Человек с пустой кобурой
Мы познакомились в порту. Внизу, за стеклянной стеной, делившей
мир надвое, расстилались поля космодрома. Рейс задерживался,
взять детектив я забыл и скучал в одиночестве. Публика
подобралась обычная - человек двадцать туристов, их сопровождающий и толпа командированных вроде меня. Поговорить не с кем, послушать некого. И вдруг в зале появился совсем другой
человек.
Таких видно издалека. Разумеется, опытным глазом. Он был
разведчик дальнего космоса или кто-нибудь в этом роде. С его пояса
свисала огромная желтая кобура. При ходьбе он слегка прихрамывал
на левую ногу. На лице, покрытом неровным космическим загаром,
красовался большой белый шрам в виде ущербной луны. Словом, это
был старый космический волк при всех регалиях. Из такого человека,
как я неоднократно убеждался, можно выудить самую невероятную
историю.
Он взял в автомате кофе и сел за мой столик. Рыба, если можно
так выразиться, шла на крючок сама. Я мысленно поплевал на воображаемого червяка и тут же забросил удочку:
- Откуда у вас такой замечательный шрам?
- Хоккей, - объяснил он. По его галактическому загару стекали
узкие струйки пота. - В юности я увлекался хоккеем.
- Стояли в воротах?
- Сидел на трибуне. - Он тронул белый шрам пальцем. - Ничто
его не берет. Хоть гримом замазывай. Сорок дней загорал на море -
все без толку.
Я терпеливо ждал, как и подобает настоящему рыболову.
- На море мне не понравилось, - сообщил он. - Камни острые,
скользкие. Вчера полез купаться, упал, ушиб ногу.
Он осторожно пощупал левое колено.
- До сих пор больно. И жара там, на море. Почти как здесь.
Он расстегнул свою огромную кобуру. Порывшись в ней, извлек
мятый платок и вытер лицо.
Многие на моем месте решили бы, что рыбалка пропала и что пора
в некотором смысле сматывать удочки. Но я не из тех, кто так легко
отступает.
- Вы разведчик дальнего космоса? - спросил я.
- Да. Пилот десантного зонда.
- Но где же тогда ваш пистолет?
- Излучатель? - Его взгляд с кользнул к желтому футляру. -
Собственно, в первую очередь это инструмент. Если нужно что-то
прожечь, пробить отверстие, вырыть колодец. Еше это сигнализатор и реактивный двигатель.
Он замолчал.
- Но и оружие, - сказал я.- Все равно: где он?
- Ну, это долгая история. - Он наконец клюнул. - Если хотите…
- Конечно, - сказал я.- Ничего, если я возьму еще кофе?
Он кивнул. Когда я вернулся от автомата, он вполне созрел. Я не успел сесть, а он начал рассказ.
- Это случилось после встречи с кораблем Пятой культуры. В том
сезоне мы работали в одном шаровом скоплении. Скучное место.
Звезды похожи, да и планеты. Жизнь не встречалась нигде.
- Почему?
Он усыехнулся.
- Спросите биологов. В скоплениях слишком светлые ночи, суточные
ритмы ослаблены. А жизнь основана на контрастах. Так говорят. Да.
Ну, а потом мы наткнулись на звездолет Пятой культуры.
- Сразу Пятой? - спросил я. Он кивиул.
- Сначала мы решили, что это астероид. Больно уж он был велик -
шар диаметром килоыетров десять, но именно шар. Это был корабль
одной из исчезнувших цивилизаций - Пятой галактической культуры,
брошенный экипажем миллионы лет назад. Этакая космическа «Мария
Целеста».
Он замолчал, и я спросил:
- А почему команда покинула корабль?
- Не знаю. Возможно, она никуда и не уходила. Через миллион лет
строить догадки глупо. Мы начали готовиться к высадке. Никто нас
не заставлял. Мы разведчики, мы нашли корабль. Остальное не наше
дело. Но смешно, если бы мы сразу ушли. Продолжать съемку планет?
Дико было бы.
Вскоре мы, десантники, уже шагали к своим суденышкам.
Настроение приподнятое, как на Олимпиаде. Это своего рода спорт -
кто первым проникнет в корабль. В звездолетах Пятой культуры
несколько входных тамбуров, но корабль велик. Сто тысяч гектаров
полированного металла, и где-то затерян вход. Ориентиров нет. На каждого из нас приходилась площадь побольше этого космодрома. Вот
и ищи. Мы разошлись по ангарам и стартовали.
Наверное, со стороны это выглядело эффектно. Две колоссальные
машины среди пустоты, и вдруг одна бросает в другую пригоршню
светящихся точек. «Моих друзей летели сонмы…» Возможно, так
сравнивать пошло, но для другого мира ты всегда бог, нисходящий на землю. И мы мчались наперегонки к чужому кораблю, как стайка богов,
покинувших Олимп в поисках развлечений. Так это выглядело. Ну, а в действительности это работа.
- И очень опасная, - вставил я.
- Да. Но группа скоро распалась, и я остался один на один с космосом. Силуэт нашего звездолета сжимался за кормой зонда,
открывая звезды шарового скопления. Не. забываемое небо.
- Это естественно.
- Почему?
- Будь оно другим, вы бы о нем не помнили.
- Вы правы, - сказал он невозмутимо. - Оно именно такое. Даже не скажешь, что черное, так много звезд. И все крупные, яркие. Не небо - застывший фейерверк. И только тень нашего корабля сжимается
за кормой да впереди вспухает пятно. Черное, круглое. Это я приближаюсь к чужому. Моих товарищей, конечно, не видно. Нет их.
Скорость небольшая, самолетная. Ощущение, будто все застыло, да и время почти стоит.
Но потом оно вновь появилось. На последних километрах. Чужой
корабль закрывает полнеба, зонд тормозит - то ли посадка, то ли швартовка…
И вот я уже стою рядом с зондом в центре плоской равнины.
Корабль-то круглый, но большой. Такой, что выпуклость не ощущается.
Стоишь на плоской равнине, до горизонта метров сто или двести. Над
головой звезды. Под ногами тоже звезды, только размытые. В обшивке
отражаются, а она матовая, металл немного изъеден. Когда видишь
это, понимаешь, что время состоит из событий. Каждое пятнышко на обшивке - это след столкновения с пылинкой. Происходят такие
встречи, скажем, раз в минуту. А сколько минут в миллионе лет?
