Сегодня шёл по улице и услышал, как мать ругает сына лет шести: «Ты наказан! Не поедешь с бабушкой на дачу завтра! Будешь дома сидеть и в планшете играть!»
Ребёнок заплакал.
Бабушки милые, добрые, славные,
Как же давно вы сумели понять,
ЧТО в этой жизни есть самое главное,
Чтоб ни на что его не променять…
Слёзы свои никогда вам не выплакать,
Давит тяжёлым осколком в груди…
Только надежду из сердца не выплеснуть:
Верите, лучшее всё — впереди!..
Силы теряя, сумели вы выстоять,
Только какою большою ценой!
Ни у кого не просили вы милостей,
И не искали судьбы вы иной…
Властью забытые, вдовы безвестные
Не погребённых доныне солдат,
Как же смотреть нам в глаза ваши честные,
Рано угасшие годы назад…
Свято вы верите лишь в обещание,
Что обретёте желанный покой,
Благословляя живых на прощание
Уж остывающей, слабой рукой…
Все думали: у бабушки Альцгеймер… Смешно!
Моя бабуля — классный геймер)
Ладушки, ладушки,
ну вот и стала бабушкой!
И внучке своей, лапочке,
читать я буду сказочки,
Гулять с ней буду в скверике,
Раскачивать качели!
А подрастет красавица,
мы с ней пойдем на танцы!
Сегодня, когда моя бабуля в очередной раз начала критиковать современное поколение, я не удержалась и спросила: «Баб, вот у вас в деревне после войны осталось всего два мужика, а в каждой хате было по пять детей. Как так-то?» На что бабушка, сильно удивившись вопросу, резко и коротко ответила: «Это всё ради Родины!»
Погостить бы у бабули… Только в доме света нет… Нет дорожки до крылечка… Потому что… ЕЕ НЕТ… Есть такие в жизни раны… И лечить их смысла нет… Приезжайте вы к бабуле… Пока есть в том доме свет …
Я часто вспоминаю этот домик,
Где детство моё пулей пронеслось.
И радугой светился подоконник,
И где, всё загадала - всё сбылось.
Как я ещё малышкой приезжала,
И к бабушке, как птица, прилетев.
Спросила: «Ты по мне же ведь скучала?»,
И солнце напевало мне припев.
Она меня обняв, сказала: «Очень!»,
А кошка тут же ринулась встречать.
Бабулю, обнимая, что есть мочи,
Пыталась счастья миг я не терять.
И каждый раз, когда я приезжала,
Я радость ощущала всей душой.
И Богу быть счастливой обещала,
Весёлой, дружелюбной и смешной.
Но вот года безжалостно летели,
А бабушка заснула навсегда.
И дни преображаются в недели,
Недели превращаются в года…
Но часто вспоминаю этот домик,
В котором нет ни злости, ни интриг.
И где сияет светом подоконник,
А мне б туда вернуться,
Хоть на миг…
Увы, время неумолимо. Рано или поздно наступит день, когда мы станем дедушками и бабушками. Думать об этом иногда забавно, а иногда, будем честны, жутковатенько. Особенно страшно девочкам. Потому что, кто его знает, каким образом на тебе отразится возраст, и на кого ты станешь похожа лет через тридцать (сорок, пятьдесят). Но, если отбросить страхи и посмотреть вокруг, то окажется, что старость может быть очень разной. Она может быть милой, очаровательной, смешной, умной, яростной и даже сексуальной…
Классическая бабушка
Классическая русская бабушка - это же прелесть что такое. Милая, обаятельная, с хитрой улыбкой и лёгким уживчивым характером бабушка а-ля Рюс пользуется непременным уважением и любовью окружающих. Именно этим бабушкам чаще всего уступают место в метро, именно их переводят через дорогу, им дарят вкусняшки просто так, а ещё их любят приглашать в рекламу фермерских продуктов питания.
Фитнес-леди
О спорт - ты жизнь! К фитнес-леди слово старушка неприменимо никак. Она стройна, упруга и легка на подъем. Когда она идёт по пляжу юные красотки краснеют и кутаются в парео, а юные красавцы строятся в очередь на «познакомиться». Иногда она не возражает. В конце-концов, почему бы и нет?
