Жертвы вчерашние «мирного» атома
Новой страною почти позабытые
Дремлет беда саркофагом припрятана
Смертью сочится сквозь щели открытые
Улицы, садики, школы и здания
Скрыты печатью безлюдного бремени
Радости, грёзы, надежды, свидания
Пали под властью застывшего времени…
радость в честь мирного атома,
чьей-то жизнью залатана,
прямо пропорциональна количеству,
жертв среди человечества…
Официальная версия аварии «протолкнулась» очень поспешно. Один из главных руководителей ликвидации — академик Легасов, который должен был подготовить доклад с критическими комментариями о горбачевской версии, был найден повешенным накануне этого в своём кабинете, причем в ящике его письменного стола лежал именной пистолет — потом об этом был даже снят фильм. Участок магнитофонной кассеты, надиктованной академиком, где говорилось о чернобыльской аварии, был стерт. Потом, с «углублением перестройки» такие странные самоубийства станут чуть ли не обыденностью.
Из памяти не вырвешь середину,
Забудешь ли седой апрельский день,
Когда беда прорезала на спинах
Небрежным взмахом чёрную мишень.
Хрипела смерть, и яд стекал по коже-
Чернобыль, как проклятие богов,
Впивался в души воем, страхом, дрожью,
Могильным пеплом с адских берегов.
И над землёй неверящей дрожали
Пропитанные ядом облака.
И капли, что отравой обагряли,
Смывали жизнь за жизнью на века.
«Чернобыль — боль» — печатали в газетах.
«Чернобыль — ад» — гремело на устах.
Чернобыль — СМЕРТЬ! Он прожитое Где-то,
В котором жизни отданы во прах.
Смотрю я на украинское правительство - вот, блин, где Чернобыль-то аукнулся!
.
Мёртвый город… Пустыней безлюдной
Площадь в центре. И парк одичал…
Как представить немыслимо трудно,
Что когда-то здесь голос звучал,
Голос Припяти, шумный и звонкий,
Жизнь кипела, росла детвора.
Окна настежь… Теперь лишь обломки
Прошлых лет на площадке двора…
Изувечила страшная сила,
Что невидима, (этим сильна),
Улиц ленты, жилые массивы…
Страшным грузом висит тишина…
Мячик сдутый, разбитая кукла,
Медвежонок облезший поник,
Лампа в детской навеки потухла,
Незаполненный школьный дневник…
Отзывается гулко шагами
Та дорога, что к счастью вела…
Бродят тени, скорбя, между нами,
Тех, чья жизнь здесь когда-то цвела…
Человеческий Разум, ты слышишь?
Ты создал для себя западню…
Плачем, горем историю пишешь,
Мир толкая к последнему дню!
дети делятся…
до Чернобыля
и после Чернобыля…
(из слов врача)
Земля это единый аквариум где техногенные катаклизмы мутируют и меняют людей в среде ее обитания…
Это был Чернобыль… люди не знали насколько страшно заболела земля от этой вакцины халатности…
Ликвидаторам аварии
посвящается…
Вот такой он, большой и сильный, человек, что великим не был. Его жизни вполне хватало, чтобы древо свое взрастить.
На коре выжжен странный символ: лист полыни размером с небо. Ну, а небо с овчинку стало для того, кого смог простить…
По-весеннему солнце грело. На ветвях распустились листья. Все обычно. Вполне привычно…
Только горе стучит в окно… Безнадежно и оголтело. Только тонут в тревоге лица… Что ж ему о своем, о личном, когда горе на всех одно…
На раздумья хватило суток. Отговорок душа не ищет. Впереди лишь одна дорога - прямиком в беспросветный ад.
Здесь за годы сойдет минута, в этом прОклятом пепелище. Пара зивертов - это много… Только нет уж пути назад…
А повсюду следы былого, что служило когда-то счастьем. Но рассыпаны эти чётки, только тронешь - на пальцах смерть…
Все никчёмно и бестолково, жизнь у смерти уже во власти… лишь спасенье - бутылка водки. Эх, успеть бы ещё, успеть!..
Всё сложилось. Господь не выдал./ И, конечно, свинья не съела/.Он вернулся к привычной жизни, заслонив этот мир собой.
