ОНА кричит ему молча, а ОН… Он не слышит…
Когда человек влюблен, он все время пьян
— Я буду ждать тебя всю жизнь.
— Не стоит этого делать.
— А зачем она мне, если в ней нет тебя…
— Я есть в этой жизни. И мыслями всегда с тобой, рядом. Нас разделяют лишь километры.
— Ну, почему… Почему мы не можем быть вместе?
— Потому что не всё от нас зависит. У нас судьба такая: поздно встретились, когда изменить что-либо — уже невозможно.
— А может попробуем?
— И пробовать не стоит. Всё давно уже за нас решено. Свыше…
— Я полюбила другого…
— А я тебя люблю…
И рухнул в одночасье мир ДВОИХ… Мир, в котором были только они…
От неё остался только след
От помады на зеркальной глади,
Тапочки, пушистый плед,
Шёлковая простынь на кровати.
От него остался только аромат
От сигары в пепельнице чёрной,
Кофемолка, фотоаппарат
И халат на вешалке махровый…
И квартира без души пуста,
Одинокими становятся предметы,
Когда тихнут в доме голоса,
В вечность унося свои секреты.
Поезд, как жизнь! Маршрут лишь неизвестен,
Он мчится вдаль и только слышен стук колес,
И остаются сзади где-то километры,
На том земном пространстве в тысячу дорог.
Вот и недавно сел я в поезд на вокзале,
Зашел в купе где был приятный пассажир,
И познакомившись, я занял свое место,
Присев напротив, разговор с ней завели.
Он прост в основе был, о нашей прозе жизни,
Где мы коснулись многих жизненных вещей,
Вели раскованно, себя — не напрягались,
И много общего нашли за ним в себе.
В купе никто походу больше не садился,
И нам за столиком уютно было в нем,
А за окном мелькали то холмы, то реки,
Или поля с зеленой лесополосой.
Свой разговор переключили об искусстве,
Ибо, к нему имели склонность мы в душе,
Ну, а искусство нас смогло настолько сблизить,
Как-будто были мы знакомы целый век.
Заговорили о пейзажах, о погоде,
О той поэзии, что им посвящена,
И до того сложилась обстановка мило,
В купе уютном у прозрачного окна.
А поезд дальше мчался лишь столбы мелькали,
Да семафоры на разъездах у дорог,
Не замечали мы, как время пробегало,
Вели, как прежде задушевный разговор.
Нам принесли в купе горячий чай вечерний,
И чайный аромат заполнил все вокруг,
И на друг-друга мы участливо смотрели,
если в беседе кто-то говорил один из двух.
И прерывался он лишь иногда меж нами,
Когда на перекур я в тамбур выходил,
Ну, а вернувшись темы снова оживали,
Мы продолжали оживленно говорить.
И, как не странно, но в купе нас было двое,
Как-будто встречу случай подготовил нам,
Стемнело за окном и ночь запеленала,
В свой звездный плащ, добавив в это волшебства.
В купе свет яркий был погашен, лишь дежурный,
Придал уюта больше в этот поздний час,
Я предложил вишневый «Пунш» за разговором,
Он принят был и вновь беседа ожила.
В беседе я ловил взгляд милый, теплый, нежный,
Мне был приятен взор ее прекрасных глаз,
Она ресницы опускала от смущения,
Когда я пристально смотрел в ее глаза.
Лицо красивое ей придавало шарма,
И мне хотелось на нее вот так смотреть,
А поезд уносил все дальше от вокзала,
Того вокзала, где в купе зашел, чтоб сесть.
Кто говорит — с тем говориться,
А кто сквозь зубы. жмет язык,
С тем хочется проститься…
Мы с мужем долго учились обниматься просто так. Каждый раз приходилось тормозить его то посреди кровати, то на пороге кухни, то у обувной тумбы и ластиться. Он маялся, опустив руки по швам. Поглядывал на часы, в окно, в кастрюлю с кипящими макаронами. Вырывался, смешно подергивая плечами, будто высвобождался из смирительной рубашки или собирался заделать «цыганочку». Жаловался на занятость, сонливость, жару. Похлопывал меня по спине, типа: «Ну все, будет тебе, беги дальше». Тянулся за портфелем и любимым английским кепи. Щелкал пультом, пальцами и языком. Открывал настежь дверь квартиры и лифта.