Столько, что обшивка сплошь матовой стала. Я стою размышляю над
этим, и нужно куда-то идти. И немного жутко. Старый звездолет
похож на замок с привидениями. Страшные истории рассказывают об этих кораблях.
- Что вы имеете в виду? - прервал я его. - Звездолет был мертв,
вы сами об этом сказали.
Он тронул пальцем шрам на лице.
- Нет. Жизнь всегда остается. Такой звездолет - это целая
искусственная планета. Своя атмосфера, своя флора, своя фауна.
Там живут не только микробы. Центр корабля занят оранжереями. Но это не заповедник прошлого. Жизнь на покинутых кораблях миллионы
лет развивается без помех. Эволюция идет зигзагами, плодит
чудовищ. Так говорят. Кстати, не будь этого, наша находка не представляла бы интереса.
- Почему?
- Кораблей Пятой культуры найдено много. Они почти одинаковы,
но эволюция на каждом из них шла по-своему, и биологи каждому
радуются. Я стоял на поверхности корабля, не зная, где искать
вход. Пошел наугад, и мне повезло.
- На вас напали чудовища?
- Нет. Просто я посадил зонд в нужное место. Всего через
несколько шагов металл подомною задрожал. Ускорений не ощущалось,
но звезды исчезли, стало темно. Потом вспыхнул свет. С трех
сторон меня окружали слепые стены. Четвертая была прозрачной.
Собственно, дальше я мог не идти. Нашу маленькую олимпиаду я и так выиграл. Чтобы вернуться, достаточно было остаться в подъемнике, и он вынес бы меня наверх. Но ждать я не стал.
Торопясь, чтобы лифт не ушел, я шагнул внутрь корабля сквозь
прозрачную стену.
- И на вас напали чудовища?
Он поморщился.
- Я вынул из кобуры излучатель и шагнул внутрь. План
звездолета я знал. Все входы соединены туннелями с рубкой
управления. Раньше я много читал о навигационных приборах Пятой
культуры. Да и очевидцы рассказывали. Мне хотелось увидеть это
своими глазами. Профессиональное любопытство, если угодно. До рубки было километра полтора. Воздуха в скафандре оставалось на два часа. Стены туннеля, слегка загибаясь, уходили вдаль.
Странные стены. Там ветерок дул вдоль туннеля - слабенький, почти
неощутимый. Вентиляция или просто сквозняк. Но за миллионы лет он такое сделал со стенами - никогда не поверил бы, если бы кто
рассказал. Он все скруглил, загладил все неровности. Отполировал
стены до блеска.
В общем, там было чисто и светло. Я вложил излучатель в футляр,
защелкнул крышку. Возможно, не так уж страшны эти старые
звездолеты. Никакого движения не замечалось даже в боковых
коридорах - дорогах в глубь корабля. Я шел и размышлял о разных
вещах. В основном о том, как попроще представить себе миллион лет.
Задумавшись, я не заметил, как обстановка в туннеле изменилась.
Стало темнее, от сглаженных выступов потянулись длинные тени. И моя собственная тень извивалась впереди, на магнитном полу и стенах. Я брел неизвестно куда. Справа зияли отверстия боковых
ответвлений. Незащищенный, я шагал по открытому месту, а из узкой
черноты нор за мною кто-то следил. Это было как наваждение. От тишины, полумрака, ритма шагов… Я остановился. Но впереди,
сливаясь с моей тенью, шевелилось что-то черное, длинное.
Как толстая слепая змея, оно двигалось там, неуклюже тыкаясь в стены. Оно меняло форму у меня на глазах, а потом размеренно
закружилось, становясь вывернутым наизнанку смерчем с нацеленной
на меня глубокой воронкой. Вращение замедлялось.
Отступать я не привык. Я вновь расстегнул кобуру и приблизился
к черной воронке.
Она уже не вращалась. Как чья-то симметричная пасть, она
застыла поперек туннеля, и ее края сливались с его стенами. По внутренней поверхности воронки бежали концентрические волны.
Я стоял перед ней неподвижно.
Черные волны сходились в центре воронки, утихая.
Я заметил, что воронка мелеет. Она распрямлялась становясь
гладкой мембраной, отделявшей меня от цели.
Я торопился, но время и кислород у меня еще были. Я стоял
неподвижно. Мембрана была упругой, время от времени она
вздрагивала, словно чего-то ждала.
Я положил руку на излучатель.
Мембрана напряглась, стала заметно тверже.
Я снял руку. Мембрана снова расслабилась. Стояла, боязливо
подрагивая, и почему-то напомнила мне собаку. Бездомную собаку,
ждущую, чтобы с нею заговорили.
Она загораживала мне путь, но я к ней хорошо относился. Время
у меня пока было. Я сел перед нею на гладкий вогнутый пол.
«Я тороплюсь, - сказал я ей.- Мне хочется попасть в рубку, и у меня мало воздуха. Ты меня понимаешь?»
Казалось, она внимательно слушает.
«Пусть это прихоть, - сказал я, - но мне очень хочется там
побывать. Пропусти меня, пожалуйста».
Она заколебалась.
«Пожалуйста, пропусти меня в рубку», - еше раз попросил я.
Задрожав, она медленно расступилась. И я пошел дальше.
- А пистолет? - напомнил я, когда он замолчал. - Куда он делся?
Вы обещали…
- Да, - сказал он неопределенно, - потом я оказался в рубке. Я долго пробыл там, разглядывая диковинные приборы, назначение
которых знал из книг. Самым любопытным был шар в центре рубки.
Специальной тонкой иглой я прокалывал в нем отверстия, и против
них на сферических стенах загорались звезды, как изображение в планетарии. Если бы нарисовал на шаре настоящее звездное небо
какого-нибудь района, корабль немедленно перенес бы меня туда. Но вероятность случайного совпадения ничтожна, и я мог забавляться
сколько угодно. Вдруг в разгар своих занятий я обнаружил, что
прошло уже больше часа и что нужно срочно возвращаться к зонду,
если я не собираюсь остаться здесь навсегда. Я побежал к зонду.
- Понятно. - Разумеется, я был разочарован. - Короче, вы оставили пистолет в рубке.
- К сожалению, нет. В туннеле я снова наткнулся на мембрану.
Она ждала меня, виляя несуществующим хвостом. Мы хорошо
относились друг к другу. Казалось, все было как в прошлый раз. Но вы понимаете, что ситуация изменилась.
«Пропусти меня, пожалуйста, - сказал я ей.- Я очень тороплюсь».
Она уловила нетерпение в моем голосе и заколебалась.
