваше счастье пулей и стихом,
А для поэта не бывает смерти!»
Особенно популярен он стал с начала 1960-х годов. Его книги, выходившие 100-тысячными тиражами, раскупались моментально, а литературные вечера поэта на протяжении почти 40 лет проходили с неизменным успехом во многих крупнейших концертных залах страны. И это неудивительно, ведь в своих стихах Асадов обращался к лучшим человеческим качествам - к верности, справедливости, любви, благородству… Будучи незрячим, он видел жизнь намного лучше и глубже, чем многие зрячие. В своих интервью поэт отмечал, что всегда чувствовал на себе большую ответственность за то, что говорил, писал и делал. Он гордился тем, что у него не было ни одной строки, в которой он бы солгал.
В завораживающих строках о любви, войне, дружбе, природе, чувствах каждый может найти что-нибудь свое.
Он умел говорить с людьми на языке, привычном и понятном им. А ещё очень хорошо представлял себе своего читателя: действительно наивного, не всегда хорошо умеющего выразить свои чувства и изложить мысли. Потому-то стихи Эдуарда Асадова в основном сюжетны: он обязательно рассказывал какую-нибудь историю, очень простую, которую любой неискушённый человек мог счесть своей собственной.
Поэзия Эдуарда Асадова рождалась сначала между боями, потом, а позже, в госпитале - между операциями. И слушателями его поэзии часто оказывались люди случайные, попутчики, соседи:
Порой напарник приподнимет бровь
И скажет вдруг: - Не посчитай за службу,
А ну, давай прочти-ка нам про дружбу! -
И улыбнётся: - Ну и про любовь…
Где-то там, тихим стуком в груди,
Бьется алое хрупкое сердце.
Без ворот на пути впереди
Прикрывается маленькой дверцей.
Где-то там, у меня изнутри,
Родилась неземная планета.
Как танцует она, посмотри,
Под мелодию песни кларнета.
Где-то там, где-то слева внутри,
Пробиваются лучики света
Ярким пламенем красит пути,
Безмятежное сердце поэта.
Ольга Олтаржевская
Однажды муза захворала,
Ей нездоровилось весь день,
Она поэту диктовала
Невероятнейшую хрень.
Поэт записывал за музой,
Не понимая, что творит.
И стало творчество обузой
Ему… Имел он бледный вид,
С трудом вникая в то, что создал.
Поэт дал музе бюллетень,
И ни стихами, и ни прозой
Не выражался в этот день.
Но муза, видимо, устала
Молчать как рыба и хворать.
Она Пегаса оседлала
И стала к критику летать,
И диктовать ему с устатку
В своём горячечном бреду,
Какой народ поэты гадкий -
Мол, к ним я больше не приду.
А бедный критик рад стараться -
Теперь он словно окрылён.
Громит поэтов. Разорваться
Готов от гордости уж он.
Как только ж муза исцелилась,
Критические дни прошли -
Она к поэту возвратилась.
А критик снова на мели.