Баллада о воине-великомученике рядовом Евгении Родионове
В каждой церкви российской
Отслужите молебен.
Явлен новый заступник
В небесах у Руси.
Рядовой Родионов!
Как прибудешь на небо-
Ты у Бога прощенья
Грешным нам испроси.
С этих пор на иконах
Есть святой в камуфляже.
С этих пор в Божьем Войске
Пограничник есть свой.
Кто из нас, малодушных,
Так же ворогу скажет -
«Крест с меня сможешь снять ты Лишь с моей головой…»
А я, грешный, акафистов
Отродясь не писал.
Дарованья такого
Мне господь не давал.
Только все же спою
На свой собственный глас:
Святый Воин Евгений!
Моли Бога о нас…
Даже с мертвого тела
Враг креста снять не в силах.
Насмерть праведной кровью
Крест у сердца пристыл.
Рядовой Родионов!
Помолись за Россию…
Чтоб твоею молитвой
Всех Господь нас простил…
А я, грешный, акафистов
Отродясь не писал.
Дарованья такого
Мне господь не давал.
Только все же спою
На свой собственный глас:
Святый Воин Евгений!
Моли Бога о нас…
Здесь, в выжженной пустыне,
Где ночью стыл базальт,
В одеждах темных сплина,
Серебряно пел альт,
Печальный темный ангел,
Два сломанных крыла,
Решил создать оазис,
Из нежности и ласк.
Родник души усладой
Из рая утащил,
Сад яблоневый, ладный,
Вокруг него взрастил.
Хрустальной неги замки
Из самых сладких снов…
- Мой мир не будет замкнут,
И назову - Любовь.
Явился демон злобный,
Сарказмом плещет взгляд,
- Через четыре года
Здесь будет город-сад?
На хутор ты едва ли Народу наскребешь,
Все помнят, как страдали,
Когда был к ним ты вхож.
А те, кто не изведал
Восторг святой любви,
Им зрелищ бы и хлеба,
Иль страсти злая быль.
Трудить им чувством душу
Поверь мне, не с руки,
Давай, спроси девчушек,
По вкусу ль кровь реки,
Таящей самоцветы,
Но не от мира блеск…
Порадуют ответы -
Хотим мы вкусно есть,
Нам лучше олигарха
И шубку не мутон!
Зимой - туда, где жарко,
К машине - туфли в тон.
Хотим тусить по клубам,
И ставить на зеро.
Смешны нам ваши клумбы
И кружева из слов.
Вот так вот, милый темный
Слегка наивный друг,
Займешь ли пару комнат,
Готовых на маршрут
Длиной хотя б в полвека,
Боль, радость пополам,
Там колокольцы смеха,
Обиды давней хлам.
Лоскутным покрывалом
Из памяти клочков
Судьба двоих версталась,
Любовь - дорог смычком.
- С чего ж начать мне, брат мой?
Ты искушен, умен,
Как мне за дело браться,
Чтоб воплотить мой сон?
Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь,
Любит праздники и громкий смех, пыль дорог и ветра свист.
Он был везде и всегда своим,
Влюблял в себя целый свет,
И гнал свой байк, а не лимузин,
Таких друзей больше нет.
И в гостиной при свечах он танцевал, как Бог,
Но зато менялся на глазах, только вспомнит шум дорог.
Всё, что имел, тут же тратил,
И за порог сделав шаг,
Мой друг давал команду братьям,
Вверх поднимая кулак.
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел,
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел,
Ты один только друг, друг на все времена,
Не много таких среди нас,
Ты - летящий вдаль беспечный ангел.
Под гитарный жёсткий рок, который так любил,
На Харлее он домчать нас мог до небес и звёзд любых.
Но он исчез, и никто не знал,
Куда теперь мчит его байк,
Один бродяга нам сказал,
Что он отправился в рай.
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел,
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел,
Но ад стал союзником рая в ту ночь
Против тебя одного,
Ты - летящий вдаль беспечный ангел.
Слепая ночь легла у ног
И не пускает на порог.
Брожу по дому как во сне,
Но мне покоя нет нигде.
