Однажды, лет пятьдесят назад в командировке, в дикой глуши я попал на ночевку в барак с люфт-клозетом, к тому же неисправным. Вонь была неописуемая, я спать не мог, хотя к этому возрасту натерпелся и насмотрелся по полной программе. Спас меня талант на общение с противоположным полом, и следующую ночь я ночевал у юной учительницы из местной школы.
Меня удивила не вонь и грязь, явление в русской провинции распространенное, а то, что обитатели барака её почти не замечали.
Нечто похожее сегодня происходит в Америке, но только в гигантском масштабе. Татуированное и быстро глупеющее население, порнография, половые извращения, развал семей, тупые голливудские «движущиеся картинки», нелепое политическое устройство, когда людьми правят деньги, возведенное в культ лицемерие, нескончаемое вранье в СМИ и прочие ужасы должны бы вызывать отвращение хотя бы у новых эмигрантов, но этого не происходит, ко всему эмигрантский народец притерпелся. Мало того, то и дело раздаются наглые визги о том, что Америка — светоч мира.
Ужасы существуют и в других странах, но всё самое дикое и грязное приходит именно из Америки. Я знаю причины этого явления, но знаю еще и то, что причин этих почти никто не знает и не понимает, хотя и лежат они на поверхности. Мир притерпелся к собственной вони.
Да, ведь мы все - несколько эмигранты. И те, что покинули Республику. И те, что остались в Средней Азии, но со скрытой тоской поглядывают за кордон. И те, что ни за какой кордон не поглядывают и никогда никуда не уедут. И те, что не хотят «бежать» из автономных, ныне «не зависимых» Республик в Россию, хотя их старательно пинками вышибают отовсюду, но поначалу и, прежде всего - из самой России. Это какой-то странный тип присутствия в своей собственной стране: ты здесь и вместе с тем «где-то»; и она - есть, но в то же время «нереальна», идеальна, что ли; ты в ней - и свой, и чужой разом. И свой-то - в какой-то, чуть ли не вселенской, истерической преувеличённости; до кровного братания, до жизни непременно «всем миром», «скопом», «махалёй», «с потрохами» - без остатка (хотя в остатке-то - всё дело). А мы - словно заклинаем в себе страх чужести…
Белая кость.
Голубая кровь.
Французский язык
И дуэль за любовь.
Блеск эполет,
Театральный лорнет…
Сколько с тех пор
В бездну кануло лет.
Голубые князья.
Машины такси.
Драгоценности предков
За бесценок ушли.
Только Сент-Женевьев-де-Буа
Вас хранит,
На могилах ушедших
Вырос белый гранит.
Голубые по крови.
Красная, как у всех.
Вы в далеком Париже
Искупали свой грех.
Не смогли, не сумели
Что досталось сберечь.
И, вдали от России,
Суждено в землю лечь.
Почему актёр Олег Видов эмигрировал из СССР?
Олег Видов был одним из популярнейших советских актёров. И одним из немногих, кому удалось сняться в зарубежных фильмах. Что же заставило заслуженного артиста РСФСР в начале 80-х тайно бежать на Запад?
Звезда иностранных фильмов
Родился Олег Борисович Видов 11 июня 1943 года в подмосковном Видном. Отец, Борис Николаевич Гарневич, был экономистом, мать, Варвара Ивановна Видова - директором школы. С детства мальчик увлекался музыкой и кино. После школы Олег поначалу работал электриком, однако в 1960 году сыграл свою первую роль в кино - крохотный эпизод в картине А. Салтыкова «Друг мой, Колька!» В 1962 году он успешно сдал экзамены на актерский факультет ВГИКа и был зачислен в мастерскую Юрия Победоносцева и Якова Сегеля.
Ещё студентом Видов снялся в «Метели» Владимира Басова, «Обыкновенном чуде» Эраста Гарина, «Сказке о царе Салтане» Александра Птушко. Причём в главных ролях! А в 1966 году датский режиссёр Габриель Аксель пригласил его на главную мужскую роль в фильме «Красная мантия» по мотивам древних скандинавских саг - актёр очень подходил по типажу, да и пробы оказались удачными.
