Уже двенадцать, дождь не прекращается
И зонтик сломан, и идти пора.
Ты говорила, что мечты сбываются,
Но промолчала, то, что дождь с утра.
Да, я мечтал с тобой сегодня встретиться,
Была надежда, что меня ты ждешь.
Но шар земной, как сумасшедший вертится.
Ему не страшен этот самый дождь.
А дождь в окно молотит, как неистовый,
Бьет в подоконник, словно автомат.
Чтоб испугать, и что бы я не выстоял,
Чтоб передумал и ушел назад.
А что б ответить слов не хватит матерных,
И дождь для встречи точно не указ.
Я не растаю, я же ведь не сахарный,
Промокну, пусть, но это только раз.
Все, собираюсь, хватит дурью маяться,
Ты не дождешься точно до утра.
Уже двенадцать, дождь не прекращается,
И зонтик сломан. Но идти пора.
Дрыхнут ночью все повально,
Потому что спать пора,
Мне ж от строчек «гениальных»
Не отбиться до утра.
Что б путёвое кружило
Набекрень мои мозги! -
На душе и так паршиво:
Ночь за окнами. Ни зги !
Чтоб явилось Вдохновенье,
ЧТО мы делаем, народ? —
Пьёёём всю ночь до отупленья…
Чай и с сыром бутерброд !
А сонет какой родится
После парочки котлет.
Тут вспорхнуть Душе бы птицей !,
Ан, глядишь, — уже рассвет!!!
Я магия ночи. Я черный бемоль
В четыре руки исполняю с тобой.
Немного из Баха. Немного из Бога
Под желтые звезды полотен Ван Гога.
Ты белые грезы ночного портье,
Когда обнаженная входишь ко мне,
Влетаешь, как боинг, в аорту земли
И падаешь в небо полотен Дали.
Я магия ночи. Я черный бемоль
Я очень хотел бы остаться с тобой,
Но ласковый яд твой - укус анаконды,
Ты таешь, как дым, как улыбка Джоконды…
Из-за бора в колеснице
Туча грозная спешит,
Чёрных воронов царица,
Искр снопы из-под копыт.
Гром раскатисто над лесом
Бьёт в литавры мрачно, гулко,
Вьётся ветер мелким бесом,
Пыль вздымая по проулкам.
,
Как палач у гильотины,
Обрывает непреклонный
Капли ягод у малины
С головою преклонённой!
Гнётся тонкая рябина,
Пузырём надула щеки,
Пух несётся тополиный
По распластанной дороге!
Разъярённая пантера
Наползает тьмой кипучей,
Полумесяца галера
Хваткой сдавлена паучьей!
Топит звёзды лапой мощной,
Бурной стелется пучиной,
С зычным рёвом в тьме полночной
Растекается лавиной!
Накопила в чёрном чреве
Ярость бури первозданной,
Разродилась в бурном гневе
Полосой дождя туманной!
Пляшут огненные пики,
Твердь земли глотает слёзы,
Перепуганные лики
Клонят белые берёзы!
Гулкий рокот барабанов,
Звуки бубна, завыванья,
Пляска дикая шаманов
На просторах мирозданья!
Copyright: Людмила Анатольевна Сосновская, 2018
Свидетельство о публикации 118091903211
А просто осень на дворе.
Да, просто осень.
Печаль красива в сентябре.
Красива очень.
А просто хочется чудес.
Хоть лет под… Много!
И манит разноцветный лес.
И ждёт дорога.
А просто хочется сказать.
Сказать немало.
И нужных слов не растерять.
Чтоб легче стало.
А просто хочется понять.
Понять друг друга.
И счастье хочется познать.
Но бег по кругу.
А просто осень лечит нас.
Врачует души.
Чтоб мы ценили каждый час.
И стали лучше.
Какое счастье — пишутся стихи,
Тревожат прикасанием метафор.
Какие-то кружочки и штрихи
Пестрят изображением анафор*.
И падают листы, как талый снег,
Нанизывая мысли, словно бусы.
И каждый росчерк — милосердье нег —
Пегаса непокорного искусы.
Так вычурен его петлистый путь
И крыльев благосклонное соитье.
И страшно, страшно лишний раз вздохнуть —
Спугнуть высокочтимое наитье.
А после дату занесут в архив
И нарекут рифмованными снами…
Какое чудо — пишутся стихи,
То боги разговаривают с нами.
2005 г.
*АНАФОРА (ж.)
Стилистический прием в стихосложении, заключающийся в повторении одних и тех же звуков, слов, словосочетаний, предложений
Не все дороги ведут к счастью, но пути Господни всегда праведны!
Завещаю!
