Парень улицей идёт,
Парню 90 лет,
Тот же свет над головой,
То же небо и рассвет.
Солнце щурится ему
И лукаво смотрит в след,
Парень улицей идёт,
Парню 90 лет.
Зачарованно глядит
В радуги волшебный свет,
Всё у парня впереди,
Парню 90 лет.
Парень улицей идёт,
Видит всё, как в первый раз,
И от счастия вот-вот
Сердце вырвется сейчас.
Только жаль непрочных стен,
Улиц, стертых в порошок,
Ну, а так-то что ему?
Так бы шёл себе и шёл.
Вчера был праздник, нынче — пробужденье,
Весь в синяках, да плюс хмельной синдром,
Лежу, курю, болею животом:
Ох, погулял я в это воскресенье!
Вчера — свиреп, силён и очен смел,
Сегодня тих, спокоен, даже мрачен.
Мой нос распух, язык одервенел,
Вчерашней дракою печально озадачен.
Смотрю на женщину, которая со мной.
Вчера пришла — и до утра осталась.
В её глазах ко мне любовь и жалость,
А у меня душа — хоть в мир иной.
Он спокойно ходит по квартире,
Стирает пыль и кровь с моих штанов,
Она красива в этом душном мире,
Она молчит, ведь не осталось слов.
О Боже, как никчемна жизнь моя,
И как ничтожна дряхленькая Вера,
Смотрю на долгожданную тебя,
Но ты, пожалуй, мне уж надоела.
Да, вся не так, да, вся давно не то…
А, к чярту вся, и радость заскучала,
Подай-ка мне вон то моя пальто,
Пошли гулять, начням всю жизнь сначала.
Восьмиста человек не дождался мой город.
Восемьсот человек за Победу не пили вина…
Город мой небольшой:
каждый парень так дорог!
У меня счет особый к тебе, мировая война…
Им бы слушать весной, как взрываются почки,
как ныряют сомята безусые в Тихом Дону…
Только мне не понятно,
до сих пор непонятно,
почему «мировою» зовут мировую войну?
Почему «мировая», если взрывы и порох?
Почему «мировая», если столько проклятий войне?
Восьмиста человек не дождался мой город,
и проклятое звание надо присвоить тебе!
Восьмиста человек не дождался мой город.
Восемьсот человек — это капля в масштабах страны…
Вечерами мой город зажигает печальные зори, —
все надеясь на чудо,
ждет парней не пришедших с войны…
Надо мною орел пролетел на восток,
Впереди, вдруг, упал в раскаленный песок.
Побежал я вперед, и склонился к орлу,
И под левым крылом увидал я стрелу.
Он еле дышал, и заплыли глаза,
И, казалось, из них покатилась слеза.
«Отнесу я в аул и спасу тебя, брат.
Будешь снова летать, будешь солнцу рад.
На отвесной скале ты построишь гнездо.
Найдешь пару себе, вместе будет свой дом.
Потомство свое будешь быстро растить,
И орлят всех своих ты охоте учить».
Надо мною орел полетел на восток.
Вновь наполнена жизнь, и бьет сердца комок.
6 апреля 1996 года.
Всё в себе… ни слова никому
Как взрывы в теле рвутся капилляры
Сил нет, займу
У смерти, чтоб хватило нам на пару
Всё в себе… минуты тишины
Молчание приобретает формы
Форму войны, запах войны
Нельзя молчать, так ты хотя бы пой мне
Всё в себе… одна сплошная соль
Промокшие исписаны страницы
Призрачный мир, прозрачный алкоголь
И всё, что обязательно случится
Всё всё в себе… всё рушится прямо сейчас
У меня на глазах, у тебя на глазах — слезы
Всё небо в слезах,
Но что эти слезы для нас?
Что эти слезы для нас?
Боль не боль, страх не страх
Мы добываем соль именно так
Именно так: слезы и боль
Мы добываем соль
Мы добываем всё,
Всё в себе…
ЛИХИЕ ДЕВЯНОСТЫЕ
Где вы, девяностые лихие,
«Мерседесы», тёлки и бабло?
Правила, как дважды два, простые —
Кто в гробу, кому-то повезло.
Где вы, тёрки, стрелки и наезды? —
Жизнь без вас пресна, как молоко.
За свои мы бились интересы,
И кому-то было нелегко.
ПРИПЕВ:
Ни дня мы не работали
И пёрли буром,
По фене только ботали,
Как с добрым утром,
Могли решить любой вопрос,
Ковать деньжата:
За нашу юность этот тост —
За вас, ребята!
