- Мам. Мама! - Миша, девятилетний мальчик, стоял около кровати своей матери, Светланы Васильевны, вдовы с печальным прошлым и незавидным будущим. Стрелки настенных часов почти осилили трехчасовой рубеж, за окном тьма и тишина - самая обыкновенная ночь в маленьком городке. Снег шел уже третьи сутки подряд и медленно, но верно, погружал под свою пелену все строения в округе.
- Мм. М-мам, проснись! Мам… - Ребенка сводила судорога, по его лицу текли слезы, прикоснуться же к матери он так и не решался, а это сильно облегчило бы ему задачу. Но спустя несколько мгновений женщина открыла глаза и, увидев сына, обернувшегося одеялом и готового разрыдаться, тут же вскочила и усадила Мишу рядом с собой.
- Ну-ну-ну, ты что, малыш? Не плачь, успокойся, мама рядом… - Светлана Васильевна крепко обняла мальчика, стараясь унять его дрожь.
- М-ма-ма. Он с-снова п-пришел… - Миша еще крепче вцепился в мать, уткнувшись лицом женщине в плечо с такой силой, что ей стало больно. Светлана Васильевна не стала спрашивать, кто же снова пришел к Мише во сне и так сильно его напугал - она прекрасно знала о ком, вернее, о чем идет речь.
- Все как раньше, малыш? Он преследовал тебя?
- Да… М-мам, он п-почти п-п-поймал меня… - после этих слов Мишу охватила настоящая истерика.
- Мишенька, успокойся. Вспомни, что говорила тебе тетя Наташа. Это всего лишь кошмар, а злой человек - выдуманная бяка, его не существует.
- Ты н-не видела его, м-мам… Он… Он настоящий.
- Вот ты сам накручиваешь себе страхи и начинаешь верить в них, глупенький. В следующий раз скажи этому… бяке, что сейчас придет мама и всыпет ему так, что мало не покажется. Договорились, малыш?
- Я не хочу, чтобы он узнал про тебя. - Миша впервые взглянул в глаза матери во время всего разговора. Судорога прекратилась, его дыхание выровнялось. - Я лучше дам ему себя схватить, но я не позволю ему забрать тебя.
Светлана Васильевна пристально всмотрелась в глаза сыну. Теперь ее лицо выражало злую усмешку. Прошла пара секунд, и Миша почувствовал, что мама начала больно сжимать его руки.
- М-мам, б-больно…
- Подожди, я покажу тебе боль… - в глазах Светланы Васильевны зажглись огоньки безумия, в то время как Мишу в мгновение ока окутал неподдельный, чистый, всепоглощающий УЖАС. Уже через долю секунды лицо его матери начало претерпевать устрашающие трансформации: глаза застыли, рот перекосило так, что нижнюю челюсть свело влево под прямым углом, нос превратился в кровавое месиво, а кожа становилась одной сплошной гематомой. Она превращалась в то зло, от которого бедный мальчик старался убежать в своих кошмарах. Еще через несколько секунд Мишу уже держал мужчина, возраст которого сложно было определить - это было подобие мертвого человеческого тела, над которым словно издевались не только перед смертью, но и после нее. Верхняя и нижняя челюсти этого существа неестественно изобразили какое-то движение, которым вторили остатки губ, но Миша четко услышал: «Попался, ублюдок…»
В районной больнице, в палате, где в состоянии комы лежал тринадцатилетний подросток по имени Миша, сидела женщина, вдова с печальным прошлым и незавидным будущим. Вот уже четыре года она сидит у койки своего сына, надеясь на чудо, которого никогда не произойдет. А ведь каких-то четыре года назад у нее было настоящее счастье. Счастье, которое испарилось в мгновение ока. Тем злополучным днем они ехали всей семьей из большого города: до въезда в поселок оставалось меньше километра, как вдруг на дорогу выскочил пьяный пешеход. Отец Миши попытался увернуться, но было уже поздно. Машина, уйдя в неуправляемый занос, на скорости около девяноста километров в час превратила беднягу в органическую массу крайне странной для человеческого тела формы, а спустя еще мгновение - врезалась в столб, обретя впоследствии неестественные для автомобиля контуры. Отец Миши погиб на месте. Сила удара была настолько чудовищной, что ребенка вырвало из детского кресла и выбросило через лобовое стекло прямо на проезжую часть. Как потом скажет доктор Светлане, мальчик лежал с открытыми глазами прямо напротив изломанного, истекающего кровью тела сбитого пешехода…
Тишину в палате нарушил голос доктора:
- Здравствуйте, Светлана Васильевна. Как себя чувствуете?
- Все по-прежнему, Александр Евгеньевич… Все по-прежнему. Может, Вы меня обрадуете?
- Тут пока тоже, к сожалению, все по-прежнему, Светлана Васильевна…
- Что он там видит, доктор? - женщина жалобно посмотрела на врача, надеясь, что его слова хоть как-то ее успокоят. Она далеко не впервые задавала этот вопрос, и добрый доктор знал, как на него ответить.
- Он видит сны. Хорошие детские сны.
