Журналист
На военном злом аэродроме
он курил небрежно сигарету.
В жизни было всё отлично, кроме
личной жизни, скажем по секрету…
Докурив, он усмехнулся тонко -
и окурок символом экстрима
весело разбился о бетонку
на осколки пламени и дыма.
Королём дурацких репортажей,
открывая двери криком: «Пресса!»,
он мотался по стране и даже
с женщинами спал без интереса.
Но сегодня, к чёрту - извините! -
всех послал и рвался не по льготам
с Финского залива через Питер
на Москву влюблённым идиотом…
В первый раз в душе его пропела,
обожгла - как спирт хлебнуть из фляжки! -
юная возлюбленная в белой
и смешной, как мир, ночной рубашке.
Журналисту в сорок лет не нужно
толковать о смысле жизни тленной -
в сердце всё трагично, а снаружи
всё прилично, скажем откровенно…
Как мальчишка дерзкий - это важно! -
он мечтал, конечно, ради шутки
на глазах у изумлённых граждан
расстегнуть ей молнию на юбке…
А потом шататься целый вечер
с нею там, где фонари потухли,
и под вальс ночного Москворечья
целоваться у себя на кухне…
Расстегнуть бюстгальтер - если можно! -
обнажив ей грудь, как в мелодраме,
и соски, набухшие тревожно,
облегчить дрожащими губами…
Он мечтал ей розы «Кама-Сутра»
- восемь белых и тринадцать красных -
бросить на колени рано утром,
ибо утром все слова напрасны…
Время лечит, а судьба хохочет -
и мечтать о будущем нелепо!
Вот рукой махнул знакомый лётчик
и позвал в безоблачное небо.
Запахи бензина и дюраля
пропитали воздух повсеместно.
Ту-16 шёл на взлёт, играя
в дурака с удачей, скажем честно…
Триста метров «старый ворон» звонко
пролетел и вдруг неотвратимо
рухнул вниз, разбившись о бетонку
на осколки пламени и дыма.
Однажды встретил любовь и счастье, настоящее то самое, которое так долго ждал, всё было прекрасно, но за один миг всё резко поменялось, я был вынужден отдаляться от того чего так долго ждал и пр, причём не по своей воле и я повернулся спиной и пошёл, зная, что шансов уже нету, но в душе я надеялся, что пока я сделаю шаг-два-три сзади меня обнимет моё счастье и любовь, сердце замерло и окаменело,
я шёл по дороге домой в моей голове было куча мыслей, которые я должен был переварить и обдумать, мои глаза были опущены вниз я смотрел на дорогу по которой шёл и подумал, как хорошо быть камнем-который нечего не чувствует-«в этот момент я позавидовал ему», просто лежит на земле и чувствует лишь касания обуви людей и я подумал, может хорошо быть камнем или хотя бы просто иметь каменное сердце.