В каждой Жемчужине мысли живёт душа и бьется сердце.
Не надо монтажа, не нужно режиссуры —
Дело Скрипалей видно хорошо с натуры!
В противовес слащаво-жалостливым баннерам «Прости нас, государь», заполонившими обочины дорог капиталистической России, пора уже развешивать повсеместно плакаты «Прости нас, Иосиф Виссарионович, за то, что мы допустили к власти врагов народа!»
Дыханье осени мне косы серебрит,
От этого уже никак не скрыться,
И день спещит за днем… спешит, спешит…
И громче все зима в окно стучится…
А мне пройтись бы утром по росе,
И воду родниковую испить,
А прожитое в серце и душе
Все вспоминается так часто — не забыть.
А осень дышит как бы невзначай,
И время нам расписано по нотам.
Такая жизнь- то «здравствуй», то «прощай».
Да я смеюсь: и что же… что же. Что ты?
То не волна на море пляшет, не грозный ураган шалит. То растекается от лёгкого руки прикосновения по телу, твоему родному, волною нежной и манящей, очень даже симпатичный целюлит.
Только тот, кто сам чуть не утонул, действительно понимает утопающего. И только он знает, как ему спастись.
«Полюбить кого-то — это все равно как поселиться в новом доме, — говорила Соня. — Сперва тебе нравится, все-то в нем новое, и каждое утро себе удивляешься: да неужто это все мое? Все боишься: ну ворвется кто да закричит: дескать, произошло страшное недоразумение, никто не собирался селить вас в такие хоромы. Но годы идут, фасад ветшает, одна трещинка пошла, другая. И ты начинаешь любить дом уже не за достоинства, а скорее за недостатки. С закрытыми глазами помнишь все его углы и закутки. Умеешь так хитро повернуть ключ, чтоб не заело замок и дом впустил тебя с мороза. Знаешь, какие половицы прогибаются под ногами. Как открыть платяной шкаф, чтоб не скрипнули дверцы. Из таких вот маленьких секретов и тайн и складывается твой дом».
Боль всегда терпима, когда же наступает предел — сознание отключается и боль уже не чувствуется.
Даже самого сильного можно сломать, если у него есть кем рисковать.
Афоризм — краткое изложение творческого воображения.
Самая страшная угроза — немая страсть.
Вера — мать верующих.
Надежда — мать дураков.
Сталбыть, дураки и атеисты — братья по матери.
Sub luna amo… Мятой бязи снег
не остудит расплавленного тела.
Уставший взгляд из-под прикрытых век —
зовущий и бессовестно-несмелый.
Sub luna bibo… Рюмка на столе.
Я одиночеством спешу опять напиться —
небрит и страшен в выгнутом стекле —
готовый в несодеянном виниться.
Sub luna canto… Пусть незрима связь,
но кровь кипит невыдержанной брагой,
и только строчек призрачная вязь
ложится рваной рифмой на бумагу.
Sub luna vivo… Бесконечна ночь.
И где-то там, бесшумной темной птицей,
испуганное время мчится прочь,
чтоб никогда уже не возвратиться…
Как бы не раздобреть от доброты.
Лучшие нахлебники — масло и икра.