ДЕВОЧКА АЛЛОЧКА БЫЛА БЕЗНАДЕЖНО БОЛЬНА. Врачи единогласно решили, что она не выздоровеет. Мать девочки Лидия Васильевна была в отчаянии. Для нее больничные посещения дочки были сплошным сердечным мучением. Надо было воодушевлять больную, но на воодушевление не хватало никаких сил. Особенно когда приходилось говорить дочке, что она поправится. Однажды, в таком тягостном состоянии, Лидии Васильевне пришел на память давний разговор у ее знакомых, когда Аллочка была весела и здорова.
Разговор зашел о Московском Кремле. Кто-то из гостей сказал:
- Кремль - это не только наш правительственный центр. Это наша русская православная святыня, несмотря на то, что соборы бездействуют и превращены в музеи. Нам, верующим, когда мы бываем в этих соборах, надо молиться. Просить о том, чтобы Господь вернул нам эти соборы для молитвы, молиться о наших нуждах и печалях. Особенно перед Владимирской иконой Божией Матери. И если наша молитва будет горяча, искренна, от души - Матерь Божия услышит ее и даст нам «вся полезная и благая»: то, что нам действительно нужно.
Тяжело скорбя о дочке, Лидия Васильевна вспомнила этот разговор и решила пойти в Кремль, помолиться об исцелении девочки.
В Кремль Лидию Васильевну не пустили - был санитарный день. Расстроенная неудачей, она с глубокой горечью подумала: «Божия Матерь не допускает меня к Себе - я недостойна».
С чувством этого недостоинства и со слабой надеждой она все-таки остановилась в башне перед мостом, ведущим к Троицким воротам Кремля, и стала мысленно усердно молиться. На другой день, как обычно, она пошла к дочке в больницу. Дочка радостная сидела на постели.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Лидия Васильевна.
- Хорошо, - ответила Аллочка, - я совсем здорова.
- Как здорова?
- А так - совсем здорова. Я, мамочка, сегодня видела сон. Ко мне пришла светлая Тетя и сказала: «Аллочка, будь здорова. И передай маме, что Я ее и из Кутафьей услышала».
Обрадованная Лидия Васильевна стала спрашивать лечащего врача, что произошло с дочкой. Врач, обследовав больную, недоумевала, что с ней случилось. Безнадежно больная девочка была абсолютно здорова. Не доверяя себе, врач позвала для консультации других врачей и заведующего отделением. Они всесторонне осмотрели девочку и были потрясены совершенно непонятной неожиданностью: Аллочка была здорова. Радости Лидии Васильевны не было конца. Она горячо благодарила Божию Матерь за исцеление дочки. Окрыленная, не чувствуя под собою ног, она побежала домой и рассказала мужу обо всем происшедшем и о том, что ей непонятны слова «из Кутафьей услышала».
- Что ж тут непонятного? Кутафья - это название башни перед Троицкими воротами, где ты молилась о помощи Аллочке, - ответил муж.
Аллочку вскоре выписали из больницы. Прошли годы. Аллочка, теперь Алла Львовна, живет благополучно, и у нее уже сын-школьник Юра.
Михаил МАКАРОВ
(«Сокровенная память души»)
молитва целителю Пантелеймону Услышь нас, с верою и любовью прибегаем к тебе святой великомученик, ибо ты от самого спаса Христа всемилостливым был наречен и в жизни своей земной, одному врачевание, другому милостыню, иному утешение нескудно подавал, никого не отпуская от себя необлагодетельствованым. Так и мне не отринь и не оставь нас святый Пантелеймон, но внемли и поспеши на помощь нам: от всякой скорби и болезни исцели и уврачуй от бед и напастей освободи и в сердца наши продлей утешение божественное, чтоб бодры будучи телом и духом, прославили мы спаса Христа во веки. Аминь.
Опечалил ли кто тебя - не печалься, ибо ему уподобишься. Ведь никто не исцеляет злом зла, но добром зло.
