Не лона нежные врата,
Впусти! Я буду осторожным,
Впервые и как никогда,
И, даже сверх того, дотошным!
Особой чуткостью ведом,
Я - самый опытнейший кормчий,
Не бойся, боль - это фантом,
Мне не превысить полномочий.
Предвосхищая тайный ход,
Храня от собственной отваги.
Столь вожделенный мною грот
Я окропляю каплей влаги…
Стань человеком, Божество,
Не зря же ты так низко пало,
О, как прекрасно естество!
Еще одно твое начало.
Я - раб твой, тела твоего…
Я - его истинный владыка
Я в нем тону так глубоко,
Что возвышаюсь выше пика!
И… новый горизонт открыт,
И… я теряю стройность кедра,
И… плачу искренне, навзрыд,
Переполняя твои недра!
Твой мир - всего лишь вид из кельи,
Мечты в аранжировке снов…
Я наколдую тебе зелье
Любовный яд из нежных слов!
Я покажу, что значит нежность,
Я буду пить твой первый стон,
Цедя мгновений бесконечность,
Дрожа в душе, как камертон…
Отправлюсь в путь по точкам страсти,
Не торопясь. К чему спешить?
Купаясь в чувстве, словно в счастье,
Поймаю Ариадны нить…
Пойду за ней по коридору,
Читая исповедь с лица,
По лабиринту, по узору
Прикосновений… До конца!
Ты пахнешь так, как пахнет в грозы,
Твой вкус - изысканность в вине…
И станет ночь печатью розы
На белоснежной простыне!
В три часа, когда почти все парни, как и лошади, подремывали, а остальные после получки рванули на пару часов в Харрогит, когда в конюшне наступил «мертвый час» и только я со щеткой в руках подавал какие-то признаки жизни, в ворота вошла Пэтти Таррен, сделала несколько шагов по бетонным плитам и остановилась около меня.
На ней было прямое зеленое платье из мягкого рельефного твида, от горла до самого низа шел ряд серебряных пуговиц. Каштановые волосы блестящей волной скатывались на плечи, а на лбу их подхватывала широкая зеленая лента. Пушистые ресницы и бледно-розовый рот довершали картину-трудяга конюх не мог и мечтать о таком соблазнительном вторжении в его монотонную жизнь.
-Привет, крошка Дэнни,-сказала она.
-Добрый день, мисс.
-Я увидела тебя из окна,-сообщила она.-Смотрю, такой одинокий, несчастный! Дай, думаю, пойду с ним поболтаю.
-Спасибо, мисс.
-Честно говоря,-призналась она, опуская ресницы,-до вечера в доме никого не будет-все уехали, осталась я в этом каземате одна, а заняться нечем. Вот и решила пойти поболтать с тобой.
-Понятно.
Я стоял, опершись на щетку, и смотрел ей прямо в лицо. Красивое…Только в глазах какое-то странное выражение-слишком, что ли, старое для ее лет.
-Хотела тебе сказать кое-что…Может отойдем сюда, к двери?-Не ожидая ответа, она пошла к сараю для сена и шагнула внутрь. Я прислонил щетку к дверному косяку и вошел следом.
-Да, мисс?-сказал я. В сарае стоял полумрак. Оказалось, пришла она совсем не для того, чтобы точить со мной лясы. Она обвила мою шею руками и приоткрыла рот для поцелуя. Я наклонился
и поцеловал ее. О, она была далеко не девственница, эта дочка Октобера! В поцелуях она знала толк-я чувствовал ее язык и зубы, - а живот ее, ритмично прижимаясь к моему, ходил ходуном. От нее приятно пахло свежим мылом, и запах этот был куда более невинным, чем ее поведение.
-Что ж, раз так хорошо,-хихикнула она, отпустила меня и направилась к тюкам сена, наполовину заполнявшим сарай.
