.
Целую руки женщин всей Земли,
Мне так понятна тяжесть женской доли.
Собрать добро по зёрнышку смогли,
Смогли засеять жизненное поле.
Они открыли небо для меня,
Я вижу солнце сквозь грозу любую.
И снова, низко голову склоня,
Я эти руки женские целую.
Как пчёлы в соты собирают мёд,
Так эти руки счастье собирают,
И потому на свете каждый год
Так много доброй новизны бывает.
Своей любовью нас в пути храня,
Они всегда беду отводят злую.
И снова, низко голову склоня,
Я эти руки женские целую.
Святые руки наших матерей
Весь мир хранят заботливо и нежно
И щедро дарят с самых первых дней
Свое тепло и добрую надежду.
Они не могут отдохнуть ни дня,
Неся Земле свою любовь живую,
И снова, низко голову склоня,
Я эти руки женские целую.
перевод И. Озёровой
Нас двадцать миллионов
От неизвестных и до знаменитых,
Сразить которых годы не вольны,
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Нет, не исчезли мы в кромешном дыме,
Где путь, как на вершину, был не прям.
Еще мы женам снимся молодыми,
И мальчиками снимся матерям.
А в День Победы сходим с пьедесталов,
И в окнах свет покуда не погас,
Мы все от рядовых до генералов
Находимся незримо среди вас.
Есть у войны печальный день начальный,
А в этот день вы радостью пьяны.
Бьет колокол над нами поминальный,
И гул венчальный льется с вышины.
Мы не забылись вековыми снами,
И всякий раз у Вечного огня
Вам долг велит советоваться с нами,
Как бы в раздумье головы клоня.
И пусть не покидает вас забота
Знать волю не вернувшихся с войны,
И перед награждением кого-то
И перед осуждением вины.
Все то, что мы в окопах защищали
Иль возвращали, кинувшись в прорыв,
Беречь и защищать вам завещали,
Единственные жизни положив.
Как на медалях, после нас отлитых,
Мы все перед Отечеством равны
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Где в облаках зияет шрам наскальный,
В любом часу от солнца до луны
Бьет колокол над нами поминальный
И гул венчальный льется с вышины.
И хоть списали нас военкоматы,
Но недругу придется взять в расчет,
Что в бой пойдут и мертвые солдаты,
Когда живых тревога призовет.
Будь отвратима, адова година.
Но мы готовы на передовой,
Воскреснув,
вновь погибнуть до едина,
Чтоб не погиб там ни один живой.
И вы должны, о многом беспокоясь,
Пред злом ни шагу не подавшись вспять,
На нашу незапятнанную совесть
Достойное равнение держать.
Живите долго, праведно живите,
Стремясь весь мир к собратству
сопричесть,
И никакой из наций не хулите,
Храня в зените собственную честь.
Каких имен нет на могильных плитах!
Их всех племен оставили сыны.
Нас двадцать миллионов незабытых,
Убитых, не вернувшихся с войны.
Падучих звезд мерцает зов сигнальный,
А ветки ив плакучих склонены.
Бьет колокол над нами поминальный,
И гул венчальный льется с вышины.
День ушел, как будто скорый поезд,
Сядь к огню, заботы отложи.
Я тебе не сказочную повесть
Рассказать хочу, Омар-Гаджи.
В том краю, где ты, кавказский горец,
Пил вино когда-то из пиал,
Знаменитый старый стихотворец
На больничной койке умирал.
И, превозмогающий страданья,
Вспоминал, как, на закате дня
К женщине скакавший на свиданье,
Он загнал арабского коня.
Но зато в шатре полночной сини
Звезды увидал в ее зрачках,
А теперь лежал, привстать не в силе,
С четками янтарными в руках.
Почитаем собственным народом,
Не корил он, не молил врачей.
Приходили люди с горным медом
И с водой целительных ключей.
Зная тайну лекарей Тибета,
Земляки, пустившись в дальний путь,
Привезли лекарство для поэта,
Молодость способное вернуть.
Но не стал он пить лекарство это
И прощально заявил врачу:
- Умирать пора мне! Песня спета,
Ничего от жизни не хочу.
И когда день канул, как в гробницу,
Молода, зазывна и смела,
Прикатила женщина в больницу
И к врачу дежурному прошла.
И услышал он:
Теперь поэту
Только я одна могу помочь,
Как бы ни прибегли вы к запрету,
Я войду к поэту в эту ночь!
И, под стать загадочному свету,
Молода, как тонкая луна,
В легком одеянии к поэту,
Грешная, явилася она.
И под утро с нею из больницы
Он бежал, поджарый азиат.
И тому имелись очевидцы
Не из легковерных, говорят.
Но дивиться этому не стали
Местные бывалые мужи,
Мол, такие случаи бывали
В старину не раз, Омар-Гаджи.
