В этом мире модных гаджетов, стильных дур,
где, чтоб выжить, нужно «родиться гением»,
я учусь прощать самой себе простоту,
будто это какое-то преступление.
Так не модно стало любить без слёз —
не страдать, а радоваться спокойно
не букету алых заморских роз,
а тому, что сердце полно любовью.
Ну куда уж мне, простушке такой,
дошептаться до спрятанного от света сердца.
Говорят: «Молчи, сохраняй покой!
Мир — для ярких, а ты выходи за дверцу».
Постою у входа. Вдохну рассвет.
В этой жизни всё до смешного просто:
если в этом мире мне места нет,
помолчу, ну что ж… Посмотрю на звёзды,
на листву, на солнце, на летний дождь.
От чужой молвы он не станет зимним.
Ты откроешь дверь и меня найдёшь.
Это очень просто: лишь вспомни имя,
позови на чай. Помолчим вдвоём.
В беспонтовой кухне погасим свечи.
А любовь… Ну что там для нас любовь?
Это жизнь! Так просто. И так же вечно.
Напишу картину о любви
Песнями, стихами и вином.
Хоть одну причину назови,
Чтоб могли мы думать об ином.
Белые стихи пишу вначале:
Пусть они послужат мне холстом.
Изолью я прозой все печали
И оставлю рифмы на потом.
Я слова смешаю, будто краски,
И украшу ими свой мольберт.
Прозу сдобрю я словами ласки,
А стихи оставлю на десерт.
Опою вином твои страданья,
Жажду страсти словом утолю.
Натюрморт сложу из мирозданья
И спою, как я тебя люблю.
После стихотворного обеда
Напишу картину я о том,
Как в любви досталась мне победа
И по кулинарии диплом.
Конечно можно простить…
В чём проблема?
Но если любовь ушла…
Что это изменит?
Не оставляй меня, не оставляй!
Мне без тебя уже так трудно…
Из сердца своего не удаляй —
Жить без любви на свете, скудно.
Не обижай меня, не обижай!
Где ты найдешь такую нежность?
Своим молчаньем сердце не терзай —
Прими всех чувств моих безбрежность.
Не заставляй жалеть, не заставляй!
О том, что так тебя любила,
И отношенья наши сохраняй —
Ведь их судьба нам подарила.
Так удивляй вниманьем, удивляй!
Пусть души улетают в поднебесье…
И лаской сердце наполняй,
И радуй меня новой песней.
автор Людмила Купаева
Ветров вселенских звездный шквал,
Срывая с волн_могучих пену,
Приворожил
Околдовал
Пленил (!)
Мятежный дух Сирены…
Истомой сладкою_ проник
В пьянящий Голос
Нежным тембром —
И светлой струйкою_ родник
Забил легко… самозабвенно…
Сирена пела…
Бег веков —
Как свежий выдох океана.
Она манила моряков —
Колумбов
Дрейков,
Магелланов…
И небеса-ааа срывались с мест,
Сердца стучали,
Вожделея,
Но как-то раз великий Зевс
Прислал к ней в гости
Одиссея…
Красив, как Бог… Могуч… Умел…
Хрустальных волн, разрушив стены,
О, Одиссей, как ты посмел
Похитить сердце
У Сирены?
Впервые с губ сорвался стон…
Жестокий рок —
Колдунья знала,
Что всех, кто был в нее влюблен,
Она невольно убивала…
Взметнулись в небо паруса,
В лучах рассвета
Пламенея,
Бриллиантом дрогнула слеза,
Раздался голос
Одиссея:
«Я подношу к твоим губам
Мою изношенную душу,
Возьми,
Оставь мне новый шрам —
Я все стерплю
И не нарушу
Священной трапезы твоей…»
Он обречен…
Сирена пела…
«А я? Я буду всех нежней —
шептал герой —
Ты так хотела…»
На капитана моряки
Смотрели, слыша отголоски
Любовной жалобы,
Тоски —
Но уши их залиты воском…
В плену губительных страстей,
Поёт Сирена
(или плачет?)
