Я песенку пишу, — не надо лишних слов,
как холст ее я тку в стараньи.
Из радостей, обид, из старых-старых снов,
надежд моих и разочарований.
Пусть песенка моя, как старый балаган,
цветаста и немножечко нелепа.
Стучит в моей груди, как верный барабан,
судьбы ударом, песней недопетой.
Я обмакну перо в чернильницу обид,
чтоб мы друг друга меньше обижали.
За злую память Бог пускай меня простит,
простит, чтоб мы друг друга не прощали.
Но кто-нибудь прочтет, скривив в усмешке рот:
мол, разве нету красок, кроме черных?
И я, вздохнув, возьмусь писать наоборот,
на листьях белоснежных и покорных.
…
Бог дал мне третий путь — писать, как вижу мир,
без приукрас писать, без озлобленья,
чтоб не погас огонь нетленных двух светил —
двух звезд моих — Надежды и Сомненья.
Пусть лаврами иных от Правды увело,
других осталось все не так уж мало.
Молю, чтоб боль души не сделать ремеслом,
чтоб наше Слово в музыке звучало.
Акбар Мухаммад Саид
С радостною искоркой в глазах,
Снова вижу солнце в небесах.
Я выхожу во двор, меня зовёт простор.
Волосы развеяв на ветру,
Я сажусь на байк свой по утру,
Меня дорога ждёт, и конь стальной зовёт.
Шум мотора как музыка звучит,
Рок н рол мелодией вторит.
Ревёт опять мотор, в пути к вершинам гор.
Словно рыцарь асфальтовых дорог,
По шоссе я мчусь и нет забот.
Я нажимаю газ, щекочет ветер глаз.
Акбар Мухаммад Саид
Годы пролетели быстро бурною рекой,
Я их не заметил скорый бег.
Хоть иду я осторожно медленной тропой,
Половины жизни пройден век.
Сединою серебряной осветив виски,
Будто начертили жизни путь.
Волосы темнее ночи стали вдруг седы,
Но в глазах моих всё та же суть.
Пр-пв.
Где же вы мои друзья, где девченки у костра.
Всех собрать хочу я вас, лунной ночью на горах.
Чтоб гитары нежный звук, создавал в кругу уют.
И чтоб снова как тогда, пели песни до утра.
*
Я душой своею молод и характер добр,
Раздаю улыбки всем кругом.
Не по нраву в людях холод, весел я и бодр,
Я делюсь надеждой и теплом.
Приходите к нам на праздник, тут мы рады всем,
И делитесь радостью своей.
Приглашаем в Понедельник, в город без проблем,
Приводите к нам своих друзей.
Красивая женщина с глазами печальными
Покрытая слухами, и вечными тайнами
Всюду под взглядами, пристальным вниманием
Многим на зависть, живёт с непониманием
припев
Красивая женщина, совсем одинокая
Что же судьба с ней всё время жестокая
Ведь красота её, слишком ранимая
А ведь она всё надеется, станет любимая…
Красивая женщина, смотрит в окно застывшая
Словно бы осень нечаянно поторопившая
Снова гнетёт её, гнетёт её одиночество
Даже ей осень шепчет: «Ваше Высочество»
1 марта 2018 г
«…Не забыться нам в пряном куполе
Сенных, сладостных, дивных грёз…»
Мия Либэль
«Читаю — слезами и кровью моя душенька… обивается».
Её слова.
Словно драгоценную печаточку
Подарила; глянуть — ошалеть!
Я за это чудо — опечаточку! -
Жизнь бы отдал — нечего жалеть.
Слёзыньками — ах, как! — обливается
Душенька; да где, скажи, сейчас
О пороги слёзно обивается
О чужие, кровушкой сочась?
Эта кровь — по веткам рдяной вишнею.
Пьяной, как и слёзный путь земной.
Это вновь с рассвета — всюду лишнею.
Это - будь не с кем-то! Будь со мной!
Сдёрнула бы с пальчиков перчаточку.
По вихрам легонечко — щелчком.
Мне ж за эту… просто опечаточку
В ножки пасть… Припасть… Пропасть молчком…
Нам забыться б в сенном, пряном куполе.
Жизнь — проспать! Подумаешь — беда!
