Есть кошечки, собачки, а я игуана…
Говорят, у кошки девять жизней,
Девять, что прожиты как одна,
Кошку попросила,
Расскажи мне,
Сколько раз была ты влюблена?
Где твои остались восемь прежних,
Где-то в ссорах, драках и крови?
Кошка улыбнулась очень нежно,
Будто бы ответила:
В любви.
Если гладить кошку под одеялом — она светится!
Наговорил голодной кошке кучу добрых слов. Всё равно орёт, скотина!
Ты моя радость, ты моя крошка,
Ты моё солнышко, счастье моё!..
Так вот старушка общается с кошкой,
Если сложилось быть в жизни одной.
Утро…
Окно настежь, занавески парусом, вверх, к облакам.
Прохладный воздух прошедшей ночи вперемешку с теплом нового дня.
Спокойствие, разнеженность, капелька лени- потягиваюсь, как кошка))
Ненавязчиво пахнет кофе и выпечкой, запах сигареты с балкона.
Радость пробуждения в мелочах, эмоциях, чувствах. Наслаждение.
Встала. И пошла… Босиком в новое утро. Улыбка.
В твоей старенькой рубашке, родной неповторимый запах.Нежность.
Улыбнулась, приласкалась, поцеловала… кошка- она и есть кошка))
И так каждое новое утро. Утро нашей поздней любви. Счастье.
Что такое счастье?.. Вот это и есть счастье. Любовь. Как песня.
Собачий нос не продают в аптеке,
А хвостик не включается щелчком.
Но ото всех болезней в целом свете
Излечивают игры со щенком.
Прогулка в парке лечит раны сердца,
А звонкий лай врачует душу нам.
И если плохо, если не согреться,
Щенок, как грелка, ластится к ногам.
Глазенки-бусинки заглядывают в вечность,
И у хозяев, как по волшебству,
Проснётся вместо безнадёги нежность
И искренняя вера в доброту.
Пусть говорят, что это бред и враки,
Но это правда, что тут говорить:
Нет в мире доктора волшебнее собаки.
(Ну, или кошки. Тоже может быть).
Только слепой не видит сходства женщины с кошкой.
Только глупый не понимает различия между ними.
Васька с Муркой мирно жили
По ночам мышей ловили,
Днём мурлыкали вдвоём:
«Ладно мы с тобой живём!»
Мерно жизнь у них текла.
Вдруг хозяйка в дом взяла
У соседки, у старушки
Молодую Кошку Муську.
Мурка Муську привечала.
Муська ластилась, урчала…
Погулять она любила,
Ночью мышек не ловила!..
День проходит и другой
Стал Василий сам не свой.
Днём куда-то исчезает…
И на Мурке зло срывает…
Говорит Кот Мурке Кошке:
«Ты умылась бы немножко!»
Кошка Мурка растерялась:
«Вась! Я только умывалась!
Дом я чисто прибрала
И тебя весь день ждала…»
Но на всякий случай Мурка
В лапки зеркальце взяла.
Посмотрелась, всё в порядке!
Ушки, хвост всё чисто, гладко!..
Шёрстка на спине блестит,
Изумрудом глаз горит!
На Василия взглянула,
Тотчас лапками всплеснула!..
От усов и до хвоста
В саже Васька… Неспроста!..
Всё же ласково спросила:
«Где бродил ты, Вася, милый?
Знать на крыше за трубой
Бегал с Кошкою другой?
Ты бы Вася постыдился!
Для начала бы умылся!
А меня б потом корил…
Кабы сам ты чистым был!»
Васька — Кот, на то и Кот!
Улыбнулся во весь рот:
«Спинка чёрная?.. Живот?..
Я же чистил дымоход!
А на крыше за трубой
Был не я, а Кот другой!»
Дверь тихонько приоткрылась
Кошка Муська появилась…
Промурлыкала с порога:
«Мур-р-к! Умылась я б немного!..
А то ветер сильный был
Меня сажей облепил!»