Профессор всех наук
Умна, как дьявол. Иронична, как он же. А еще информирована, эрудирована и впереди планеты всей. Она знает тридцать иностранных языков, включая волапюк, она читает лекции в пяти вузах одновременно, по вечерам со своими дипломниками она пьёт чай (и не только), а по ночам играет в шахматы по скайпу с одним чертовски приятным доктором математических наук из Филадельфии. Студенты ее боготворят, домочадцы побаиваются. Внуки обожают.
Железная леди
Ну или гранд-дама, если угодно. Это женщина- бизнесмен, женщина-политик, женщина- писатель, женщина - властительница финансов, жизней, дум и будущего не только своей семьи, но и изрядного куска человечества. Если вы - она, то о какой старости, вообще, идёт речь? Вам же просто некогда это делать.
Бабка-тролль
Нет. Она не сумасшедшая. Она просто весёлая. Очень весёлая и шебутная. Это она ущипнёт в метро юнца за попу и сделает вид, что её рядом не стояло. Это она прокатится на роликах по Арбату, пугая криками «Посторонииись, родимыяяя!» иностранцев и голубей. Это она напялит на себя дурацкую шапочку и брюки в горошек и в таком виде пойдёт на выпускной к внуку. Домочадцы её немного стесняются, но без неё их жизнь -тоска и уныние. А с ней - театр абсурда. И это здорово.
Разбитная бабуленция
Она любит выпить, закусить, посплетничать, попеть про «Тонкую рябину» и «Venus I’m your fire» в компании таких же шебутных и неудержимых старух. Если откровенно, разбитная бабуленция имеет довольно крутой нрав и непростой характер. Это она растолкает всех локтями в очереди, рявкнет на зарвавшегося подростка и напишет кляузу участковому на шумных соседей. Но именно она отобьёт девчонку от пристающего амбала, дотащит пьяненького подростка до дому, даст десять рублей бомжу на опохмел и приютит бездомную псину.
Великий Матриарх
Суровая, но справедливая бабушка -матриарх окружена детьми, внуками, грядками с тыквой и всеобщим благоговением. Бабушка- великий матриарх обычно имеет лебединую стать, гордый взгляд и жесткие принципы. Отлично печёт пироги и может закатать тысячу банок с солёными огурцами за день. А ещё при виде её гопники почему-то начинают лихорадочно гасить сигареты о ладони, девчонки в мини немедленно прикрывают голые коленки ладошками, а чиновники выстраиваются во фрунт.
Изергиль
Есть такие чеканные суровые старухи. Крупные, статные, широкие в плечах, с крепкими руками, мужским бесстрашным взглядом и умением, если надо, ввернуть крепкое словцо. Как будто их сделали из бронзы и выгравировали на лбу предупреждающую надпись «Осторожно! Может ударить. Насмерть». С такой старухой можно и в разведку, и в космос, и на Гоа - она нигде не пропадёт, и тому кто рядом пропасть не позволит.
«Венская» дамочка
Изысканна, хороша собой, язвительна и чертовски умна. Любит крупные украшения из драгоценных (или полудрагоценных камней), одевается у современных дизайнеров, обожает, когда ей восхищаются, но издалека… издалека. Венская дамочка на то и Венская, что предпочитает Венскую оперу (Мариинка тоже сойдёт) остальному времяпрепровождению.
Впрочем модные Парижские вернисажи и всякие закрытые показы тоже в зоне её интересов. После оперы с вернисаажми она в компании таких же бойких и язвительных старушек любит зайти в какой-нибудь кафешантанчик, пропустить парочку бокальчиков лафиту и чуточку пофлиртовать с седовласыми франтами.
Старая рокерша
Бурная молодость - бурная зрелость. Жизнь продолжается, котаны! Старой рокерше нет дела до того, сколько ей там исполнилось лет, потому что у неё есть любимый байк, старая косуха и Металлика в наушниках. А «Старуха» - это не про возраст, это её погоняло и оно у нее уже лет сорок, не меньше.
«До старости щенок» она же «милашка»
Она носит розовое, красит губы перламутровой помадой и не знает где у машины руль, а где тормоз. И это ей идёт. Потому что она вся из себя такая хрупкая, такая внезапная, такая неловкая, что хочется её поставить на каминную полочку, вместо статуэтки. Мужчины от неё в восторге, внуки немножко в ужасе, но уже привыкли. Она ведь такая милая.
