Баллада о красках
Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила…»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом,
в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли -
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь
и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила,
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей.
Повезло ей!
Повезло! -
Оба сына
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое.
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком - к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы - что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось…
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы -
смертельной белизны!
Видно, много
белой краски
у войны.
Вы тоже плачете, когда звучит песня «День Победы»?
Предчувствие смерти, как это ни странно,
Возникло в подкорке моей; постоянно
Беззвучьем растет в голове окаянной.
Я жду твоей смерти, но как это странно.
Разбросан по тактам, по нотам, по грифу
Жизни и смерти крутой поединок.
Памяти слепки - лишь признак кончины.
Не сыграна ль Вами роль первопричины?
Я люблю тебя, слышишь!
Я люблю тебя, видишь!
Я люблю тебя, знаешь,
Как тоскует мой дом.
Я хочу тебя, слышишь,
Увидеть на крыше
И успеть тебе крикнуть:
«Давай еще поживем!»
А руки дрожат, набирая твой номер.
Цифры на диске, - и те со мной спорят.
И был бы хоть повод для эдакой ссоры,
Но руки дрожат, набирая твой номер.
Проклятье забвенью, -
Не слишком ли поздно!
Прозреть и проспать -
Не так уж и сложно.
Что проще? - вопрос, -
Мне его не постигнуть:
Самой умереть или видеть, как гибнут?!
Я люблю тебя, слышишь…
На чаше весов легло равновесье!
Ликуйте, философ! Ликуйте, созвездья!
Свершились события с названием «жизнь»,
а следом за ними - «смерти» пажи.
А я - подобие слабой улитки:
Прячусь за рифмы, бегу за улыбки.
Что проще? - вопрос,
Мне его не постигнуть:
Самой умереть или видеть, как гибнут?!
Я люблю тебя, слышишь…
Любовь бывает сладкой,
И предрассветной зорькой,
Любовь бывает гадкой,
Любовь бывает горькой,
Короткой, словно спичка,
И длинной, словно такса,
Красивой, как певичка,
И чёрной, словно вакса.
Любовь бывает стервой,
Любовь бывает кроткой,
Кому она - до неба,
Кому - до подбородка,
Нелётной, как погода,
И вечной, словно камень,
Любовью Квазимодо,
Глотком воды в стакане.
Любовь бывает шёлком,
Любовь бывает сдачей,
Как оголённый провод,
И пятой передачей.
Ты, перебрав колоду
От короля до свиты,
Расплатишься любовью
За то, что карты биты.
Какую ты хочешь,
Застигнутый ночью,
Какую ты хочешь
картинку с витрины, скажи?
На ту, что ты хочешь… ты пальчиком мне покажи…
Перекрёсток.
Ты ушла рано утром чуть позже шести
Ты ушла рано утром где-то чуть позже шести
Бесшумно оделась, посмотрев на часы
На пачке «LM-a» нацарапав «прости».
На подушке осталась пара длинных волос
На подушке осталась пара твоих светлых волос
И почти машинально (что ты скажешь, басист?)
Я намотал их на палец - я хотел узнать имя
Получилось «X».
Кому жизнь буги-вуги, а кому - полный бред
Кому жизнь буги-вуги, ну, а мне - полный бред
Недопитое пиво, недобитый комар
Недосмотренный сон, незаметный удар.
Я искал тебя здесь и там, и думал - свихнусь
Я не нашел тебя ни здесь и ни там, и подумал - свихнусь
О, гитара и струны, священный союз
Когда кидает любовь, начинается блюз.
Ты ушла рано утром, когда я еще спал
Ты ушла рано утром, когда я еще спал
Вечный мой перекресток - где минус, где плюс
Когда уходит любовь, остается блюз.
Когда уходит любовь, остается блюз.
Самая нелюбимая песня у альпинистов:
- Узелок завяжется, узелок развяжется…
Мир как будто надвое расколот -
За витрины голубым стеклом,
Тихо плачет манекен бесполый -
Кукла с человеческим лицом…
Просит одинокими ночами,
Просит он у неба одного:
Чтоб огонь от искры изначальной
Разгорелся в сердце у него.
Чтобы было сладко,
Чтобы было больно,
Чтобы каяться потом.
Вот и плачет манекен бесполый, -
Кукла с человеческим лицом
Станет он Перекати-поле.
Станет ждать, чтоб жар надежды стих…
Чтоб одну стеклянную неволю
Разменять на тысячу других.
А пока он тишиною скован,
За витрины голубым стеклом.
Тихо плачет манекен бесполый -
Кукла с человеческим лицом…
Ну и дела -
Когда всё в жизни кувырком.
Из-за угла
Сверкнув, промчавшись с ветерком -
Трамвай ушёл
Теперь - пешком…
Руки согреть,
И дверь, закрыв на два замка,
Долго смотреть
В окно, считая облака,
Сложить стихи в последний раз,
Потом открыть на кухне газ…
Сложить стихи в последний раз,
Потом зажечь на кухне газ,
Согреть вино,
Позвать всех нас…
С нами умрёт эта тайна,
С нами умрёт эта страшная тайна,
С нами умрёт эта страшная тайна…
Как же произошло, -
Жизнь опять словно белый лист.