В Думе я в прикиде от Версаче,
У жены шиншилловый корсет,
У меня в подельниках удача,
И четыре сбоку — ваших нет.
Я имею виллу на Канарах —
Отдыхать под Адлером — облом,
Позабыл о зонах и о нарах —
Всё давным-давно идёт путём.
выкинешь из песни
все не те слова
будет вместо песни
просто проза дня
1.Капельки дождя в ночи
Барабанят сердцу в такт.
Льётся музыки мотив,
Плачут капельки кап-кап.
Дождь рисует на стекле
Мне знакомый силуэт.
Где же бродишь ты во мгле,
Мой любимый человек.
2.Жду тебя. Ты не пришёл,
А в ночи шумит гроза.
Молнии сверкают. Гром.
Плачут, плачут небеса.
Капельки кап-кап звенят,
Льются музыкой в тиши.
Взяли в плен меня опять.
Я не сплю. Пишу стихи.
3.Капельки дождя стучат,
Разливаясь по стеклу,
Словно ручейки журчат.
К ним губами я прильну.
Капельки дождя зовут,
Их касаюсь нежно я.
Всё пройдёт, растает грусть.
Знай, что я люблю тебя…
Припев:
Всё пройдёт, всё перемелется.
Грусть растает, словно дым.
Дождик смоет, в это верится,
Всех обид и ссор следы.
Всё пройдёт, всё перемелется.
Утром солнышко взойдёт.
Ты вернёшься, в это верится,
И растает в сердце лёд.
Copyright: Карелина Вера, 2018
Свидетельство о публикации 118062108961
Братья-сестры, ну кем мы стали,
перед Богом неся ответственность,
равнодушно свой род предали
а в сердцах породили ненависть!
Крик заблудшей души славянской,
вы, распахнувши чужим объятья,
не лукавьте, что мы не братья,
мы одна семья!
Дай нам сил
целым быть, единым
я страна, за тебя молюсь!
Нам не мил
зов иного мира
пока мы рядом, храним Святую Русь!
Три сестры были век едины,
ты звала себя самой вольною,
что ж тогда, моя Украина,
ты одна из огня да в полымя?
Отреклась от родных и близких,
посторонним смогла довериться!
Ты стремилась быть вольной птицей
стала пленницей…
Дай нам сил
целым быть, единым!
Я страна, за тебя молюсь!
Нам не мил
зов иного мира
пока мы рядом, храним Святую Русь!
Побежденных и пленных,
нас поставить хотят на колени!
Не враги мы, славяне
братья-сестры, ну кем же мы стали!
Ну кем же мы стали!
Дай нам сил
и святого мира
пока мы рядом, я больше не боюсь!
И чего ты, страна, добилась?
Покалечена, разворована!
Но затеять войну решила
против тех, для кого ты Родина!
Как теперь мы несем потери,
и на своих наставляя дула —
Не стреляй, ведь мы не звери,
мы одна семья!
Дай нам сил
и святого мира
пока мы рядом, я больше не боюсь!
Целуя знамя в пропыленный шелк
И выплюнув в отчаянье протезы,
Фельдмаршал звал: «Вперед, мой славный полк!
Презрейте смерть, мои головорезы!»
И смятыми знаменами горды,
Воспалены талантливою речью, —
Одни стремились в первые ряды —
Расталкивая спины и зады,
И первыми ложились под картечью.
Хитрец — и тот, который не был смел, —
Не пожелав платить такую цену,
Полз в задний ряд — но там не уцелел:
Его свои же брали на прицел —
И в спину убивали за измену.
Сегодня каждый третий — без сапог,
Но после битвы — заживут, как крезы, —
Прекрасный полк, надежный, верный полк —
Отборные в полку головорезы!
А третьи средь битвы и беды
Старались сохранить и грудь и спину,
Не выходя ни в первые ряды,
Ни в задние, — но как из-за еды,
Дрались за золотую середину.
Они напишут толстые труды
И будут гибнуть в рамах, на картине, —
Те, что не вышли в первые ряды,
Но не были и сзади — и горды,
Что честно прозябали в середине.
Уже трубач без почестей умолк,
Не слышно меди, только звон железа,
Ах, славный полк, надежный верный полк,
В котором сплошь одни головорезы.
Но нет, им честь знамен не запятнать,
Дышал фельдмаршал весело и ровно, —
Чтоб их в глазах потомков оправдать,
Он крикнул: «Кто-то должен умирать —
А кто-то должен выжить, — безусловно!»
И нет звезды тусклее, чем у них, —
Уверенно дотянут до кончины,
Скрываясь за отчаянных и злых
Последний ряд оставив для других —
Умеренные люди середины.