Пожилая леди
Незаметна, ненавязчива, немногословна. Белая кость, голубая кровь, непременная шляпка и шелковый шарфик. О! Пожилую леди видно сразу. Она не носит вычурных украшений, не красит губы, не пользуется достижениями косметологии (или пользуется, но вы про это никогда не догадаетесь), не позволяет себе лишних эмоций и резких высказываний.
Она, вообще, тиха и вроде бы робка. Но почему-то именно ей первой подают меню в ресторане, именно перед ней почтительно склоняется швейцар, а только что шумный и самодовольный гибддешник вдруг вспоминает школьный курс французского и мямлит «пардон муа, мадам, сильвупле мерси»…
Я нечасто видел слезы моих друзей. Мальчики ведь плачут в одиночестве или перед девочками. (футболисты не в счет, им все можно). При других мальчиках мы стараемся выглядеть железными и сдаемся только когда уж совсем плохо.
Тем острее врезались в память слезы моего друга, внезапно появившиеся в его глазах, когда мы ехали в Москву, и я налил себе томатный сок.
Теперь перейдем к изложению сути дела, веселой и поучительной.
В юности у меня было много разных компаний, они переплетались телами или делами, постоянно появлялись и исчезали новые люди. Молодые души жили, словно в блендере. Одним из таких друзей, взявшихся ниоткуда был Семен.
Разгильдяй из хорошей ленинградской семьи. То и другое было обязательным условием попадания в наш социум. Не сказать, чтобы мы иных «не брали», отнюдь, просто наши пути не пересекались. В 90-е разгильдяи из плохих семей уходили в ОПГ, либо просто скользили по пролетарской наклонной, а НЕ разгильдяи из хороших семей либо создавали бизнесы, либо скользили по научной наклонной, кстати, чаще всего, в том же финансовом направлении, что и пролетарии.
Мы же, этакая позолоченная молодежь, прожигали жизнь, зная, что генетика и семейные запасы never let us down.
Родители у нас были молодые и пытались найти себя в лихом пост-социализме. Поэтому роль старшего поколения вырастала неизмеримо. Эти стальные люди, неудачно родившиеся в России в начале 20 века, и выжившие в его кровавых водах, стали несущими стенами в каждой семье. Они справедливо считали, что внуков доверять детям нельзя, так как ребенок не может воспитать ребенка. В итоге, в семье чаще всего оказывались бабушки/дедушки и два поколения одинаково неразумных детей.
Бабушку Семена звали Лидия Львовна. Есть несущие стены, в которых можно прорубить арку, но об Лидию Львовну затупился бы любой перфоратор. В момент нашей встречи ей было к восьмидесяти, ровесница так сказать Октября, презиравшая этот самый Октябрь всей душой, но считавшая ниже своего достоинства и разума с ним бороться. Она была аристократка без аристократических корней, хотя и пролетариат и крестьянство ее генеалогическое древо обошли. В жилах местами виднелись следы Моисея, о чем Лидия Львовна говорила так: «В любом приличном человеке должна быть еврейская кровь, но не больше, чем булки в котлетах». Она была крепка здоровьем и настолько в здравом уме, что у некоторых это вызывало классовую ненависть.
Час беседы с Лилией Львовной заменял год в университете с точки зрения знаний энциклопедических и был абсолютно бесценен с точки зрения знания жизни. Чувство собственного достоинства соперничало в ней лишь с тяжестью характера и беспощадностью сарказма. Еще она была весьма состоятельна, проживала одна в двухкомнатной квартире на Рылеева и часто уезжала на дачу, что безусловно для нас с Семеном было важнее всего остального. Секс в машине нравился не всем, а секс в хорошей квартире - почти всем. Мы с Семеном секс любили, и он отвечал нам взаимностью, посылая различных барышень для кратко- и среде-срочных отношений. Кроме того, Лидия Львовна всегда была источником пропитания, иногда денег и немногим чаще хорошего коньяка. Она все понимала, и считала сей оброк не больно тягостным, к тому же любила внука, а любить она умела. Это, кстати, не все могут себе позволить. Боятся. Бабушка Лида не боялась ничего. Гордая, независимая, с прекрасным вкусом и безупречными манерами, с ухоженными руками, скромными, но дорогими украшениями, она до сих пор является для меня примером того, какой должна быть женщина в любом возрасте.
