Я чувствую не больше не меньше - жалость
И неуверенность в завтрашнем дне,
А меня, как и многих, одолевает усталость
И хаос в моей голове
Что впереди? Вот сплошная загадка
И неизведанный всем нам путь
Думаю, думаю… но лихорадка
Никак не даёт мне уснуть.
Переплелось всё, перемешалось
Опустошение… и …
Мне ведь всего лишь в общем осталось
Счастье своё найти
И удержать, во чтобы не стало
Всем преградам назло
Я лишь сегодня немного устала
И молча смотрю в окно…
Я чувствую не больше не меньше - смятение
Мне надо немного поспать,
Чтобы на завтра моё настроение
Было хорошим опять.
Стремись в заоблачные выси…
Спеши, дорога коротка.
И ты пришел не на века -
на миг расцвета чувств и мысли.
И все, что было до тебя
Прими, как милостыню нищий.
Раздай ту радость, что отыщешь,
печали пряча и копя.
Поставь себе любой предел,
перешагни его… и снова,
И пусть в сердцах осядет слово,
которое сказать посмел.
Не позволяй лениться телу,
Уму не должно отдыхать.
И праздность вязкая опять
Вернет к начальному пределу.
Вгрызайся в мелочи и сны,
Ищи частиц элементарных
В природе, в измах элитарных,
Чтоб стали гении ясны.
Не уворуй чужих ключей,
Но постучись в любые двери
Предощущение проверить,
что корень истины - ничей.
Найдя в скелете мирозданья,
Который сам построил ты,
Ячейки черной пустоты,
Разрушь его до основанья.
Как муравей, начни опять
Искать гармонии единой.
Не утешайся половиной,
Где можно целое объять.
Будь у наитий в кабале,
Но поверяй их ритмом чисел.
Стремись в заоблачные выси,
Но стой при этом на земле.
Осенью девушки пишут стихи,
Сколько в них прелести и чепухи!
Сколько в них страсти и сколько огня!
Каюсь - таких же полно у меня!
@ Татьяна Антонова (Высочина)
В глубине небес, в тишине ветров
Есть страна чудес и прекрасных снов.
Правит в ней Любовь - та, что всех сильней.
Там не льётся кровь, там не бьют зверей.
В воздухе парит нежный запах роз,
Злоба там молчит: нет войны и слёз.
А в густых садах жароптиц не счесть,
В голубых прудах чудо-рыбки есть.
И рассветы там золотом горят,
А по вечерам алый спит закат.
Чтоб туда дойти - нужно много лет
Крест с собой нести радости и бед.
Это не мираж, это счастья край.
Он один, он ваш, тот волшебный рай.
@ Татьяна Антонова (Высочина)
Смерти боюсь.
Умерев,
Стану бесстрашным.
@ Татьяна Антонова (Высочина)
Мы расстались с тобой как-то холодно.
А теперь, через годы разлук
Еду я к твоему только городу
Под печальный колес перестук.
Вновь судьба нас с тобою связала.
Ты почувствовал, нет ли? Скажи.
Постоит мой состав у вокзала
И опять в темноту убежит.
@ Татьяна Антонова (Высочина)
Ах, какая красота на траве!
Ах, какая красота - чудеса!
Листья желтые кружат в сентябре,
Застревают у меня в волосах!
Золотые, мирно дремлют у ног,
Или в море их уносит волна.
Листья желтые, вы тот же песок,
А под вами глубина, глубина!
Море вспыхнуло, как будто сапфир,
В ожерелье из опавшей листвы,
Вы угасшими пришли в этот мир,
Но, какие же красивые вы!
@ Татьяна Антонова (Высочина)
Мысли перебираю,
Диктую руке, к бумаге креплю.
Клавиатурой играю -
Опять «я тебя» и робкое «лю…»
Строчки ты рвешь глазами
И мысленно шлешь все тот же ответ,
С помощью qwerty вонзая
В сердце мое жестокое «Н-Е-Т».
@ Татьяна Антонова (Высочина)
Ты был изнасилован вьюгой, а я заспиртован в смирновской -
холодный матрас и, конечно, из форточки дуло…
по шумной тверской прошагали два пони в попонках.
мы ели друг друга, потом запивали водою.
я буду кем хочешь - невестой, ребенком, подонком.
я буду собой, но, конечно, уже не с тобою.
ты так много значишь в моей биографии тонкой,
во всех моих пьянках ты будешь последней заначкой.
затянуто небо москвы дифтеритною пленкой:
мой стриженыймальчик, мой ласточкамальчик, мой девочкамальчик!
То солнце, то дождь, то вдруг снег,
Погода шалит вне сезона.
Лишь времени бешеный бег
Как счётчик стучит неуклонно.