В конце 60-х Олег женился на дочери генерала КГБ Наталье Федотовой - близкой подруге Галины Брежневой. Возможно, выгодная женитьба способствовала дальнейшей карьере актёра. Так или иначе, его и дальше стали приглашать сниматься в зарубежных картинах. В основном это были югославские фильмы - «Битва на Неретве», «О причине смерти не упоминать», «Яд»… Поистине звёздной стала для него главная роль в советско-кубинском фильме «Всадник без головы» (1971) по знаменитому роману Майн Рида. Особенно популярным стал этот фильм у советских подростков.
В 1973 году Видов поступил ещё и на режиссерское отделение ВГИКа. Параллельно с учёбой он продолжал сниматься в кино. Так, в 1974 году снялся в советско-японской картине «Москва, любовь моя», а в 1976 году - в фильме В. Алова и А. Наумова «Легенда о Тиле».
Опала
В 1976 году Видов развёлся с женой. Наталья не только запретила ему общаться с сыном Вячеславом, но и попыталась испортить его кинокарьеру. «Сверху» даже надавили на руководство ВГИКа, требуя, чтобы Олегу не выдавали диплом режиссёра. Тем не менее, он его всё же получил.
Видову перестали давать приличные роли. К тому же, большая часть денег, заработанных им на съёмках зарубежных картин, шла в государственную казну.
Олег Борисович стал задумываться об отъезде за рубеж, где он мог бы жить свободно, где бы его никто не «доставал»… Последней каплей стал запрет кинематографического начальства на заключение семилетнего контракта с итало-американским продюсером Дино Де Лаурентисом. Советские чиновники сказали: «Нам в Советском Союзе западные звёзды не нужны». Не разрешили актёру и играть Есенина в фильме британского режиссёра Карела Рейша «Любовники Айседоры». Рейшу сказали, что Видов якобы «заболел»…
В 1983 году Видова пригласили сняться в очередной югославской картине «Оркестр». Несмотря на опалу, ему удалось выехать в Белград по туристической визе. Оставшись в Югославии, он снялся в нескольких фильмах и сериалах. Однако в 1985 году родные «органы» разыскали его и потребовали, чтобы Олег в течение 72 часов вернулся в СССР. Друг, австрийский актёр Мариан Сринк, спрятал его в своем автомобиле и перевёз через границу в Австрию. Так Видов оказался на Западе, где попросил политического убежища. Из Австрии он перебрался в Италию, где встретил свою будущую жену - американского продюсера и журналистку Джоан Борстен. Вместе они уехали в США, где у них родился сын Сергей…
Наш человек в Голливуде
Олег Видов стал единственным из советских артистов, кому действительно удалось построить успешную карьеру в Голливуде. Его первой американской картиной стал фильм «Красная жара». Затем Видов снял короткометражку «Легенда изумрудной принцессы» для диснеевского канала и сам снялся в главной роли. Фильм получил приз нью-йоркского фестиваля. Последовали предложения от американских режиссёров. Он снялся в «Дикой орхидее», затем были фильмы «У времени в плену», «Любовная история», «Бессмертные», «Моя Антония»… В 1993 году Видов после долгого перерыва появился на российских экранах - в фильме «Три дня в августе» об августовском путче в России в 1991 году.
Сейчас Олег Видов продолжает писать сценарии и снимать фильмы. Последний фильм с его участием вышел в США в 2014 году. Похоже, бывший кумир советских кинозрителей вполне доволен своим выбором, сделанным много лет назад.
Закон трёх поросят: чем крепче дом, тем больше эмигрантов.
Когда в 90-е в Россию хлынула волна разнообразной эмигрантской швали, этих людей готовы были носить на руках. Еще бы! Как надо любить Родину, каким мужеством необходимо обладать, чтобы променять западный рай на голодный и оборванный совок. Это ж подвиг - преломить с нами ржаную буханку, втиснуться в наш общественный транспорт, отрезать себя от супермаркетов и диснейлендов.
