Когда вокруг погас вечерний свет,
Свой шумный бег замедлили машины,
Я в тишине услышала «Привет!»
И сердце вдруг как будто бы застыло…
Передо мною появилася она,
Как будто призрак, женщина нагая,
Тихонечко поближе подошла,
Избитая, изранена, седая…
— Я вижу, не узнала… Это я —
Душа, давно забытая тобою.
Ну как же ты… все годы без меня?
Возьми меня, прошу, назад с собою…
Она стояла, плакала навзрыд,
Как плачет брошенный семьей ребенок,
А я смотрела на несчастный вид…
…Она была со мною ведь с пеленок…
— Прошу, душа, не нужно горьких слез.
Мне без тебя ведь проще, понимаешь?
Обиды принимаешь ты всерьез,
И боль, мне причиненную, прощаешь…
Прости, душа, с тобой не по пути…
Не буду слушать болтовню пустую…
Должна своей дорогой ты идти!
Ведь, не живу с тобой я — существую…
Я плакала, страдала, но прошло.
Сопливость вся моя была ошибкой!
Дырище в сердце болью мне прожгло…
Теперь я научилась жить с улыбкой!
____________________________________
Душа ушла, оставила меня,
Ни слова на прощанье не сказала.
А я шепнула тихо, чуть дыша:
— За все спасибо, я сильнее стала.
По стене скользя лопатками от боли,
Прижигая сигаретой раны от судьбы —
Что зовут ДУШОЙ — спешит на волю,
Задыхаясь тихо от мольбы.
А душа твоя становится как камень,
С ней в секунду ты пойдешь на дно.
Люди есть: когда вдвоем — не высечь пламя,
Только лед! Другого не дано.
Быть ветром в твоих волосах,
Быть солнцем, ласкающим плечи…
Хотел бы в своих я мечтах.
Но время теперь не залечит
Ту боль, что не смог я простить,
Не справившись с глупой гордыней.
Тебя не сумею забыть…
Обнять не посмею отныне.
А что будет дальше? А дальше наступит май.
Казалось: вот-вот, и совсем растеряешь силу?
Но знаешь, подруга, всё это ещё не край!
Край — если венки опускаются на могилу…
Ну, ладно, поплачь. Всё забудется, отболит.
Вернется желание снова раскрыть объятья.
На силы и веру у каждой есть свой лимит,
Как личный фасон на смешное в горошек платье…
У каждой, подруга, есть свой персональный ад.
А время не лечит… Но учит нас жить иначе!
И шире улыбка; уверенней, ярче взгляд.
Ну, кто же, подруга, в подушку порой не плачет?..
А что будет дальше? А дальше наступит май!
И в нашем саду зацветут, наконец-то, вишни…
Ты знаешь, подруга, а это совсем не край —
Желание Бога избавить тебя от лишних…
Говорить с тишиной научилась давно я, привычно.
Адресую словами ей всё, что скопилось внутри.
Отвечает мне тихо она, не спеша, безразлично.
А в душе так бурлит всё, смертельно, хоть криком кричи.
Научилась давно, стиснув зубы, смеяться… до боли…
Улыбаться сквозь слёзы и всем говорить: «Я — окей!»
Научилась и маски менять, и примеривать роли,
И к себе слишком близко чужих не пускаю людей.
То, что слышать хотят, говорю. Пусть так будет, да ладно.
Слишком сложно и трудно мне всем открывать, что внутри.
Легче просто ответить: «Проблем нет! Всё ладно и складно!»,
Чем признаться, что сердце болит и горит от любви.
Вот поэтому каждую ночь ежечасно в подруги
Тишину выбираю и с ней говорю до утра.
Вспоминаю я губы его…, и любимые руки…
И тот миг ненавижу, когда вдруг осталась одна…
доктор, вам ли не знать о той боли, что рвет на части,
когда глупо пытаться лечить медикаментозно!
вычищать, удалять — пока можно, пока не поздно!