Мажет красками холст
Красно-желтым - ее каприз.
Ночь все перевернет
И оставит боль на потом
Точно еще повезет с теплом…
Джинсы порезаны, лето
Три полоски на кедах,
Под теплым дождем…
Ты снова лучше всех,
А дачу, маму, билеты
Мы переживем…
Зайди в знакомый подъезд,
Поднимись на 8й этаж.
Смотри как солнышко ест
Этот мир, он уже не наш…
Скоро наступит сентябрь
SMSoм пришлет пароль, -
Он оденет тебя в новую любовь.
Лишь несколько слов, могут убить,
Но если веришь в любовь, стоит еще жить…
(Animal ДжаZ, Шаг Вдох, 2007)
На мне луна рисует белым.
Болотный лебедь c нежным телом.
Меня морочит злая кровь,
Моя весна вернется вновь,
Туда, куда ты так хотела.
Ее коней седые гривы
Укроют травы и обрывы,
И унесет под бой часов
а белых снах от бедных слов
Туда, куда ты так просила,
Моя любовь, моя любовь…
А в небе лес c огнем играет.
Он долго жил, он много знает.
И плачут стаи гончих псов
Среди ветвей и полюсов.
Меня почти что догоняет
Моя любовь, моя любовь…
Чёрная луна.
Задумывая чёрные дела
На небе ухмыляется луна.
А звёзды, будто мириады стрел.
Ловя на мушку силуэты снов,
Смеётся и злорадствует любовь
И мы с тобой попали на прицел.
Я же своей рукою
Сердце твое прикрою -
Можешь лететь и не бояться больше ничего.
Сердце твое двулико,
Сверху оно набито
Мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.
Смотри же и глазам своим не верь -
На небе затаился черный зверь -
В глазах его я чувствую беду.
Не знал и не узнаю никогда
Зачем ему нужна твоя душа -
Она гореть не сможет и в аду.
Я же своей рукою
Сердце твое прикрою -
Можешь лететь и не бояться больше ничего.
Сердце твое двулико,
Сверху оно набито
Мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.
Зебры.
Каждый раз по заказу луны
Асфальтовый раб зажигает свои фонари,
Бездомные псы метят углы, багдадский вор подбирает ключи,
С черного хода выходят на охоту львы.
И бегают зебры, зебры,
Бегают зебры.
Всякий олух помнит о том,
Что закон притяженья придуман небесным царем,
И когда у молодого стрельца вскипает кровь и горят глаза,
Значит, уже настала весна.
И бегают зебры, зебры,
Мне не дают спать зебры.
Наверное, я зоофил.
Я угощу тебя волшебной водой,
Повешу на грудь медаль с путеводной звездой,
Свяжу узлом незримую нить, взломаю дверь в вечную жизнь,
Но никогда не смогу объяснить, почему мне
Так нравятся зебры. Мне
Нравятся зебры, зебры.
Наверное, я зоофил.
© группа Крематорий
Я вижу небо, в нем тишина.
Я поднимаюсь к небу, еле дыша.
И вдруг понимаю, это во мне душа.
Странное дело, это моя душа.
Как нелепо жить вниз головой,
Когда такое небо есть надо мной.
И, кажется, звезды можно достать рукой.
Я и не ведал, что этот мир такой.
Припев:
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так.
Выкинуть хлам из дома и старых позвать друзей.
Но что-то всерьез менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
Поднимаю свой воротник,
Ругаю дождь и слякоть, будто старик.
Бегу за толпой, видно уже привык.
И в памяти небо как нереальный блик.
Но однажды мне станет легко,
И будет все неважно и далеко.
Меня примет небо в свой неземной покой.
И я стану просто облаком над рекой.
Припев:
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так.
Выкинуть хлам из дома и старых позвать друзей.
Но что-то всерьез менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
В годовщину пребывания на ЖМ:
Серым волком поезд мчится,
След печатая в снегу.
Я сижу. Господь - напротив.
Говорим за жизнь.
Той зимой длиннее песня
Стала с голоду
Сердца моего, пьяных глаз,
Седины в зрачках.
Расскажи мне, святый Отче,
Как же можно здесь молчать?!
Чтобы мог я здесь прожить -
Лгать меня учи!
Что забыл я в этой клетке,
Если счастье моё там,
Где ребятня сидит по крышам,
Словно воробьи?
Мы поменяем наш билет,
Вернёмся в Питер.
Любимый мой на рукаве
порвётся свитер.
Из декабря Бог шлёт ответ
В конце июля,
Чтобы я близким мог сказать,
как их люблю я.
Ты скажи мне, мать - природа,
Я ли зверь аль человек?
В шею гонишь, холку гладишь,
Не пойму тебя.
Все вороны как вороны,
А я белая как снег,
Дёгтем вымазан,
да белым пухом облеплён.
Бог сидел, поджав колени,
Да задумчиво молчал,
Улыбнулся, молвил:
«Иди ты к чёрту, Илья!»
И я умер в сотый раз,
Воскреснул, и искать пошли
Его по свету снова
Я да и любовь моя.
Ты, теперь я знаю, ты на свете есть… И каждую минуту, я тобой дышу, тобой живу… И во сне, и наяву.