«Пожалуйста, пропусти», - еще раз попросил я. Она напряглась,
стала плотнее.
«Пропусти», - повторил я. Спокойно, как мне казалось.
Она сделалась еще тверже. Я ее понимал, но у меня не было
времени. Я уже ничего не мог с собой поделать.
«Немедленно пропусти меня! - крикнул я. - Ты меня слышишь?»
Она дрогнула, подалась назад, уплотнилась и стала глухой, как
стена крепости.
- И вы…
- Да, - сказал он.- Если бы у меня не было излучателя, все было
бы по-другому. Я нашел бы нужные слова. Но…
Он замолчал, потом сказал:
- С тех пор у меня не было случая, чтобы оружие было
действительно необходимо. Это естественно. Помоему, оружие есть
орудие зла и еще то, чем борются с вооруженным злом. Но даже
войны, о которых никто давно не вспоминает, выигрывались не только оружием. Тем не менее у вас на поясе висит «универсальный
инструмент», который, как вы правильно выразились, «и оружие
тоже». Ясно, что продолбить дырку можно не только в стене. Вы им пользуетесь, потому что оно у в ас есть. Только поэтому. Вы никогда не охотились?
- Нет.
- Жаль, - сказал он.- Вы бы поняли лучше. Когда входишь в лес
с ружьем, все меняется. По-другому реагируешь на все: на звуки,
запахи… И смотришь не так, и идешь иначе, и думаешь. Словом, ты другой человек. Понимаете?
Потом он сказал:
- И наоборот - без оружия ты тоже другой человек.
Потом он ушел, а через полчаса объявили рейс на Солнечную
систему, и я в толпе других двинулся на посадку.
ОПЕРАЦИЯ «ПРОГРЕССОР»
Риц стоял в бытовом отсеке корабля между двумя большими параллельными
зеркалами и придирчиво изучал свое новое тело, покрытое густыми рыжими
волосами. Тело было точь-в-точь как на фотографиях: здоровое, сильное,
увитое узловатыми мышцами. Никаких чувств, кроме восхищения, оно не вызывало, да и не могло вызвать.
Зато теперешнее лицо нравилось Рицу гораздо меньше. Короткая жесткая
шерсть, толстые губы, лба практически нет, туповатый взгляд узких
глазок… Не лицо, а отвратная обезьянья морда без малейшего проблеска
интеллекта. Клетка плачет по такой внешности.
Утешало одно - до прибытия в пункт назначения никто этой мерзкой
физиономии не узрит. Кроме Рица, на борту звездолета не было ни души. Рейс
был секретным по-настоящему.
- Тебе только что вручили диплом, - сказал Главный Разведчик на аудиенции неделю назад. - Уйми дрожь и внимательно слушай. Или послушно
внимай - на выбор. Буду откровенен: мои болваны ни к чему не пригодны.
Руководство Школы рекомендовало тебя.
Здесь Риц согласно уставу опустил глаза к голубому стеклу стола и изобразил приличествующее смущение. Главный Разведчик продолжал:
- Не стану скрывать, ситуация препаршивая. Атмосфера Галактики
отравлена конкуренцией. Развелось жуткое количество сверхцивилизаций и этих, как их там…
- Надкультур, - подсказал Риц.
- Вот-вот, - кивнул Главный Разведчик. - Они вылезают неизвестно
откуда, как грибы после дождя, но не в этом суть. С Великой Тайной их происхождения мы еще поработаем, но попозже. Чем они занимаются, эти
вконец обнаглевшие галактические сообщества? Они, видите ли, осваивают
вселенную! Они, не испрашивая ни у кого позволения, понаделали себе
звездолетов и теперь вставляют нам палки в колеса. Окружают планеты
кислородными оболочками, сажают леса, разводят животных, закладывают
города, роют метро, строят зоопарки и детские ясли! Словом, безобразничают
вовсю. Особенно усердствуют в этом так называемые земляне.
- Мы проходили землян, - вспомнил Риц. - Они на редкость вредные и хитроумные типы.
- Терпеть больше нет сил! - взорвался Главный Разведчик. - Это
катастрофа! - Он обрушил кулак на голубое стекло и, успокаиваясь, добавил:
- Мы обязаны протянуть кому-нибудь руку помощи, иначе нас обгонят!.. - И вопросительно посмотрел на Рица.
- А если нас обгонят, мы окажемся сзади, - сделал логическое
заключение Риц.
- Верно, - кивнул Главный Разведчик. - То есть наоборот: мы этого не позволим. Открою один секрет. Во все концы бесконечной вселенной уходят
наши славные корабли. Задача у них возвышенная: найти планету, которую
можно взять на буксир. Энергии на это дело идет уйма. По идее в обмен мы должны получать информацию. Но ты никогда не догадаешься, что привозят мне
эти болваны из-за рубежей нашей системы.
- Отчего же, - возразил Риц. - Они привозят известия о сверхцивилизациях и надкультурах, которые окружают планеты кислородными
оболочками, сажают леса, строят зоопарки и детские ясли…
- Откуда ты знаешь? - насторожился Главный Разведчик. - Вот до чего,
значит, дошло! Вместо того, чтобы добывать информацию, они ее разбазаривают… Меррзавцы! Ты помнишь, чем человек отличается от портрета?
- Нет, - признался Риц.
- Портрет сначала вешают, потом снимают. Человека - наоборот, -
пояснил Главный Разведчик. - Но мне некогда этим сейчас заниматься. К счастью, мы получаем информацию не только из глубокого космоса, но и из не менее глубокого прошлого. Ведь там тоже сидят наши люди. Настоящие
работники, а не нынешние бездельники. И они аккуратно посылают нам
донесения.
- Но как они ухитряются передавать нам свои сообщения?
- И это лучший выпускник Школы! Точно так же, как мы посылаем
донесения в будущее. Вся объективная информация, до последнего бита,
ложится в сейфы секретных архивов и шпарит в будущее своим ходом, без
всяких дурацких хрономобилей. Ведь ее можно прочитать и завтра, и через
тысячу лет, и когда угодно. Самая надежная машина времени - это
бронированный сейф. Понял?
- Кажется, да, - промямлил Риц. - Но разве она не стареет?
- Объективная информация? - Главный Разведчик расхохотался. - Стареют
люди и механизмы, могут устареть взгляды, но информация - никогда! Истина
или ложь, высказанные когда-то, останутся таковыми всегда, иначе вся
формальная логика летит к чертям! Знаешь, что я обнаружил в одном из отчетов?