К ней руки тянет Одиссей
Но тщетно —
Он привязан к мачте…
Корабль сменил мгновенно курс —
Команда налегла на вёсла
Презрев пленительный искус,
Смеются радостно матросы…
В глазах Колдуньи
Страх и боль…
Порвется нить —
От сердца к сердцу…
Суровый ветер слижет соль
С холодных губ —
И не согреться,
Не видеть больше этих глаз,
Любимых рук не ведать ласки…
Петляет судно
(левый галс…)
судьба даёт последний шанс…
И дело движется
к развязке…
Еще страдает Одиссей,
Томим невыносимой жаждой.
Ветра всё гибельней и злей.
Разлуки миг —
Как сто смертей,
И он убит, раздавлен — каждой…
Вдруг тишина…
Погас мотив…
Исчезли в миг, как дымка, чары.
Любовь, в себе похоронив,
Колдунья
Молча умирала…
с последней песней… не спеша,
Под вечный шелест легкой пены,
В ночную тьму
Ушла Душа
Влюбленной,
Ветреной
Сирены…
некоторые люди любят стихи и прозу,
некоторые уверены, что до свадьбы не заболит.
если я тебя поцелую — ты превратишься в розу,
такую отчаянно-алую, что хочется забелить.
прекрасное моё чучело, мы живы, пока мы лживы,
пока набиваем соломой раскрашенный наш камзол.
когда мы умрём, окажется, что прежде — мы были живы,
и это было не худшее из многих возможных зол.
поэтому мы выплясываем отчаянные мазурки,
в горящем саду, во гневе, в огне, в золотой пыли.
если ты меня поцелуешь — я превращусь в сумерки —
сумерки, сумерки, сумерки — отсюда до самой земли.
ну, что — полетели? тает небесное покрывало,
живучая осень корчится, сдирая окраску роз.
и совершенно не важно, что я тебя не целовала —
ты всё равно превратился в розу и под окном пророс.
В твоих глазах не видно неба,
В моих глазах не видно звёзд,
И не понять: ты был иль не был…
Пейзаж любви не так уж прост.
В твоих руках нет утром кофе,
В моих руках нет рук твоих,
И не забыть: ты в белой кофте…
Осенний завтрак на двоих.
В твоих словах нет больше «мы»,
В моих словах не слышно жизни.
И вот, мы в царствии зимы.
Пейзаж, где каждый лишний.
отреки меня от реки
обреки меня в моряки
напиши меня от руки
наши судьбы — черновики
но вдвоём
шедевр
упаси от ночного такси
от эфира на бибиси
будто бисер меня носи
на запястье плетённую синь —
верных венок
древо
а когда мы досмотрим сон
и покинем сиё колесо
среди звёзд, океанов, высот
буду помнить ключицу, висок
в чёлке
отблеск
солнца
пусть пройдут миллионы лет
но друг в друге забытый след
не исчезнет, а станет свет
и наш общий звёздный браслет
расплетётся
Одиночество чаще всего разделяют с неразделённой любовью.
Влюблённость, как пластырь, — закрывает мелкие ранки и делает больно, если сорвать одним движением. Но она не лечит большие раны. Их лечит любовь, которая проникает в кровь и расходится по всему организму. И удалить её можно, но лишь с большой потерей крови, с угрозой для жизни.
Милая забава некоторых людей — борьба во имя любви. За мужика, неуловимого человека, избегающего эмоциональной близости. Солдаты любовного фронта не особенно запариваются о качестве и нужности трофея, это мелочи. Ведь когда-то один неуверенный в себе человек сказал, что за любовь нужно сражаться, значит чем сложнее — тем лучше!