Цитатник этой женщины можно было бы издавать, но мы, болваны, запомнили не так много:
«Докторская диссертация в голове не дает право женщине эту голову не мыть». Мы с Семеном соглашались.
«Деньги полезны в старости и вредны в юности». Мы с Семеном не соглашались.
«Мужчина не может жить только без той женщины, которая может жить без него». Мы с Семеном не имели четкой позиции.
«Сеня, ты пропал на две недели, этого даже Зощенко себе не позволял (писатель, я так понимаю, в свое время, проявлял к ней интерес).
«Бабушка, а почему ты сама мне не могла позвонить?» - пытался отбояриться Семен.
«Я и Зощенко не навязывалась, а тебе, оболтусу, уж подавно не собираюсь. Тем более, у тебя все равно кончатся деньги, и ты придешь, но будешь чувствовать себя неблагодарной свиньей. Радость не великая, но все же». Семен чуть ли не на руке себе чернилами писал: «позвонить бабушке», но все равно забывал, и его, как и меня, кстати, друзья называли «бабушко-зависимый».
«Я знаю, что здесь происходит, когда меня нет, но если я хоть раз обнаружу этому доказательства, ваш дом свиданий закроется на бесконечное проветривание». Именно у Лидии Львовны я обрел навыки высококлассной уборщицы. Потеря такого будуара была бы для нас катастрофой.
«Значит так. В этой квартире единовременно может находится только одна кроличья пара. Моя комната неприкосновенна. И кстати, запомните еще вот что: судя по ваше поведению, в зрелом возрасте, у вас будут сложности с верностью. Так вот, спать с любовницей на кровати жены может только в конец опустившийся неудачник. Считайте, что моя кровать, это ваше будущее семейное ложе». Семен при своем полном разгильдяйстве и цинизме защищал бабушкину комнату как деньги от хулиганов, то есть всеми возможными способами. Это принципиальность стоила ему дружбы с одним товарищем, но внушила уважение всем оставшимся.
«Сеня, единственное, что ты должен беречь - это здоровье. Болеть дорого, и поверь мне, денег у тебя не будет никогда». Бабушка не ошиблась. К сожалению…
«Сеня становится похож лицом на мать, а характером на отца. Лучше бы наоборот» - Эту фразу Лидия Львовна произнесла в присутствии обоих родителей Семена. Тетя Лена взглядом прожгла свекровь насквозь. Дядя Леша флегматично поинтересовался: «А чем тебе Ленкино лицо не нравится?» - и стал разглядывать жену, как будто и правда засомневался. Проезд по его характеру остался незамеченным. «Ленино лицо мне очень нравится, но оно совершенно не идет мужчине, как и твой характер» - Лидия Львовна либо и правда имела ввиду, то что сказала, либо пожалела невестку.
«Я с тетей Таней иду в филармонию. С ней будет ее внучка. Прекрасная девушка, ты можешь меня встретить и познакомиться с ней. Мне кажется, она захочет подобрать тебя, когда ты будешь никому не нужен». Внучка тети Тани подобрала другого. И как подобрала!
«Хорошая невестка - бывшая невестка». Вместе со свидетельством о разводе бывшие жены Сениного отца получали уведомление о наконец свалившейся на них любви бывшей уже свекрови
«Семен, если ты говоришь девушке, что любишь, только ради того, чтобы затащить в постель, ты не просто мерзавец, ты малодушный и бездарный мерзавец». Надо сказать, этот урок мы усвоили. Ну, по крайней мере, я - точно. Честность и открытость в помыслах всегда была залогом спокойного сна, быстрого решения противоположной стороны и дружеских отношений в дальнейшем, независимо от наличия эротической составляющей.
«Эх мальчики… в старости может быть либо плохо, либо очень плохо. Хорошо в старости быть не может…»
Впоследствии я встречал немало относительно счастливых пожилых людей, и не меньше несчастных молодых. Мне кажется, люди изначально живут в одном возрасте, и когда их личностный возраст совпадает с биологическим, они счастливы. Смотришь на Джаггера - ему всегда двадцать пять. А сколько тридцатилетних, в которых жизненной силы едва на семьдесят? Скучные, брюзжащие, потухшие. Лидия Львовна, как мне кажется, была счастлива лет в тридцать пять - сорок, в том чудном возрасте, когда женщина еще прекрасна, но уже мудра, еще ищет кого-то, но уже может жить одна.