Что ж, поэт, не горько ли, не глупо ли
Так ни с чем остаться навсегда?
ТоЛько опечатка да… И толечко
Буква ль — ЭЛЬ? Но ты при чёМ И Я?
Ах, судьба… не долька, доля, долечка.
То ли… быль, а то ли… боль моя.
Взгляд отражается от горизонта,
Ты для меня — запретная зона.
Там, где дожди обложили наш город,
Там где потеряны смыслы и повод
Вычислить счастья секретные коды.
Раны свои обработаю йодом,
Через бессонные ночи пройдя
Я так любил любить тебя.
Ночь. Одиночество. Страх заблудиться.
Время листает пустые страницы,
Пересекаю по собственной воле
Степь или поле надежды и боли.
И облака затрепещут под сердцем
Нежность уснет на ладонях младенцем.
Если тянуться все выше и выше
Ты ведь не дальше. Но и не ближе.
ПР: Ты девочка на шаре
Стоишь на тротуаре
В твоем репертуаре
На цыпочках за край…
Ты девочка на шаре
Мир хрупкий под ногами,
Ловлю тебя руками,
Прошу не исчезай.
Таешь как дым. Улетаешь как ветер.
Облик твой нежен, прозрачен и светел
Перебирая, как четки минуты,
Я вычисляю движенья, маршруты,
Чтобы нечаянно встретить, наверное,
Наше друг в друге с тобой отражение,
Чтоб отыскать мимолетное счастье
В будущем, прошлом и настоящем.
ПР: Ты девочка на шаре
Паришь под облаками
Ловлю тебя руками,
Чтоб только удержать.
Ты девочка на шаре
Мир хрупкий под ногами,
Скользишь на самом крае,
В твоей улыбке рай.
Ты девочка на шаре
Стоишь на тротуаре
В твоем репертуаре
На цыпочках за край…
Ты девочка на шаре
Мир хрупкий под ногами,
Ловлю тебя руками,
Прошу не исчезай.
Одним карамельным утром
Проснуться в твоей футболке
Остановить минуты
Часы у тебя на полке.
Не знать, что творится в мире,
Какие бушуют страсти,
А слушать как по квартире,
Тихонько летает счастье.
ПР: В жизни все так устроено
Горького больше сладкого.
Несчастлив каждый по-своему,
А счастливы одинаково.
Одним карамельным утром
Делить с тобой чашку кофе.
Эпиграфы снов и судьбы.
Все выдохи и все вдохи.
Касаться руками солнца,
В квадрате окна качаясь.
Ведь счастье всегда дается
Любовью в нас начинаясь.
ПР: В жизни все так устроено
Горького больше сладкого.
Несчастлив каждый по-своему,
А счастливы одинаково.
ЕВРЕЙСКАЯ ПЕСНЯ
Мне когда-то мама говорила,
В путь-дорогу утром провожая:
Милый мой сынок,
Знай, что видит Б-г
Каждый шаг от Ада и до Рая.
А ещё она меня просила
Цену знать вину, воде и хлебу,
Дружбе и любви,
Клятвам на крови,
Жизни, солнцу, голубому небу.
ПРИПЕВ:
Я пошёл дорогою своею,
Сквозь рассветы вёсен и метели,
И молились старые евреи
В синагоге целые недели.
Хмурилась зима, смеялось лето,
И считала дни мои кукушка,
И играли скрипки и кларнеты
На еврейских свадьбах и пирушках.
Мамы нет давно, но я запомнил
Каждое её святое слово.
Свет любимых глаз
В сердце не угас —
Снова вижу я его и снова.
Вдаль бегут мои шальные кони,
И в ночи сияют ярко звёзды,
Там, где ждёт привал,
Пью, когда устал
Золотых полей хмельные росы.
ПРИПЕВ:
Как же чудо-скрипка плачет, стонет,
Душу рвёт усталую на части,
О еврейском счастье нашем помнит.
Я в её и Б-га полной власти.
Хмурится зима, смеётся лето,
И считает дни мои кукушка,
И играют скрипки и кларнеты
На еврейских свадьбах и пирушках,
На еврейских свадьбах и пирушках,
На еврейских, на еврейских,
На еврейских, на еврейских,
На еврейских свадьбах и пирушках.
