Он все еще болит, как перелом
И колет острием во мне, как спица.
А я себе лечу с одним крылом,
Пытаясь не упасть и не разбиться.
Боль тянется в длину и ширину,
Я вою снова раненой волчицей,
И тянет притяжение ко дну,
И по ночам все так же мне не спится.
Вопросов — много. Но ответов нет,
И вырвана из повести страница.
Но как тавро, оставленный им след,
До крика жжет. И хочется забыться;
И память свою хочется убить
И от любви навеки откупиться,
И разорвать невидимую нить,
И в сети, наконец, поймать синицу.
Освободиться от запретных чувств,
И вольно жить, как в небе синем птицы…
Когда сосуд наполовину пуст,
Как ни крути, не сможешь ты напиться!
Я, это, наконец-то осознав,
Жгу все мосты и иссушаю реки,
И покидаю горестный анклав,
Чтоб снова стать счастливым человеком!
Светлана Чеколаева, 2018
Мужское сердце не болит
Не болит. Разрывается в тесной груди. Ты делаешь вид, что дышишь. Улыбаешься. У тебя всё хорошо. Лучше не бывает. Слушаешь чьи-то рассказы, даёшь советы. А внутри — не болит сердце.
Часы остановились. Мир стремительно летит куда-то, вот-вот сорвешься и упадешь на колени, с диким криком. Но молчишь, стиснув зубы. И улыбаешься, ведь не болит.
По вискам долбит: Будь счастлив!
Буду! Буду! Буду!- выдыхаешь с трудом.
Вспоминаешь последний день, каждое её слово и тот звук хлопнувшей двери. БАМ! — что-то рвётся внутри тебя, лопается. И слово — никогда — как удавка на твоей шее.
Ну всё, хорош! Встань! Дыши! Выдохни её! Всё отлично и в груди твоей стальное мужское сердце. Сердце, которое не болит.
Пройдут холодные снега,
И слёзы в виде майских ливней…
Ты ни хозяин, ни слуга
В любви, а значит, все равны в ней.
И создал пьесу Режиссёр,
И роль дал каждому по вере,
Чтоб с нею мог познать актёр
Приобретенья и потери.
Кому любить, любимым быть?..
Играем мы земные роли:
Кому летать, кому ходить,
Кому прощать, кого неволить.
Вживаясь в созданную роль,
Играем жизнь до фанатизма —
Чем выше от потери боль,
Тем тоньше чувство эгоизма.
Устав от яростных ветров,
Что управляют всей вселенной,
Мы бродим в поиске костров,
Боясь огня души нетленной.
Но исцеляющий елей
Любви божественной излечит,
И душу жар её углей
Не ослепит, не покалечит.
К земному тянет плоть и кровь,
А дух, как птица в небо рвётся,
Но с тем, кто не предаст любовь,
Она навеки остаётся.
Уйдут со сцены в дом одни,
Храня в душе своей огни,
Другие — пепел от костров
И пустоту ненужных слов…
Даже ненависть лучше чем безразличие.
Как больно… Чувства не важны…
Тогда друг другу не нужны
Ни ты, ни я. Нас просто нет.
Мне больно слышать твой ответ.
Мне больно знать, что не семья
Тебе важнее, а- друзья.
Что все не важно. Только ты
Разбил вдруг вдребезги мечты,
Какие были у меня.
Теперь не важно знать, что я
Еще надеялась, любила,
В который раз тебя простила.
Не важно… Больно это знать.
«Спасибо» я должна сказать
Тебе за все, за твой ответ.
Не важно. Больно. Нас ведь- нет
Душа ошпарена…
В ожогах сердце.
В глазах лишь марево
Со жгучим перцем.
Обиды нет к тебе…
Ведь время лечит
В угоду лишь судьбе
Наш чет иль нечЕт.
Папа, помнишь мне ты говорил
Чтоб не брала чужое.
А этот мальчик он не мой,
А счастье он чужое.
Так интересно наблюдать
За его улыбкой и глазами,
В которых огоньки блестят
И сверкают счастьем.
А помнишь, папа, мне ты говорил,
Что я найду другого,
Но мне не нужен тот другой,
Мне нужен только он
И точка!
Пусть буде это лишь мечта,
Которой не судилось сбыться,
Но дай мне, папа, помечтать,
Мачта ведь так красива.
