Болят две раны у меня в груди.
В крови одна, рубцуется другая.
И так всегда: то радость впереди,
То вновь печаль спешит, ее сменяя.
Красиво любить тоже нужен талант. Может быть, любви талант нужен больше, чем любовь таланту.
Тобой протянутую руку
Боюсь в ладонях задержать.
Боюсь, испытывая муку,
И слишком быстро отпускать.
И вновь тайком из странствий дальних
К тебе, единственной стремлюсь,
Боюсь я глаз твоих печальных,
Но и веселых глаз - боюсь.
Боюсь, когда сидишь весь вечер
Ты одинешенька - одна
Боюсь, с другим тебя замечу
Подумаю что не верна.
Боюсь: не все во мне ты видишь,
Боюсь: все видишь без труда,
Боюсь, что скоро замуж выйдешь,
Боюсь, не выйдешь никогда.
Боюсь я, слишком осторожный,
Тебя по имени назвать,
И боязно, что останешься
Ты безымянною опять.
Вот я вернулся с дороги
И встретил твой ясный взгляд.
Как будто вижу впервые,
Как эти глаза горят!
Вот я вернулся с дороги,
В милый наш дом вхожу…
И, словно впервые в жизни,
Руки твои держу.
И кажется мне, впервые
Я слышу твой тихий смех,
И в сотый раз понимаю,
Насколько ты лучше всех!
И в сотый раз повторяю,
Как счастливы мы с тобой,
Что вместе прожить не месяц -
Всю жизнь нам дано судьбой,
Что вместе встречать нам весны,
Рвать на полях цветы,
Что я не спешил родиться
И не опоздала ты.
Невозможно прожить без печали,
Но хочу я друзья пожелать,
Чтобы в радости вы забывали,
Что недавно пришлось горевать.
Я хочу, чтобы песни звучали,
Чтоб вином наполнялся бокал,
Чтоб друг другу вы все пожелали
То, что я вам сейчас пожелал.
Я желаю вам друга такого,
Чтоб в тяжёлый, нерадостный час
Произнёс настоящее слово,
Что спасительным будет для вас.
Я хочу, чтобы звонкий, счастливый
Всюду слышался смех детворы,
Чтобы девушки были красивы,
Чтобы юноши были мудры.
Если девушка нынешним летом
Обижала тебя, не любя -
Пусть она пожалеет об этом,
Потому что полюбит тебя.
Я хочу, чтобы песни звучали,
Чтоб вином наполнялся бокал,
Чтоб друг другу вы все пожелали
То, что я вам сейчас пожелал.
Я счастлив: не безумен и не слеп,
Просить судьбу мне не о чем, но все же Пусть будет на земле дешевле хлеб,
А человеческая жизнь - дороже.
Я о тебе, кто мне всего дороже, боюсь писать стихи, вдруг их, прочтя, Другой меня достойней и моложе тебя полюбит, тоже не шутя, Я о тебе кто мне всего дороже боюсь писать стихи вдруг кто-нибудь любя, Заговорит с другой любимой тоже словами, что нашел я для тебя.
Говорят: в боевые былые года,
Что овеяны славою предков,
На высоком холме у аула Салта
Был Шамиль ранен пулею меткой.
Застонал он от боли, надеясь, что стон
В жаркой схватке, как выстрел, утонет…
Но стремглав окружили имама пять жен,
Как пять пальцев на сжатой ладони.
Говорят: прикрывая платками уста,
Причитали они бестолково
И послали мюридов во вражеский стан
Пригласить самого Пирогова.
Через час знаменитый хирург к Шамилю
Подошел торопливой походкой
И негромко сказал:
- Я его исцелю, - инструмент доставая походный.
Говорят: истекающий кровью имам
Вдруг очнулся и выкрикнул сипло:
- Я себя, как барана, вам резать не дам,
Есть во мне еще прежняя сила!
