У каждого своя дорога,
Один ползет, другой бежит,
Чтоб не казалась жизнь убогой,
Нас учат верить в миражи.
Говоря об одном, я говорю и о другом… но то, как порой понимают сказанное, может и несказанно удивить.
Мишка по лесу гулял,
Мишка шишки собирал.
Шишка с дерева упала
И на голову попала.
Он за голову схватился,
Не на шутку рассердился.
И от злости чтоб не лопнуть,
Он решил ногою топнуть.
Этот смысл, ведь я не ржу,
Он понятен и ежу;
Не хрен по лесу гулять,
Не хрен шишки собирать.
25 октября 1996 года.
Если решили найти в ком-то изъян, не заблудитесь в собственной памяти, пытаясь выдать желаемое за действительное.
На силу женщин сетуют лишь слабые мужчины.
Не выясняйте отношения по пьяни,
Не сжигайте мосты сгоряча,
Отпустите в запой лучше память,
И налейте себе крепкий чай.
Пусть утихнут шальные бури,
Рассвету позвольте прийти,
Чтобы призраки сумрачной дури
Не ложились на вашем пути.
Ну, а утром, по доброй памяти
Без упреков из дальних лет,
Напишите письмо по правилам,
Чистый лист приложив на ответ.
Он пыльный и захламлённый,
Но возвышенно-приземлённый,
С тайнами кружевных паутин,
И загадочным взглядом картин,
С запахом старых книжек,
И зайчиков, кукол, мишек,
Со скрипом доски половой,
И верою — то домовой
Свои обходит владения,
Распугивая привидения.
Он пыльный, почти забытый,
Всегда на замки открытый,
Чёрный список? — спросите вы.
Да нет же! Чердак головы.
От сердечной занозы оперативным путём не избавиться, здесь помогут только духовные практики: медитации («я в астрал — заноза, отстань»), аффирмации («с глаз долой — из сердца вон»), заговоры («утка с моря, птица с дерева. Выйди, заноза, с сердца и тела»), приговоры («во имя Отца и Сына и Святого Духа. Зашла заноза не в кровь, не в тело, в сердце засела, да обернулась в дым, в воде осела, в земле сгорела, к Рабе Божьей (имя занозы) улетела), уговоры («забей, на хрен она тебе сдалась, включай мозги, из сердца занозу удали), подговоры («завтра Надюша в гости прийдёт, посидим, чаю попьём, глядишь, и полегчает), разговоры («Юрок, завтра их штабелями от тебя выносить будем, гори, гори ясно, глядишь, печаль погаснет)))
— А к нам приходил лохматый, пятнатый и кусатый!
— Это кто такой? Леопард? Или это три разных зверя?
— Да не, бабушка, что ты не понимаешь-то! Это такое насекомое. Манак называется. Он может съесть.
— А почему же тебя не съел?
— Да просто я его напугал!
— Так ты страшнее его, значит?
— Я страшный и сильный!
— Слава богу!
Если улыбаться и кланяться каждому встречному, то однажды начнут говорить: вон смотрите, ах какой же хороший идет человек. А я буду еще больше улыбаться и кивать головой — мол, ах как же чертовски они правы.
И всего то нужно — всем улыбаться
Какие люди! Бывший легок на помине.
Ну здравствуй, что ли. Че приперся? Заскучал?
А у меня вот разведен огонь в камине,
И для любимого заварен крепкий чай.
Да, представляешь, есть любимый, свадьба в марте.
Страдать всю жизнь по мудаку я не должна.
Уже забыта юность в чувственном азарте,
Когда пьянела от тебя, как от вина.
Ты был плохим вином, некачественным зельем,
Тем, что в подвале разливают из ведра,
Уже прошло мое поганое похмелье,
Но почему опять в душе такой раздрай?
И тянет сердце идиотской бабьей ношей
Тоска дурацкая по тем, чужим рукам…
Принцесски верно любят нежных и хороших,
Но временами все же ноют
По козлам.
Вот — Человек, стремительно выпрямившись из позы роденовского Мыслителя, говорит пустую банальность, этаким кричаще-хладнокровным тоном, от которой мысль совсем не шевелится. А если пошевелится, то быстро обнаружится, что во фразе, призванной, аки колокол, прилично потрясти воздух, кроме констатации каких-нибудь парочки «ужасных» фактов, часто связанных между собой чахлыми зародышами логики, нет абсолютно ничего. Потому зрители и молчат, вяло и по привычке хлопая в ладоши, ибо сами завтра изрекут почти то же самое и с нетерпеньем будут ждать аплодисментов.
И вот приходит этот человек, ну, допустим, в галерею. Смотрит на картины. Оо, картина Репина, «Грачи прилетели». Как же как же, известная картина. Хороша! Грачи, и все такое… Оо, а вот и Рембрандт… кажись… Вот Левитан, Саврасов, как же как же, знаем-с.
Идемте дальше. Ччто зза ччерт… Дали? Вот эта дрянь и есть Дали… хммм… однако… И кто-то ж выдумал, какой-то, право дело, недоумок, вот этот бред, повесить здесь на стену?
А это что? Ван Гог? Тот, что отрезал себе ухо?! Еще один безумец. Любой ребенок не хуже нарисует, а может даже лучше.
Нет, но здесь хоть все понятно — вот «Подсолнухи», вот еще что-то… А Дали… Ну вы подумайте, какой же шарлатан! Вот нарисует этакий замысловатый канделябр, подпишет чем-то этаким, и корчит умную гримасу, мол вот, смотрите ка, я здесь шедевр изволил наваять. Вот наваял так наваял! Такое бы смотрелось в туалете, где надо хорошенько блевонуть, а пальцы в рот совать не эстетично. Вот там таким картинам будет место.
Зачем?! Зачем в приличном и культурном месте такую отсебятину того… Пусть мы давно не пролетарии, в обычном смысле, но зрение у нас осталось все ж от них — нас оскорбляет вид вещей необъяснимых, непонятных. Но даже больше — как раздражает этот тон, подобных «гениев» искусства.
Понапридумают какой-то импрессионизм, постмодернизм, Церетелли, театр Кабуки, прочий онанизм… и с умным видом вещают — Вот, смотрите! Любуйтесь тем, что вам понять легко не будет. Но это и не нужно! Ведь красота не в яблоке, какое оно есть на самом деле, а в том, каким оно быть никогда не сможет…
Что тут сказать. Ну, человек есть человек. Судить о вкусах дело неблагодарное, тем более что каждый свои вкусы считает лучше всех… Но вот Малеич, ччерт, однако палку перегнул! И пришло же в голову какому-то недоумку в приличной галерее, эту дрянь на стену повесить…
С молчащими согласны далеко не все.
Жизнь хороша в своем многообразии,
Мы в ней за равноправие стоим,
На каждое чужое безобразие
Ответим безобразием своим.
Вспомнилась басня. Причём, не одна.
Где разных ЗВЕРЬЁВ собиралась толпа.
То с места возок им не сдвинуть никак,
то с размещеньем персон кавардак.