Моя потребность в объятиях — родом из детства. В яслях частенько прибегала к воспитателям с пустяковым ушибом и просьбой «пожалеть». Они переглядывались и усердно дышали на рану. Шипели перекисью. Пристраивали бинт и пластырь, а мне хотелось теплых рук на плечах и взъерошенной макушки.
У моей дальней родственницы погиб муж. Он очень любил рыбалку, особенно зимнюю. Никогда не брал с собой спиртное, только круто заваренный чай в стареньком термосе. В то утро проспал и в спешке забыл все: и червей, и платочек (всегда носил в кармане чистый) и военный билет. Еле успел на шестичасовый автобус.
Рыбачил, как правило, один, без компании, только в тот день клева не было. Приходилось мерить шагами лед и мысленно рисовать диаграммы. Рядом мерзли два мужика, приехавшие на запорожце. Перебрасывались скупыми фразами, мол вышла из строя катушка и прохудился садок. Ближе к обеду начали сматывать удочки, и он попросился к ним в машину. Те кивнули и завели мотор.
Ехали медленно, как никак февраль. В дороге выяснили, что всем по 33 года. Надо же, возраст Христа. Хором удивились. Затем он уснул и больше не проснулся. На встречку выскочил огромный ЗиЛ и съел машину с потрохами. В живых не осталось никого. Выдержали удар только снасти.
Жена искала его сутки. При нем не оказалось документов. Как заведенная крутила диск телефона, рвала на куски телефонный справочник и повторяла: «Ну почему я не проснулась и не проводила? Не обняла на пороге? Может быть это его защитило!»
С тех пор я обнимаю мужа и провожаю до двери, даже если мылится в магазин за огурцами. Даже если спускается на минутку к вахтерше, чтобы забрать квитанции. Даже если никуда не идет.
С тех пор я обнимаю своих родных у подъезда, в порту и на вокзале. На стоянке, автобусной остановке, у вагона метро и на пристани. В переходе, посреди зебры и торгового центра. Летом, когда хочется поселиться в речке, и зимой, когда не спасает даже «Аляска» на лебяжьем пуху. После пережитого кошмара и после сытного обеда. Перед завтраком, причастием, лыжным спуском и уроком хорового пением. Во время прогулок, барбекю, приемов и кофе-брейков. После занятий в школе, болезней, дождей и молитв. Вместо десерта. Помимо «люблю».
И все же ты придешь на то же место
в той самой, непридуманной Одессе,
на желтый пляж, где на песке горячем
читали мы про дочку Спартака.
Среди акаций ты отыщешь две,
те, что держали старую палатку,
и землю ты потрогаешь руками,
и наши там почувствуешь следы.
Здесь мы бродили, ссорились, любили,
как будто что-то в жизни понимали,
и вспомнишь ты, как здорово нам было
и как могло быть просто хорошо.
Какой странной бывает Вселенная, когда сталкивает двух совершенно, казалось бы, разных людей вместе. И как бывает необычно, когда находишь там, где совсем не ищешь. Может быть, Судьба действительно знает, что для нас лучше?
Будет тепло…
И солнце будет светить ослепляюще жарко.
Твои руки коснутся моей кожи,
А губами ты проложишь строчку из поцелуев.
Может быть, мы с тобой потанцуем
Под ритмы, что будет отстукивать сердце,
Я буду жаться к тебе крепче, чтобы согреться,
Ты будешь хватать меня за волосы
И в горячности шептать пошлости,
Но грань твоей нежности не разрушит легкая грубость.
Это позволительно лишь моей глупости,
А она простительна тобой…
Таким сильным, разумным и чуть отстраненным.
