Когда-то я умел мечтать,
по небу звёздному летать…
Теперь я проклят и забыт,
и сердце стало, как гранит.
Когда-то я умел страдать,
и глупые стихи писать.
Теперь в душе лишь пустота,
ведь похоронена мечта…
Когда-то я умел кричать,
теперь умею лишь молчать.
Вот так закончился роман,
всё глупость, бред, сплошной обман.
Я пролила уже сто четырнадцать тысяч слезинок
Я сменила с десяток, промокших до нитки, подушек
Обижалась, страдала, страдала, страдала…
изнывая от боли, срываясь с катушек…
а потом озарение…
«Знаешь. Довольно.»
а потом понимание…
«Всё… Надоело.»
Когда любят кого-то - не делают больно!
измеряя границы и точки предела…
Не надо страданий, не надо разлуки,
Когда есть любовь, ну зачем эти муки?
Они лишь мешают в полёт устремиться,
И в этом полёте раскрыться как птица.
Ненужная гордость лишь строит барьеры,
Ещё один миг- закрываются двери,
И руку подать то никто не стремится,
Боится на груде камней расшибиться.
Немая обида ложится на сердце,
И давит на нас своим маленьким тельцем,
Попробуй-ка ей, только не подчиниться,
За нас всё решает немая царица.
Мы часто во власти немого укора,
Всегда что-то в нас найдёт повод для ссоры.
Как птица что хочет летать не летает,
Сама себя в клетке ключом закрывая.
Не надо страданий, не надо разлуки,
Когда есть любовь, ну зачем эти муки?
Быть выше эмоций гораздо важнее,
И счастье окружит заботой своею.
Я ненавижу расстояние. Кто придумал эту чушь, что оно сближает людей? Оно лишь разрывает тебя на мелкие куски, изнутри, черт возьми.
Всех громче плачет тот,
Кто громче всех смеётся.
Слабее совесть бьёт,
Когда судьба дерётся.
Мечта живёт не в том,
Кто больше всех стремится.
А шанс даётся тем,
Кто что-нибудь добился.
Смеётся громче тот,
Кто реже всех рыдает.
Смеётся чаще тот,
Кто больше всех страдает.
Ольга Олтаржевская
Когда душа
Во мраке мечется, шурша,
Как обезумевшая крыса, -
Ищи в тот миг
Любви спасительный тайник,
Где от себя можно укрыться.
В огне любви
Сгорят злосчастия твои,
Все, что свербило и болело,
Но в том огне
С проклятой болью наравне,
Имей в виду, сгорит и тело.
И если ты Платить не хочешь горькой мзды
И от любви бежишь в испуге -
Тогда живи,
Как жалкий зверь, что акт любви
Легко справляет без подруги.
Пусть ты сожжен,
И все ж - хоть мать пытай ножем! -
Покой души в любви и вере.
Но та, к кому
Я шел сквозь холод, грязь и тьму,
Передо мной закрыла двери.
И боль во мне
Звенит цикадой в тишине,
И я глушу ее подушкой, -
Так сирота
С гримасой плача возле рта
Бренчит дурацкой погремушкой.
О есть ли путь,
Чтоб можно было как-небудь
Избавить душу от смятенья?..
Я без стыда
Казнил бы тех, чья красота
Для окружающих смертельна!..
Мне ль, дикарю,
Носить пристойности кору,
Что именуется культурой?..
Я не хочу
Задаром жечь любви свечу
Перед божественною дурой!..
Дитя и мать
Вдвоем обязаны орать -
Всегда двоим при родах больно!
Во тьме дворов,
Рожая нищих и воров,
Вы, женщины, орите: больно!
В чаду пивных,
Стирая кровь с ножей хмельных,
Вы, мужики, орите: больно!
И вы, самцы,
Уныло тиская соски
Постылых баб, - орите: больно!
И вы, скопцы,
Под утро вешаясь с тоски
На галстуках, - орите: больно!
Ты, племя рыб,
С крючком в губе ори навзрыд,
Во все немое горло: больно!
Моя же боль
Сильней означенной любой,
Ее одной на всех довольно.
И тот из вас,
Кто ощутит ее хоть раз,
Узнает, что такое «больно»!
Ты, майский жук,
Что прянул точно под каблук,
Всем малым тельцем хрустни: больно!
Пусть адский хор,
Растущий, как лавина с гор,
Ворвется грозно и разбойно
К ней в дом - и там,
Бродя за нею по пятам,
Орет ей в уши: очень больно!
