С тропы своей ни в чём не соступая,
Не отступая - быть самим собой.
Так со своей управиться судьбой,
Чтоб в ней себя нашла судьба любая
И чью-то душу отпустила боль.
Я боль свою залить пытался водкой,
На закусь чёрный хлеб и огурец,
Кусочек, самим сделанной, селёдки…
Всю водку выпил!!! - не пришёл конец.
Моим страданьям и переживаньям,
И боль не утихала, хоть убей!
И всё сильней, до помутнения сознанья,
Я думал только о тебе!
Зияет дырами душа,
Но улыбается!
Расправить крылья и взлететь
Еще старается…
Не страшно, если кровоточат
Раны памятью…
Еще чут-чуть…
И скроет Время боль под наледью…
Еще чуть-чуть…
Нет, Ей не больно…
просто холодно…
Не греет Солнце и Огни Большого Города.
Нет! Ей не больно!
Просто плачется надеждами…
И улыбается губами
Слезно-снежными…
Обидчик только тогда сможет понять Вашу боль, когда сам испытает тоже, что и Вы…
Чем сильнее кого-то любишь, тем ему больнее.
Играя в чувства… Не заигрывайтесь… От блаженства до боли… Меньше чем шаг!
Расставание всегда причиняет боль - амуры без всякой анестезии пытаются вытащить свои стрелы обратно.
Я не боюсь чувствовать, я боюсь утонуть в чувствах… Я не боюсь физической боли, я боюсь душевной… Я не боюсь любить… я боюсь быть ненужной… Я не боюсь умереть… я боюсь остаться без тех, кого так сильно люблю…
Эту боль уже не скрыть,
Не хочу я уже ничего,
Мне бы только немного дожить,
До прошедших вечеров.
До давно улетевшей печали,
Вы не видели? Не встречали?
До давно позабытых рук.
Вы не помните тех подруг?
Этот памятный тихий вечер,
Вы запомнили эти встречи?
Что-то быстро летят года,
Забывается иногда…
Эту боль уже не скрыть,
Не хочу я уже ничего,
Мне бы только немного дожить,
До прошедших давно вечеров.
Когда ты однажды уйдёшь,
фатально раскиснут дороги,
Останется приторный запах
интимной щемящей игры.
Я стану страдать, обивать
чужие немые пороги,
Повсюду настырно искать
твоих ароматов следы.
Когда ты устанешь нести меня,
тяжкий крест свой нательный,
Из ладанки выпадет фото
и прядь моих тёмных волос,
Не трону я в доме кровать,
оставлю твой абрис постельный,
Создам из торосов белья
влюблённости страстной погост.
Когда отыграет оркестр
победные марши бравурно,
Затихнет вдали канонада
изящных твоих каблуков,
Останусь я с эхом седым,
пусть слух мой чарует ажурно,
И буду печально взволнован
стуком вечерних шагов.
Когда в отношениях брешь
пробьют обвинений лавины,
Обрушатся башни надежды,
симпатии рухнут валы,
Я стану, шёлковый сторож,
бродить, охраняя руины,
Фантом нашей бурной любви
искать в кучах стылой золы.
Когда отпылают зарницы
алым закатом разлуки,
И сумерки ноющей боли
накроют пустеющий мир,
Я стану бить стёкла, скулить,
неметь от удушливой скуки
Портрет твой к груди прижимать,
мой непревзойдённый кумир.
Открыта копилка, без всякого повода,
В копилке - копейки, в копилке - не золото,
От дней, от минувших, в копилке остатки,
Сложилось всё вместе… война… и не сладко.
Гулкое эхо звенящих твоих каблуков
Дробью двухсот барабанов мне темя курочит.
Я паникую под натиском шпилек-штыков,
И ретируюсь до встречи всегда, что есть мочи.
Я научился вжиматься в обои у стен,
И при твоём появленьи сливаюсь с узором.
Я мимикрирую под обстановку, затем
Прочь убегаю, вокруг озираясь с позором.
Стоит заслышать твой голос и смех за спиной,
Я испаряюсь легко на глазах ротозеев.
Ловко мешаюсь то с детской, то с женской толпой,
Скорчив гримасу, теряюсь в компании геев.
В душной курилке могу раствориться в дыму.
Джином в бутылку залезть, появиться обратно.
Лишь бы не видеть тебя. Я в жестоком плену.
Дважды на грабли ступить никому неприятно.
Боль расставанья пульсирует остро в груди,
Запах парфюмов твоих - едкий газ в душегубке.
Разум настырно твердит: «Перестань, не чуди!»,
Но всё равно обмираю при шелесте юбки.
Я проникаю за стены, взмываю без крыл,
И провалиться способен сквозь твёрдую землю…
Медленно тлею, горю, я ещё не остыл.
Знай, поражений в любви никогда не приемлю.
Боль пилит меня циркулярной пилою,
Кромсает дрожащую плоть на куски.
В наивных попытках добиться покоя,
Качаюсь на пятках, встаю на мыски.
Боль сверлит меня - злой садист-стоматолог.
Я маюсь в бессоннице ночью и днём.
Слежу за Луной, ошалевший астролог,
Зубами скриплю, всех кляну за рулём.
Боль чёрной дырою зияет в желудке.
Шаром раздувается, душу жуёт.
Собрался намедни сходить к проститутке,
Но внял: секс за деньги меня не влечёт.
По рёбрам молотит меня боль стабильно,
Скрывая лицо, я теснюсь по углам.
Дрожь волнами бродит, потею обильно,
В глазах - помутненье, в ушах звон и гам.
Боль рвёт на куски меня ржавой гранатой,
Саднит, заставляет сгибаться кольцом.
В страданье не можешь ты быть виноватой,
Молю, чтоб размолвка не стала концом.
Боль жадно проглотит меня - биомассу.
Останутся рифмы, сберкнижка, тетрадь…
Всплакнёшь, погрустишь, сходишь утром в сберкассу.
Допишешь, что я не успел дописать?
Прошу, не называй «Своим хорошим»!
Я просто друг… Иному больше не бывать!
Но голос твой доводит в миг до дрожи,
И всё сложнее свои чувства забывать!
Нежнейших рук твоих прикосновения,
Вновь возвращают в безмятежность января…
О, как прекрасны те короткие мгновения!..
И мне плевать на то, что люди говорят!
Я вру себе, что больше не люблю тебя!
Что всё забыл! Что всё это лишь сон!
Но каждый раз в руках едва держу себя,
Когда тебя целует нежно он…
Прошу, не называй «Своим хорошим»!
Я просто друг… И большему не быть!..
Но вновь твой голос доведёт меня до дрожи,
И я пойму, что не смогу тебя забыть!..
Когда я была маленькой, я очень сильно упала. Так, что вышибло воздух из легких и стало нечем дышать. Теперь я не падаю, но чувствую то же.