Мурка горестно вздохнула,
На Василия взглянула
И ушла к соседке жить,
Чтобы там мышей ловить.
Мой чёрно-белый негатив…
у тебя природа дворовая …
усов натянутый тетив…
и утром ты ласковая такая…
хотя характер твой ретив…
комочек счастья- мой позитив…
несла тебя прижав под подбородок…
я защитить хотела от злого города…
ты мой самый ценный самородок…
кому нужна печать древнего рода…
для нежности не важна порода…
имя польское теперь носи
Марыся-ты со мной на года…
фильм «Знахарь » в советское время научил любви…
В зоопарке было дело…
Кошка Тигра углядела…
А, уж как Он был с ней мил!..
Комплименты говорил!!!
Вот и попросила Кошка:
«Поиграй со мной немножко!..
Ты красивый, сильный зверь!
Ты мне нравишься! Поверь!
Мы с Тобой — почти родные!
А вот встретились впервые!..
Так, давай с Тобой дружить!..
Будем мышек мы ловить!»
Усмехнулся Тигр лукаво:
«До чего смешная, право!
Хоть не Лев я, Царь зверей,
Все же царственных кровей!!!
Про семейственность сказала!..
Только сходства у нас мало!
Грозен я, хитёр, умён,
По сравненью с Кошкой — слон!
Поиграть со мной решила?
Что же!.. Это даже мило!
Только правила мои!
Коль играем — их прими!
Чур, в игре я буду — Кошка!
Мышкой Ты побудь немножко!
Хочешь с Тигром поиграть,
Значит надо уступать!»
Кошка — мышкой быть согласна,
Не подумав, что опасно!
Кошка счастлива!.. Нет слов!
Поиграть с ней Тигр готов!
Превратилась Кошка — в мышку…
К Тигру подошла так близко!..
Видит зубы и оскал,.
Взгляд, что вдруг колючим стал…
Кошка уж сама не рада…
Страшно от такого взгляда!..
Может правила сменить?..
Да, и ноги уносить…
К Тигру ведь сама пристала!
Видишь ли, Котов ей мало!..
Чем её так Тигр привлёк?
Может тем, что одинок?..
Пока Кошка размышляла.
В пасть тигриную попала…
Коротка была игра…
Сделать выводы пора…
Тигр красив, умён, не спорю…
Но для Кошек, Тигры — горе!..
Так что до начала игр,
Вспомните, что Тигр есть тигр!
Поймал бездомную кошку и стал ей добрые слова говорить. Поцарапала, тварь, укусила, вырвалась и убежала. Не в курсе, значит, народной мудрости.
У кошки девять жизней.
Они уходят ночью или под утро. Чаще ночью. Заранее зная, что уйдут.
Некоторые не могут смириться. Они задают вопросы. Кому? Никто им не ответит. Все ответы находятся в них самих.
Я сижу в обшарпанном кожаном кресле, жмурясь на свет галогеновых ламп коридора. В воздухе пляшут невидимые пылинки и чьи-то сны, полные кошмаров.
— Ну-ка, иди отсюда, — шикает на меня дежурная медсестра Сонечка. Она хочет казаться взрослой кошкой, но пока еще котенок.
И она плачет иногда в раздевалке, я видела. Ничего, привыкнет. Они все привыкают.
Я лениво потягиваюсь и спрыгиваю на пол. Этот драный линолеум давно пора поменять.
Кажется, сегодня уйдет тот парень, который выбросился с балкона. Люди не умеют падать на лапы, у них нет хвоста. Дурачье.
Пойду, проведаю. Пусть ему не будет страшно в пути.
— Соня, где Максим?
— Он в ординаторской. Чай пьет.
— Операционную! Срочно! Готовьте плазму, большая кровопотеря. Четвертая плюс.
— Бегу, Олег Николаевич.
— Соня! Почему у нас в коридоре бродит полосатая кошка?!
— Какая кошка?