И пусть она,
Разбита и оглушена,
Поймет среди орущей бойни,
Что не любви
Пришел просить я, весь в крови,
А лишь спасения от боли…
Фанатичная любовь бывает самой разной. Вовсе не безответность, не сила чувства, не глубина страданий и не преданность любимому отличают ее от прочих проявлений привязанности. Как ведет себя возлюбленный, готов ли к отношениям, к каким именно и чего он вообще хочет, фанатику от любви совершенно все равно. Скажу больше, ему практически все равно, кто он - этот самый возлюбленный. Мужчина в расцвете лет или не искушенный в чувствах нежных юноша, любит ли он на завтрак овсяную кашу и испытывает ли слабость к блондинкам, есть ли у него дети или он - бюст неизвестному писателю на станции метро «Китай-город». Потому что ГЛАВНОЕ здесь - САМ ПРОЦЕСС. Любить - это прекрасно! Преклоняться - это восхитительно! Жертвовать - это благородно! А что, кого, кому и зачем - не так уж важно. И в этом смысле телеграфный столб - даже более подходящий для самоотдачи объект, чем конкретный живой человек со своими личностными особенностями. Ему не нужны чистые носки и глаженые рубашки, у него не бывает внеплановых командировок, из-за которых срываются пикники, он не курит и не пьет. Денег не зарабатывает, но и не тратит, опять-таки. Скажете, в него невозможно влюбиться? Полноте! Он высок, монументален, тверд и невозмутим! Чем не альтернатива нынешним бесхребетным существам, которых и мужчинами-то не назовешь. Коротко говоря, та самая всепоглощающая и всеобъемлющая любовь, которую фанатик выдает за самую совершенную форму чувства, на поверку всего лишь комплекс довольно примитивных ощущений человека, не способного не то чтобы полюбить, а даже толком влюбиться. То есть испытать настоящий интерес к другому человеку и попытаться, что называется, приблизится к нему. Собственно, в этом и кроется секрет привычной неразделенности такой любви. Драматичность ситуации диктует. Поскольку любить в этом жанре тоже полагается по четко определенным законам - страстно, безрассудно, мучительно и желательно на расстоянии. Так как приближение к объекту вожделения, часто вызывает навязчивый страх и желание ретироваться куда подальше, дабы сохранить свое болезненное чувство в первозданном виде.
PS. есть женщины которым страдать о ком-то просто жизненно необходимо. Они пишут о любви полные боли стихи и рассказы. Но суть в том что их ЛЮБОВЬ существует лишь в их воображении. Или переспав пару раз с мужчиной, преследуют его твердя что они его любят. Бред. Они не в состоянии различить чувства и мимолетный трах. Но страдать на публику обожают.
Если она потрясающая, она не будет доступной. Если она доступна, она не будет потрясающей. Если она того стоит, ты от неё не откажешься. А если ты отказался, ты не достоин. На самом деле любой человек причинит тебе боль; тебе просто нужно найти тех, кто этого стоит.
Как же я люблю твои морщинки,
Знаю всё про них я наизусть.
Они по жизни твоей тропинки,
На лоб смотришь, охватывает грусть.
Каждая морщинка - кусок жизни,
Кусочек нашей с тобой любви.
Об этом говорят твои строчки,
Что на лбу у тебя пролегли.
Одна - когда я был в Кандагаре,
И ты не знала, жив там или нет.
Ещё - засыпало на перевале,
И долго на письмо ждала ответ.
Как же я люблю твои морщинки,
Всю нашу жизнь можно прочитать,
Укрыли лоб словно паутинки,
Сколько же пришлось тебе страдать.
Но есть закон Гаутамы, - сказал Дракула, - открытый двадцать пять веков назад. Когда никаких классиков-гуманистов еще в проекте не было. Он гласит: «любое движение ума, занятого поиском счастья, является страданием или становится его причиной».
Ловец бумерангов - это всегда опасно.
Кто-то грешит, а стрелы в тебя летят.
Ты умирал сегодня за них напрасно.
Завтра - за тех же, тысячный раз подряд.
Впился углами опыт чужих страданий,
Объединяя чем-то тебя с Христом.
Им - безнаказанность, а прокажённым - раны.
Что ж… Улыбайся, раз наречён Ловцом!
И понял я теперь, на перепутье:
Нет в человеке человечьей сути.
На свете нет добра, нет состраданья,
Искать друзей - напрасное старанье.
Тот, кто считался равным, добрым, близким,
Коварным оказался, злым и низким.
Чем боле я кого-нибудь любил,
Тем больше боли он мне приносил.
Посмотрите в окно! Просто посмотрите! Ведь возможно, уже завтра вы это не увидите. Секунду назад я был, а сейчас уже нет… Я шел, чтобы купить себе часы, я был в предвскушении предстоящей покупки… И что? Я переходил дорогу, меня сбила машина. Мне уже не нужны часы, я хочу жить. Я хочу жить! Я потерян, мои родители, сестры, братья, они теперь без меня…
Страдание - это совершенствование души.
Каждый человек одинок, и всем на всех наплевать, и наши страдания - необитаемый остров.