вырезать, отрезать — ради жизни, во имя счастья…
но внутри неизвестно откуда — такая смелость,
каждый день, где есть вы, — так нелепо безукоризнен…
мне ли вам говорить о неистовой жажде жизни,
что и самую сильную боль превращает в мелочь?
«ко всему привыкаешь», сказавшему это — браво!
вот и боль постепенно дорогу дает покою,
оставляя рубец с недовылеченной тоскою.
вы, наверно, уже «перевидели» столько шрамов…
у меня же, признаюсь — напротив, он будет первым.
я как будто полжизни ждала одного момента.
отнеситесь ко мне как к тяжелому пациенту:
каково иметь дело с таким воспаленным нервом?
нет отравы сильней, нет исхода еще летальней.
но и нет в этом мире мощней и красивей чуда.
извините, я лучше подписываться не буду…
так что вы отнеситесь ко мне как к врачебной тайне.
На долю испытаний человека много чего придумали небеса. И пресловутые «огонь, вода и медные трубы»… И власть, и деньги, и, не дай Бог, ужасы войны… Но есть ещё одно. Это болезнь.Она приходит коварно и тихо. Подкрадываясь в счастливой некогда тиши и благодати, сквозь круг друзей, знакомых и близких нам людей. Подбирается и бьёт. Хлёстко и жёстко.Наотмашь.С присущим ей диким оскалом. И рушится всё в одночасье. Планы, надежды, мечты. Круг близких и друзей заметно сужается. Немногие хотят разделять с тобой твой недуг. И даже те, кого считал близким и родным начинают постепенно отдалятся. И вот только тогда начинаешь понимать и осознавать цену, обращенным когда-то к тебе словам о дружбе, любви, поддержке, понимании и сострадании… Тогда начинаешь, по-новому, оценивать тех, кто клялся и божился, тех, кем когда-то дорожил и берёг. И к боли физической прибавляется боль душевная, которая не даёт сосредоточиться на исцелении и выздоровлении. И важно это понять и прочувствовать. Найти в себе силы переломить эту душевную боль. Ради себя и ради своей собственной победы над тем, куда тебя завела сейчас так нами почитаемая и любимая «судьба».
Детям, погибшим 25 марта в кемеровском ТРЦ, посвящается…
Не снимая чёрные одежды,
каждый продолжает дальше жить.
Где же вы, прекрасные надежды
маленькой ребяческой души…
Утешали ангелы земные —
голуби печальных матерей —
были, были двери запасные,
в небеса ведущие детей.
Взрослых мир жестокий и нескладный…
Там, где погибают дети вновь,
мы запишем на огромный ватман
все слова про счастье и любовь.
Навсегда детьми для нас остались,
добрые, открытые сердца,
помним, как росли вы и смеялись —
это будет с нами до конца…
Голуби небесные, взлетая,
души их проводят до дверей
светлого и сказочного рая,
так и не утешив матерей…
март 2018
Copyright: Надежда Георгиева 2, 2018
Свидетельство о публикации 118033006566
Бывает, что не спится… и не спишь…
Потом встаёшь, идёшь гулять с собакой.
А ночь-то…ночь (!)…какая ночь, однако, -
капелью так и шпарит с мокрых крыш.
И хочется вдохнуть в себя весь мир.
Но кашель, чёрт (!) - и воспаленье лёгких.
Я так была уверена на вдохе,
а выдох вот сомненья зародил.
Нет, надо… надо…надо (!) выдыхать -
выдавливать из памяти, из сердца
всех тех, кому отныне там не место,
всех тех, кого так будет не хватать…
Забыть на век - и жесты, и слова,
родные, удивительные лица…
Уж если не забыть… то хоть забыться -
всего на час… а лучше бы - на два.
А после чем заполнить эту брешь? -
спасительно-банальным никотином?
И вот уже плывут колечки дыма
в тумане, что так холоден и свеж…
На клумбе проседает талый снег.
Я тоже незаметно оседаю -
по стеночке… по стеночке… по краю…
И тушь стекает струйкой из-под век.
Присела на ступенях и молчу…
Мой пёс уткнулся ласково в колени.