— Тут только что сидела кошка… Черт, вторая ночь без сна.
Коридор наполнился вдруг звуками — топотом ног, звяканьем металла, негромкими голосами. Из палат выглянул кто-то из ходячих больных и тут же мигом шмыгнул обратно.
— Господи боже…
— Соня, перестань. Ты мешаешь, вместо того, чтобы помогать.
— Олег Николаевич, она же вся…
— Я вижу. Тампон. Соня! Не спи в операционной.
— Простите, Олег Николаевич.
— Ты как будто вчера увидела человеческое тело в разрезе.
— А меня даже хотели отчислить с первого курса. За профнепригодность. Я в морге в обморок падала.
— Уфф… Как же он ее испластал. Как свиную тушу. Максим, что с давлением?
— В пределах нормы. А кто был нападавшим, известно?
— В полиции разберутся.
— Кс-кс. Иди сюда, Мурка.
Я приветливо машу хвостом старушке из двухместной палаты, но проскальзываю мимо. Некогда, некогда. А у вас просто бессонница. Попросите потом Соню, она вас спасет маленькой розовой таблеточкой.
В реанимации всегда пахнет мышами. Не могу понять, почему. Стерильно, вымыто с хлоркой, белым-бело, но пахнет мышами. Никогда не видела на этаже ни одной мыши. Наверно, это мыши, которые едят жизни. Грызут потихоньку человека изнутри, грызут… Когда я прихожу, они затихают. Ждут, когда уйду, чтобы выйти из темных нор и приняться за свое.
Парень еще здесь, я чувствую его присутствие, но он так слаб. Хотя люди сильны. Сильнее, чем они себе в этом признаются.
Я ложусь ему в ноги и всматриваюсь в туннель, откуда за ним придут. Не бойся, я с тобой.
Спустя месяц.
— Соня, я опять видел сейчас на окне у столовой кошку. Какого хрена?
— Олег Николаевич, ну какая кошка?
— Какая, какая… Полосатая, с хвостом. Вы ее прячете, что ли, всем младшим персоналом?
— Олег Николаевич, я понятия не имею, о чем вы говорите.
— Я вас всех уволю, к такой-то матери… Что вы улыбаетесь? Через полчаса обход.
Выглядываю из-за угла столовой. Кажется, хирург ушел, можно продолжать свой обход.
Я знала таких людей по прошлым жизням. Громогласные, ворчливые, но совершенно безвредные. Помогут, попутно обложив матом. Не все понимают разницу между формой и содержанием. Лучше спасти с матом, чем столкнуть в пропасть, ласково при этом улыбаясь.
А вот о форме… В палате номер шесть лежит девушка, которую изнасиловали, изрезали ножом, а потом бросили в лесу, недалеко от дороги. Бедняга выползла к утру на железнодорожное полотно, где ее и нашли обходчики. Врачи удивлялись, как она смогла выжить. Вопреки всем законам биологии.
Я много знаю про законы биологии, а еще больше про отсутствие этих законов там, где они не нужны.
У девушки восьмая жизнь. Предпоследняя.
— Кс-кс, Кошка, — зовет меня она.
— Мрр.
— В больницах не может быть животных, — удивляется девушка. Она сидит в кресле, в дальнем тупиковом коридоре у окна, в теплом байковом халате. Кутается в него, словно мерзнет.
— Мрр.
— Какая ты пушистая. Посиди со мной, Кошка.
— Мрр.
Девушка гладит меня по спине, безучастно глядя в глухую стену, покрашенную в унылый синий цвет.
— Зря я выжила, — вдруг говорит она спокойно, словно раздумывая.
Я укладываюсь на колени, обтянутые веселой тканью в горошек, потому что надо слушать.
— Вот я читала в интернете, что умирающие видят жизнь, которая проносится перед глазами в последние минуты. А потом их затягивает в тоннель… Сияющий, как звезда или солнце. Ты слышишь?
— Мрр.