Вот уже пять лет я провожу отпуск на послушании в Оптиной Пустыни. Была я здесь и нынешним летом. Тогда и произошла эта история.
Как обычно, после послушания, прихожу я на источник преподобного Пафнутия Боровского. Захожу в домик с навесом, где купель и раздевалка. В раздевалке уже есть желающие искупаться: две улыбчивые молодые паломницы и матушка средних лет с видом строгим и хмурым. Паломницы радуются - впервые приехали в Оптину, первый раз на источнике. Они жизнерадостно читают молитву святому Пафнутию. Затем одна из них, счастливо улыбаясь, говорит другой:
- Ну, вот, а теперь искупаемся!
Со скамейки подаёт грозный голос строгая матушка. Это голос неумолимого судии, который часто устраивает окружающим свой собственный «маленький страшненький суд»:
- Что-о-о!!! Что вы сказали?!! Купаться?!! В бане купаться будете! Мылом намылитесь! Мочалкой натрётесь!
Паломницы приходят в ужас. Всё было так тихо и радостно, и вдруг такая гроза…
Робкий голос:
- Матушка, простите, мы не так выразились, наверное…
- Выразились!!! Выражаться дома на мужей будете! Нельзя говорить «купаться» о святом источнике!
- А как можно?
- Нужно говорить «исцеляться»! Вот, дескать, сейчас исцеляться будем. Поняли?!!
- Поняли, спаси Господи, матушка! Таня, давай ты первая исцеляйся, а я уж за тобой.
- Да, Леночка, а то там Пётр Иванович, наверное, нас уже ждёт на улице. Как ты думаешь, он уже искупа, ой, исцелился?
Из соседней мужской купальни доносится пофыркивание и плеск воды.
- Нет, Таня, похоже, он ещё в процессе исцеления…
Грозная матушка внимательно слушает диалог и одобрительно кивает головой.
А я вспоминаю, где я встречала эту строгую матушку и слышала этот грозный голос… Вспомнила. На днях в паломнической трапезной я сидела за столом с молоденькой мамочкой, на коленях у которой был сынишка лет двух.
На улице жарко, и личико малыша было розовым, вспотевшим. Он потянулся к кувшину с компотом обеими ручонками. И юная мамочка даже хотела дать ему попить, но раздался грозный крик: «Нельзя! Ещё не помолились, а они лезут! Не трогать ничего на столе!»
Ребёнок испугался и заплакал, а мамочка принялась его утешать. Мы, сидевшие за столом, промолчали. Конечно, сейчас все соберутся, помолимся, и можно будет приступить к трапезе. 5 -10 минут можно потерпеть… Начни спорить с грозной матушкой, будет конфликт за трапезой в монастыре…
Сынишка успокоился, а его мамочка оглядела нас, сидящих за столом, и грустно спросила:
- Где же ваша любовь, сёстры?
У меня до сих пор в ушах её грустный тихий голос…
Мои воспоминания прерываются знакомым грозным криком:
- Стой!
Перепуганная Таня застывает, занеся ногу над водой купальни. Я вспоминаю детскую игру в «Замри». Мне становится смешно, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не прыснуть.
- Ты куда левой ногой в святой источник лезешь?!! Всё с правой руки и с правой ноги делай! Поняла? К иконам с правой стороны подходи! И свечки правой рукой подавай! И в источник правой ногой! Слева-то, знаешь, кто сидит?!!
- Зинаида, ты чего тут расшумелась-то? - в дверь незаметно вошла маленькая весёлая старушка:
- Чего, говорю, кричишь-то? А матушка-то тебя потеряла на огороде с утра. Ты, почему грядку-то бросила недополотую? Занедужила? Во-о оно как. Ну, судя по голосу, что я за сто метров до источника слышала, видать, дело на поправку пошло? А то матушка сегодня вспоминала присказку одну:
- Тит, а, Тит, пойдём молотить?