И, кажется, что он меня жалеет,
а я ему по-своему плачу
движением озябших, добрых рук
то уши глажу ласково, то шею…
Он задрожал… расслабился… и млеет -
мой самый-самый… самый верный друг…
…
Бывает, что не спится… и не спишь…
Потом встаёшь, идёшь гулять с собакой.
А ночь-то…ночь (!)…какая ночь, однако…
Жаль, нам пора… Пора домой, малыш
Отцу
Мне досталось так много
Отцовских привычек в наследство.
Я доволен судьбой,
Как бы холодно не было в ней.
Я тряхну стариной
И пойду поздороваюсь с детством,
Уповая на Бога,
К чертям посылая чертей!
Вот бы снова обнять
Тебя папка, с душою и крепко!
Вновь ходить по лесам,
Собирая благие дары.
Хоть идет по пятам -
Вездесущая, черная метка,
Ей уже не порвать
Струны памяти звонкой поры!
Я все помню родной,
И разбитый бедой не сгибаюсь,
Как и ты разорву,
Если слабого вздумают бить.
Как и ты я живу,
Принимая тоску, улыбаюсь,
Спорю с ложью - рекой,
И конечно смогу переплыть!
Не печалься и верь,
Я достойно ступил на терновник.
Не собачусь с судьбой,
Вместе с ней коротая года.
Я дружу с головой,
И она очень трепетно помнит,
Что родителя дверь
Мне открыта сердечно всегда!
Я никогда не снимала свою броню.
Ни перед кем с лица не срывала маску.
Телом я оголялась до стиля «ню».
Но не душой. Стриптизы души опасны.
Ни для кого свое сердце не открывала.
Но было дело, когда раздвигала ноги.
С кем бы я там ночами ни ворковала -
Утром всегда меня ждали мои дороги.
С каждым была холодной, как глыба льда.
С каждым была темнее глубокой ночи.
И мне никто не мог нанести удар,
Если не знал болезненных моих точек.
Но вот случилось чудо! / читай: беда/
Все мы однажды действуем не по плану.
Я подпустила близко, как никогда,
И не стесняясь свою показала рану.
Я перед ним опустила и щит, и меч.
После слетела маска. За ней броня.
Я попросила просто меня беречь…
Но эта искренность стоила мне меня.
Он мое сердце видел, как на ладони.
Он в мою душу пущен был без бахил.
Я часто думала: ударит или не тронет?
Он не ударил. Он просто меня убил.
Рано или поздно… поздно или рано…
Высыхают слезы…
Заживают раны…
Утихают ссоры…
И ночами спится…
Каждый получает то, к чему стремится…
Это какая-то неправильная боль. Её не лечит Ибупрофен.
Холодно, холодно, дайте тепла, хоть чуточку,
Стынет душа, примерзая ко льду корочкой,
Пусть говорят, что наивная глупая дурочка,
Только прошу: Ну не надо меня по полочкам…
Ластится, ластится ветер промозглый с улицы,
Только не станет ласковым чужеродное,
Хочется спрятаться, сжаться в комок, ссутулится,
Чтоб не плевали в колодец, водой наполненный.
Колется, жалится грубое слово жалами,
Только в ответ не могу ни сказать, ни высказать -
Вытерплю, выплачу боль свою мал-по-малу я,
Только прошу вас: Не режьте по ранам сызнова,
Только не надо учить меня жизни праведной,
Что без креста, что с крестом - для меня единое,
Я и сама, если нужно, подставлю вам щеку правую,
Только не тот, кто ударит - сильнее сильного
И вовсе не тот, кто протянет руку - протянет искренне,
На молоке раз обжегшись, воды сторонишься.
Я вас прошу: Ну не надо меня на исповедь…
Холодно, холодно, только тепла не допросишься…
Не отравляй своего будущего болью прошлого. Боль - это чаще всего мост, чем баррикада к успеху. В определенной мере боль будет сопровождать нас на протяжении всей нашей жизни, но за порогом боли очень часто нас ожидает награда.
Один день сомнения, может создать 365 дней боли.