-Иди сюда,-бросила она через плечо и быстро залезла по тюкам на самый верх. Я медленно вскарабкался следом. В метре от меня, откинувшись на спину, лежала Пэтти. Ее широко открытые глаза блестели, рот изогнулся в какой-то загадочной улыбке. Медленно, глядя мне в глаза, она расстегнула одну за другой все серебряные пуговицы до самого низа. Потом легонько повела бедрами, и платье распахнулось. Под ним не было никакой одежды. Я смотрел на ее тело, изящное, с жемчужно-розовым отливом, будившее желание. Она чуть вздрагивала, предвкушая наслаждение. Я перевел взгляд на ее улыбающееся лицо. Темные глаза стали еще больше, и я вдруг разгадал ее улыбку. Это была улыбка алчная, издевательская, а главное-порочная.Я представил себя со стороны, каким выгляжу сейчас в ее глазах,-так же внезапно я открылся себе, когда смотрел в длинное зеркало в лондонском доме Октобера: цыганистый раскрасавчик конюх, плутоватый с виду и всю жизнь провозившийся в грязи. Я понял, почему она улыбалась. Сидя я повернулся к ней спиной-меня охватила злость, мне стало стыдно.
-Оденьтесь,-сказал я.
-Почему?Ты не импотент ли, крошка Дэнни?
Оденьтесь,-повторил я.-Концерт окончен.
Я соскользнул вниз, пересек сарай и, не оборачиваясь, вышел во двор. Там схватил щетку и, ругаясь про себя последними словами, принялся яростно, до боли в руках, скрести попону-хоть как-то отвести душу.
Через некоторое время она неторопливой походкой вышла из сарая (все пуговицы застегнуты), огляделась по сторонам и подошла к луже грязи, где кончались бетонные плиты. Как следует вывозила в ней свои туфли, потом-детская месть-стала на попону, которую я только что вычистил и аккуратно стряхнула всю грязь в ее цент
-Ты еще пожалеешь, крошка Дэнни,-просто сказала она и нетопопливо прошествовала к воротам, а каштановые волосы в такт шагам колыхались над зеленым твидовым плать
ем.
Я снова принялся скрести попону. Зачем я поцеловал ее? Зачем, когда после поцелуя понял, с кем имею дело, полез за ней наверх? Почему не сдержался? Безмозглый, похотливый идиот. Меня охватил какой то нелепый, дурацкий страх.
А что… я разной часто бываю,
Могу киской всю ночь ласкаться,
И дикой кошкой иногда кусаю,
Ты попроси меня задержаться…
Настроение любое ловлю на лету,
Надоедает быстро однообразие…
Да бегу я милый… уже бегом бегу.,
Устроим на всю ночь с тобой состязания!
Черные волны, море ночное, падает звезда,
Или сейчас мы будем с тобою, или никогда.
Волны наощупь трогают камни словно в первый раз,
Губ твоих нежность очень нужна мне именно сейчас.
Первый поцелуй-первая печаль,
Первое «прости», первое «прощай»,
Первый поцелуй, первая гроза,
Первое «хочу», первое «нельзя».
Чайки уносят в темное море детство навсегда,
Плачет от счастья или от горя черная вода.
Я все запомню: и теплый ветер, и морской песок,
Ты все забудешь и не заметишь, как ты одинок.
Первый поцелуй-первая печаль,
Первое «прости», первое «прощай»,
Первый поцелуй, первая гроза,
Первое «хочу», первое «нельзя».
Женщине не нужно носить нижнее белье, потому что ее просит любимый мужчина, он маньяк… и знает толк в женском белье, да!)
- :).
- (:.
- ??
- ?;)(
- - !?
- !!!
?) (? &) // \ @) (@ 6) (9 …
- :)
.
Я раздену тебя,
осторожно
прикасаясь к плечам обнаженным.
Растревоженный внутренней дрожью,
твоим телом нагим обожженный.
Заблужусь в волосах позолоченных
непослушными грубыми пальцами,
но в мгновение ока всклокочу их,
заверчу ошалелыми танцами.
Задыхаясь от запаха пряного,
обниму за осиную талию.
Завороженный,
словно пьяный я,
и любое
исполню
желание!
Расцелую все
п
а
л
ь
ч
и
к и ног твоих,
растворю в нерастраченной нежности,
И до самой
ВЕРШИНЫ
БЛАЖЕНСТВ
ЗЕМНЫХ
вознесемся по сказочной лестнице…
© smotritelmayaka
.