Риц отрицательно мотнул головой.
- Правильно, - усмехнулся Главный Разведчик. - Тебе и не полагалось
знать. А теперь полагается. Все, кроме координат - как пространственных,
так и временных. На самом краю Галактики наши люди наткнулись на планету,
которая устраивает нас по всем статьям. Там нет сверхцивилизаций и надкультур, зато есть жизнь. Правда, туземные гуманоиды дикие, живут
стадо-племенами в пещерах. Их всего-навсего тысяч двести. Тот, кто был
тогда Главным, не обратил на отчет внимания, идиот. То есть молодец, - тут
же поправился Главный Разведчик. - Он преследовал иные цели, тоже
возвышенные. Но теперь другая эпоха, и мы начинаем операцию «Прогрессор».
Сейчас ты со своим дублером направишься в биолабораторию, там вам дадут по морде. В смысле, подработают внешность под диких гуманоидов. Потом тебя
посадят, - Главный Разведчик хихикнул, - на звездолет, отвезут в те края и посадят, - он еще раз хихикнул, - в какой-нибудь безлюдной местности. Для
конспирации. Твоя задача: внедриться в ближайшее стадо-племя, в кратчайшие
сроки пробиться в вожди и повести соплеменников к ведомой тебе цели. А точнее - к сияющим вершинам прогресса.
- Зачем же к вершинам? - не понял Риц.
- Это просто какой-то ужас! - воскликнул Главный Разведчик. - Да затем, чтобы твое стадо-племя воздоминировало над соседними, в перспективе
- над всей планетой… А когда вся она станет цивилизованной, появляемся
мы и берем ее на буксир. Теперь понял?
- Да, - кивнул Риц. - Только… Наши люди побывали там-довольно
давно. С тех пор прошло значительное время…
- Ну? - нетерпеливо сказал Главный Разведчик. - Чего ты тянешь? -
Насчет координат не проболтаюсь, и не надейся.
- Вдруг за этот период туда просочилась какая-нибудь
сверхцивилизация? - выпалил Риц.
Главный Разведчик расхохотался:
- Чему вас только учат! Каждый обязан знать, что у этих цивилизаций
есть идиотский принцип: не вмешиваться в дела менее развитых планет. Очень
правильный принцип, по-моему. - Он снова расхохотался. - И я навел
справки: несколько тысяч веков туда не прилетал ни один посторонний
корабль. Понял?
- Да, - кивнул Риц.
- Тогда приступай, - приказал Главный Разведчик. - Желаю удачи.
Снизу надвигались сияющие вершины гор. Их покрывали льды и снега,
кое-где торчали голые скалы. Звездолет мягко опустился в сугроб. Потом люк
распахнулся, и Риц спрыгнул наружу.
Грубую кожу ступней обожгло холодом. Дул пронизывающий ветер. Риц
стоял на заснеженном склоне, круто идущем вниз. Справа громоздились утесы,
слева лежала пропасть. Солнце совсем не грело. Синее небо дышало морозом.
Температура была отрицательной.
Риц обернулся к спасительному люку. Но люка позади него не оказалось,
корабля тоже не было - только неглубокая круглая яма большого диаметра.
Риц поднял взгляд. Размытое цветное пятно медленно уходило ввысь.
Правая рука Рица автоматически нащупала узкий железный браслет на мохнатом левом запястье. Если нажать кнопку, звездолет тут же вернется. Но устройство одноразовое: сделать вызов сейчас - значит провалить программу,
не начиная.
Корабль растаял в синеве неба. Риц опустил глаза. Безлюдная местность
ему не нравилась. «Что я буду пить? - думал Риц. - Где я буду спать? Что я буду есть?»
- Ткур ба, - произнес он на местном наречии, в совершенстве усвоенном
за неделю полета. - Ткур ткур.
В переводе на нормальный язык это означало: «Мне холодно. Очень
холодно». Диковинные слова странно звучали в разреженной атмосфере. Риц
задыхался, воздуха не хватало.
«Чем я буду дышать?» - раздраженно подумал он.
Риц обхватил себя длинными волосатыми руками. Ладони утонули в густой
рыжей шерсти. Спасибо специалистам, создавшим такую шкуру. И местным
гуманоидам - за то, что они такие дикие и косматые. Окажись они
поразумнее…
Могучим усилием воли Риц заставил свой интеллект переключиться на другую тему. Тепло ли, холодно ли, но первая часть задания выполнена, пора
выходить на ближайшее стадо-племя, чтобы в него внедриться. Но где они,
потенциальные соплеменники? Один дикий гуманоид на тысячу квадратных
километров… Где их искать?
Только внизу - понял внезапно Риц. Там нет снега, а воздуха больше.
Среди сияющих вершин соплеменников не найдешь.
Риц побрел вниз, внимательно глядя под ноги, но все равно
проваливаясь в снег по колено, иногда по пояс, порой даже падая. Правда,
это его не смущало. В голове роились возвышенные мысли. «С Великой Тайной
их происхождения мы поработаем позже», - сказал Главный Разведчик. А раз
мы над ней поработаем, мы ее раскроем. Разгадаем секрет сверхцивилизаций и надкультур, которых когда-то не было, но которые вылезают откуда-то, как
грибы…
Неожиданно некий посторонний звук заставил его посмотреть вперед.
Навстречу ему из долины поднимались двое. Это были высокие, двуногие и одноголовые разумные существа, облаченные в яркие облегающие комбинезоны.
Верхнюю половину их чистых загорелых лиц прикрывали темные очки. Еще один
гуманоид, детеныш, смотрел на Рица большими круглыми глазами из мешка на спине большого гуманоида. Они держали в руках короткие металлические
устройства для рубки льда.
Риц тяжело опустился на снег. Сомнений нет. Это они, земляне, те самые вредные и хитроумные типы. Мало, что они понастроили детских садов
по всей Галактике. Информация все-таки устарела: они внедрились и сюда, в этот девственный мир. На планету, куда он прибыл с чрезвычайной миссией,
которую он должен был вести к ведомой ему цели… «Несколько сот веков, -
вспомнил Риц, - туда не прилетал ни один посторонний корабль…» Как бы не так!
В его мозгу будто бы что-то щелкнуло. Когда-то, очень давно, здесь
жили дикие гуманоиды, а сейчас обитают они, сверхцивилизованные земляне. И посторонние корабли сюда ни разу не прилетали. Значит, одни произошли от других - это бесспорный логический вывод. Вот и вся Великая Тайна, загадка
сверхцивилизаций, которых когда-то не было, но которые окружают планеты
кислородными оболочками, роют метро, строят детские ясли и зоопарки…
И зоопарки.