- Брюхо болит.
- Тит, а, Тит, обед готов.
- А где моя большая ложка?
Суровая Зинаида мгновенно теряет всю свою грозность и как-то молниеносно исчезает из купальни.
Маленькая старушка весело спрашивает у до сих пор неподвижной Тани:
- Ты чего, милая, застыла-то? Испужала она тебя? С правой ноги говоришь? А ты от страха забыла, котора из них правая? И теперь не можешь идти исцеляться? Мила дочь, да ты с любой ноги иди да купайся с Богом! Вот-вот! Окунулась? Вот и, Слава Богу! Мы-то купаемся да окунаемся, а исцеление-то сам Господь подаёт, если воля Его будет. Поняла, мила дочь? И вот ещё что я тебе скажу: голову-то свою на плечах надо иметь. Так-то.
Одна женщина мучилась от ужасных болей в груди, и не приносили ей облегчения средства лекарей. Сострадательный муж посадил её на коня и повёз в моностырь, прославленный чудесными целительными свойствами освящённой воды.
Шёл сильный дождь в тот день и размыл дорогу, только к ночи добрались они до обители, когда монахини готовились ко сну. Сторож не открыл врата путникам, но упросили они его налить в их кувшин святой воды. Однако помыслил сторож, что для неверного любая вода одинакова, и наполнил кувшин водой из ближайшей лужи.
Но на следующий день привёл муж вола в дар монастырю как жертву за исцеление жены его, и поведал устыдившийся сторож сёстрам о чуде, случившемся по вере женщины, и покаялся Господу в жестокосердии и высокомерии своём.
Если у тебя на душе очень плохо - радуйся: ты нашел жестокую ошибку в своей программе. И у тебя прекрасная возможность исправить ее, т.к. душевная боль - седьмое чувство человека, с помощью которого эти ошибки обнаруживаются.
лекарство есть, и ты его находишь.
нескоро правда, не во сне,
не в интернете,
на земле…
находятся такие души,
страдающие, как и ты.
ты помогаешь им и вам намного легче
найти невидимые тропы
и к жизни вновь ведущие пути
У меня горло долго болело, так я пошёл к врачу, тот посмотрел, выписал антибиотики. Ну, я принял скока нада, так у меня от них головная боль, понос, изжога, температура, рвота и тик!!!
Щас сижу на унитазе, блюю в раковину и вдруг понимаю, что ГОРЛО,*ЛЯТЬ, ПРОШЛО!!! Чудесное сцуко исцеление (((((((
Признание своего недуга - первый шаг к исцелению.
Юмор - это удивительный способ исцеления от физических и эмоциональных стрессов.
Наш милый городской дворик можно было назвать идеальным, если бы не СИНЯЯ лавочка."Синей" её можно было назвать, как в прямом, так и в переносном смысле - во первых, по цвету, во вторых, по содержанию - именно на ней собирались со всей округи местные «синяки», проще говоря алкаши. Жалкое зрелище.Ровно в 7 утра, как на работу спешили они к лавочке всей своей, уже сложившейся с годами, командой. Грязные, оборванные, они гремели стаканами, сквернословили и орали дикие песни, пугая детей. И вот однажды, в их дружной компании поубавилось. Исчез самый молодой из них. По двору сразу поползли слухи - убили в пьяной драке, родные закодировали и держат взаперти, посадили за кражу
Прошло несколько месяцев… Неожиданно этот пропавший объявился. Опрятно одетый, гладко выбритый, посвежевший он подошёл к завсегдатаям лавочки, поздоровался и на посыпавшиеся со всех сторон вопросы: «Где ты? Как ты? Куда ты…», он, потупив глаза ответил: «ВЛЮБИЛСЯ Я»… и прошёл мимо…
ПРОЧИТАЙТЕ! ДО КОНЦА!
ИСЦЕЛЕНИЕ!