Налетели точно псы, голодной стаей,
Разорвали как добычу облака,
Ветры-скифы, печенеги, самураи,
Судьбоносная, суровая рука!
Уезжаю я надолго, уезжаю,
Как написано судьбой, тому и быть.
Завещаю всем на свете, завещаю…
Волю-вольную как матушку любить!
За окном дождем заплакала тревога,
Сталь колес визжала, видимо в сердцах…
Что Российская, железная дорога,
Как похмелье, без начала и конца.
А вагон качался медленно как лодка
И отчаянно хотелось убежать,
Но глазели «фраера» в казенных шмотках,
Разрешая только шепотом дышать!
И летят мои минуты как недельки,
Взор как факел загорелся и погас.
Если правду говорят, мол, время-деньги,
То я самый обеспеченный сейчас!
Освещает луна в этой комнате стены,
В эту ночь не она грешна.
Ты давно в мои просочился вены,
И с тех пор я не вижу сна.
Обезболил душу, ты это можешь,
Мне без дозы тебя не жить.
И ты снова током скользишь по коже,
Не пытаясь меня убить.
Разорил меня на стихи и песни,
Им давно был потерян счёт.
Мои строки просты, главное — честны,
И любовь наша в них живёт.
В эту ночь читаю тебе свой сборник,
Всех не помню стихов наизусть.
Ты — непросто мне друг, непросто любовник,
За тобой в небеса вознесусь…
Я знаю смерти своей взгляд.
Ежедневно наблюдаю его сотни или тысячи раз.
Мне не страшно, да и этому знанию я не рад.
Моя смерть смотрит на меня взглядом моих же глаз.
Я не знаю: это не было? было?
(Тают кольца сигаретного дыма).
Я кого-то виртуально любила,
И была Им виртуально любима.
Диалог наш был — тончайшего нерва,
Был сюжетен: «королева и пленник».
(Предположим, я — нахалка и стерва.
Предположим, Он — дурак и мошенник).
Он шутил, хотя был грустен немножко,
Я вела себя изысканной леди.
(Предположим, я — распутная кошка.
Предположим, Он — скопец или педик).
Говорили о стихах, о науке:
Идентичны наши знанья и вкусы.
(Предположим, у меня уже внуки.
Предположим, Он — мальчишка безусый).
Без Него теперь жить дальше — едва ли,
Без меня Ему «дороги не будет».
Предположим, мы слегка поиграли.
Предположим, мы — обычные люди.
Я случайно попал на вокзал вдохновенья
И как всякий, кто входит в него первый раз
Поражался величию… Пушкин, Есенин.
Они так далеки! Но всегда среди нас.
Где сплетение рифм, Гумилёва и Фета.
Красота Пастернака, Высоцкого стих.
Отражаясь от стен двадцать первого века,
Оседают в сердцах и рождаются в них.
Средь безликой толпы не желающих слушать,
Я вдыхаю сполна ароматный настой.
От прекрасных стихов проникающих в души,
До дающих возможность гордиться собой
А пока отстояв свою очередь в кассу,
Отыскал направление, нужный перрон.
Предвкушая поездку по первому классу,
Не спеша обживаю уютный вагон.
Проводник мне попался довольно толковый.
Приглашая в купе мне с улыбкой сказал:
-Проходите мой друг, будет длинной дорога,
Но всегда возвращайтесь на этот вокзал!
Ваш томный взгляд из-под вуали,
Пронзая сердце разжигает страсть…
Минувших дней вернуть едва-ли,
Когда я мог губами к Вам припасть.
Пустынный пляж под небом звёздным.
Слова любви как утренний туман,
Ласкали слух стихом и прозой
И даже вечер был немного пьян…
Но Ваша страсть так мимолетна,
Исчезли Вы как белый пароход…
Ушла на дно восторгов лодка,
Перечеркнув мой жизненный полет.
Опять один под небом звёздным
И грудью рву от прошлого туман.
Дальнейший путь мной неосознан
И наша страсть простой самообман…
Не устоять, и я не скрою
Забытых чувств разбуженный вулкан.
Ваш томный взгляд, скользит по морю,
Скрывая бледность цветом от румян.
И вновь вдвоём под звездным небом.
Прижал к себе рукой ваш гибкий стан…
Я с той поры так счастлив не был,
Храня беспечной юности роман.
Полей бескрайние просторы и красоту лесов и рек.
Озёра, фауну и флору стирает двадцать первый век.
Стремясь к величию прогресса и наполняя свой карман,
Накрыли мир густой завесой, который Господом нам дан.
Играя с жизнью в благородство, душой черствеет человек,
Растёт и правит нами скотство, а в головах один хай тек.
Забыли напрочь про природу, диктуем ей свои права.