Риц попятился. Попытался попятиться, не вставая. Он будто снова был в бытовом отсеке между двумя большими параллельными зеркалами и видел свое
голое тело, бугры узловатых мышц, свою плоскую волосатую физиономию с щелками крошечных глаз…
Свою обезьянью морду.
Он нащупал узкий браслет на левом запястье, надавил кнопку и не отпускал ее несколько минут, пока прямо перед ним не опустилось на снег
размытое цветное пятно корабля, одетого маскировочным полем.
«Великая Тайна, - думал он, пока корабль плавно возносился в быстро
темнеющее небо. - Вот тебе и вся Великая Тайна…»
И он повторял эти слова всю дорогу назад, повторял как молитву, даже
когда снова и снова прослушивал разговор на незнакомом языке,
перехваченный забортными микрофонами в первые миги старта, - единственную
объективную информацию, которую вместе с разгадкой Великой Тайны вез он домой.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Удивительно, Саша, вырвешься в кои-то веки раз в отпуск, а столько всего увидишь. И горы, и снежный человек, и НЛО…
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да, Катенька. И у нас есть еще две недели! Как ты думаешь, не махнуть ли нам на Лох-Несс!..
Но Риц не понимал - он не знал этого языка. Его учили другому.
«Поляки сделали Москве большую бяку.
Назвали Украину - Киевская Русь,
Не знаю, то ли мне послать панов сих на …,
Или войска. Повоевать я не боюсь.
И требуют себе Новогородскую пятину,
И водь и чудь и прочая земля,
Тмутаракань, твердят сии детины,
Исконно Киева вассальная земля.
«Мы братья», говорят, и «Защитим Вас от татаров»,
«Славянское родство не предадим,
Места где проживали грозные хазары,
С родимым Киевом опять соединим».
Язык создали новый - древнесуржик,
Не обижаются ни русский, ни хохол,
Стихи им пишет мой опричник Пушкин,
(Допишется подлец, я посажу его на кол),
Посол приехал с Киева - вещает:
«Отдать все нефтяные закрома»,
Слова такие он откуда знает?
«Наш Сахалин верните, острова».
И громогласно ныне утверждает,
Что Киев несомненно Пуп Земли,
С ума сошли хохлы, не понимают,
На самом дели русские они."
Ужасный сон и сон конечно вещий,
Оставить без внимания нельзя,
Открылась вон какая трещина,
Отправлю я в Ливонию войска.
Поляки сделали Москве большую бяку.
Назвали Украину - Киевская Русь,
За Киев я устрою тоже драку,
А до союзников, сегодня доберусь.
Есть такая любопытная особенность менталитета северо-американцев, которая очень четко заметна в блокбастерах.
Вот возьмем, к примеру, фильм «Игра Эндера». Речь не о фильме, не о том, стоило ли уничтожать цивилизацию жукеров и потом спасать последнее яйцо. :) (По мне - так это все равно, что забрать последнее яйцо Чужого, с целью выносить и как-нибудь цивилизовать, ну да ладно.)
Речь о другом.
Вот Земля - после не то одного (как в кино), не то двух (как в книге) нашествий инопланетян. Оба раза победить их удалось с невероятными усилиями и жертвами. Земля после этого находится, по факту, под властью военной диктатуры (и это вполне разумно и понятно). Собрав все ресурсы земляне отправляют в космос экскадры и громят жукеров. В армию призывают даже детей, часть из них вообще специально рождена как воины…
А теперь посмотрите на дом, в котором живет семья Энди Виггина.
Хороший такой американский дом. Телевизор диагональю в три метра. У всех детей свои комнаты. Все чисто, нарядно, опрятно, красиво, мило. В общем - уровень жизни ну никак не ниже «нынешнего голливудского».
Возможно это в ситуации тотальной войны на выживание?
Нет.
Да и по быту армии и тревоге от потери кораблей понятно - Земля себе экватор рвет, воюя. :)
Но в американском сознании не укладывается, что когда война - то не просто перебои с английской телятиной и французским вином. Это еще и ветхая одежда, облупившиеся стены, голодная пайка на столе.
Кстати, в другом фильме такого рода, «Звездной пехоте», ситуация примерна такая же.
И в «Трансформерах» тоже.
И вообще везде. Хоть в «Тихоокеанском рубеже».
Где-то идет война. Там - кровь, смерть, взрывы, ужас.
А «у нас» - все очень прилично и чистенько. Да, мы тревожимся за наших солдат и покупаем облигации военного займа. И на ужин у нас будет цыпленок, а не цесарка…
…И что-то мне говорит, что пока американцы не поймут - что такого не бывает, что при настоящей войне они будут выпрямлять гнутые гвозди, сморкаться пальцами, а не в одноразовые платки, собирать брюкву на полях и ловить сусликов для барбекью - пока они этого не поймут крепко-накрепко, пока не сообразят, что это и есть настоящий УЖАС ВОЙНЫ - ребенок, который не может заснуть от голода, жена, латающая последние джинсы перед тем как идти на завод выпускающий снаряды, дедушка помирающий от отсутствия батарейки к кардиоводителю ритма…
Вот пока этого не поймут американцы - именно американцы - по всему миру будут полыхать развязанные ими маленькие войны. А американские семьи будут тревожиться за своих солдат и смотреть перед трехметровой «плазмой» очередной блокбастер про инопланетян.
Первый провокатор.
-Почему ты так выглядишь Мэд?- аккуратно спросила Эмми.
-Как так Эмили?
- ну молодо, папа говорил что тебе уже как старику Харрису, ну это, в гроб пора.
-Не знаю, я думаю все это, потому что не курил.- ответил Мэд Бёрджес, не желая пояснять тонкости временной провокации. Ведь в то время еще не один человек не знал о таком явлении как, «провокация времени.
- А если я не буду курить, я смогу быстрее повзрослеть?
- ха, думаю сможешь, беги дома малышка, день движется к своему закату.
Эмили побежала домой, а старик Мэд произносил ей в след -» Как и я… Как и я"
Он сидел на пороге своего дома, вдыхая чудные ароматы уходящего дня. Солнце таяло, неумолимо уходя от людей на очередной, еженочный, отдых. Перезагрузка половины земного шара, момент погружения в состояние обильного течения мысли. Так он считал, что день и ночь, это нечто большее, чем фазы движения Земли.
