- Ребят, что посмотреть?
- Посмотри вокруг, общество деградирует, люди тупеют, живём как в зомби-хорроре.
С потолка вода -
Жестокая природа -
крыши все текут.
Пол-трупа управдома
однако еще дома-
Сегодня большой праздник -
морги не берут
Вечер. Дождь за окном. Буря. Плети дождя хлещут по стеклу. Деревья вот вот вырвет с корнем, и они улетят. Вот вот из этой стены деревьев и дождя выйдет тяжелой поступью огромный страшный динозавр. Тирекс. Из Мира Юрского периода. И ударит когтями по стеклу.
Где-то далеко ты. Стоишь за окном. Смотришь в стену дождя. Знаешь ли ты, что скоро прийдет динозавр? Успеешь ли спрятаться в туалете, когда он ввалится в рваной тельняшке, мокрый и пьяный? Дашь ли ему сковородкой по кумполу? Или просто дашь, подчинившись силе этой грозы…
Двое сидели на вершине скалы на чужой планете и смотрели на холод далёких звёзд.
-Нгун, я хочу к ней!-жалобно простонала Элгет.
-Потерпи, дорогая, всего через миллион лет аборигены наверняка построят звездолёты, теперь уже она никуда не убежит…
-Не понимаю, чем мы хуже саламандр, урукхаев или этих её недоделанных? Она ж у нас как сыр в масле каталась! Чего не хватало?
-Может, не надо было её щенка забирать…
-Это был котёнок!
-Какая разница, гибрид он и есть гибрид, единственный в своём роде. Выросла б какая-нибудь нечесть, хлопот бы не обобрались!
-А вдруг бы что путное получилось! Он так жалобно пищал там, на взлетной полосе…
-Ну и забрала бы его обратно!
-Я и вернулась, но не успела, звездолет уже стартовал…
-Значит, она не врала, генов саламандр в нем не был, тем ни по чем и пламя плазменных двигателей.
-Зачем же они сожгли нашу планету, если это не их потомство было?
-А ты думаешь, за что я столько лет на Краусе парился… Саламандры только огня не боятся, а так вполне смертны…
-Что-то меня знобит, дорогой, пойду я в пещеру.
-Да, милая, укутайся потеплей, а я нарублю дровишек побольше.
-Это был мой самый садомазохистский поступок!-Билл.
-Какой миленький!
-Хи-хи!Беленький весь!
-Вай, пушистенький, щекотно! Ги!
-Хорошая собачка!
Русалки окружали шерифа Рекса со всех сторон. Жеманничали, хихикали, пытались пощекотать. Опасны они особо не были, но неприятностей таили несчетно, поскольку, при озорном нраве, мозгов не имели почти, рождаясь каждый май заново и распадаясь осенью на простейшие сине-зеленые водоросли и в таком виде зимуя. В лучшем случае искупали бы в грязи, в худшем-проплутал бы на болоте невесть сколько. Внезапно русалки посерьезнели и вскоре совсем пропали. Шериф облегченно вздохнул, стало быть озорницам не удалось заглумить ему голову и впереди Мавзолей, сине-зеленые избегали это место, оно внушало им какой то суеверный страх, а может и не суеверный, а вполне обоснованный, если его гипотеза верна. Одуряюще пахло багульником, сыростью и свежей зеленью, пес едва пробирался сквозь густые заросли, под лапами чавкала переувлажненная почва. Не провалиться бы в трясину, кругом ни души, даже птиц не слышно! Какой шутник назвал это место Ванькин Суходол? Заросли, наконец, расступились и открыли дорогу из золотистого вулканического туфа, покрытого водоотталкивающим лаком. Ага, вон и янтарная крыша Мавзолея над кронами старых ив.
Рекс, сотворив положенную поминальную молитву, тщательно приладил на себя намордник, глупо, конечно, уж столько лет прошло, но лучше перестраховаться. Гипотеза холодила спину вероятной страшной опасностью. Хотя раньше казалось, что самое ужасное уже случилось, то, что рассказал Единорог зимой, дало пищу для весьма тягостных раздумий. Шериф, честно говоря, забыл бы болтовню чудаковатого отшельника, если бы не гипнотизаторы, увиденные на княжеской охоте. Несознательные создания не желают запечатлевать свой образ для истории, и начинающие фотоохотники гипнотизируют их на пару минут в нужной позе. До этого момента еди норожья болтовня представлялась пустыми научно-фантастическими рассуждениями: где-то в другой галактике некая особа, якобы, лишила разума целую планету.