Утро встретит нас обнаженными,
Сплетенными в один организм, едва слышащий,
Как за окном просыпается город,
Включаются фонтаны, надменно брызжущие
Воду на первых, совсем сонных прохожих…
Я посплю в твоих объятиях еще немножко
Ровно до той минуты, когда тебе придется меня покинуть,
Едва коснувшись губ губами на прощание.
Вечером мы повторим наше свидание,
Заполним друг друга собой и любовью.
Ты зовешь ее безумием, я безусловностью,
Эти определения как две искомые
В нашем сложном уравнении отчаяния,
Когда взгляды говорят громче, чем признания…
Но и это неважно. Будет тепло.
Я верю в прикосновения … Для меня это единственное, во что нельзя сыграть … Не слова, не поступки, не даже взгляды … Прикосновения … Ими можно выразить всё — потребность, заботу, нежность, желание, страсть … И я сейчас не о жарких объятиях, пальцах запутанных в волосах или крепко сжимающих шею в порыве похоти … Нет … Я говорю о таких тонких и интимных касаниях, которые мы совершаем интуитивно … Беспрерывно ища друг друга руками повсюду … Убирая волосы кончиками пальцев, поправляя одежду, стирая губами соус, обнимая чьи-то колени, находя в этом покой, кладя голову на чье-то плечо, ощущая надежность, сжимая крепко чью-то ладонь, говоря всем своим существом «Я рядом»… Здесь не может быть никаких сложностей, никакой наигранности и никаких поводов и причин … Только всеобъемлющая потребность в одном конкретном человеке, которая утолима лишь этой вашей обоюдной тягой, вечным поиском друг-друга, неуемной нежностью, теплом, вкусом губ, и какой-то первородной близостью, которая наполняет собой всю жизнь невероятными откровениями, помещающимися в одно лишь прикосновение любимого человека …
«Любить — значит хотеть касаться» ты помнишь?
Иди сюда…
Я рада каждой крошке счастья,
А сколько будет их — не знаю.
Твои слова я словно бисер
На нитку памяти низаю.
И будет нитка слов веселых,
И будет нитка слов печальных,
Еще немножечко шутливых,
Но лишь бы не было прощальных.
Не говори мне их, не надо,
Я все прекрасно понимаю,
И знаю — рано или поздно
Я крохи счастья растеряю.
А может быть скормлю голубкам,
С ладошки накормлю синицу,
Пусть унесут в даль голубую
Мой сон, что слишком долго снится.
И будет ночь полна покоя,
А вечер безмятежно тих,
Но пусть останется на память
Мне ожерелье слов твоих…
У любой, даже самой преданной женщины иногда возникают мысли о новых романтических отношениях на стороне. Знаете, быт, рутина, никаких эмоций, а тут что-то свежее. И кстати, в любой измене виноваты оба. Кто-то умный сказал, что в любви не бывает измен. Бывают изменения.
людям никак не докажешь. люди не могут понять.
вбили себе они в голову, что между ними роман
даже при встрече-прощании в щечку нельзя целовать
или под ручку сходить в скромненький ресторан.
им лишь бы посудачить. новости обсудить.
всех, кто живёт во дворе. или в соседнем доме.
«вон, с 10-ой квартиры, долго не мог гвоздь забить.
а в 117-ой, муж изменил своей толстой корове.
сегодня ментов вызывали в 48-ую, слыхали?
лахудра с 8-ого подъезда кроссовер купила сыну.
а тот охламон и бездельник. всё девок катает ночами
а этот опять… провожает… — гуляйте пока молодые»
…он держит её ладони. — чудесный сегодня вечер.
прощаются… просто друзья. им просто вдвоём хорошо.
и бабки на лавке притихли… — до скорой. до новой встречи
мы завтра с тобой погуляем… с тобою вдвоём.
перед сном.
___
и как им всем не понять.
у них никаких обязательств.
им просто вдвоём хорошо.
без подписей. и без печатей.