Сегодня вторник, а по вторникам Мэд вот уже 50 лет старается ходить на кладбище, где покоится его семья. Он зашел в дом, взял куртку с крючка, и захватил пачку сигарет, которая еженедельно ждет своего часа. Машина завелась и отправила его в путь, циклично совершаемый, выученный до мелочей, но каждый раз имеющий такую разную окраску. Бывает очень больно, когда воспоминания вгрызаются, будто десятки резцов, пронзающие плоть жертвы. А бывает, Мэд падает на спину и часами смотрит в небо, где звезды сливаются в картинки, он воображает, что так его семья посылает ему ответы. Крики льются из его груди, сражаясь звуковыми воинами, с всесильной пустотой, идущей под руку с тишиной.
Этот человек, тяжело дыша, подошел к двум могилам. Мрамор излучал холод, впрочем, как и всегда, тепло тел давно покинуло это место, с тех пор как здесь появились первые захоронения.
Он сел, и с трудом прочитал надписи: «Линдси Берджес, 1800−1872, «Душа не уходит одна, я буду тебя ждать» и Кэрри Берджес, 1830−1904. «Пыль времен уляжется и вернется память»
Шел второй час безмолвия, и вот, наконец, полушепотом прозвучали слова - «простите меня, я скоро приду "
Память кислотой пролилась по его телу. Тот самый день, когда он пошел в банк получить суду на постройку дома. Ворвались грабители, и с обеих сторон начали поливать из автоматов, переворачивать столы и бить тех, кто не успел упасть на пол. Им всего лишь нужны были деньги, и ничего больше. Все изменилось, когда маленький мальчик стоял и смотрел, в сердце грабителя вскипела ненависть. Тогда Мэд, не осознавая, бросился на человека в черной шляпе, пуля пронеслась по его телу, рассекая жизнь, вместе с кровью убегающей, как крыса с тонущего корабля.
Он пропал, его не было нигде, он исчез из этого мира. Смерть по матерински подошла, к нему и положила руку на грудь. Никто не знает и даже сам Мэд, возможно это была улыбка. Он очнулся через 3 дня после этого. И с тех пор не постарел не на один день.
50 лет прошло со смерти его дочери, пора уходить. Мэд всхлипывал носом, и смотрел на две одинокие могилы, желая вернуться к ним. Он заснул и больше никогда не просыпался.
Мне хочется верить, что он нашел свою семью, и счастливо смеется в лицо безмолвной пустоте.
Нельзя безнаказанно ворошить муравейник жизни посохом самодовольного моралиста, вламываться в чуждые системы, нарушать существующую среду, переворачивать сложившуюся жизнь.
Этому учит история планеты Фруктан, население которой страдало от хронической паранойи. Четыре века назад они попросили интерпланетарной помощи против разможившихся змей. Одна их них укусила их королеву, и та умерла. Её подданные так боялись змей, что не решались бороться с ними. Каждый год тысячи людей умирали на Фруктане от змеиных укусов.
Рикет сжалилась и послала на Фруктан экспедицию. Члены её изловили несколько десятков змей голыми руками и привили им вирус, опасный только для них. Через три года змеи исчезли. Но зато взрывообразно размножились крысы, как следствие того, что первый их враг был уничтожен. И скоро каждый год на Фруктане стало погибать больше людей от болезней распространившихся крысами. Виновницей в конце концов оказалась Рикет.
Тем временем помочь Фруктану в борьбе с крысами взялся Люнкс. Это заняло у них десять лет, но вот в один прекрасный день Фруктан неожиданно объявил Люнксу войну, мотивируя тем, что прибывшие к ним истребители крыс на самом деле были шпионами.
Жители Люнкса не знали, плакать им или смеяться, потому что всем было известно, что люди на Фруктане не отваживались совершать межпланетные полеты, поскольку панически боялись космоса. Планета Фруктан интересовала Люнкс не более чем космическая диковина. Никому на Люнксе не приходило в голову шпионить на Фруктане. Да и что можно было там узнать? Культура Люнкса была отсталой. Она никому ничего не могла дать.
Люнкс помог Фруктану, движимый лишь заботой о сохранении жизни на этой планете. Но теперь вынужден был очень дорого купить мир. Люнкс должен был платить, чтобы избежать яростной пропагандистской войны, и сохранить своё право время от времени приземляться на Фруктане.
Мы упразднили войну в нашей части Вселенной. Насилие не может быть аргументом.
… Милорд размечтался:
-А еще введем налог на полеты!
-Но, сэр, гратхи же птицы, к пешим переходам плохо приспособленные?
-Так в этом то и весь цимус, мой мальчик!
-Гм, я читал, на Герберге лицензировали правильное дыхание!
-Молодец, толковый ученик! И как там?
-Да вымерли все.
-Отчего?
-От жадности!
-Ладно, подождем пока с этим!
-Как же вы, такие красивые, хорошие, умудрились породить нас, таких жутких монстров???
Однажды довольно известный писатель и журналист Л. заходит к себе в комнату, а в его любимом кресле развалился какой-то огромный котяра полосатой масти. Владимир Васильевич решил поприветствовать его по-мужски, тапком, но животное мигом соскочило на пол и запряталось под стол. От такой догадливости хозяин даже расхохотался, а кот жалобно выглянул из-под скатерти и промяукал:"Так-то ты, брат, гостей встречаешь, а потом еще жалуешься, что никто тебя не приглашает!"Писатель Л. от смеха даже прослезился:"Нет, ты не кот!-еле выговорил он, гость насторожился.-Ты е-хид-на!"Котяра расслабился, залез опять на кресло и замурлыкал.
Владимир Васильевич же отправился к холодильнику."Милости прошу, к столу, чем богаты, тем и рады! Вася!"-позвал он, доставая поллитра и нехитрую закуску. Бог ведает, почему ему не пришло на ум"Барсик","Мурзик"или"Борис".Гость расстроился:"Эх, говорил мне Шота, что русского человека всегда за версту узнать!"Тут он снял кошачий прикид и перед изумленным Владимиром Васильевичем предстал известный писатель и актер, к сожалению, уже давно ушедший в мир иной."Василий Макарович, дорогой!-обнял гостя хозяин.-Это какой же Шота? Руставелли что ли?-попытался он собраться с мыслями.-Так у него, вроде тигриная шкура была?"-«От такой жизни съежишься!"Мы мирные люди, но наш бронепоезд…"-попытался гость пропеть, но закашлялся .-Это что такое у вас тут на белом свете творится?»