Цель, конечно, благая. Всем хочется быть любимыми, ценными, нужными. Только вот как все это связано с борьбой? Нет, ну предположим, что когда мы обоюдно друг друга любим, но один из нас заболел, вполне уместная конструкция: воевать с недугом за близкого человека. Или, к примеру, если против сложившейся пары, которой хорошо вместе, восстали отъехавшие родственники, которым почему-то виднее как лучше, тогда тоже вполне логично, отстаивать свое право быть вместе. Но с чего вдруг классной историей считается вести бой за человека с НИМ ЖЕ САМИМ?
Жизнь наша полна всяческих испытаний. Тут тебе и вечные проблемы со здоровьем, и перманентная угроза выживанию, и мощная медийная атака со всех сторон, психические расстройства. Но мало же, навалим сверху еще, своими же руками.
Зачем тебе человек, за которого нужно бороться? Какой в нем смысл, если он не ценит тебя, не хочет тебя, не любит тебя? Коль он уже не разглядел в тебе, в гипотетических вас что-то важное? На кой черт тратить себя на того, с кем вы друг другу не подходите? Как ты будешь жить, в случае гипотетической «победы», не имея возможности расслабиться, понимая, что стоит только появиться кому-то, кто постарается чуть лучше — все, пиши пропало.
В любви, дружочки, в той самой, красивой, про которую вы повсеместно грезите, все просто. Нет там необходимости что-то доказывать, убеждать, отвоевывать. Пазл либо складывается, либо нет. И не зависит это от того, насколько грамотно разработана «стратегия». Пока ты палишь из пушек, наводишь снайперские прицелы и рисуешь план пехотного наступления, мимо проходит кто-то, с кем может получится классная, мирная история.
Подумай об Этом.
Слепых молчаний суета
И говорливость снов тревожных.
Достань любовь из недр ножен.
Иди ко мне. Иди сюда.
Отбросив праведности лесть,
Шагни в распахнутую дверцу.
Достань любовь, как Данко — сердце!
Шагни ко мне. Шагни, я здесь!
Мечтаю вновь от счастья содрогнуться,
К тебе прижавшись телом, сердцем, взглядом.
Наполнить ночь безумства тонким ядом,
Взлететь, пропасть и вновь к тебе вернуться —
Слепым, отравленным любовью и блаженством,
На ощупь ищущим твои земные тайны,
Чтоб снова насладиться совершенством
Всей сущности твоей горизонтальной.
А ты ко мне отчаянно стремишься
Дыханьем, грудью, бёдрами, губами.
В бесстыдной страсти с криком растворишься,
Навеки сделав нас её рабами.
В этом мире,
Оглохшем от слёз,
От потерь и памяти —
Всё не вечно, не всерьёз,
Кроме смертной замяти.
Я люблю тебя.
Просто так.
Просто так — и любится.
Расстегнув свою душу —
В такт,
До последней пуговицы.
Я люблю тебя.
Я люблю.
Понимай, как хочется.
Я люблю тебя.
Ты — мой путь,
Моя вотчина.
Небо белое,
Кромкой сны.
От любви — не деться мне.
Не умри во мне,
Не остынь,
Свет мой,
Сердце.
В этом мире,
Оглохшем от слёз,
От потерь и памяти —
Я люблю тебя
Выше звёзд
Смертной замяти.
`
Вы проснулись однажды, счастливые и нагие.
Так рассвет просыпается с мыслью, что ночь — его.
А вокруг было лето, чужая квартира и старый Киев,
Но для вас — кроме вас — в мире не было ничего.
Ток бежал по рукам, время путалось в занавеске.
Ни один лишний образ не проникал извне.
Вы лежали, как боги на древней затёртой фреске.
Утомлённые боги на скомканной простыне.
Больше не было сил ни на что, кроме поцелуя.
Не хватало ни рук, ни ног, чтоб сильней обнять.
Обалдевшие ангелы врали напропалую,
Будто могут, имеют право нажать F5.
Дальше было неинтересно: как вы оделись,
Как разъехались по своим делам, по своим местам…
Эти глупые ангелы могут стрелять, не целясь.
А вот лгать не умеют. И, видимо, неспроста.
© Кранер