…Заболел император. Ужаснулась свита, обрадовалась свита. Недуг приковал его к постели. Лекари стали его лечить. День ото дня они пытались что-то сделать, но лучше не становилось!
Проходили дни, проходили месяцы, проходили годы, а он как лежал парализованный, так и лежит. Столько государств он покорил, какие народы поставил на колени. Завоевав полмира, он оказался бессильным перед болезнью. Однажды от беспомощности он пришел в ярость:
- Всем лекарям, которые не смогли меня вылечить, отрубите головы и сложите их на городской стене.
Прошло время. И километры стен побелели от иссушенных черепов ученых мужей. Однажды император позвал своего главного визиря:
- Визирь! Где твои лекари?
- О, мой повелитель! Их больше нет. Вы же сами приказали казнить их.
- Неужели не осталось ни одного?
- Да. Не осталось ни одного достойного Вашего взора врача во всем государстве.
- Так им и надо…
И опять потянулись долгие безрадостные дни. Однажды император снова спросил:
- Визирь, помнишь, ты сказал, что не осталось лекаря, достойного моего взора? Объясни, что это значит?
- Мой повелитель, в нашем государстве остался один единственный лекарь. Он живет тут неподалеку.
- Он умеет лечить?
- Да, умеет. Я был у него тогда, но он такой невоспитанный, некультурный, он такой грубиян! Как рот откроет, так слышна отборная брань. А недавно он сказал, что знает секрет лечения самого императора.
- Тогда почему ты мне не сказал?!
- Но если я его приведу, Вы, мой повелитель, меня казните за его поведение.
- Обещаю, что не сделаю этого. Приведи его сюда!
Через некоторое время визирь привёл лекаря.
- Говорят, ты умеешь лечить? В ответ молчание.
- Почему молчишь? Отвечай! - приказал император.
- Мой повелитель, я запретил ему открывать рот, - сказал визирь.
- Говори, разрешаю! Что? Неужели твоих способностей хватит, чтобы меня вылечить?!
- Не твое собачье дело! Ты можешь усомниться в моих способностях по управлению государством, потому что ты - царь. Но почему ты своим государственным умом лезешь в медицину? Как ты можешь разбираться там? Ты велик в своей работе, но в медицине ты ничем не лучше сапожника.
- Стража! - яростно заревел император. - Отрубите ему голову… Нет… Сначала посадите на кол, потом облейте кипящим маслом, а потом разрубите на мелкие кусочки.
За всю жизнь никто ни разу не осмелился даже намеком допустить что-то, выходящее за рамки дворцового этикета, и тем более так отвечать самому императору!
Стража схватила лекаря, заломила ему руки и потащила к выходу, а он, глядя через плечо, с издевкой сказал:
- Эй! Я твоя последняя надежда! Ты можешь меня убить, но кроме меня не осталось никого, кто смог бы тебя вылечить. А я могу сегодня же поставить тебя на ноги.
Император сразу остыл:
- Визирь! Возврати его.
Лекаря вернули.
- Начинай лечить. Ты сказал, что сегодня же поставишь меня на ноги.
- Но сначала ты должен принять три моих условия, только после этого я приступлю к лечению.
Подавив очередной приступ ярости в себе, сжав от злости зубы, император процедил:
- Говори!
- Прикажи, чтобы перед воротами дворца поставили самого быстроного в твоем государстве скакуна и небольшой мешочек золота…
- Зачем?
- Это подарок, я очень люблю коней.
- Если ты меня вылечишь, я подарю тебе табун из сорока лошадей, нагруженных мешками с золотом.
- А это потом, потом… Следом отправишь. Второе мое условие, чтобы во время лечения никого не осталось во дворце.
- А это еще зачем?!
- Во время лечения тебе может быть больно, ты будешь кричать, чтобы никто не видел тебя слабым.
- Хорошо. Что ещё?
