Если зло и ложь скрывают, а за Правду мстят и наказывают — налицо сволочное общество !
Трагедия жизни не в том, что люди умирают, а в том, что они умирают для нас.
Он стал матовым, с серыми мыслями,
Как посмотришь, кидает в дрожь,
Всё смешалось и всё между числами,
Как июньский снег не поймёшь.
Рецидивы, ремиссии — волнами,
День и ночь с усмешкой глядят,
Жизнь и смерть пробегает молнией,
И глаза в лихорадке горят.
А пророчили счастье великое,
Был он умным, красивым, статным,
Речь, походка в дороге к открытиям,
Всё растеряно — безвозвратно.
Сердце матери взорвано болью,
Нет поддержки и понимания,
Пересмешницей — птицей вольною
Лишь кружит над людским осознанием…
Дети простите! Убила вас жадность.
Алчность украла лучшие года.
Желание нажиться, стало смертью вашей.
Дети простите… В том числе и меня.
Мы все виноваты в этом кошмаре,
Ценности меняя на жизненном пути.
Что нынче дороже для власти, мы знаем.
Как жаль, что от такой судьбы не уйти.
А если бы те, что выше места занимая.
Бы думали, не о своих, только счетах.
Тогда бы, вы дети горя не знали
И смех бы звенел и сейчас на устах.
Простите нас дети … Да и не только.
Больно и горько очень в груди.
Развлечься пошли вы все добровольно.
А от огня не смогли Вас спасти.
Простите нас дети…
Простите… Дети…
(Кемерово… скорбим.)
Свидетельство о публикации 118032905805
Безответственность и халатность
Убивают без конца,
В пояснениях — невнятность,
Разбивающие сердца.
И политики и боги
Равнодушно, молча взирают,
В кошельки по всей дороге
Лишь налоги собирают.
Погибали и погибают,
Да и будут погибать,
Молча все глаза опускают,
Эх, Россиюшка, вашу мать…
Вот почему так в жизни бывает, что за чью-то алчность, разгильдяйство и безответственность приходится расплачиваться ни в чем не повинным людям?!
Это горе — огромное горе!!!
ВАРЛАМ ШАЛАМОВ
Распяли этих - тех почти доистребили,
Кому-то повезло, с иным случилась драма:
Пусть тот, кто всё грустит по эре Джугашвили,
Сегодня помянёт Шаламова Варлама.
Лозунг: «Верной дорогой идёте, товарищи!» должен был писаться с вопросительным знаком.
Националзим - это трагедия, которые в своей ненависти желает утопить в крови всё чуждое национальным интересам общества.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами - себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.
4 ноября (с.с.) 1836 г. утром на квартиру Пушкина в доме Волконских («…на Мойке близ Конюшенного мосту…») было доставлено три конверта с анонимными письмами.
В этот же день еще четверо друзей и знакомых поэта (Вяземские, Карамзины, Виельгорский, Россеты) получили точно такие же пакеты для передачи Пушкину, но, заподозрив недоброе, распечатали их и оставили у себя.
В конверте, прибывшем утром по городской почте, Пушкин обнаружил такое письмо, написанное по-французски нарочито измененным почерком: «Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул, под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена, его превосходительства
Произошло то, что было для Пушкина нестерпимее всего. Брошена была тень на его честь и доброе имя его жены.
Положение Пушкина было особенно мучительным потому, что он в эти дни оказался как никогда одинок. В самых близких ему домах не только принимали Дантеса, но и осуждали поэта за нетерпимость. Александр Карамзин, описывая позднее преддуэльные события, говорил: «Без сомнения, Пушкин должен был страдать, когда при нем я дружески жал руку Дантесу, значит, я тоже помогал разрывать его благородное сердце, которое так страдало, когда он видел, что враг его встал совсем чистым из грязи, куда он его бросил».
…Друзьям он тоже открыл не все. Вернее, именно им en не хотел сообщать эти подробности, чтобы не поколебалось их уважение к его жене. Вот почему друзья поэта считали его подозрения против Геккернов плодом разгоряченного воображения. «Мы так никогда и не узнали, на чем было основано это предположение, и до самой смерти Пушкина считали его недопустимым», - писал в феврале 1837 г. Вяземский.
«До самой смерти…». Даже ближайшие друзья Пушкина поверили ему только после его гибели, когда стало явным то, что он раньше таил всех.