Правда, довольно скоро выяснилось, что триумфально прокатившиеся от Владивостока до Москвы «возвращенцы» вовсе не обижены судьбой. Одни поселились в загородных поместьях, другие - в ранее отнятых советской властью квартирах. Но почти все, засучив рукава, ринулись обустраивать «Россию, которую потеряли в 1917-м» - в Госкомимуществе, на министерских постах, в университетах, журналах, издательствах. И, конечно-конечно, за благородными эмигрантскими порывами не было ни чужого умысла, ни корысти. Ни пломбированного вагона, ни денег немецкого (американского) Генштаба.
.
При этом «спасители России» действовали как бы в противофазе. Они-то летели в Москву, а им навстречу уже поднималась волна новых беженцев. В 90-е и 2000-е у меня перед глазами прошла толпа слабовольных людей, которые, воспользовавшись загранкомандировкой или просто шансом продаться, оставались жить в США, в Канаде, в Европе. Журналисты, ученые, спортсмены, музыканты, балерины. Вообще я наблюдал самых разных эмигрантов - отпрысков августейших фамилий, евреев, бандитов, борцов за демократию. Но все их сборища были одинаково жалки и унылы. Пожарить мясца. Попить винца. Порадоваться тому, что вовремя сделал ноги. Тому, что сосед сидит на вэлфэр, а ты получил хороший контракт. Ни один, разумеется, и мысли не допускал о возвращении. Куда? Назад? Назааад??? Да там всё пропало!
Ни один из этих переселенцев никогда и ни за что (ну разве за хлебное место в Госкомимуществе) не променял бы комфортабельную жизнь в Швейцарии на шалаш в Разливе и холодный ветер Финляндского вокзала.
.
А теперь давайте вспомним, как возвращались в Россию картавые большевики. Деньги Кайзера - хорошая штука, спору нет. Предположим, ими набиты все карманы. Но где ты собрался их тратить? На кого? Счетов на Кипре еще не придумали. Нет у тебя и семьи, которую можно спрятать под Цюрихом. Я видел множество современных «революционеров» на службе «цивилизованного мира». Их революция всегда начиналась с вида на жительство в США и с банковского счета в Chase Manhattan. А тут? Тебе 47. Вся твоя собственность - Надежда Константиновна, которой 48, но вряд ли, отбывая в окровавленную, разваливающуюся на части страну, ты можешь планировать семейное счастье. Гораздо вероятнее другое. Тиф. Голод. Кирпичная стена. Или пуля Каплан, которая сильно поправит «план кайзеровский» всего-то через год после Финляндского вокзала. Есть еще Инесса Арманд. Но и ей уготованы не альпийские луга, а смерть от холеры в Нальчике, осенью 20-го. Есть Георгий Сафаров. Но этому предстоят 8 лет лагерей и расстрел в 1942-м. Есть Григорий Усиевич, но он погибнет в 1918-м, в бою, на Урале. Есть Войков, его убьют в 27-м, в Варшаве. Есть множество еврейских фамилий, но их подлинность, а также годы жизни в большинстве случаев неизвестны. (Единственный список пассажиров составлен В. Бурцевым, для пропагандистских нужд сначала Временного Правительства, а потом - белогвардейцев).
.
Как бы то ни было, действия этого эмигрантского вагона попахивают безрассудством. По поручению Германии? Но Германия будет убивать коммунистов тысячами, а через 24 года - миллионами. Нет памятников Ленину «от благодарных немцев». Еврейские банкиры? Но в современном Израиле СССР - это ругательство. Всесильные американцы? Но не они ли установят продовольственную блокаду Советов, обрекая людей на голод? Не они ли будут готовы уничтожать бациллу коммунизма ядерным оружием? Тогда каков же гешефт, расчет, в чем цель? Напиться ненавистной русской кровушки, чтобы напоить эту землю своей? Да сиди ты себе спокойно в Швейцарии, куда ты лезешь вообще?
.
Я вспоминаю те и эти виденные мной эмигрантские лица и не могу найти ни одного, способного взять и разменять свой размеренный и спокойный быт на ужасы революции и гражданской войны.
.
Еще один упрек (помимо работы на внешние силы), который часто бросают большевикам - это антивоенная пропаганда и разложение армии. Видите ли, какая штука… Чтобы вести пропаганду в окопах, надо находиться в окопах. То есть как минимум рисковать быть расстрелянным по приговору военно-полевого суда или разорванным немецким снарядом. Грубо говоря, надо быть одним из. Одним из солдат. Одним из рабочих. Одним из крестьян. Одним из казаков. Одним из убитых.