Все проходит.
Люди уходят.
Многое забывается.
Ничего не возвращается.
Мне слишком скучно, потому я люблю часто пить чай.
Мелодией заплачет летний дождь,
он смоет слезы на моих ресницах,
я в этот вечер, в эту без сна ночь
писать усядусь обо всем что снится.
я напишу забытые слова,
как жаль что быстро так умчались годы
и вновь вернуть нам прошлого нельзя
все в даль ушло и нет назад дороги.
мне сняться сны, где все шумит как раньше,
где тот же смех и радость, и тоска,
там летний дождь мелодией заплачет,
не смытыми оставит лишь слова.
Я желала бы забыть все минувшее, да с минувшим расстаться мне жаль: в нем и счастье, мгновенно мелькнувшее, в нем и радость моя, и печаль.
Охватила меня тревога.
Забрала с собою в свой край.
Проводила сквозь грёзы, бури.
Я просила «Не оставляй!»
Без тебя мне совсем уж плохо.
Без тебя я не живу.
Без тебя я совсем пустая.
А с тобой хоть чуть-чуть дышу.
Сердце человека подобно саду, в котором растет много-много деревьев - деревьев надежд, упований. Все они ждут прихода весны. И лишь для деревьев, вырванных с корнем, не наступит ни весны, ни осени, и никакое время года не станет для них вестником радости или печали.
Забыл я, что такое осень, какой весна, зима какой бывает,
Всегда я - тот же, та же клетка и та же скорбь о сильных крыльях.
Ну почему, когда совсем темно
И люди сладко спят в своих постелях,
Вдруг память мне рисует, как кино,
Сюжеты прошлых дней, а в них сомненья?
Ну почему, когда осеннею порой
Ненастье и льет дождь, стуча по крышам,
Вдруг накрывает грусть своей рукой,
Печальных дум слова шепча чуть слышно?
Ну почему, когда уютно и покой,
Казалось бы ничто не потревожит,
Вдруг по щеке непрошеной слезой
Обида к сердцу ниточку проложит?
Сомневаюсь до исхода, я хочу свою печаль- утопить в вине востока, чтобы не было мне жаль. О причинах былой жизни, и тебя не встретить там. Ты иди своею мыслей, по дороге в Сывтывкар.
Однажды ночью, как придет печаль,
Я выпью чаю, что бы не скучать,
Я буду фото старые смотреть
И тихо плакать, чтобы не кричать…
Однажды ночью людям напишу,
Осталась ведь связующая нить…
И расскажу им, как порой грущу,
И как порой хотелось позвонить…
Однажды ночью сердце загрустит,
И я пойму, что время - как река,
Где был поток - теперь песок хрустит.
Вода уходит быстро в берега…
Однажды ночью вспомню о былом,
Было ли счастье - где, когда и с кем?
Но только время все бежит ручьем
И, как ручей, теряется в песке.
Однажды ночью, не найдя ответ,
На самый главный жизненный вопрос,
Я в сон уйду, но мои" да" и «нет»
Останутся навеки между звезд…
Я прощаю тебя, за то, что еще будешь сниться -
Но просто стрелянной птице, очень страшно к рукам приземлиться.
У всего есть предел: в том числе, у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство,
если не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то-есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
Не понял ты,
Здесь беспорядок был.
От тех утех,
В стриптизе утонул ты.
Вращались вы,
Под музыку дождя.
Две обнажённые души,
Красивые Амега рядом Икс стоял.
Не знаю в радость или в горе,
Но спали цепи к их ногам.
Исписан тот дневник,
Исписана тетрадь.
Сейчас осталось скорбь,
И тихая печаль…
«Жемчужина» - прекрасная страна!
Как женщина она не постоянна.
Я говорю цитате: - «Да»
Но кто-то путает на: - «Нет»
Случайно?
Снова пачкаю белые листы кладя на них мысли свои
Идеей не лучшей, души заблудшей, дурной головы
Снова нету позитива в этих строчках
Снова напишу и не поставлю точку
Снова треп о чем-то о своем с самим собой
Снова я тут, снова там, снова я иду один домой
Под небом голубым с серыми комками, с желтым шаром
Размышляя о своем, возвращаюсь в душе с новым шрамом
Иду мимо людей, серых домов
Иду по миру **ядей и дураков
Не замечая и не слушая вокруг никого
Ведь мне все равно понять их не дано
У них какие-то дела, они куда-то спешат
А я иду по дороге под музыку не спеша
Мне не кого прощать мне никто ничего не должен
Я должен многое и я верну всем все, но немного позже
Когда увижу настоящий солнца свет
Когда найду то место где нету бед,
Там где все эти мысли бред
Может завтра, а может через пару лет
И вы люди тоже проходите мимо
Во мне вы не увидите своего кумира
Оставьте меня в покое, оставьте меня одного
Да я в прочем и так один и уже давно
И мне честно не плохо и так
Зато в спину не ударит ножом ни какой мудак
Верю только себе доверяю не многим
Такой вот горький опыт с моей короткой дороги