Стиснув рану кровавую левой рукой,
Сжал он в правой дамасскую саблю
И с гортанными криками ринулся в бой,
Мстя за каждую горскую саклю.
Говорят, что полдюжины ран штыковых
Получил он в бою этом снова…
И опять снарядили джигитов лихих
В русский лагерь искать Пирогова.
Славный лекарь, явившись и на этот раз,
Разложил инструмент под чинарой.
Он имама от верной погибели спас,
Чем ужасно разгневал сардара.
Говорят: Пирогов не рубил сгоряча,
Но ответил вельможе достойно,
Что считает он истинным долгом врача
Ненавидеть кровавые войны.
- Пуля дура, - сказал он, - и ей наплевать
Православный ты иль мусульманин,
Как на то, где от крика зайдется вдова,
В Ашильте или, скажем, в Рязани.
Говорят, что от крови ржавела земля
Под простреленным стягом пророка,
Что не раз из беды выручал Шамиля.
Появлявшийся вовремя доктор.
Много в жизни видавший, он был поражен,
Как собрав ослабевшую волю,
Горделивый имам в окружении жен
Не стонал, а смеялся от боли.
Говорят, что однажды спросили его,
Как терпеть ему боль удается?..
Под безжалостным лезвием он отчего
Не кричит, не мычит, а смеется?
Тут Шамиль на столпившихся жен указал -
И разгадка простой оказалась:
Ни горячий свинец, ни каленый кинжал
Не страшнее, чем женская жалость.
Говорят, коль мужчина, вскочив на коня,
Принимает нагайку от милой,
Он летит в смертный бой, удилами звеня,
Богатырскую чувствуя силу.
Потому-то аварское наше плато
Не слыхало ни жалоб, ни стонов,
Что с мюридами рядом, накинув чохто,
Воевали их верные жены.
Говорят, если вырвется вдруг из груди
Стон случайный, как дерево с корнем,
То горянка вовеки его не простит,
Хоть и кажется с виду покорной.
… Я согласен с поверием этим вполне,
Ибо в том, что и сам я по кругу
До сих пор, стиснув зубы, скачу на коне,
Есть упрямой аварки заслуга.
Напрасно плачешь ты, меня ревнуя,
Несправедливо ты меня коришь.
Я, может быть, и вспомню ту, другую,
Когда мне ты обиду причинишь.
Верь, не она - хоть ты ее не хвалишь
В моей судьбе играет злую роль.
Она и помнит обо мне тогда лишь,
Когда другой ей причиняет боль.
Встаньте все и выслушайте стоя
Сохраненное во всей красе
Слово это - древнее, святое!
Распрямитесь! Встаньте!..
Встаньте все!
Как леса встают с зарёю новой,
Как травинки рвутся к солнцу ввысь,
Встаньте все, заслышав это слово,
Потому что в слове этом - жизнь.
Слово это- зов и заклинанье,
В этом слове - сущего душа.
Это- искра первая сознанья,
Первая улыбка малыша.
Слово это пусть всегда пребудет
И, пробившись сквозь любой затор,
Даже в сердце каменном пробудит
Заглушенной совести укор.
Слово это сроду не обманет,
В нем сокрыто жизни существо.
В нем - исток всего. Ему конца нет.
Встаньте!..
Я произношу его:
«МАМА!»
Если я полюблю человека, я полюблю его нацию, а если я возненавижу его, то навсегда забуду какой он национальности.
«Мать уйдет, в душе оставив рану.
Мать умрет, и боли не унять…
Заклинаю: берегите маму!
Дети мира, берегите мать!»
- Скажи мне, что в мире презренней всего?
- Дрожащий трусливый мужчина!
- Скажи мне, что в мире презренней его?
- Молчащий трусливый мужчина!
Не будет пусть никто из нас голодным,
И пусть никто не будет слишком сыт:
Один от голода бывает злобным,
Другой нам зло от сытости творит.