Наблюдая, как большевиков сравнивают с деятелями современной оппозиции, я никак не могу понять, в чем же сходство? Можно ли представить Шендеровича на передовой под Донецком, агитирующим за мир? Можно ли представить Навального в Сирии, среди солдат, призывающим к свержению Асада?
.
Нет, все-таки было, было что-то другое. Что-то помимо 30 миллионов кайзеровских рейхсмарок.
Болезненным желанием изгадить прекрасное страдают и некоторые группы интеллигенции, например, те эмигранты, которые, очевидно, думают, что, если их нет в России, - в ней нет уже ничего хорошего.
Человек уезжает не потому, что там молочные реки, не потому, что там больше товаров лучшего качества, не потому, что хочется заработать миллион. Человек уезжает потому, что больше не может жить здесь.
Он канадец, он канадец, только вдруг
По ночам он вспоминает Петербург.
Там давно уж не осталось никого.
Где он жил там, я забыл спросить его.
Только дома в Монреале вся стена
Петербургом у него заселена.
А годы, как снег -
Растают - и нет…
Петербургом вся стена заселена.
Дети - трое: две сестры и младший брат -
Дома только по-английски говорят.
А жена его - прекрасная жена,
Полунемка по рождению она.
Сзади Рим, за Римом Лондон, как во мгле…
Помотало их по матушке земле.
А годы, как снег -
Растают - и нет…
Помотало их по матушке земле.
Остывала заграничная еда,
Посидели, - и расстались навсегда.
Он остался в Монреальской стороне
С пожелтевшим Петербургом на стене.
Все иначе быть могло бы, только вот
Не течет Нева обратно, не течет.
А годы, как снег -
Растают - и нет…
Не течет Нева обратно, не течет…
- Почему русские на чужбине внутри себя носят обиду на Родину
- Они не русские, внутри себя.
Пробил конец эпохи, треснула и сгинула держава, и колючая проволока границ выступила из разломов. Мучительно разлепляя веки от сна, мы проснулись эмигрантами.
Где родились, там не пригодились
Понаехали тут… из Франции!!!
В гламурном Голливуде
Есть тоже наши люди.
Ни славы, ни почета,
Всегда второго сорта.
Улица. Фонарь. Аптека.
Вата. Йод. Пенициллин.
Русь. Маца. Начало века.
Дело Бейлиса. Тфиллин.
Грязь. Безграмотность и серость.
Мази. Грелки… Порошки.
Царский гнет. Черта. Оседлость.
Большевистские кружки.
Отречение. Аврора.
НЭП. Угар. Раздача польт.
Волны красного террора.
Луначарский. Мейерхольд.
Фары. Свастика… Аптека.
Фойер!.. Шмон по погребам.
Бабка. Яйка. Курка. Млеко.
Конференция. Потсдам…
Жертвы культа. Куба - наша.
Гул Гулага. Мао - враг!
Космос. Кузькина мамаша.
Кукуруза. Пастернак.
Эрмитаж. Библиотека.
Коммунизма громкий клич.
Все для блага человека.
Лично Леонид Ильич.
Перестройка. Ломка сиречь.
Пуща. Ваучер… Форос.
Бледный Михаил Сергеич
B белом венчике из роз.
Мерседесы. Джипы. Пробки.
Стены древнего Кремля.
Из-под ксерокса коробки.
Конституция. Семья.
Лязг челябинских колоний.
Горизонты. Вертикаль.
Храм Спасителя. Полоний.
Накось-ЮКОСь! Газ-централь…
Патриоты. Ипотека.
Бандюки. Базар-вокзал.
Снова улица. Аптека.
Сердце. Печень. Веронал.
Мозг обидами изранен.
К инородцам - нелюбовь.
Чемодан - вокзал - Израиль.
И, увы, аптека вновь.
Мы. Америка. Подагра.
Буш. Овальный кабинет.
Импотенция. Виагра.
СМСки. Интернет.
Клинтоны. Бензин. Фудстэмпы.
Снова Буш. Слегка бардак.
Рынок в жопе. Президенты.
И Обама - бл. ь - Барак.