что, собственно… выдохнуть… два на два
постели квадрат, горизонта кромка,
что было, что будет… оставь, не надо,
да черт с ним… соседи… как хочешь, громко
стонать или слушать кого-то… Бреля,
наверное… выбирай, тебе же ближе… нет, я расстрелян…
меня обездвижил чулок твой… бежев,
он сполз уже почти до колена…
дышать горячо и смешно в затылок…
не мысля даже побег из плена,
на горизонте весна застыла…
да нет помады… не видишь, стер же…
нет, Ne me quitte не надо только…
перемотай… сколько здесь застежек…
достать губами… незримо тонко
весны черты за прозрачной шторой,
бедлам привычный кассет и книжек…
и бежев, бежев чулок, который
сползает ниже…
Мамай _07 ака Виталий Заиченко
Мечтаю я о безумной ночи,
Особенной, страстной, волнующей,
Чтоб мы не стеснялись друг друга очень,
А отдались чувствам бушующим.
И губ твоих нежно касаться мечтаю,
Дарить тебе страсти безумства хочу,
Ты жаждешь того же, уверена, знаю.
Поэтому снова к тебе я лечу.
Ты вообще хоть раз видел по-настоящему желающую женщину?!
С голодными и жадными, преисполненными животного блеска и безграничной нежности глазами…
С распухшими, пересохшими губами… от желания…
Облизывающуюся…
Мечущуюся на кровати под тобой и умоляющую… еще…
Зная, что это ТЫ вызвал столь дикий голод…
ТЕБЕ одному суждено утолять его раз за разом, преисполняясь гордости… Удовлетворяя самолюбие и чувствуя свою значимость и необходимость ей…
Будучи уверенным, что она не просто хочет…
Она ТЕБЯ хочет… Как никто и никогда не хотел…
И принадлежит ТЕБЕ, как никому другому…
Безраздельно… И не зная запретов…
Отзывающаяся на нежность и грубость… Отдаваясь тебе и опутывая…
Топя в беспамятстве…
И только Ты, овладевая её мыслями, чувствами, сердцем, будя в ней неутолимую жажду, преисполняя соблазнами, проникая и наполняя собой, заставляешь это тело биться в агонии, заходясь в диком танце и устремляешься глубже…
Подчинить его ещё больше…
Она посвящает ТЕБЕ каждый стон… Шепчет ТВОЕ имя… и, казалось бы, покидая тебя в экстазе, возносясь ввысь, отчаянно цепляется за ТЕБЯ взглядом… руками… судорожно сжимая пальцы и утаскивая ТЕБЯ с собой, на самое дно… и нет реальности… не может быть… не сейчас… потом.
Когда-нибудь… и только для того чтобы снова и снова погружаться в безумие… нежности и страсти…
И только с ТОБОЙ… …только для ТЕБЯ.
Счастлив тот, кто пережил такое божественное блаженство…
Кто может сказать «Я видел… Я знаю… Я ощущал»?
Заласкай меня сегодня -
Ты на ушко мне сказала,
В лепестках любви утонет
Сталь упругого кинжала.
Ты игриво раздевалась,
Сбросив на пол все стесненья -
Твоих губ горячих шалость,
Нежных пальчиков теченье…
Мои чувства нараспашку
От желанья захмелели -
Две ладошки под рубашкой
На моем горячем теле.
Заласкай меня, мой милый,
Ты на ушко прошептала -
И неведомая сила
Наши души повенчала…
ПОЛИТИЧЕСКО-ЭРОТИЧЕСКОЕ
Я меееедленно снимаю с себя ответственность за происходящие события.
Когда из пены ароматной
Поднимешь ты свой гибкий стан
И полотенцем аккуратно
Сплетёшь на голове тюрбан,
Когда цветастые носочки,
Лодыжкам давшие уют,
И ног кошачие шажочки
Тебя из ванной понесут,
Когда на вымытые плечи
Накинут будет твой халат,
Свет потушив, зажгу я свечи.
В тиши бокалы зазвенят.
Когда мы встретимся глазами
И жажду утолим вином,
Тебя пощупаю…
Губами…
Везде…
Где хочешь…
Целиком.
Когда из пены ароматной
Поднимешь ты свой гибкий стан
И полотенцем аккуратно
Сплетёшь на голове тюрбан,
Когда цветастые носочки,
Лодыжкам давшие уют,
И ног кошачие шажочки
Тебя из ванной понесут,
Когда на вымытые плечи
Накинут будет твой халат,
Свет потушив, зажгу я свечи.
В тиши бокалы зазвенят.
Когда мы встретимся глазами
И жажду утолим вином,
Тебя пощупаю…
Губами…
Везде…
Где хочешь…
Целиком.