Легко сбить стрелой дикого гуся, пролетающего над озером. И гораздо трудней свернуть шею такому же гусаку, только домашнему, которому ты дал имя, который приучен доверчиво к тебе подбегать…
Тот, кто брызгает грязью в других, вполне может дождаться, что эту грязь об него же и оботрут.
Бывает и так: едва встретишься с человеком, едва выспросишь, как зовут, - и уже знаешь, что этот друг настоящий, друг не на один день, не на одно застолье - на всю жизнь…
Честь, это такое богатство, за которое не жаль умереть. Нельзя её ни подарить, ни отнять, можно лишь потерять или обрести самому…
Матери таковы: всю кровь по капле отдадут ради детей. Даже ради самых бездельных, от которых не дождёшься толку ни нынче, ни потом.
«Если б исполнение желаний
Мне, о Небо, даровало Ты,
Я б весь мир избавил от страданий,
Весь народ - от горькой нищеты.
Пусть дождутся люди урожая,
Что никто от века не косил.
Ну, а если б чудо продолжалось,
Я б ещё корову попросил…"
Так молился пахарь у дороги,
Что вела к деревне через лес,
И, однажды вняв, благие Боги
Ниспослали вестника с Небес.
«Что ж - проси! Ты этого достоин.
Ныне день, любезный чудесам.
Но учти: соседу дастся вдвое
От всего, что вымолишь ты сам!»
И крестьянин, поглядев сурово,
О заветном высказался вслух:
«Пусть издохнет у меня корова,
Чтобы он недосчитался двух!..»
Ну, что еще не сказано про кошку?..
Она всю жизнь блюла кошачью честь
И лишь под старость, прихворнув немножко,
Вдруг заскучала, перестала есть.
Хозяйка в трансе. Зрелище болезни
Никто в семействе вынести не мог.
Посовещавшись, с логикой железной
Решили сбагрить кошку за порог.
Лесная жизнь всегда на пользу зверю!
Там каждый лист - лекарство, рупь за сто!
И даже дети предпочли поверить,
Что Мурке лучше будет под кустом.
…И унесли в сентябрьское ненастье,
За трассу, где ревут грузовики.
И пропитанье кинули на счастье -
Ржаного хлеба черствые куски.
Она не понимала, что творилось.
Она то них не ожидала зла
И за людьми, собрав по капле силы,
Обратно к дому кошка поползла.
Наверно, там обрадуются встрече,
Забыв случайно в лесополосе…
Каким-то чудом избежав увечий,
Она перебралась через шоссе.
Хозяин вышел, вспомнил чью-то маму,
И, злых почти не сдерживая слез,
Как сверток опостылевшего хлама,
На то же место смертницу отнес.
И вот шаги знакомые умолкли…
С востока шла осенняя гроза.
Холодный дождь стучал по листьям мокрым,
Хлеща в полуослепшие глаза.
Но, силы взяв неведомо откуда,
Она опять в чернеющую даль,
Едва дыша, уже не веря в чудо,
По лужам выползает на асфальт…
На этот раз вблизи мелькнули фары.
Вот-вот - удар, колеса, смертный хрип…
Ан нет! Обдав солярочным угаром,
Затормозил большой серьезный джип.
Его владелец, баловень удачи,
Стрелял не только в тире, говорят…
Сейчас он тихо-мирно ехал с дачи,
Вез в город тещу и своих близнят.
Он был мужик, понятно, очень жесткий,
Но вышел под ночные фонари -
Потрогал пальцем слипшуюся шерстку
Ладонь под брюшко - и она внутри.
Там вентилятор гнал дыханье лета,
Обмякшим тельцем тотчас завладев,
Схватила теща старую газету,
Уча мальчишек действиям в беде.
И с заднего сидения кавказец
Тянул ужасно любопытный нос…
Глава семейства по мобильной связи
Послал безотлагательный запрос.
«Ветклиника? Вы до какого часа?
Я к вам, короче, кошечку везу…»
Взяв с места, мощный джип ушел на трассу
И полетел ракетой сквозь грозу.
Чужие пальцы пахли непривычно.
Она в них мокрой тыкалась щекой,
Едва заметно, слабенько мурлыча,
Благодаря за ласку и покой.
Она уже почувствовала еле
Иголку в лапе, теплую кровать…
Шприц отложив, ветврач сказал: «успели.
Ещё лекарства будете давать…»
Теперь она живет себе на славу.
Одно добавлю, завершая стих:
Те люди оказались правы.
Без них ей было лучше, чем у них.
Надо оставить прошлые ошибки прошлому. Не горевать о них, а исправлять. Набраться мужества и решимости - и исправлять.
Первый раз - всегда первый раз, что там ни говори. Первая любовь, первый бой… Хочешь не хочешь - запомнится на всю жизнь.
Смерть - последний поступок, а то нередко и главный. Люди не помнят всего, что совершил воин, но и через сто лет про каждого расскажут, как умер.
Все рождаются чистыми и добрыми, все зовут мамку и просят не крови, а молока… И после, даже когда творят жуткие злодеяния, каждый сам для себя - правильный и хороший. Мы придумываем настолько изощрённые оправдания, что только диву даёшься, и всё ради того, чтобы ладить с собственной совестью. Если это перестаёт получаться, человек лезет в петлю… На самом деле мы алчем не добра или зла, а силы. В ком-то эта жажда сильней, в ком-то глуше, но никто не лишён её вовсе. Есть сила воина, сила красавицы, лицедея, жреца, государя, мастерового, певца… Причём каждый человек глубоко в душе знает, что никакой силы не будет без трудов, лишений и боли. Только кто-то не боится сам поднимать муки и тяготы, а другой не боится доставлять их другим. Вот и вся разница.
Когда временами, почти заблудившись во мраке,
Я вдруг устаю оставлять на дороге следы,
Без зова ко мне подбегают большие собаки
И рядом встают, заслоняя собой от беды.
Я пальцы вплетаю в колючие жёсткие гривы,
И запах звериный глаголет, что мы ещё живы.
А значит, рыча и пыхтя, обдирая колени,
Хотя бы ползком, опираясь на спины друзей,
Но только вперёд, разгоняя зловещие тени,
По ранящей ноги, кремнистой и жёсткой стезе.
Пусть даже мне хочется сдаться на каждом шагу,
Я тех, кто поверил в меня, подвести не могу.
От того, чего боишься, стоит либо по возможности бегать - в чём немного достоинства, да и получается не всегда, - либо набраться смелости и шагнуть навстречу, а там будь что будет.