Случилось так, что мне однажды не повезло (точнее, повезло) и я имел счастье общаться с Лидией Львовной в совершенно неожиданных обстоятельствах.
А начиналось все весьма прозаично. Я был отставлен своей пассией, пребывал в тоске и лечился загулом. Из всего инструментария, необходимого для этого, постоянно у меня имелось только желание. Однако, иногда мне удавалось так впиться в какую-нибудь сокурсницу или подругу сокурсницы, что появлялся повод попросить у Сени ключи от бабушкиных апартаментов. По проверенной информации Лидия Львовна должна была уехать на дачу. С ключами в кармане, и похотью в голове я пригласил девушку якобы в кино. Встретились мы часа за два до сеанса, и мой коварный план был таков: сказать, что бабушка просила зайти проверить выключила ли она утюг, предложить чаю, а потом неожиданно напасть. С девушкой мы один раз страстно целовались в подъезде и, судя по реакции на мои уже тогда распустившиеся руки, шансы на победу были велики.
Знакомить подругу со своими родственниками я не собирался, и поэтому представить апартаменты Лидии Львовны квартирой моей собственной бабушки не представлялось мне такой уж проблемой. Фотографию Семена я планировал убрать заранее, но, естественно, опоздал и поэтому придумал историю о неслыханной любви бабули к моему другу, совместных каникулах и до слез трогательной карточке, которую я сам сделал и поэтому меня на ней нет. Селфи тогда не существовало.
Все шло по плану. Подруга так распереживалась насчет утюга, что я еле успевал бежать за ней. Мне вот интересно, если нас создали по образу и подобию, значит Бог тоже когда-то был молод и вот так бежал по небу… В общем лестница была взята штурмом с остановками на поцелуи. Конечно, эти юношеские страхи (а вдруг не согласится) заставляют нас так торопиться, что иногда именно спешка все и разрушает. С губами в губах, я стал дрожащими руками пытаться запихать ключ в замочную скважину. Ключ не запихивался. «Хорошее начало», всплыл в памяти классический каламбур.
- Дай я сама! - Моя любимая женская фраза. Зацелованная девушка нежно вставила ключ, повернула и… дом взорвался. Точнее взорвался весь мир.
- Кто там? - спросила Лидия Львовна.
- Это Саша, - ответил из космоса совершенно чужой мне голос.
После этого дверь открылась. Не знаю, что случилось в моих мозгах, но экспромт я выдал занятный.
-Бабуль привет, а мы зашли проверить утюг, как ты просила.
До сих пор не могу понять, как у меня хватило наглости на такой ход. Знаете, у интеллигенции есть прекрасное понятие «неудобно перед…». Объяснить его другой касте невозможно. Речь не о грубости или хамстве в чей-то адрес, и даже не об ущемлении интересов. Это какое-то странное переживание, что подумает или почувствует другой человек, если ты сотворишь нечто, что, как тебе кажется, не соответствует его представлениям о мировой гармонии. Очень часто те, перед кем нам неудобно, искренне удивились бы, узнай они он наших метаниях.
Мне было крайне неудобно перед юной подружкой, за то, что я привел ее в чужой дом с очевидной целью. И это чувство победило «неудобство» перед Лидией Львовной.
Думала она ровно секунду. Улыбнувшись уголками глаз, «дама» вступила в игру:
- Спасибо, но, видишь ли, я на дачу не поехала - чувствую себя не очень хорошо, проходите, чаю выпьете. А за утюг спасибо, мне очень приятно, что ради бабушки ты даже прервал свидание.
- Знакомьтесь это… - со страху я забыл имя свое спутницы. То есть совсем.
Такое до сих пор иногда со мной происходит. Я могу неожиданно забыть имя достаточно близкого мне человека. Это ужасно, но именно тогда я придумал выход из столь затруднительного положения.
Я неожиданно полез в карман за телефоном (тогда только появились Эриксоны небольшого раз-мера), сделав вид, что мне позвонили.
