Жила-поживала когда-то большая семья.
Настала пора переезда в иные края.
Когда же мешки с барахлом выносили во двор,
У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор
И «против» и «за» раздавались у них голоса -
Везти или нет им с собою дворового пса.
А тот, чьих зубов опасался полуночный вор,
Лежал и внимательно слушал людской разговор.
«Я стал им не нужен… Зачем притворяться живым?»
И больше не поднял с натруженных лап головы.
Спустя поколение снова настал переезд
На поиски более щедрых и солнечных мест.
И бывшие дети решали над грудой мешков -
Везти или нет им с собою своих стариков.
В низкое небо смотрят глазницы
Улиц пустых и гулких дворов.
Медленный вихрь листает страницы
Воспоминаний, мыслей и слов.
Не передвинешь - названы сроки,
И не возьмёшь с собой за порог
Писем забытых жёлтые строки
В траурных лентах старых дорог.
Холодно что-то стало на свете…
Всё обретает истинный вид:
Милой улыбки нет на портрете -
Злая усмешка губы кривит.
А ведь когда-то - дальше от края -
Думал, что вечно будешь любим…
Саваном пыли след заметает
Времени ветер - неумолим.
Шел снег. Если сощуриться и долго смотреть вверх, покажется, что Небо с Землёй плывут навстречу, и уже не понять, то ли снежинки спускаются на лицо, то ли сам летишь, летишь вверх…
Спи родной, сомкни ресницы.
Кончен грозный счет.
Перевернуты страницы.
Дальше жизнь течет.
Не отбросит больше радуг
Солнце на клинке.
Гор закатные громады
Гаснут вдалеке.
Дремлют сумрачные ели
Вдоль пустых дорог.
Все мы что-то не успели
В отведенный срок.
Мы проснемся утром ясным
И продолжим путь.
Будет ЗЛО уже не властно
Людям души гнуть.
Что-то мы с тобой свершили,
Что-то - не смогли.
Спи, родной, расправив крылья
На груди земли…
Счастлив зверь, все принимающий как должное: так - значит так, значит, так тому и положено быть! У людей столь счастливой способностью наделены только дети, еще не опутанные знанием и жизненным опытом. И мудрецы, уже вырвавшиеся из этих пут и сумевшие понять: чем больше знаешь, тем чаще нарываешься на нечто, не пролезающее в ворота известных законов; и когда это происходит, нужно брать топор и должным образом подтесывать ворота, не пытаться силком вгонять в них окружающий мир.
Можешь не держать в памяти зло, причинённое тебе людьми, - но не стоит рассчитывать, будто у кого-нибудь выветрится содеянное тобой.
Самый пакостный возраст: женское уже пробудилось, сил, как у годовалой телушки, а ума нет и в помине.
а ведь эта традиция была и в языческие времена
«…Костёр зажгли вечером, когда луна выплыла из-за леса и облила его тем зеленоватым сиянием, что снилось мне по ночам. Воевода Мстивой добыл живого огня и выпустил его в солому, став на колени, как перед погребальным костром. Пламя с шорохом взвилось выше голов. Мы все стояли без шапок, и воины шевелили губами, молча глядя в огонь. Им, сражавшимся, было кого поминать. Только тот истинный воин, кому есть о ком поминать, есть за кого мстить. Я закрыла глаза и сразу почувствовала, что у огня стояло гораздо больше людей, чем можно было увидеть. Из потёмок, из вьющихся искр, из самого огня возникали всё новые. Высокая, прекрасная обликом женщина подошла к воеводе, два маленьких мальчика выбежали следом за ней. Потом показались старуха со стариком, мать вождя и отец, не назвавший датчанам лесного убежища рода. Других, подходивших к Велете, Хагену, Славомиру, я видела смутно, о них мне мало рассказывали. Я была по другую сторону пламени и, не открывая глаз, видела, как вздрагивали лица воинов, медные от жара. Никто из них давно уже не вздрагивал при виде вражьих мечей.
Дедушкина душа тёплой птахой припала к моему сердцу, белые перья шуршали, как падавшие угольки. Обнять бы её, удержать в ладонях, погладить… нельзя: слишком грубы и тяжелы руки живых. Я стояла не шевелясь, лишь губы шептали, поколение за поколением называя умерших, и умершие меня обступали. Живые без мёртвых голы и одиноки, мёртвым без живых пусто и холодно в небесном краю, в просторной гулкой земле…»
«Велик ли труд вымолвить слово? Открыть рот, пошевелить языком. Вот только мужества иногда надо больше, чем в битве. И даже верный меч не помощник…»
Из - за пазухи вынув щенка - сироту,
Обратился хозяин со словом к коту:
«Вот что, серый! На время забудь про мышей:
Позаботиться надобно о малыше.
Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?" -
«Мур - мур - мяу!» - согласно ответствовал кот.
И тотчас озадачился множеством дел -
Обогрел, и утешил, и песенку спел.
А потом о науках пошел разговор:
Как из блюдечка пить, как просится во двор,
Как гонять петуха и сварливых гусей…
Время быстро бежало для новых друзей.
За весною весна, за метелью метель…
Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.
И, всему отведя в этой жизни черед,
Под садовым кустом упокоился кот.
Долго гладил Хозяин притихшего пса…
А потом произнёс, поглядев в небеса:
«Все мы смертны, лохматый… Но знай, что душа
Очень скоро в другого войдёт малыша!»
Пёс послушал, как будто понять его мог,
И под вечер котёнка домой приволок.
Тоже - серого! С белым пятном на груди!..
Дескать, строго, Хозяин меня не суди!
Видишь, маленький плачет? Налей молока!
Я же котику дядькой побуду пока…