Тупая боль пробьет висок,
И пальцы лягут на курок,
А в зеркалах качнется призрак,
Призрак любви…
Возьми мое сердце,
Возьми мою душу.
Я так одинок в этот час,
Что хочу умереть…
Мне некуда деться,
Свой мир я разрушил.
По мне плачет только свеча
На холодной заре.
Ты умерла в дождливый день
И тени плыли по воде,
Я смерть увидел в первый раз.
Ее величие и грязь
В твоих глазах застыла боль,
Я разделю ее с тобой.
А в зеркалах качнется призрак,
Призрак любви…
Возьми мое сердце,
Возьми мою душу.
Я так одинок в этот час,
Что хочу умереть…
Мне некуда деться,
Свой мир я разрушил.
По мне плачет только свеча,
На холодной заре.
Я слышу утренний колокол -
Он славит праздник,
И сыпет медью и золотом.
Ты теперь в царстве вечного сна.
Я слышу утренний колокол -
Он бесов дразнит,
И звоном небо расколото.
На земле я любил лишь тебя…
Возьми мое сердце…
Надо мною - тишина,
Небо, полное дождя,
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост,
И все в бездну сорвалось,
Свободным стану я От зла и от добра,
Моя душа была на лезвии ножа.
Я бы мог с тобою быть,
Я бы мог про все забыть,
Я бы мог тебя любить,
Но это лишь игра.
В шуме ветра за спиной
Я забуду голос твой,
И о той любви земной,
Что нас сжигала в прах,
И я сходил с ума…
В моей душе нет больше места для тебя!
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен - с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!
Надо мною - тишина,
Небо, полное огня,
Свет проходит сквозь меня,
И я свободен вновь.
Я свободен от любви,
От вражды и от молвы,
От предсказанной судьбы
И от земных оков,
От зла и от добра…
В моей душе нет больше места для тебя!
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен - с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!
Я уеду, уеду, уеду,
Не держи, ради Бога, меня,
По гусарскому звонкому следу,
Оседлав вороного коня.
Будут дамы глядеть из окошек,
В занавески стыдливо дыша,
Будет снегом мундир припорошен,
Будет снегом мундир припорошен,
Будет холоден блеск палаша.
Я уеду, уеду, уеду.
Что найду в том далеком краю?
Пропоет ли труба мне победу
Или жизнь отпоет мне в бою?
Ты молчишь, только зябкие плечи
Чуть дрожат, только шея бела.
Как смогу тебя взять я далече,
Как смогу тебя взять я далече,
Если ты за собой не звала?
Я уеду, уеду, уеду.
Мне милее мундир голубой,
Чем глаза твои синего цвета.
Как смогу я остаться с тобой?
Конь копытами бьет эту землю.
Ни тебе, ни себе не совру.
Так скажите, зачем же я медлю,
Так скажите, зачем же я медлю
И целую тебя на ветру?
Я уеду, уеду, уеду.
Не держи, ради Бога, меня,
По гусарскому звонкому следу,
Оседлав вороного коня.
По гусарскому звонкому следу,
Оседлав вороного коня.
Я уеду, уеду, уеду,
Не держи, ради Бога, меня.
Вся наша жизнь похожа на стволы деревьев,
Которые видали многое и многих.
Их листья, словно души наши
Стремятся вырваться и на ветру кружить
Пока струиться в жилах кровь их - Счастье!
Однако время неустанно протекает
И листья, на асфальт упав,
Становятся разломанной душою
Так, не познававши в жизни сласть.
Мы все похожи на листочки эти
Они живут а, опадая, умирают
И мы живем, да только нам сложнее умирать
Они летят, и мы в полете прибываем
Их топчут, нас затаптывают в грязь,
Что встать потом нам
Ох, как сложно.
Так на одном из древа жизни
Листочка рядом два кружились
Все время, на ветру шурша -
Им нипочем была судьба,
Которая за ними наблюдая - предостерегала их Упасть, что вскоре могут
В безликую пустующую гладь.
Их жизнь была как сказочная лента
Им в жизни было все дано
Случайно встретились - влюбились
И полетели, на ветру кружась,
В объятьях вальса…
Туда, где мир был запрещенный
Туда где гибель их ждала!