Мелькают минуты, часы,
Летят месяца и кварталы,
Но время, не в шашках такси,
Не бросить его у вокзала.
Стремительный чисел поток
Кошмаром пугающим льётся.
Всё ближе прискорбный итог,
Когда расплатиться придётся.
Речной трамвайчик, старенький и ржавый,
Как огурец поблекло-переспелый,
Что было сил раскачивает браво
Свое водой измотанное тело,
Какой там капитальный, размечтались!
Давно уже не верит в эти сказки
И примирившись, ожидает старость
Пятнадцатью слоями старой краски.
Вдоль берегов изнеженной столицы
Он знает путь с закрытыми глазами,
Где можно на стоянку притулиться,
Где голову склонить пред образами,
Где, оттолкнувшись от причала торсом,
Чтоб не задеть громадины Петра,
Пройтись, слегка покачиваясь с форсом,
Забыв, что на покой уже пора…
Мне откровенно жаль его, беднягу,
При свете убывающего дня
Он так похож повадкой на дворнягу,
Он так похож чертовски на меня…
Убежать не дано
от осеннего плена.
Полыхает рябина
в окошке твоём.
«Что же, осень так осень», -
твердишь ты смиренно.
А попробуем встретить
ненастье вдвоём!
Впрочем, кто нагадал,
что грядет непогода,
что печальные дни
зарядят до зимы?
Пусть нельзя отменить
эту песню ухода,
но слова, и мотив к ней
придумаем мы.
Не грусти о тепле
и о солнечном лете.
Видишь, золото осень
бросает к ногам,
как монетку, согласно
старинной примете,
чтобы всё возвратилось
Уже рассвет - пора вставать,
Но только я опять не спала
И по команде: Всё - бежать!
Я в никуда всегда бежала
Порой мне кажется совсем,
Что не со мной всё происходит
Не та работа, брак не с тем
Такие мысли вдруг приходят
Идеи, радости, заботы,
А в жизни - полный кавардак
И думаешь порой - А кто ты?
Не разберёшься всё никак
Уже рассвет - пора вставать,
Но в мыслях я перебираю,
Как мне саму себя понять
Пока, увы, ещё не знаю …
Не суди меня строго,
Что пришла я к тебе
Вот стою у порога
Протяни руку мне
Расскажи, что скучаешь
Иль опять обмани
Не любима? А знаешь
Ты меня обними
Я на миг успокоюсь,
Теплоту ощущу
С головою укроюсь
И тебя отпущу
Знаю очень давно
Был поставлен запрет,
Только мне всё равно
Я любима иль нет
Слышишь капли дождя
Где-то там в вышине,
Незаметно любя
Растворюсь в тишине…
Журналист
На военном злом аэродроме
он курил небрежно сигарету.
В жизни было всё отлично, кроме
личной жизни, скажем по секрету…
Докурив, он усмехнулся тонко -
и окурок символом экстрима
весело разбился о бетонку
на осколки пламени и дыма.
Королём дурацких репортажей,
открывая двери криком: «Пресса!»,
он мотался по стране и даже
с женщинами спал без интереса.
Но сегодня, к чёрту - извините! -
всех послал и рвался не по льготам
с Финского залива через Питер
на Москву влюблённым идиотом…
В первый раз в душе его пропела,
обожгла - как спирт хлебнуть из фляжки! -
юная возлюбленная в белой
и смешной, как мир, ночной рубашке.
Журналисту в сорок лет не нужно
толковать о смысле жизни тленной -
в сердце всё трагично, а снаружи
всё прилично, скажем откровенно…
Как мальчишка дерзкий - это важно! -
он мечтал, конечно, ради шутки
на глазах у изумлённых граждан
расстегнуть ей молнию на юбке…
А потом шататься целый вечер
с нею там, где фонари потухли,
и под вальс ночного Москворечья
целоваться у себя на кухне…
Расстегнуть бюстгальтер - если можно! -
обнажив ей грудь, как в мелодраме,
и соски, набухшие тревожно,
облегчить дрожащими губами…
Он мечтал ей розы «Кама-Сутра»
- восемь белых и тринадцать красных -
бросить на колени рано утром,
ибо утром все слова напрасны…
Время лечит, а судьба хохочет -
и мечтать о будущем нелепо!
Вот рукой махнул знакомый лётчик
и позвал в безоблачное небо.
Запахи бензина и дюраля
пропитали воздух повсеместно.
Ту-16 шёл на взлёт, играя
в дурака с удачей, скажем честно…
Триста метров «старый ворон» звонко
пролетел и вдруг неотвратимо
рухнул вниз, разбившись о бетонку
на осколки пламени и дыма.