Однажды на озере племени чуди
На хрупком ледку, на чудском ветерке
Рыбалили окуня русские люди
И князь Александр в одном свитерке.
А где-то напротив тевтонцы катались,
Европу пугали огнём и мечом
И так между делом на Русь озирались,
Шлемами крутя, как прожектор — лучом.
И главный сказал, наступивши на наледь:
«Погнали — доскочем до тех дураков.
Мол, типа мы тоже идём порыбалить,
А копья с мечами — то так, для волков.»
И войско, глинтвейна глотнув, поскакало
И вскоре приехало к князю на лёд,
И главный тевтонец, откинув забрало,
Спросил, ухмыляясь: «Ну чё, Сань, клюёт?»
И сразу клевать стало как-то пореже,
И князь Александр, занюхав икрой,
Ответил сквозь зубы: «Мол, яко понеже,
Ничтоже сумняше, валите домой!
Ступайте, ребят, не тревожьте жерличку,
Не надо стоять над душой, полыньёй.»
А эти тевтонцы устроили бычку.
Устроили бычку, хоть были свиньёй.
И тут Александр привстал с чемодана
И главного взявши за полу плаща,
Шокировал силищей лапы-кардана
И дал по-рыбацки большого леща.
Сигнал был воспринят со скоростью света,
И русские, взяв в свои руки бразды,
Им всем преподали урок этикета,
По русской привычке отвесив …
Потом православно за них помолились,
Жалели слегка и сморкались в рядно,
И тускло под льдинами латы светились
Тевтонцев, приехавших к щукам на дно.
Их латы блестели в илу, как скафандр,
И молвил князь: «Да, наломали мы дров.»
Но тут летописец сказал: «Александр,
Я всё щас улажу — за ящик снетков.
Ты прямо со льда вознесёшься в святые,
А краски, детали — оставь-ка ты мне.
Про меч ты сказал щас слова золотые,
И нечего делать здесь всякой свинье!»
Я смешон и смущён — это не приговор,
Пусть мой пульс учащён, я не пойман — не вор,
Я люблю делать шаг, даже через черту,
Я беспечный моряк в оживлённом порту,
Я был там, где молчат, я был там, где поют,
Где живут, как хотят и где просто живут
Привет
Привет
Мне кажется, я пел тебе всю жизнь
Там смеются в лицо, там таинственно лгут,
Назовут подлецом или скажут, что плут
Эти женщины, дамы, и их кавалеры,
Семейные храмы, обители веры,
Скольким я лгал, скольким клялся землёй,
Скольких считал своим счастьем, бедой
Привет
Привет
Мне кажется, я пел тебе всю жизнь
Я на мачте надежд и одежд — парусов
Славил танец невежд без рубах и трусов,
Лишь бы плыли вперёд в этом море без дна,
Обжигающий лёд, холодеет волна
Вашим взором, и, видимо прямо сейчас
Будет жутким позором уплыть и от вас
Мне кажется, я спел тебе всю жизнь
Ты никогда не видела море
Таким бесконечно-большим.
Ветер поёт о нём тихо, в миноре,
Ветер неукротим.
Я жду от тебя письма,
Здесь в календаре зима.
Кто рисует в ладонях твоих города невесомые?
Плачет за спиной, бродит целый день.
Все печали твои оказались давно нарисованы,
Дождь идёт стеной, ты — его мишень.
Помню, как ты говорила мне утром,
Что за окном туман.
Помню, как это казалось мне чудом,
В сердце пел океан.
Я жду от тебя письма,
Здесь я бы сошел с ума.
Расстояния наши под этими яркими звёздами,
Пересечь черту, промолчать в ответ.
И шагать далеко, а дороги пестрят перекрёстками,
То идти ко дну, то бежать на свет.
Ты никогда не слышала песен,
Тех, что тебе писал.
Сколько прошло, тридцать лет, или месяц
Я никогда не знал.
Я жду от тебя письма,
Ты, ты выбирай сама.