Только слабость… не подал вида… да еще голова болела…
Не пристало ему капризным становиться, смакуя боль…
…Эту горечь дождями смыло. Виноватых уже не ищут.
Тридцать лет как одну минуту чья-то память сожмет в кулак…
Его сердце давно остыло на израненном пепелище. Чтоб не выжгла ещё кому-то та полынь свой печальный знак…
Земля вращается и нет совсем ей дела,
что люди позабыли напрочь всё…
Стучат, что в грудь и утверждают смело-
«За мир… за труд!!!» а сами вороньё.
И ждут, когда на пир, нагрянуть можно
и поживиться… что им до беды,
Чернобыль… вот уж двадцать… осторожно
везут экскурсии… гигантские сады,
грибы- уродины и рыба вдвое больше,
всё показать… желающих полно.
Кого-то нет, живым быть может горше,
забыли… это было ведь давно…
Беда, она не спросит, не проверит
а вдруг придет… и станет у двери,
и каждый почему-то свято верит,
что эти двери будут не мои…
Бабуся Мария горюет,
Плачет бабуся Мария:
Что же такое творится
В этом безумном мире?
Ко мне в уголок этот райский,
Внучата приедут, бывало,
Морковку вместо лекарства
К столу им всегда подавала.
Чего в огороде-то нету -
Огурчик, редис, помидоры!
Счастливой бывала я летом…
Теперь же - такое горе,
Теперь я от боли немею,
Постичь не могу я запрета.
Бояться земли не умею,
Как смерти в обличье скелета.
Земля нам извечно отрада,
Мы шли к ней с поклоном и данью.
Бояться земли, будто яда?
Ужаснее нет наказанья.
.
Кто мог из нас забыться тишиной,
Кому тревогой сердце не коробило,
Когда холодный ветер в час ночной
Повеял черной былью из Чернобыля?!
В ту ночь каштанов киевских ряды,
Едва в листве свои соцветья выпятив,
Под налетевшим облаком беды
Задумались о городке на Припяти.
Не знал такого Киев никогда,
Отмеченный в веках рубцами датами.
Негаданная вырвалась беда,
Таинственно скопившаяся в атоме.
Изведавшие в жизни столько мук,
Мы двинулись, смиряя боль щемящую,
На силу ту, что вырвалась из рук,
Чтоб в руки взять ее по-настоящему.
Родные современники мои,
В геройстве вы остались неизменными,
Какой огонь пришлось вам в эти дни
Тушить под смертоносными «рентгенами»!..
Сейчас я снова слышу пенье трав,
Идя с людьми чернобыльской дорогою.
Земля в себя приходит, смерть поправ.
Земля полна раздумьем и тревогою.
Мне хочется припасть к ее груди,
Увидеть свет над Припятьскою пущею
И верить в то, что мирными людьми
Осуществится мирное грядущее.
Не сказка это и не сон, а черной силы быль.
колоколов, тревожный звон… Чернобыль, смерти пыль.
И вопреки календарю, рождению весны,
гремел набат, хотя давно, уж не было войны…
Убийцы, плыли, облака… слепая чья-то смерть,
без цвета, запаха… тогда. кто знал, что умереть.
придется тем, кто был вокруг, а «мирный» атом спал,
и овдовеет кто-то вдруг, что судный день настал.
не сказка это и не сон… и, по сей день болит…
Не дай Господь тот перезвон, пусть мирный атом спит.
Кто в нашу судьбу только не вмешивался,
В каких сетях только не бьемся,
Духовный Чернобыль давно уже начался,
И мы еще только его боимся.
Осколки туч разбросаны по крышам,
Туман седой окутывает мир,
Реактор ядовитой пылью дышит,
Стон ветра раздается из квартир.
Чернобыль плачет едкими дождями,
Просачиваясь в землю кислотой,
Людские судьбы вырваны с корнями
Губительной минутой роковой.
Ужасный взрыв нарисовал границу,
На «до» и «после» разделяя день.
В мгновенье люди превратились в птиц,
Летящих прочь из сел и деревень.
И стали города запретной зоной
В следах от катастрофы навсегда.
Чернобыль, облучением пронзенный,
Умолк навеки, там живет беда.
Осколки туч разбросаны по крышам,
Земля укрыта мертвой сединой…
И только скрип качелей в парке слышно,
Что нарушает призрачный покой.