Убежденность в виновности Геккернов сложилась в пушкинском кругу далеко не сразу. Вяземский писал: «О том, что было причиною этой кровавой и страшной развязки, говорить нечего. Многое осталось в этом деле темным и таинственным для нас самих {…} Пушкина в гроб положили и зарезали жену его городские сплетни, людская злоба, праздность и клевета петербургских салонов, безыменные письма…».
Но начиная с 10 февраля тон писем Вяземского и самая суть его сообщений меняются. Вместо общих слов о людской злобе и светской клевете в его письмах появляется совершенно определенно высказанное обвинение в адрес Геккернов. «Чем более думаешь об этой потере, - пишет Вяземский 10 февраля, - чем больше проведываешь обстоятельства, доныне бывшие в неизвестности и которые время начинает раскрывать понемногу, тем более сердце обливается кровью и слезами. Адские сети, адские козни были устроены против Пушкина и жены его {…} Супружеское счастье и согласие Пушкиных было целью развратнейших и коварнейших покушений двух людей, готовых на все, чтобы опозорить Пушкину». Два главных виновника не названы по имени, но не может быть никакого сомнения в том, что речь идет о Геккернах.
В аналогичном по содержанию письме к
Отношение к жене (Википедия).
Пушкин спорил с будущей тещей, вероятно, из-за приданого: она не хотела выдавать дочь без него, однако денег у разорённых Гончаровых не было. В письме, написанном под влиянием объяснения со старшей Гончаровой, Пушкин объявил, что Наталья Николаевна «совершенно свободна», он же женится только на ней или не женится никогда. Вернувшись в Москву, Пушкин заложил имение Кистенёво и часть денег (11 тысяч) передал в долг Гончаровой-старшей на приданое. Наталья Ивановна (тёща) в качестве подарка к свадьбе дала закладную на свои бриллианты, дед невесты - медную статую Екатерины II, выполненную по заказу
Много лет спустя, вспоминая …,
Постоянством мы крадем у себя целый мир!
Вся трагедия человека заключается лишь в попытке им быть.
«Самый главный человек - это тот,
кто сейчас перед тобой!»
На остановке двое - Я и Он.
Я еду в церковь. Он - сдавать бутылки.
Едва взглянул. А взгляд похож… на стон.
И отвернулся с грустною ухмылкой.
Как будто бы сказал: «Что, нехорош -
вонючий, грязный, с красными глазами?
Как может выглядеть презренный бомж,
живущий круглый год под небесами?»
Я подошла. Сочувствия слова
застряли в горле молчаливым комом.
Купюру (не на водку!) подала.
С тоской в глазах, с болезненным надломом
мне рассказал, что дочка и жена
погибли в загоревшейся машине.
Он выжил, но с тех пор грызёт вина.
Ненужной стала жизнь, невыносимой.
Не оказалось рядом никого,
не постучалась гостья - человечность
Дров, «утешаясь», много наколол -
и впереди пустая бесконечность.
-Не беспокойтесь, я не подведу-
Не пью совсем. Бутылки - на еду.
Чужие, не любимые никем,
от горя необщительные люди…
Никто из нас не знает их проблем.
И знать не хочет. Мы их только судим.
«Палач, палач, подожди, не вешай меня. Кажется, идет моя мать. Она несет золото, которое может меня освободить. Мать, о мать, принесла ли ты золото, которое должно меня освободить, или ты пришла посмотреть, как меня повесят на этой иве?» «Нет, у меня золота, которое может тебя освободить. Я пришла посмотреть, как тебя будут вешать на этой иве». «Палач, палач, подожди, не вешай меня. Кажется, идет мой отец. Он несет золото, которое может меня освободить»
отказывают в спасении, а в последней строфе возлюбленная приносит золото и спасает осужденного."
В дополнение к Конен -русская «Степь да степь кругом»:
«А жене скажи
Слово прощальное,
Передай кольцо
Обручальное.
Да скажи ты ей -
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается.
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес.»
-Умирающего волнует: «Пусть не печалится» в момент смерти, а не смертный ужас.
-Для суровых людей, жизнь которых далека от сентиментальности, естественно ежедневное употребление песен, в которых смерть проигрывает любви. На противоположных континентах. В принципиально разных цивилизациях.
О песенном юморе предков :#763 893 #755 598 #759 362
Человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной трагедией была, есть и будет-трагедия спальни.