- Третье, чтобы твои слуги под страхом смерти не приходили на зов и только через час приступили к исполнению твоих приказаний.
- Объясни!
- Они могут помешать мне, и лечение не будет доведено до конца.
Император принял условия лекаря и велел всем уйти из дворца. Они остались вдвоём.
- Начинай!
- Что начинать, старый ты осёл? Кто тебе сказал, что я умею лечить? Ты попался в мою ловушку. У меня есть час времени. Я так давно ждал подходящего момента, чтобы наказать тебя, кровосос ты поганый! У меня есть три давние мечты, три заветных желания. Первое - это плюнуть на твою королевскую морду!
И лекарь от всей души, смачно плюнул императору в лицо. Побелел повелитель от негодования и беспомощности, понимая, в какой ситуации оказался. Он начал шевелить головой, чтобы как-то противостоять такому неслыханному изощрённому хамству!
- Ах, ты гнилое бревно, старый вонючий кобель, ты ещё шевелишься?! Тьфу на тебя ещё раз! Вторая моя мечта была… О-о-о! Как давно я хотел пописать на твою императорскую рожу!
И он начал осуществление второго заветного желания.
- Стража! Ко мне! - взревел император, но захлебнулся мочой. Он стал отворачивать голову от струи, начал тянуться плечами, чтобы зубами вцепиться в ноги своего оскорбителя. Стража слышала зов повелителя, но не посмела нарушить его приказание.
- Ах ты, дохлая скотина, -сказал лекарь и пнул его ногой.
Император получил удар и почувствовал боль. Он вдруг вспомнил, что рядом у подушки оружейная стойка. Сейчас он схватит свой кинжал и полоснёт по его ногам. Движимый единственным желанием наказать оскорбителя, он начал тянуться к стойке.
- Ты, оказывается, ещё можешь шевелиться? - презрительно заметил лекарь. - Третья моя мечта…
Но когда император услышал тре-е-етью мечту этого самозванца, он заревел, как раненый зверь, заскрежетал зубами! Титаническим усилием он сдвинулся с места, сполз с ложа и, упираясь локтями в пол, извиваясь, стал подтягиваться к оружейной стойке.
- Зарублю, - рычал император, - сам, лично разрежу на мелкие кусочки!!!
Поднявшись на ватных ногах, держась за стены, он смог добраться до стойки. Дрожащими руками вытащил меч и когда повернулся назад, никого во дворце не было… Он еле доплёлся до крыльца.
Ах, как он пожалел, что попался в ловушку этого подлеца и отдал ему самого быстроногого скакуна. Поняв всю безысходность своего состояния, с трудом подошёл к первому попавшемуся коню, попытался подняться в седло. Но силы не те! Силы не те! Он зубами схватился за гриву, подтянулся на слабых руках и сел в седло.
Проснулся дух великого воина, проснулся дух великого повелителя, проснулся дух великого полководца.
- Где он? - закричал император стоящим неподалеку слугам.
Но те, боясь произнести хоть слово, кивком головы указали на дорогу, по которой ускакал беглец.
Император пустился в погоню. С каждой минутой он чувствовал, как сил становится больше и больше. Он выскочил из городских ворот и устремился дальше, пролетая милю за милей.
И вдруг вспомнил: «Боже! Двадцать лет я не сидел в седле! Двадцать лет не видел перед собой гривы коня! Двадцать лет не держал в руках меча! Двадцать лет не ощущал на лице порывов ветра!»
Вдруг он услышал за спиной давно забытые звуки. Топот копыт и восторженные крики приближались. Сотни его полководцев скакали вслед за ним на лошадях, обнажив мечи и крича:
- Да здравствует император!
Когда они доскакали до него, то увидели, что тот валяется в дорожной пыли, дрыгая руками и ногами, еле дыша от безудержного хохота:
- Ах, ты лекарь, твою мать. Ах, ты сукин сын! Заслужил ты свой караван золота!