И когда увидят все воочью,
Что конца мой близится черед,
Может быть, меня однажды ночью
Молодая женщина спасет.
Настоящие мужчины дерутся в двух случаях. За землю и за любимую женщину. Во всех остальных случаях дерутся петухи.
Чтобы рвануться в схватку, у мужчины
Есть только две достойные причины.
И первая: родной страны защита,
Граница чья пред недругом закрыта.
Вторая - долг, что предками завещан,
Мужчинам всем повелевает он:
Собой рискуя, защищайте женщин,
Как на дуэлях пушкинских времен.
Чтоб песню спеть, от века у мужчины
Есть только две достойные причины.
И первая: любовь к земле родимой,
Которая вошла нам в плоть и в кровь
И сделалась звездой неугасимой.
Вторая - это к женщине любовь
Капает дождик, все капает, капает,
Капает на полуголые ветки.
Падают листья, все падают, падают,
Листья на ветках и желты и редки.
Ветер осенний солидным хозяином
Гонит и с воем и с хохотом взашей
Сирот, непрошеных и неприкаянных,
Прочь со дворов вдоль по улице нашей.
Их проходящие топчут галошами,
Топчут подошвами в глине и в иле.
Люди забыли, как много хорошего
Им эти листья недавно дарили.
Новые листья - я знаю - завяжутся,
Почки набухнут, как в прошлые годы.
Так почему же мне многое кажется
Несправедливым в законах природы?
Мы ссорились дождливым днем,
Мрачнели наши лица:
«Нет, мы друг друга не поймем!
Нет, нам не сговориться!»
И, подавляя стук сердец,
С тобой клялись мы оба,
Что это наконец конец,
Что мы враги до гроба.
Под дождь, летящий с высоты,
Не оглянуться силясь,
Направо я, налево ты Ушли и не простились.
Пошел, руки тебе не дав,
Я к дому своему…
Неважно, прав или не прав, -
Конец, конец всему!..
Вошел я с этим словом в дом
И запер дверь на ключ,
Дождь барабанил за окном,
Темнели крылья туч.
Вдруг вспомнил я, что ты идешь
С открытой головою,
Что ты, конечно, без калош,
Что нет плаща с тобою!
И, плащ схватив, я в тот же миг
Под дождевые всхлипы
Сквозь дождь помчался напрямик
Спасать тебя от гриппа.
У нас с тобой разными радости стали,
У нас с тобой разными стали печали…
Но все б эти радости - будь моя воля! -
Сменил без возврата на общую боль я!
Даже те, кому осталось, может,
Пять минут глядеть на белый свет,
Суетятся, лезут вон из кожи,
Словно жить еще им сотни лет.
А вдали в молчанье стовековом
Горы, глядя на шумливый люд,
Замерли, печальны и суровы,
Словно жить всего им пять минут.
Пер. Н. Гребнева
Нет, я не счастлив и счастлив не буду,
Пока - пусть на том, на чужом берегу -
Умирают от голода эти люди
И я их никак спасти не могу.
Расул Гамзатов
Добро и зло на свете все творят,
Но правит мной понятие иное:
Я слышу речь твою, твой вижу взгляд,
И ничего не стоит остальное.
Расул Гамзатов
ТРИ СОНЕТА
1 В Японии читал стихи свои
На языке родном - в огромном зале.
- О чем стихи?- спросили.- О любви.
- Еще раз прочитайте, - мне сказали.
Читал стихи аварские свои В Америке.
- О чем они?- спросили. И я ответил честно:
- О любви. - Еще раз прочитайте, - попросили.
Знать, на любом понятны языке
Стихи о нашем счастье и тоске,
И о твоей улыбке на рассвете.
И мне открылась истина одна:
Влюбленными земля населена,
А нам казалось, мы одни на свете.
2 - Скажи «люблю», - меня просили в Риме,
На языке народа своего!
- И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.
- Как называют ту, что всех любимей?
Как по-аварски «жизнь» и «божество»?
- И я назвал твое простое имя,
И повторили все вокруг его.
Сказали мне: - Не может быть такого,
Чтоб было в языке одно лишь слово.
Ужель язык так необычен твой?
И я, уже не в силах спорить с ними,
Ответил, что одно простое имя
Мне заменяет весь язык родной.
3 Нет, ты не сон, не забытье,
Не чудной сказки свет туманный
Страданье вечное мое,
Незаживающая рана.
Я буду глух и слеп к обману,
Но только пусть лицо твое
Мне озаряет постоянно
Дорогу, дни, житье-бытье.
Чтобы с тобою рядом быть,
Готов я песни все забыть,
Вспять повернуть земные реки
- Но понимаю я, скорбя,
Что на земле нашел тебя,
Чтоб тут же потерять навеки.
Расул Гамзатов.
Если верный конь, поранив ногу,
Вдруг споткнулся, а потом опять,
Не вини его, вини дорогу,
И коня не торопись менять.
Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.