- Извините, я отвечу, - и, изображая разговор по телефону, стал внимательно слушать как моя девушка представляется моей «бабушке».
- Катя.
- Лидия Львовна. Проходите, пожалуйста.
Я тут же закончил псевдоразговор и мы прошли на кухню. Я бы даже сказал кухоньку, тесную, и неудобную, с окном, выходящим на стену противоположного дома, но это была, пожалуй, лучшая кухня в Петербурге. У многих вся жизнь похожа на такую кухню, несмотря на наличие пентхаузов и вилл.
- Катя, чай будете?
Лидия Львовна учила ко всем обращаться на Вы, особенно к младшим и к обслуживающему персоналу. Помню ее лекцию:
- Когда-нибудь у тебя будет водитель. Так вот, всегда, я повторяю ВСЕГДА, будь с ним на Вы, даже если он твой ровесник и работает у тебя десять лет. «Вы» - это броня, данная несчастным русским, чтобы они моги спрятаться от жлобства и хамства окружающей их действительности.
Платиновые слова.
Лидия Львовна достала чашки, поставила их на блюдца, также достала молочник, заварной чай-ник, серебряные ложки, положила малиновое варенье в хрустальную вазочку. Так Лидия Львовна пила чай всегда. В этом не было надуманности или вычурности. Для нее это было также естествен-но как говорить «здравствуйте», а не «здрасьте», не ходить по дому в халате и посещать врачей, имея при себе небольшой презент.
Катины глаза приняли форму блюдец. Она тут же пошла мыть руки.
- Э-э-эх Сашка, ты даже имени ее не помнишь… - Лидия Львовна тепло и с какой-то печалью посмотрела на меня.
- Спасибо Вам большое… простите, я не знал, что делать.
- Не переживай, я понимаю, ты же воспитанный мальчик, неудобно перед девушкой, она еще молоденькая, должна соблюдать приличия, и по чужим квартирам не ходить.
- Имя я случайно забыл, честное слово.
- А что с Ксеней? - Как я уже сказал, я недавно расстался со своей девушкой. Мы встречались несколько лет и часто бывали в гостях, в том числе, у Лидии Львовны на Сениных семейных праздниках.
- Ну, если честно, она меня бросила.
- Жаль, хорошая девушка, хотя я понимала, что все этим кончится.
- Почему? - Ксеню я любил и разрыв переживал достаточно тяжело.
- Понимаешь, ей не очень важны хорошие и даже уникальные качества, составляющие основу твоей личности, а принимать твои недостатки, которые являются обратной стороной этих качеств - она не готова.
Признаюсь, я тогда не понял, о чем она говорит, и потом еще долго пытался изменить в людях какие-то черты характера, не сознавая, что именно они являются неотъемлемым приданным к восхищавшим меня добродетелям.
Вдруг по лицу Лидии Львовны пробежала тревога и она, как будто вспомнив что-то важное, быстро сказала:
- Сашенька, ты только с Сеней продолжай дружить, он хороший парень, добрый, но нет в нем ярости, а она должна быть у мужчины, хотя бы иногда. Я очень за него волнуюсь. Присмотришь за ним? У тебя все в жизни получится, а у него нет, путь хоть друзья достойные рядом будут. Обещаешь?
Я впервые видел какую-то беспомощность во взгляде этой сильнейшей из всех знакомых мне женщин. Самая большая плата за счастье любить кого-то - это неизбежная боль от бессилия помочь. Рано или поздно это обязательно случается.
Катя вернулась из ванной комнаты, мы выпили крепко заваренного чая, и немного поговорили.
- Катя, надеюсь, Саша ведет себя достойно?
- Он у Вас очень хороший, теперь понимаю в кого.
- Спасибо, но я к его воспитанию только недавно активно подключилась, до этого в основном другая бабушка старалась.
Я чуть ложку не проглотил и понял, что пора заканчивать этот театр, тем более я не знал как дальше из него выпутываться. Мы допили чай, и я изящно обозначил свой уход.
- Ну пора и честь знать.
- Это точно Саша.
Лидия Львовна усмехнулась пошла нас провожать.
- Ну ребят забегайте. Сашка другу своему Сене привет передавай.