Жил паренек, закрытый от себя
Всегда он мучил свою душу
И не задумавшись, что грех творит -
Жил в одиночестве напрасном.
Еще с младенчества от мира закрывался
Боясь того не понимая сам
Чего лишается - чего вернуть нельзя
- Мой бог! Я сам того не понимая
Вел свою душу в мрак небес
Ты помогал мне. Верен я тебе.
Но так случилось, что жизни так и не познав
Еще с младенчества готовил себя к смерти.
Я ухожу туда, где забываются все беды.
А на душе спокойное моленье
Чтоб пережить мне не пришлось
Того чего я так боюсь.
- Он медленно готовился к прощенью
И к неизбежному… Однако
Какое-то сомненье закралось
В его пустую, жалкую душонку.
И память перед ним раскрыла двери
Раскрыв глаза от долгой пелены
В пустой бессмысленной душонке.
- Я человеком был простым!
Молил он темноту, во мраке ночи.
- Я жил надеждою как все
Но что-то изменилось. Впрочем,
Я сам того не понимая
Как верный пес за ним ползком
Шагая, запинаясь - уверенно, не сомневаясь
Пришел туда, где есть сейчас…
Любовь была, а может, нет. Я сомневаюсь.
Но в жизни явно преуспел.
Все время в жизни закрывался
Боясь, что будит больно мне.
Но чем сильнее чувство было
Тем все сложнее закрывать.
Я трус. Быть может. Я не спорю
Ведь трусость только в том была
Что видел в жизни правду боли
Которая съедает все и вся
Оставив только жалкое подобие скелета
Что прячется в шкафу у нас.
Слеза упала с его глаз
Рассыпавшись как многолетний фарс.
Закрыв глаза и голову прильнув к коленям
Забылся на мгновенье он Как будто ничего и не случилось.
Да только врал как впрочем, и всегда
Себе, пытаясь в мир забвения уйти
И о прекрасном думать только, о прекрасном.
Но вспышка неожиданно разбила время
Что так спокойно проливалось и медленно текло
Как подожженный дом, все тут же разгорелось,
А угасать не собиралось.
- В своей душе растил я гриб
Что ел меня, глотая кости.
Ведь я работал, счастье знал
И не догнал…
Прошли года - увяли розы
Шипы впились - рука в крови.
Душа замками прикрывалась
То, отворив, то запечатав души моей врата.
Не я судьбою вел на оборот
Она по жизни мной вела.
Вот я нашел ту, что искал
Само творение природы
И день за днем я мысленно влюблялся
Все больше, больше… Но потом…
Она ушла с другим - не я им был
Признаться в том, что я люблю, не мог
А как все просто! Подошел… Сказал…
О нет! Страданье лучше для меня
Смотреть в глаза и радоваться жизни
Когда в глубинах сердца твоего
Сидит, червяк, который вырывая
Кусочек за куском ест твое сердце
Вот именно в такой момент
Я клятву дал себе, что… Все!
Закрыть, не открывать и будь что будит.
Тогда лишь это разумом владело.
Так сделал. Полегчало. Ненадолго.
За этим всем пришло сомненье,
А вдруг останусь я один?
Но мысли эти резко отрезал
Припомнив данное мной слово.
Так день, за днем работая закрывшись
Остался я один. Один лишь я и никого
Придешь домой - отчаянье пустое
Уйдешь - и тоже самое найдешь.
Вот одиночество мое проклятье
А вырваться из этих лап, уж силы нет
Лишь остается ждать своей кончины
Дождаться бы ее…
Закончив, монолог он, встал
Уставив взор свой на луну
Что в эту ночь так ярко освещало
Убитого так из нутрии еще младого паренька.
А обернувшись, он увидел
Что на постели холод испуская
В спокойном сне лежит тот самый
Что час назад себя проклятьем оскорблял.
Он долго всматривался в тело
Пытаясь обмануть себя
Что на постели побледневшей плоти
Лежит не он, а вовсе это
Его больная отчаянная, правда.
С минуту он смотрел на тело
Пытаясь отыскать черты
Что так знакомы долги годы
Но распознать не смог никак…
Вернувшись, в угол, он уснул
Как засыпают мертвецы
Наутро угол озарило тот
Да только пуст он был
Лишь на постели бездыханно
Лежал тот не познавший человек
Который загнан был собою.
