Ложится вечер в тишине,
Сползают сумерки к подножью,
И лёгкой полусладкой дрожью
Ты прикасаешься ко мне.
И губы тянутся к губам,
Твои объятья, словно сети,
И, обо всём забыв на свете,
Рукой веду я по щекам.
И чуть дышу, я сам не свой,
От кожи нежной опьянённый,
Всем сердцем трепетно влюблённый,
Смотрю в глаза, а в них — прибой…
В них моря тёмная вода,
И всплеск волны о скалы бьётся,
И шлейф тепла, как песня льётся,
И жизнь, как яркая звезда.
За что меня можно ненавидеть, за то я и сам себя неплохо ненавижу.
Эх ты, дроля-нанатоля,
Про любовь не балаболь.
Из роснано, дроля, что ли?
Гнёшь фасон, а в деле — ноль.
Как много бесценных вещей на планете…
К примеру, в жару — освежающий ветер…
Раскрывшийся солнцу на радость цветок…
Укромный, дарящий покой, уголок…
На мягком диване — любимая кошка,
Из сада на завтрак — клубники лукошко.
Бескрайнее море, крик чаек, шум волн…
Луна вместо туч за открытым окном…
За выдохом — вдох, путешествия, дети…
Как много бесценных вещей на планете…
Этот год был особо опасен —
На краю удушающих рифм
Сколько дней оставалось в запасе?
Сколько слов утонуло внутри?
Сталь ладоней твоих вспоминая,
Лихорадочно запах храня.
Я с тобой просыпалась иная:
Ты руками и создал меня.
Обездвиженный рай. Запределен
наш сюжет летаргической лжи
Для чего мы свободу не делим?
Для чего мы играем в чужих?
Оставаясь вопросом, ответь мне,
Прокричи. Продиктуй. Прошепчи
водосточное соло на флейте
Без особо опасных причин.
Я не ожидал в этой жизни,
Такую вот встречу,
Счастливой и случайной.
И с каждым днём тебе пишу.
Я мечтал о встрече с тобою,
Я встретил тебя в своей судьбе.
Я полюбил, и быть хочу,
И беречь тебя на Земле.
И хоть расстояние между нами,
Буду доносить ветром слова о любви.
Ты только улыбнись, скоро наша встреча.
Ты не плачь, пожалуйста, не хочу видеть боли.
Одно дыхание на двоих,
Ты замолчишь, я утону.
Мне не хватает рук твоих,
каждый раз взглянув скажу:
Как сильно я тебя люблю.
Если мы решаем измениться ради тех, кто нам дорог, результат может удивить даже нас самих.
Растопить лёд в сердце поможет пожар любви
Любящее сердце беззащитно,
Нет ему спасенья от обид.
Собственной беспомощности стыдно.
Сердце, сердце, что ж оно болит!
Чует ли минуты роковые?
Видит ли беду издалека?
Слово, что пробьёт его навылет,
Запросто сорвётся с языка.
Луч немого ночника,
На стенах тенями играя,
Стремится в темноту окна,
Нас мимолётом огибая.
Блестят бокалы на столе,
На губах слова повисли.
И в этой хрупкой тишине
Рядом ходят наши мысли.
Как раньше я не разглядел,
Пожар в глазах твоих, горенье.
Когда-то я вот так горел,
Палил себя без сожаленья.
Вспыхнуть, нам дано лишь раз,
Потом, мы только остываем.
Всё подгоняя под «сейчас»,
В своём же прошлом умираем.
Но Бог мой, как же ты мила!
Сколько робкого упорства!
Сколько нежного тепла
Без малейшего притворства!
К тебе не липнет эта грязь,
В которой многие измыты.
И разлагаются гордясь,
Что ими нормы позабыты.
Лелеют собственный порок,
Чтоб непохожими казаться.
Отдельный создали мирок —
Собою с чувством восхищаться.
Однообразный жалкий блеф,
Однообразной скучной массы.
Но ты, я вижу, не из тех,
Кто хитро мечется у кассы.
Тебе всё то не интересно!
Тобой восторжен, окрылён.
Ты без сомнения, прелестна.
Я без сомнения, влюблён.
(23.06.18)
замру,
внезапно осознав,
в тоске на краешке перрона,
что невозможно удержать
твой голос в трубке телефона.
и встретив в лоб удар любви,
такой болезненно-тягучий,
придётся как-то дальше жить
с диагнозом
«тяжёлый
случай».
Пока стоят бокалы на столе,
А мой Иуда в каждом феврале
Сбывается — как сон — в чужую руку
Мои слова рифмуются и лгут —
Такое поколение Иуд.
Такими нас придумали друг другу.
Сомнения кончаются на том,
Что Бог снижает бас на полутон
И это окрыляет до протеста.
Ты в зеркало смотрелся — не в меня.
А, впрочем, слишком долго объяснять.
Целуй меня. Мне в этом теле тесно.
На этом слове обрываю звук.
Есть ты и я. Быть — одному из двух.
Мой выбор остановится чуть ниже.
Есть города. Есть то, что их роднит:
Иуды появляются из книг,
Но в этой книге я тебя не вижу.
В центре лета, как росток, завязался голос.
Взял пять капель солнца, воды и немного почвы.
Ты приходишь с ним уязвимой, открытой, голой к тем, кто вещий голос услышать однажды хочет.
Сны становятся былью, часы — придорожной пылью. Город листьями укрывает просящих тени.
Теплый голос поет про то, что в себе открыли те, кто не удивляется магии совпадений.
В частых солнечных каплях, почти золотых частицах распускаются ноты, цветут вечным летним соло.
Этот голос помнит, как просто освободиться.
Потому что умеет быть уязвимо-голым.
Лето в ладошке с привкусом земляники, и в волосах запутался ветер, причесал их на свой лад. Живёшь сегодня, не ломая голову
об осени, проживаешь каждый кусочек своей жизни, смакуешь их как в детстве чернику с сахаром и молоком. Босиком, смеясь,
по мокрой от летнего дождя траве, и потом прижавшись носом в заплаканное окно, ты видишь красоту во всем. Холодные ладошки,
но зато так тепло на сердце, и словно там разливается что-то очень светлое, и ты готова делиться этим светом со всем и вся. Он выходит из тебя сильными лучами, струится через блеск твоих глаз, брызжет через край, и не спрятать это счастье, не закрыть на ключ,
потому что оно откроет все ставни и двери, растопит льдинки в самых серых глазах, утолит жажду идущих по пустыне, подаст руку нуждающимся, поделится своим светом и радостью с разочарованными и опустошёнными. Счастье в ладошке с привкусом Любовь…
Летом хочется любви.
Чтобы до кончиков пальцев и томного головокружения.
В другие сезоны, конечно,
тоже,
но жаркими днями есть какая-то особенная потребность в нежности,
долгих прогулках босиком по пляжу
в мягких струящихся платьях,
чтобы как в самых трепетных фильмах.
Летом проще и приятнее быть женщиной,
обнажая коленки и ключицы по необходимости,
а не по раскованности.
Мечтать. Читать романы. Пить ледяную
воду, роняя на грудь случайные капли.
Верить в принцев и самые неожиданные чудеса,
которые просто обязаны
случаться жаркими вечерами под пастельными красками густых закатов.
Эти месяцы проходят так быстро, что нет
ничего зазорного в том,
чтобы ненадолго сбежать в свое личное королевство грез…