Пришелец подошел к окну и задумчиво уставился на стайку воробьев."Понимаешь,-пояснил он,-страстно захотелось своих родных повидать, пока апостол Петр подремывает, я и отлучился!-он подмигнул.-Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Проводи, бога ради, а то такое движение стало в городе!"-и опять перевоплотился в пушистика,
Мне могут не поверить, ну и пусть, такую девушку как сегодня, я видел только в снах кошмарных… Она шла на каблуках, мини-юбке, держа в левой руке сигарету… Но все это выглядело так, как будто она влезла в чужое тело…
Пахнет машинным маслом, соляркой. Вместо неба над головой висит тяжелый мазутный дым. Плавает в нем бледный круг солнца. Мазин хватается за стволы бородавчатых сосенок, отдергивает руку-стволы железные и горячие, словно трубы парового отопления. Иглы на них металлические, с вороным отливом. Он трогает пружинистую кочку-трава тоже железная, горячая. Под ржавыми скрежещущими листьями брусники гроздьями висят никелированные ягоды. От коричневой воды поднимается пар. С чмоканьем лопаются громадные пузыри, разбрызгивая жирную нефть. На высокой кочке, подняв одну ногу, стоит тощая цапля, покрытая медными тусклыми перьями. На лысой голове ее-проволочная щетина. Цапля вытаскивает ногу из гремящих перьев, чешет голову-будто ножовкой пилят железо. Распахивает красный, в белых пленках глаз. Это очень опасно. Смертельно опасно.Сердце сдавливают твердыми пальцами. Мазин выводит автомат из-за спины, остановившись, сразу уходит по колено в вонючую воду. Цапля приоткрывает длинный клюв и шипит, как змея. Зубы в клюве шевелятся. Стремительно выкатывается тонкий раздвоенный на конце язык. Мазин стреляет дважды. Лиловая вспышка.Клочья мазута. Коричневый пар со свистом уносится вверх. На том месте, где стояла цапл, ровная твердая площадка. Будто на болото положили асфальтовый лепесток. Края площадки похрустывают, остывая. На них, выцарапывая искры, карабкается цапля. Перья ее вишневые от термического удара. Цапля стряхивает брызги горящей нефти и, взъерошенная, шипящая, растопырив облезлые крылья, бежит к Мазину, разевая клюв. Злобой горят рубиновые глаза. Мазин стреляет еще дважды.
Спорили долго, горячо и сперва по существу. Потом Колченог неудачно выкрикнул, что время теперь военное, а все про это забывают… Слухач стал объяснять, что никакой войны нет и никогда не было, а есть и будет Большое Разрыхление Почвы. Да не Разрыхление, возразили в толпе, а Необходимое Заболачивание. Разрыхление давно кончилось, уже сколько лет как заболачивание… Поднялся старец и, выкатив глаза, хрипло завопил, что все это нельзя, что нет никакого такого Заболачивания, а есть, была и будет Поголовная Борьба на Севере и на Юге. Как же нет войны, шерсть на носу, отвечали ему, когда за чудаковой деревней полное озеро утопленников? Собрание взорвалось. Мало ли что утопленники! Где вода, там и утопленники, за чудаковой деревней все не как у людей, и чудакова деревня нам не указ, они с глины едят, под глиной живут, жену-то ворам отдал, а теперь на утопленников ссылаешься… Болтуна держите! Эх!.. Что же вы Болтуна не удержали…
Покричали про мертвяков, потом про грибные деревни, потом устали и начали затихать, утирая лица, обессиленно отмахиваясь друг от друга, и скоро обнаружилось, что все уже молчат, а спорят только старец и Болтун. Тогда все опомнились. Болтуна посадили, навалились, напихали ему в рот листьев. Старец еще некоторое время говорил, но потерял голос и не был слышен…
Народ стал расходиться на обед.
Закрой глаза и представь себя могущественной птицей.
Как ты легко паришь над землей и озерами.
Над лугами, покрытыми разноцветными цветами.
Летишь над зелеными и густыми лесами.
Над высокими холмами гор, покрытыми снегом.
Перелетая весь мир, чувствуешь воздушный поток энергии,
Поток, поднимающий тебя все выше и выше в небеса.
Ты счастлив и хочешь обнять сердцем весь мир,
Согревая всю землю своей чистой и Божественной любовью.
КАПИТАН УЛЫБАЛСЯ
Позади еще светилась алмазная россыпь звезд, но впереди, насколько
хватало глаз, уже распахнулась, словно гигантский угольный мешок, кромешная
тьма. Межгалактический корабль приближался к «черной дыре».
В рубке наблюдения собрался почти весь свободный от вахты экипаж.
Предстояло редкостное зрелище - в силу парадоксальных, но незыблемых
законов бытия перед их глазами вскоре должно было пройти все будущее мира,
который они покидали.
- Так что же все-таки вы совершили, чтобы заставить разумные существа
Голубой планеты поверить в ваше посещение? - продолжил начатый разговор
капитан корабля.
- О, мы чуть-чуть подтолкнули их планету, и она стала двигаться
быстрей, - торопливо стал рассказывать самый молодой член экипажа. -
Теперь само их движение вокруг солнца стало «космическим чудом», которое
трудно не заметить. Ведь во всем бесконечном ряду чисел есть только один
случай, когда суммы квадратов соседних чисел равны между собой: 102
112 122 132 142. И как раз этим магическим числом - 365 дней -
выражается сейчас время вращения их планеты вокруг центрального светила!
Вещь почти невероятная, если не предположить вмешательство посторонних
разумных сил.
- Любопытное решение, - заметил кто-то из экипажа. - Только им и в голову не придет сделать элементарные расчеты.
- Мы учли и это. Неподалеку от Голубой планеты вращались каменные
осколки. Мы сделали из них спутник. Их солнце огромно, а спутник очень
мал, но мы поместили его на такую орбиту, что спутник будет регулярно
заслонять солнце, создавая впечатление, словно они визуально равны. Надо
оставаться форменным идиотом, чтобы не заметить этого удивительного
совпадения небесных тел, в действительности столь различных по размеру!
Неужели они не поймут, что затмения как бы нарочно стараются привлечь их внимание к почти невероятному космическому феномену?
- Не поймут, - скептически пробормотал кто-то.