Спорко, но осторожно Рекс двинулся вперед, зорко оглядывая окрестости. Любовно пересаженные из княжеской оранжереи цветы бурно разрослись на свободе вокруг здания со светло-янтарной крышей, золотистыми туфовыми фронтонами, карнизами и колоннами золотисто-зеленого малахита. Дорожка уперлась в янтарное же основание Мавзолея. Тяжело вздохнув, приложил талисман к стеклянной стене и она тихо растворилась, с тоской прошел под малахитовые своды. Внутри на колоннах, залитых янтарным светом, были выгравированы картины из жизни покойных. Вот свадьба молодого князя Аргха с его милой Аясой, вот они на осенних турнирах, там-в поле в весеннюю страдутутзимой катаются с горки. а вон кузен Аясы с женой в родном Эмтунае-кругом пальмы, в повозках бананы и всякие другие фрукты, дальше Рекс смотреть не стал, а набравшись мужества обернулся к крутой туфовой лестнице, кольцом охватывающей место давней трагедии, накрытое сверху толстым слоем стекла. С помощью колдовства все оставлено там в сохранности до последней травинки, ибо за столько лет преступник не был найден. Шериф вздохнул, по его гипотезе его и не было, они поубивали друг друга.
Неполированный туф был теплым и шершавым. Шериф поднялся по лестнице на специальную галерею и стал медленно двигаться по ней, внимательно глядя вниз и вскоре его бросило в жар-на роскошной старой ели висел ГиУ-1039,гипнотизатор ученический. Под его прицелом и лежит тело молодого льва золотистой масти, брюхо распорото, кишки растянуты на ближайшем кусту. За кустом виднеется труп белого льва, без головы. Голова, Рекс помнил, валяется в других кустах. Дальше тела львиц с меньшими, но более многочисленными увечьями, также несовместимыми с жизнью. Шериф вытер пот. Лапы его тряслись. Что за адская идея была заряжена в старый, добрый ГиУ-1039?И почему, слава святому Григорию, ничего подозрительного в нем милиция не нашла? Одиночный заряд был заложен или кто-то успел перепрограммировать? Кто и зачем… В любом случае надо вызывать смотрителей и отдавать прибор специалистам!
-Вы рождены, чтобы убивать, а читаете сентиментальные романы, придумали какой то кодекс чести, мораль…
-Ты прав, мне очень хочется услышать хруст твоих костей…
-Ребят, вы чего, я же пошутил…
-Не переживай, мы похороним тебя под высоким деревом и будем петь тебе при убывающей луне поминальные песни!
Пахнет машинным маслом, соляркой. Вместо неба над головой висит тяжелый мазутный дым. Плавает в нем бледный круг солнца. Мазин хватается за стволы бородавчатых сосенок, отдергивает руку-стволы железные и горячие, словно трубы парового отопления. Иглы на них металлические, с вороным отливом. Он трогает пружинистую кочку-трава тоже железная, горячая. Под ржавыми скрежещущими листьями брусники гроздьями висят никелированные ягоды. От коричневой воды поднимается пар. С чмоканьем лопаются громадные пузыри, разбрызгивая жирную нефть. На высокой кочке, подняв одну ногу, стоит тощая цапля, покрытая медными тусклыми перьями. На лысой голове ее-проволочная щетина. Цапля вытаскивает ногу из гремящих перьев, чешет голову-будто ножовкой пилят железо. Распахивает красный, в белых пленках глаз. Это очень опасно. Смертельно опасно.Сердце сдавливают твердыми пальцами. Мазин выводит автомат из-за спины, остановившись, сразу уходит по колено в вонючую воду. Цапля приоткрывает длинный клюв и шипит, как змея. Зубы в клюве шевелятся. Стремительно выкатывается тонкий раздвоенный на конце язык. Мазин стреляет дважды. Лиловая вспышка.Клочья мазута. Коричневый пар со свистом уносится вверх. На том месте, где стояла цапл, ровная твердая площадка. Будто на болото положили асфальтовый лепесток. Края площадки похрустывают, остывая. На них, выцарапывая искры, карабкается цапля. Перья ее вишневые от термического удара. Цапля стряхивает брызги горящей нефти и, взъерошенная, шипящая, растопырив облезлые крылья, бежит к Мазину, разевая клюв. Злобой горят рубиновые глаза. Мазин стреляет еще дважды.