Вечером мы с Семеном хохотали до слез, а через неделю Лидия Львовна умерла во сне. Сеня так и не успел к ней зайти после моего визита, потому что он опять куда-то умотал на выходные.
Месяца через два мы поехали с ним в Москву. Красная стрела, купе, целое приключение для двух оболтусов. В нашу келью заглянул буфетчик, и я попросил к водке, припасенной заранее, томатного сока.
Открыл, налил полный стакан и взглянул на Сеню. Он смотрел на мой сок и плакал. Ну, точнее, слезы остановились прямо на краю глаз и вот-вот должны были «прорвать плотину».
- Сенька, что случилось?
- Бабушка. Она всегда просила покупать ей томатный сок. За последний год я видел ее всего четырнадцать раз. Я посчитал.
Сеня отвернулся, потому что мальчики не плачут при мальчиках. Через несколько минут, когда он вновь повернулся, это уже был другой Сеня. Совсем другой. Светлый, но уже не такой яркий. Его лицо было похоже на песок, который только что окатила волна. Бабушка ушла и он, наконец, в это поверил, как и в то, что больше никто и никогда не будет любить его так.
А я понял, что когда умирает близкий человек, мы единовременно испытываем боль, равную тому теплу, какое получили от него за всю жизнь. Некие космические весы выравниваются. И Бог, и физики спокойны.
Пока любящие вас здесь, постарайтесь увеличить боль, которую вы почувствуете, когда они уйдут. Она того стоит. Это, пожалуй, единственное, что вообще чего-то стоит.
Купила себе котенка-сфинкса. Теперь каждый раз, когда бабушка приходит в гости, то начинает мелко креститься, посматривая на мелкого и приговаривая: «Свят, свят». А сегодня, придя ко мне в очередной раз, протянула вязаный комбинезончик со словами «На! На страшилище свое надень, все-таки ребенок, хоть и бесовский, мерзнет, жалко ведь».
Чем старше становишься, тем чаще вспоминаешь бабушкины безумно вкусные пирожки с ватрушками, чаепитие, разговоры, посиделки до утра, её дом, в котором всегда было как-то по-особенному тепло и уютно, её добрый взгляд, нежные руки, которые всегда могли приласкать и согреть, сказки, которые она нам рассказывала.
Как быстро летит время!.. Вот мы уже и выросли, и нет уже с нами наших любимых рядом, но в нашей памяти они остаются всё такими же добрыми, милыми, замечательными!
Милые Вы наши бабушки, как хорошо, что Вы у нас были!
Низкий поклон Вам! Сколько бы лет нам не было, наши сердца всегда будут Вам благодарны за всё, что Вы для нас сделали!
Хвала тем бабушкам, которые чуть свет
Спешат к внучатам приласкать, обнять,
Отправить в школу, добрый дать совет
А младшеньких из садика забрать.
Поклон тем бабушкам, что семьи берегут,
Примером добрым служат для внучат.
Те повзрослеют, многое поймут
И к нянюшкам с рассветом поспешат.
Спасибо бабушкам за пироги, блины
За вкусности для маленьких ребят,
За посиделки ночью у детей,
Когда простынут, кашляют, не спят.
Мне не дано того, о чём пишу
Нет бабушек обнявшихся с детьми.
Они живые, просто предпочли
Остаться посторонними людьми…
Старушки, пишущие сейчас - «секс-лучшее лекарство», стопроцентно были всем отказывающими молодухами.
Есть чудное слово - Бабуля!!!
Оно как осенняя шаль.
От сглаза оно как дуля,
Лишь детство не вечно, а жаль…
Так хочется видеть их снова,
Без временем влитых седин,
Без в голосе дрожи - слова,
С зубами все вряд как один.
Бабули - в квадрате мамы,
Мудрей молодых в стократ.
Бабули - прекрасные дамы,
Чарующий, зрелый закат.
Не хочется чтоб это солнце,
Ушло хоть на миг и в ночь…
Бабуля смотрит в оконце,
Бабуля вчера была - дочь…
Нещадное, подлое время,
Нам лишь добавляет морщин.
Мы дерева рода, семя,
Все были с один аршин.
Машин наступает время,
Души лишь всё меньше
В нём.
Но бабушки милой имя,
Всегда в сердце моём.
Автор: Резниченко Максим Сергеевич
Раскудахтались, спицы вязальные.