…В грязь втоптаны знамена, смятый шелк,
Фельдмаршальские жезлы и протезы.
Ах, славный полк!.. Да был ли славный полк,
В котором сплошь одни головорезы?
1971
Забытая мелодия души…
ты поспеши признаться в главном,
а мы с тобою оба хороши:
твой берег- левый, мой берег-правый.
и как соединить сердца, скажи?
где край небес? Подай же руку!
забытая мелодия души
напомнит нам о чем-то в шутку.
а в каждой шутке правда. Ты бери
мое тепло, всю жизнь навечно!
и больше не страшны нам декабри,
соединились берега и будет встреча!
И вспомнилась мелодия души,
ты так спешил признаться в главном,
а, если хочешь, песню напиши
про берег левый и про берег правый.
Ольга Тиманова «Берег левый.»
Мы патриархи, мы патриархи,
Нас внуки шлют по адресу.
Мы недомерки и перестарки,
Что видно без анамнезу.
Там где-то бабы гуляют лихо
С каким-нибудь молодчиком.
А у нас камни гуляют тихо
По нашим мочеточникам.
У вас Багамы зимой и летом,
Детишки в Штатах учатся.
А нам дойти бы до туалета,
А дальше как получится.
Уже зубов-то во рту не видно,
Уже нога волочится,
И даже как-то признаться стыдно,
Что умирать не хочется.
Мы скажем прямо: нам очень стыдно,
Но помирать не хо-чет-ся
Если однажды горячее солнце
Станет холодным как утренний лед,
Если зима жарким летом вернется
И на песок белый снег упадет,
Если беда что ничем не измерить
Рухнет на землю косою звеня
Я буду знать, всё равно, что ты веришь
Я буду знать, что ты любишь меня
Я буду знать, всё равно что ты веришь
Я буду знать, что ты любишь меня.
Если друзья мои станут врагами
И в суете продадут за пятак,
Я буду грызть эту землю зубами
Я буду верить что это не так.
Если я буду оборван как дервиш
И стану жить всё на свете кленя
Я буду знать, всё равно, что ты веришь
Я буду знать, что ты любишь меня
Я буду знать, всё равно что ты веришь
Я буду знать, что ты любишь меня.
Если погаснут далекие звезды,
Высохнет весь мировой океан,
Если спасать этот мир будет поздно
Он через час превратится в туман.
Даже уже в раскаленной пустыне,
В той, что когда-то, мы звали земля
Знаю, что сердце твое не остынет
Я буду знать что ты любишь меня
Знаю, что сердце твое не остынет
Я буду знать, что ты любишь меня.
И глядя ангелом с неба на землю
Выберу нам с тобой место в тепле,
Голосу сердца и разума внемля
Я упаду, но поближе к тебе.
И через день возвратившись сиренью
Я обниму тебя кроной шумя
Ты будешь знать, что я твой добрый гений
Я буду знать, что ты любишь меня
Ты будешь знать, что я твой добрый гений
Я буду знать, что ты любишь меня.
Мой корабль давно стоит на рейде,
реями качая над волною.
— Эй! Налейте — сволочи — налейте,
а не то поссоритесь со мною!
— Эй! Хозяйка! Что же ты — хозяйка?
Выпей с нами — мы сегодня платим!
Что-то нынче вечером, хозяйка,
на тебе особенное платье.
Не гляди так больно и тревожно,
не буди в душе моей усталость.
Это совершенно невозможно —
даже до рассвета не останусь.
Смит-Вессон калибра тридцать восемь —
друг мой до последней перестрелки.
Если мы о чем-нибудь и просим —
это чтоб подохнуть не у стенки.
Разлетится эхо, эхо, эхо.
Эй вы чайки — дурочки — не плачьте!
Это задыхается от смеха
море, обнимающее мачты.
Сорок тысяч бед за нами следом
ходят словно верная охрана.
Плюньте — кто пойдет на дно последним —
в пенистую морду океана!
На город спускается вечер
И звездочки в небе горят.
Со мною не ищешь ты встречи
И первым отводишь свой взгляд.
Припев:
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз!
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз…
Сады цветом яблонь дышали
И майские розы цвели.
А где мы с тобою встречались —
Травою следы поросли.
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз…
Пускай ты целуешь другую,
В глаза ее смотришь любя.
Но знай, ты не встретишь такую,
Что любит сильнее, чем я!
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз…
Я знаю — меня ты не любишь,
А я тебя очень люблю!
Я знаю — меня ты забудешь,
А я позабыть не смогу!
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз…
Ах, ночь, голубая ночь!
Сколько на небе звёзд —
Столько в начале мая
Ты мне приносишь слёз