Он был спокоен…
Лишь солнце, только пробиваясь в окна
Лучами освещало лик.
Того, кто загнан был собою
И в одиночестве погиб!
Баллада о влюблённом рыцаре
Я не верю… не верю… но…
Боже…
Как колотится сердце моё…
Почему этот сон так тревожит,
За собою куда-то зовёт…
Ускользающей трепетной
ланью…
А на сердце - щемящая грусть…
И намёки неясных желаний
Учащают дыханье и пульс…
Я не верил - ни в сказки, ни в песни,
Ни в восторг романтических
встреч -
В этом мире считается честным
Крепкий ум, быстрый конь,
острый меч …
Сказки - ложь… В жизни -
скучная проза…
Я в реальности будней живу…
Но пришли эти странные
грёзы…
Эти чУдные сны наяву…
Вдруг пространство души
оголяя,
Просочилось безумие вглубь -
Словно кожу живую снимая…
Как я был безнадёжен и глуп…
Как я верил в незыблемость
мира…
И тщеславие тешил вчера -
Безрассудной отвагой турниров,
Ослепительным блеском
двора…
На улыбки игривые фрейлин
Изгибал снисходительно бровь…
Разрази меня молнией Мерлин!
Я не верил - не верил! - в любовь…
О, мне пели о ней менестрели
И, зевая, я слушал сонет,
Что читал мне под звуки
свирели
Вдохновенно придворный поэт…
А она, вдруг, - звездой
обернувшись, -
Будто вспышкой, во сне ознобя,
Ослепила… И сердце,
проснувшись,
В этом мире узрело тебя…
Кто же ты - моих снов
чаровница…
Тает облаком призрачный
след…
И летит наваждение-птица
В мой безумный и сладостный
бред…
За дремучей окраиной дальней
Часовым тишины неземной -
Мне привиделся замок
печальный
В заколдованной дрёме лесной…
Там - в ладонях уснувшего Бога
Боль и грусть, и надежду тая,
Ждёт меня в заповедных
чертогах
Невозможная сказка моя…
Я не верю… не верю… но…
Знаю -
Скоро грустные зимние сны
Безнадёжной печали - растают,
Под звенящие трубы весны…
Сотворится - и сказка, и чудо -
Пусть опасен тот путь и далёк -
Королевство лесное разбудит
Мой зовущий охотничий рог…
В расцветающей радости
вешней
Я надежду тебе пропою…
И услышу - ответною песней -
Пробуждённую нежность твою…
Copyright: Борис Кардаш, 2010
Свидетельство о публикации
110 022 407 756
На что сестра, рассержена в тиши?
И что тебя украли уговоры?
Или слабости твоей любви, на склоне лет, готовы снова удавиться…
О нет!!!
Ты стала налегке, идешь на встречи к тем, кто вроде сытый…
Готов и тот, делится красненьким вином, в надежде усыпить былую пылкость,
Иль снова ты, устанешь подражать, себе, ему и станешь, как обычно…
Ты знаешь и финал, идешь как на поклон - смиренно, а вдруг сейчас…
А что сейчас, тебя лишь поимели иль ты, уговорила шанс, не быть одной…
Так и живем, как будто бес вселился, с одним встречаешь утро, с другим проводишь ночь…
А дальше, что?
Искать в себе надежду в оправдание, что не было и мыслей угадать его?
Кричишь себе, как дурой назови, иль обнимать ему полезно,
Тот миг, когда и тело пахнет не духами жизни…
Не надоело жить в глуши своих уж, одиноких потрясений?
Скорее - да, но кто признается сейчас, что было так и не иначе…
Глухи к словам, движения, как обман, приводят к нужному причалу…
Ты насладись сестра, потом когда устанешь, твой палач придет…
А может - нет, ты станешь по-другому, и больше не вступая в след,
Давно протоптанной дороги…
Увидишь тот далекий Свет, когда душа проснется от разлуки…
И мир твой улыбнется…
Что с тобой?
Ты стала снова жить, с тобой любовь…
Delfik 2013 г.
