У нас и без вопроса подскажут — куда вам идти.
просыпаюсь как-то. сонный,
в потолок смотрю и вижу —
ох, ты, мать твою-то, кто там?
смерть? похоже… ближе, ближе…
взгляд — холодный, но не страшный,
И косы в руке не видно,
а всего лишь карандашик,
как-то даже… безобидно.
— что касатик — время вышло?
вот — на лбу рисую ровно
ноль тебе, ведь ты не дышишь,
ну, готов предстать пред богом?
приморозило к постели, словно,
мать твою, попался.
на крючок последний… — полно, —
произнёс, не растерялся.
— умирать никак нельзя мне,
не согласен в этом смысле.
я ещё не все изъяны
по исправил в этой жизни.
да за что? а долг соседу?
а рыбалка? день рожденья
у жены буквально в среду!
нет — желаю продолженья!
пить не буду — веришь? сразу
и курить бросаю — видишь?
только встану — бег и завтрак.
нееет, шалишь, отставить финиш!
повезу семью на море
в сентябре, на речку — нынче,
а потом рванём и в горы,
жить так жить, долой привычки!
сам со лба стираю шустро
ноль и крест рисую — красный —
воскресаю… — с добрым утром!
с тем, спасибо, жив покамест.
исполняю все зароки,
смерть обманывать — не дело.
впрочем, нет такой охоты —
жизнь наладилась — запела!
не дурак я всё же полный,
повторять не надо дважды.
время дадено для пользы,
жаль, с понятием не каждый!
Денежное дерево посадила и
Жду-сижу, что денежки потекут рекой,
На Мальдивы съезжу я, на Гоа и в Рим,
Дом построю с башенкой, лишь взмахнув рукой.
Шубу, Бентли, камешки — мне, а мужу — джип,
Золотые запонки… Что ещё? Да ну!
Будет много денежек, всё тогда решим.
Только что-то нету их… Дерево — ау!
Говорят «Шила в мешке не утаишь». Я, конечно, спорить не буду, не проверял, но мне кажется, при определенной сноровке очень даже можно. Но если выражение принимать как исключительно образное, то возникает вопрос, господа: А что же такое есть шило? И что такое, господа, есть мешок?
Нет, мы как бы понимаем в чем тут суть, но иллюстрации в голову приходят не охотно. Очевидно мозг понимает всю сомнительность выражения и не желает участвовать в этом спектакле. Но мы, желая в этом пойти до конца, теперь станем думать. не только над сутью вопроса, но и над нерешительностью мозга в этом вопросе, И будучи предельно с собой честными — мы будем вынуждены признать, что правды знать мы не желаем
Что остаётся низкому человеку, как не льстить себе, если иначе ему никак не возвыситься!
Никто так не уверен в собственной безупречности, как склонные к самообману.
Подумать только: яблоко раздора, ньютоново яблоко и магазинные яблоки — плоды одного дерева.
Тут возможны два варианта. Либо ты называешь дерьмо дерьмом, невзирая на должности и звания, и народ тебе кричит «ура!». Или ты кричишь «ура!», и народ тебя называет дерьмом, невзирая на должности и звания.
Вперед ломиться без разведки —
Весьма опасный вздор,
Что если замужем соседка,
А муж ее — боксер?
Вы что, экономите ум?
Каждый пост найдёт свой лайк.
Возле здания, где я работаю, вырыли яму. Там что-то то ли с теплосетями, то ли с водопроводом. Яма большая. Приехали дядьки, долго глядели в яму. Уехали. Рабочие огородили яму ленточками, уехали тоже. День второй. Приехали другие дядьки. Долго глядели в яму. Рабочие разрыли ее побольше. Короче, так продолжалось дней пять. Потом долго не приезжал вообще никто. И только сегодня кто-то в яму залез, чего-то там поделал, и яму, наконец, закопали. Вот, собственно, и всё, что нужно знать о нашей системе управления: стоят дядьки и глядят в яму.
Слёз закипевших соль, —
след на щеке дорожкой…
Эта острая боль —
камешек в босоножке.
Я заплачу за всё,
я никогда не плачу
в каменное плечо.
Я не коплю. Я трачу.
Трачу саму себя,
вплоть до последней нитки.
Я проживу, любя,
все золотые слитки
летних погожих дней,
плеч загорелых гладкость…
В целом мире сильней
ты не отыщешь, сладкий.
Слышишь? — Я не слаба,
нет во мне покаянья.
Я не твоя раба,
ждущая подаянья.
Я — сама по себе.
(Я же женщина-кошка.)
Плачу не о тебе.
Камешек в босоножке.
Погода шепчет… Возьми зонт, я не в духе!
— Эти лодыри совсем оборзели — не хотят работать после 60-ти, а получать пенсию на халяву. Вот мне уже за 70, но я же работаю! — сказал журналистам депутат ГосДумы с окладом 800 тыр, выходя ранним утром четверга со своей работы и садясь на заднее сиденье своего служебного Мерседеса с мигалкой, чтобы ехать без пробок на свою фазенду. Охранник почтительно держал над ним зонтик, оберегая ценное здоровье депутата от стихии.