Неудобная музыка, неудобная, не жалеет тебя, не пытается поддержать
Неудобная музыка, злая бездомная, ржавеющая на острие ножа
Неудобная музыка, вечно новая не привязанная к ситуациям и речам
Неудобная музыка, не готовая та, что нам с тобой не по плечам
Неудобная музыка, после праздника, после утренника выброшена в камин
Неудобная музыка, счастье странника выдох узника отчаянная аминь
Неудобная музыка, несъедобная в общей сложности, получившая свой трояк
Неудобная музыка, неудобная, неудобная, но твоя
Неудобная музыка, неуклюжая никому не поставленная в пример
Неудобная музыка, при оружии атакующая ломающая размер
Неудобная музыка, что-то грустное, что-то пагубное терзающее внутри
Неудобная музыка, что ты чувствуешь, что ты чувствуешь, чувствуешь, говори
Неудобная музыка, знаменитая без вступлений дирижёра и долгих код
Неудобная музыка, кто воспитывал, кто взрастил грязный Питерский переход
Неудобная музыка, очень скромная, словно падающий на площадь труда рояль
Неудобная музыка, неудобная, неудобная, но твоя
Она твоя… теперь твоя… всегда твоя
Tweet
Куда приводят праведные ноги,
Читайте в свежем православном блоге,
Но даже там найдутся злые тролли,
Вас будут грабить отбирать пароли
Скорее подпишись на обновленья,
Пусть приговор приводят в исполненье
Любая тема для тебя открыта,
А впереди любовь, любовь…
Любовь до последнего твитта,
Это любовь до последнего твитта,
Это любось до последнего твитта,
Это любовь
Пришла эпоха новых развлечений,
Пришла эпоха самоотречений,
Мы будем вечно кликать по картинкам,
По обнажённым, жаждущим блондинкам
Возьмём с собою все свои устройства,
Без них нам светят нервные расстройства,
А без сети нас ожидает голод
Я вижу кнопку, кнопку, кнопку
Free download, free download, hey
Free download, free download, hey
Free download, free download, hey
Хочешь, я отправлю письма почтой?
Хочешь, позвоню я на домашний?
Мы с тобой стареем, это точно,
Нам с тобой всегда немного страшно
В наше время лайков и комментов,
В эру недоступных абонентов,
Если звёзды в небе вдруг потухли,
Вся страна сидит и жадно гуглит
Никто не вернётся
Она любит делать вид
будто что-то происходит.
Она с небом говорит,
небо лишь кругами ходит.
Она видит в темноте,
ветер треплет её платье.
Миллионы спящих тел,
тишины вокруг проклятье.
Все уснули в этом доме,
Все уснули в этом мире,
Все уснули ненадолго,
Все уснули навсегда.
Никто не вернётся сюда,
Никто не вернётся сюда,
Здесь никого нет,
Здесь некого спасать, молиться.
Никто не проснётся, никто не проснётся,
Пока не станет смелей,
Пока не ляжет роса,
На их ресницы.
Серым городом, молчащим,
Сторожить луну смешную.
Ветер здесь дождя не слаще,
Бродит меж домов в слепую.
Она полночью крадётся,
небесам грозит рукою.
Что ещё ей остаётся,
разве может быть такое:
Все уснули в этом доме,
Все уснули в этом мире,
Все уснули ненадолго,
Все уснули навсегда.
Виноваты оба
Такая глупая надежда
На то, что завтра станет легче.
Уж, коль рыдать, так безутешно,
Немая птица станет певчей
Во сне ты помнишь моё имя
И не боишься нашей встречи
По-волчьи выть и быть чужими
Или молчать по-человечьи
Может с любви снимали пробу,
Без наставлений теорем,
А может, виноваты оба,
Не разобрались кто и с кем
Лимоном, плавая в стакане
Я захлебнусь от сожаления,
Идя по очень тонкой грани
От чувства мести до терпенья.
Дарите жизнь кому не жалко,
Дарите смерть кому не лень
В моём аду не очень жарко,
В моём раю цветёт сирень
Любовь, которая до гроба,
Та вечность в несколько часов,
Но всё же виноваты оба,
Что наш корабль без парусов
И нету сил смотреть на прочих —
Людей, не знающих предела,
Тех, что веселие пророчат:
Зачем душа, когда есть тело?
Но вот он, этот перекрёсток,
Где две души найдут спасение.
А моё счастье как напёрсток,
Пустой, но ждущий наполненья