— А я видела не свою жизнь. Вернее, много не своих жизней. Сначала я вроде бы стояла по колено в ледяной бегущей воде и держала за руку маленького мальчика. А потом оступилась и выпустила его руку… Он закричал и ушел с головой под воду. А я не прыгнула за ним. Потом я видела горящий город и мечущихся людей. В каком-то из домов горел мой отец, а я не знала — в каком именно. Это было ужасно. Потом я оказалась в толпе ярко одетых женщин. Они смеялись, задирая юбки, и хватали за рукава проходящих мимо мужчин. И я тоже… смеялась. А в одном видеокадре я насыпала в суп яд. Кажется, я хотела убить своего мужа…
Эти картинки сменялись перед моими глазами, словно в детской игрушке. У меня была такая в детстве — калейдоскоп. Можно было сложить мозаику как угодно красиво. Правда, в том калейдоскопе, что мне снился, складывались только страшные узоры. И ни одного… ни одного светлого и радостного.
На мою макушку между ушами вдруг капнуло. Я потерлась головой о безучастную руку девушки, подталкивая ее носом, чтобы она меня погладила.
Девушка шмыгнула, вытирая бегущие по лицу слезы.
— Уж лучше быть кошкой, правда? — спрашивает она меня, улыбаясь сквозь слезы.
Правда. Будешь еще. Если повезет. А не повезет, так начнешь цикл заново.
Поплачь, поплачь. Я тоже когда-то плакала. Когда умирали мои дети на руках. Когда меня разрывало на части снарядом. Когда сжигали на костре и когда убивали за преступление, которого я не совершала.
Сейчас человеческая память мне ни к чему. Да и короткая она. У нас, кошек, куда длиннее.
— Я теперь не смогу родить. Никогда. Интересно, если женщина не замужем, она сможет взять ребенка из детского дома, как думаешь?
— Мрр.
Я вижу бегущую по коридору Соню. Она ищет свою подопечную, и она сердита.
— Казанцева, вы знаете, что давно пора на вечерние уколы?
— Простите. Тут… с кошкой вот…
Сонечка воровато оглядывается и гладит меня по спине.
— Давайте мне Муську, а сами бегом в процедурную. Понятно?
Больная кивает и уходит в направлении процедурного кабинета, а медсестра берет меня на руки, подносит к груди, чешет за ухом.
— Ах ты ж… полосатая морда. Пойдем в столовую, там сегодня была творожная запеканка. Тебе оставили пару кусочков.
— Соняяяя! Опять эта кошка! Немедленно выбросите ее в окно!
— Олег Николаевич, какая кошка?
— Вы издеваетесь, да?
— Нет, я вас люблю, Олег Николаевич.
Я улепетываю по коридору в сторону столовой. У дверей старушки с бессонницей останавливаюсь, насторожив уши. Эти звуки ни с какими другими не спутать, ведь в окно палаты осторожно скребется клювом поздняя гостья — смерть.
Просачиваюсь через приоткрытую дверь в комнату, запрыгиваю на кровать. Пожилая женщина так хрупка и мала, что под тонкой шерстью одеяла совсем не ощущается ее тело.
— Привет, Мурка, — улыбается она. — А у меня что-то так сердце щемит. Хочется очень увидеть внука… А он гриппом заболел. Но мне дали его послушать по телефону. У меня такая чудная невестка. И сын золотой. Приносили вчера торт, апельсины… Хочешь колбаски?
Я слушаю холодное шуршание в окне и мурлыкаю, мурлыкаю, заглушая скрип форточки, куда протискивается костлявая лапка. Ох уж эта девятая жизнь.
Нет ничего хуже одиночества в такие минуты.
Поэтому я рядом…
Если в доме что-то поломалось,
Виновата, безусловно, кошка.
Ну, а я, потупившись, в сторонке
Ковыряю пальчиком ладошку.
В глазах кошачьих жизнь прекрасна,
и только глупый человек,
всё суетится понапрасну,
который век.