- Ну, хорошо! - продолжал молодой человек. - Ведь это не все! Одной из гор на соседней планете я придал черты лица Амы. - Он украдкой глянул на сидящую рядом с ним девушку, лицо которой светилось спокойной красотой. -
Когда они прилетят туда, их женщины уже сделаются похожими на нее, а сами
они - я надеюсь - станут несколько умнее. Можно ли не заметить среди дикой
природы лица разумного существа и не догадаться, что кто-то опередил тебя
на новой планете?
- Мне кажется, ты не учитываешь изворотливость разума, мой мальчик, -
мягко сказал молчавший все время капитан. - Мозг разумных существ на ранних стадиях развития устроен таким образом, что старается не замечать
всего того, что грозит ему слишком кардинальной переоценкой ценностей - он ее просто не выдержит. Инстинкт самосохранения не позволяет ему
воспринимать новое в слишком большом объеме. Время не пощадит то прекрасное лицо, которое ты изваял на Красной планете. И когда туда
прилетят люди, они скажут, что не ты, а силы выветривания создали это лицо
- те силы, что на самом деле лишь исказили его облик…
Пронзительный и долгий сигнал, которого все ждали, прервал затянувшийся
спор. Члены экипажа бросились к своим приборам, боясь пропустить хотя бы маленькую деталь сумасшедшего полета чужого времени, словно подстегнутого
двигателями корабля на самом краю «черной дыры». Вселенная, которую они
повидали, уже успела стать для них близкой, захватывающе интересной, и теперь экипажу не терпелось узнать продолжение…
Через какое-то время юноша оторвался от своего окуляра и искоса
взглянул на капитана. Тот по-прежнему смотрел на уносящийся вдаль чужой
мир, но уголки его рта слегка раздвинулись, поднялись кверху. Капитан
улыбался. Накануне последнего расставания оба они увидели будущее Голубой
планеты, но зрелость знала больше, и она оказалась права!
ПОЧТОЙ - СРОЧНО
Теперь, когда человечество расселяется по всей галактике, возникает только
один вопрос: почему этого не случилось раньше? Почему с началом открытия
дороги к звездам тянули до 1984 года, пока некий коммерсант не удосужился
разобраться со своей перепиской? Но, возможно, все великие открытия в истории человечества - огня и колеса, пенициллина и ядерного синтеза -
кажутся неизбежными задним числом?..
Главная контора Чэпа Фой Райдера размещалась в Нью-Йорке, неподалеку от вокзала Гранд-Сентрал. Оттуда он управлял экспортом и импортом фирмы, чьи
операции охватывали весь земной шар.
В пятницу, 30 ноября 1984 года, секретарша, как всегда, принесла почту.
Было 11: 34 утра. Чэп Фой Райдер нахмурился. Уже почти полдень, а почта
только что пришла. Сколько лет прошло с тех пор, когда ее доставляли два
раза в день - утром и вечером? Около двадцати пяти по меньшей мере. И где
же этот хваленый прогресс века науки и техники? Он вспомнил свое довоенное
лондонское детство, когда отец утром отправлял приятелю приглашение прийти
на чашку чаю и получал письменный ответ еще до пяти часов вечера.
Чэп Фой Райдер покачал головой и начал разбирать корреспонденцию. Там
были: коносамент из склада в Бруклине за семь миль от конторы (отправлен 7
дней назад); перечень ценных бумаг от консультанта из Бостона (188 миль, 6
дней); запрос от таможенного агента из Лос-Анджелеса (2451 миля, 4 дня);
прейскурант от торговца жемчугом из Папеэте (6447 миль, 3 дня).
Чэп Фой Райдер потянулся за логарифмической линейкой.
Потом он позвонил управляющему филиалом фирмы в Гонолулу, чтобы тот
отправил письмо в Кейптаунский филиал, за 11 535 миль от Гонолулу.
Кейптаунский управляющий через два дня сообщил Райдеру по телефону, что
получил письмо из Гонолулу. Хотя в Нью-Йорке было еще воскресенье, в Кейптауне уже настало утро понедельника.
Чэп Фой Райдер задумался. Длина экватора, как известно, составляет 24 901,
55 мили. Никакие две точки земного шара не могут отстоять друг от друга
дальше, чем на 12 450, 78 мили.
В справочнике значилось, что Бангкок отстоит от Лимы на 12 244 мили. Чэп
Фой Райдер улыбнулся. У него были конторы и в том и в другом городе.
Письмо из Бангкока пришло в Лиму за один день.
Чэп Фой Райдер снова взялся за логарифмическую линейку.
Напрашивающийся вывод поистине потрясал воображение.
Чтобы убедиться в правильности теории, нужна была еще одна проверка. Он пожевал губами, затем аккуратно надписал конверт: «Дом 614 по Бульвару
Звездного Света, Альфа Центавра IV». Посмотрев на часы, он одобрительно
хмыкнул - почта еще работает.
На следующее утро он обнаружил конверт, адресованный на Альфу Центавра, у себя на столе. Поверх слов, написанных его рукой, стоял красный штамп
«Адресат неизвестен».
Чэп Фой Райдер задумался. Письмо вернули. Но слишком уж быстро.
Он взял лист бумаги и уверенно начал:
«Председателю Высшей Галактической Комиссии в созвездии Стрельца.
Уважаемый сэр!
Считаю своим долгом указать Вам на некоторые недостатки в работе Вашего
почтового управления. Только вчера я отправил письмо…»
Утром Чэп Фой Райдер ждал, когда принесут почту. И вот ее принесли. Среди
прочих документов и писем там был аккуратно сложенный и скрепленный
замысловатой печатью красного цвета лист плотной кремовой бумаги. На нем
было оттиснуто золотом его имя. Не выдавая волнения, он сломал печать,
развернул лист и начал читать. Письмо было от Ответственного секретаря
Галактической Конфедерации:
«Дорогой сэр!
На Ваше письмо от 14-ти часов сего дня Галактическая Конфедерация поручает
мне сообщить, что Ваше предположение справедливо. Конфедерация
действительно существует в виде Почтового Союза, целью которого является
способствовать обмену и торговле между ее членами (на данный момент их 27
000). Вступить в Конфедерацию может любая цивилизация; единственное
условие для приема - самостоятельное открытие нашего сверхсветового
Почтового Союза. Глава Конфедерации просит передать, что ему приятно
отметить, что Вы наконец-то выполнили требуемое условие, и поэтому
Полномочный Посол Галактической Конфедерации через два дня сможет прибыть
на Землю. Примите наше выражение чувства глубочайшего почтения к Вам»