Серебряным лучом луна обделила святую ночь,
в лесу в темноте одна родила проститутка дочь.
Что ей делать теперь, подскажи ей Бог,
под какую дверь, да на чей порог
положить эту крошку, да не надо слёз,
любят все понарошку, а дитё всерьёз.
Кто отец твой малютка? Назову тебя Катей,
твоя мать - проститутка, любит тех кто заплатит.
Меньше года назад за парчовый наряд
заходил к ней купец, может он твой отец.
Если сходство увидит он тебя не обидит
Будешь в платьях нарядных, будешь сытой да ладной
В белокурые косы будешь вкалывать розы.
Золотым залило восток, скоро солнце подарит свет,
Дочка держит в губах сосок, оторвать её силы нет.
Как же это теперь? - подскажи ей Бог,
Под чужую дверь, на чужой порог
свою первую дочь да в подкидыши
за одну лишь ночь, а расплата - жизнь.
Кто отец твой малютка? Назову тебя Катей,
твоя мать… любит тех кто заплатит.
Помню было давно, постучался в окно
офицер молодой, подарил золотой.
Если сходство увидит он тебя не обидит.
Будешь в туфельках узких, будешь знать по-французски,
Будешь ездить в карете на балы в высшем свете.
На лишь коснулись лучи лица спящей крошки,
отпал вопрос.
Стало легче узнать отца: те же губы и тот же нос.
Он бродячий артист, он пришёл и ушёл.
Его голос чист, он пел так хорошо,
что платил не деньгами, а песнями,
корку чёрную ели вместе с ним.
Одинаков был бой сердец, разве можно предать ту ночь?
От холодных чужих крылец уносила блудница дочь…
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!" -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод -
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!.."
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
«Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!"
Вдоль степи порыжевшей
Уносил меня конь.
За душой моей грешной
По пятам шел огонь.
Это ль воля Господня,
Что на зависть заре,
Должен был я сегодня
Умереть на костре?
Или Дьявол от скуки
Затерялся в толпе,
Чтоб из боли и муки
Выпечь хлеба себе?
Было все очень просто -
К горлу острая сталь.
«Велено на допрос нам
Отвести тебя, шваль!»
«Обознались вы, право,
Я всего лишь поэт,
Не искал себе славы,
Не бранил божий свет.
Я скиталец безродный,
И на меч не похож
Ни к чему не пригодный
Мой заржавленный нож!
Я вина не касался,
Слушал птиц и листву,
И вовек бы не взялся
Обучать ведовству!
Старый плащ мой истерся,
И в кармане дыра,
И накаркал мне ворон,
Что умру до утра."
«Не хитри, чернокнижник,
Ты известен, как черт.
В самой жалкой из хижин
Твоим песням почет.
Ты купался в отраве
И летал по ночам,
И приказывать вправе
И зверям, и мечам!
Ты и девок красивых,
И свирепых врагов,
Околдовывал силой
Своих клятых стихов!
Погоди-ка, дождешься
Приговора судьи,
И тогда посмеешься
Ты с осиной в груди!"
Что мне стоит заклясть из?
Стражи рухнули в пыль…
Кандалы на запястьсях
Растеклись, будто гниль.
Конь, чернее, чем сажа,
Прибежал на мой зов,
Пусть причислят, не важно,
К легиону воров!
Пусть погоня, и плети
За спиною свистят,
По степи, словно ветер,
Я лечу на закат!
- Ты моей никогда не будешь,
Ты моей никогда не станешь,
Наяву меня не полюбишь
И во сне меня не обманешь…
На юру загорятся листья,
За горой загорится море.
По дороге промчатся рысью
Черноперых всадников двое.
Кони их пробегут меж холмами
По лесам в осеннем уборе,
И исчезнут они в тумане,
А за ними погаснет море.
Будут терпкие листья зыбки
На дубах старинного бора.
И останутся лишь обрывки
Их неясного разговора:
- Ты моим никогда не будешь,
Ты моим никогда не станешь.
Наяву меня не погубишь
И во сне меня не приманишь.
Роберт Льюис Стивенсон, Шотландская Баллада, 1988 год, учебник Литературы 10класс