Что-то там было глубже. чем поверхность воды,
Что-то там было тоньше. хрупких осколков льда,
Что-то там было больше. куда не заглядывал ты,
То, что я ни за что уже не покажу. никогда.
Что-то было острее — тебе показалось тупым,
Что-то было длиннее — навеки оборвана нить,
Все гораздо сложнее — ты зря считал все простым,
Видимо ты за буйки не хотел, не пытался заплыть.
Что-то было на дне. там и осталось лежать,
Потемнев от воды и возможно от времени лишь,
Что же ты потерял? … жаль, уже не узнать.
Ты хотел уходить?.. так иди. ну чего ты стоишь?..
Что там было на дне?.. хм. жемчуга, бирюза,
Слитки золота в ряд… и сапфиры, гранат,
Ты не смог разглядеть глядя прямо в глаза
Что в руках у тебя самый редкий и ценный бриллиант…
Смертельные раны редко болят.
Так просто горсть земли набрав в ладонь,
Осыпать ею яркие пионы,
И те, забыв про собственную боль,
Не станут к солнцу ввысь тянуться снова.
А можно ли и память так же просто
Осыпать чем-то, чтобы потерять?
Чтоб приходя из год в год к тому же месту,
Как в первый раз безумно не страдать?
Чтобы земли ладонью не касаться,
Надеясь вспомнить прежнее тепло,
Того родного, без которого все в тягость,
С котором все, что дорого ушло.
Чтобы не врать себе самой, что станет легче,
Что время раны все на сердце исцелит
И что само это израненное сердце
По-прежнему в груди моей стучит.
Так просто горсть земли набрав в ладонь,
Осыпать ею яркие цветы,
И на минуту позабыв про свою боль,
Вновь вспомнить твои милые черты.
Мне было больно, и не раз,
В душе томился твой отказ;
В уме твой голос все звучал:
«Любви я здесь не наблюдал»;
Как позабыть воспоминания
В эту минуту расставания?
Как никогда ты был хорош,
Но оказалось — это ложь.
Забыв фамилии звучанье
Я вспоминаю лишь одно:
Каким же гадом оказавшись,
Вдруг постучали мне в окно,
Сказали как давно скучали,
Как долго ждали мой ответ.
Но вот досадно, понимали
Любовь прошла давным-давно
Остались лишь воспоминания
О расставание былом.
Это так больно, смотреть как ломаются люди после измен. Измену прощать нельзя, ведь если предал раз, предаст снова.
Я не хочу тебя любить, скажу я тихо своей боли, прости, хочу тебя забыть, не вспоминая о пароле.
Я не хочу тебя любить, и разрывает душу в клочья, позволь тебя совсем простить, и отпустить без многоточья.
Я не хочу тебя желать, и верить, что это надолго, не дай же мне тебя обнять, лишь отпусти и успокойся.
Я не могу счастливой быть, осознавая что не рядом, позволь же мне тебя забыть, или оставь всё что не надо.
Я так хочу любимой быть, но к сожаленью, лишь тобою, а ты не хочешь изменить свою судьбу для нас с тобою.
Но я могу свободной быть, без сожалений, без утраты, но как скажи тебя простить, когда в душе одни преграды.
Проходит всё:
Мечты и люди.
Оставив за собою след,
Который как пресыпан пеплом
Горящим на твоей душе,
Оставит шрам
Который безмятежно,
Напомнит о себе.
Пройдут года
А шрам останется,
Навеки!
Пока, не умрет душа.
Звон. Пустота. На углу пустоты,
Нет, за углом — обозначиться может
Сон о песке и волне. Но застыл
Лотовой бабой случайный прохожий.
Он обернулся, всему вопреки.
Вздрогнули ужасом звезды и дети,
Взвыли собаки на целой планете,
И побледнел от знакомой тоски
Тайный свидетель несказанных слов.
Мучимый вечным присутствием где-то,
Грезящий лесом седой птицелов,
Дремлющий в сквере от лета, до лета.
Все попадают в силки поутру —
И наизнанку углы и наружу
Бритвы, таблетки, белье, кожуру
Дом изрыгает в безвольную лужу.
Грязь. Напряженье. Издевка. Контекст
Ада бульварного. Сон поневоле.
Звон. Пустота. Но углы пустоте
Сладит, возможно, отсутствие боли.