Бросаем вызов даже Богу, самих себя благословя…
Всё тише шум дубрав зеленых, всё реже слышен гомон птиц,
Мутнеют синие озера не падаем мы больше ниц.
Зверей почти что не осталось, по книгам дети узнают,
Амурских тигров, зайцев шалость и как растет в полях кунжут.
Земле хозяин очень нужен, из древности так повелось,
Тот кто с землицей нашей дружен, не поведется на авось!
Не будет ей вредить и гадить, а позаботиться о том,
Чтоб каждый школьник мог в тетраде нарисовать прекрасный дом.
И рожь злотая колосилась, река бурлила синью вод.
Чтоб помогала Божья милость, всем тем, кто на земле живёт!
И не хнычь: -Пропало лето,
И всё залито дождём…
Так отвечу: -Фиг с ним, с летом,
Мы и осенью зажжём…
Пожар нарастал, беспощадный огонь
Карабкался выше и выше.
Удушливый дым и зловещая вонь
людей загоняли на крышу
Казалось, что адское пламя ползло,
Стараясь живых уничтожить.
Его языки так угрюмо и зло
Тянулись к одежде и коже.
Конец и путей для спасения нет,
Никто их теперь не услышит.
Но вдруг показался случайный просвет
В проёме прорубленной ниши…
***
Он был сорванцом, но всегда с малых лет
Старался быть нужным, полезным.
Вокруг насмехались: наивность и бред,
Нельзя быть со всеми любезным.
Когда военком предложил «Райский сад»
Ценой — в две отцовских зарплаты,
Поехал в Афган, чтоб вернуться назад
Уже не мальчишкой — солдатом.
Всего не расскажешь, в коротких стихах
Такое уж выпало время…
Вернулся живой ОН и грудь в орденах,
Но так же приветлив со всеми.
И к жизни мирской не пропал интерес,
Хотелось ему, как и прежде,
Смотреть на спокойствие синих небес
В обычной гражданской одежде.
Был принят на службу в ряды МЧС,
Пожарным по должности — старшим.
Он в самое пекло с бесстрашием лез
С запалом своим неугасшим.
Красавец, герой, редко встретишь таких.
Справлялся с работой привычно.
Любые проблемы решал за двоих,
Совсем забывая — о личных
Твердила жена: Я устала, пойми!
В бессонные ночи дежурства
Считаю чужие шаги за дверьми,
Борясь с наважденьем безумства…
А он, улыбаясь, нелепо шутил:
Со мной ничего не случится!
Ведь в нашей любви столько жизненных сил,
Любовь — это вечная птица!
Как часто надеясь, что тыл наш прикрыт,
Судьбе доверяемся слепо.
Затем, оглянувшись, рыдаем навзрыд,
Застыв в одиночестве где-то…
***
О чём-то уже вспоминать недосуг,
Огонь взбунтовавшийся пляшет.
О помощи крик гулким эхом вокруг,
И дым пеленою слепящей.
Ему совершенно теперь всё равно,
Что Бог для него уготовил.
Спасение жизней — главнее всего
Без всяких табу и условий.
Нет времени думать о завтрашнем дне,
В судьбе не изменишь маршруты.
Сейчас нужно выжить в кромешном огне,
Ведь счёт перешёл на минуты.
Последний этаж, дом проверен и пуст,
На всё видно — Божия милость!
Но где-то вверху вдруг послышался хруст
И сердце тревожно забилось
Проём прорубил, и на крышу шагнув,
Увидел такую картину:
Десяток людей в неугоду огню
Сомкнули испуганно спины.
Он к лестнице быстро людей потащил
В жестоком огне — пострадавших.
Хватавших в испуге остатки перил,
И воздух всей грудью глотавших.
Вдруг ёкнуло сердце в отважной груди:
Вернуться сумею едва ли…
Последнюю девушку там впереди
Упавшие балки зажали.
Напрягся, рывок, лишь хватило бы сил,
Поправив фонарик на шлеме,
В неравную схватку со смертью вступил
Сейчас было главное-ВРЕМЯ!
***
Лежал без сознания он на земле —
Вдали от огня и кошмара.
И плакала женщина: Ты уцелел…
«Костлявая» вновь оплошала.
Мы ей не позволим пройтись по судьбе,
Прости, если можешь, послушай,
Мой муж, как же я благодарна тебе,
Что спас моё тело и душу.
***
Больница, палата, кровать, доктора,
И жизнь продолжается снова…
Записку, ему принесла медсестра,
Что лучше лекарства любого.
Любимой рукой в той записке — слова,
Двухстрочье, а значат немало:
«Прости, мой родной, я была не права…
И жизнь это мне доказала»…