Боже, как хочется счастья!
Без шума, без лжи и без фальши.
На жизнь чтоб смотреть улыбаясь.
И жить, чтоб любить, наслаждаясь.
Чтоб мир не казался тюрьмою
Чтоб милый всегда был со мною.
И чтоб детвора не болела.
Чтоб сердце от счастья горело.
Когда же придет день последний,
Пусть будет без лишних мучений.
Невероятно взрослые глаза
На мир взирают несколько иначе.
Не жмурятся, когда гремит гроза,
Тревожно спят, намного реже плачут…
Лишь стоит в них однажды посмотреть,
Изменится сознанье безвозвратно…
И слово надоевшее «болеть»
Окажется по-новому понятным.
Жизнь станет незатейливо простой:
Борьба за утро, за покой, за маму…
От этого подчас «глаза с бедой»
Недобро смотрят, жестко и упрямо…
Но если их любить и рядом быть,
То неизбежное случится с вами -
Однажды мир понять и оценить
Вы сможете лишь этими глазами…
Месть и обиду в душе не копите
И сгоряча не старайтесь рубить…
О счастье детей, о здоровье молите, -
Чистым сердцем старайтесь любить!
они сОздали мир, где царствуют «нет» и «да».
мир поломанных. мир уставших от маскарада.
где она ему ничего не способна дать,
а ему от нее как раз ничего не надо.
ни к чему отрицать, что каждый из них - беглец,
а теперь они просто устали бежать по кругу
и построили мир на осколках своих сердец
как попытку - последний шанс - починить друг друга.
тишина и покой - им не нужен теперь тайфун,
и секрет их взаимности в том, что желают оба,
чтобы кто-то был рядом, но только при этом чтобы
не мешал им хранить любимый скелет в шкафу.
нет ни слёз, ни обид, ни ревности адских мук -
просто жить, день за днём собирать себя по частицам…
как всё просто! но да поможет господь тому,
кто зайдёт за черту
и позволит себе влюбиться…
Мы - побочный эффект эволюции,
Неудавшийся эксперимент.
С нас взимаются контрибуции:
Нашу жизнь победила смерть.
Почему - то в долгу неоправданном
Перед тем, кто нас там создал,
Захватил, победу отпраздновал,
Уничтожил, завоевал.
Мы, захлебываясь болезнями,
Верим в глупости из чудес.
С нас срезаются годы лезвием
Вместе с молодостью и без.
Только старость с особой грацией
По эклиптике движется вслед
Неизбежной нейтрализации -
Вот он был человек и нет.
Черепную коробку твердую
Мозгом мягким наполнили всю,
Обтянули глазастой мордою,
Что, стоишь на ногах? Стою…
Подневольные землежители
Напридумали рай и ад.
Ну и кто же он? Покажите мне,
Не читая его трактат.
Жизнерадостные, капризные,
Жалко вас, мне нас очень жаль…
Жизнь, наполненная сюрпризами -
Бесконечная магистраль.
Вот, мой Бог, до чего тебя довели, -
Эти сонные улицы с острым оскалом домов!
Что ты узнаешь, когда под ногами земли,
Не останется вовсе за тенью тяжелых шагов…
Вот, мой Бог, как бывает смешна тишина.
Когда каждое слово объедками падает вниз,
Когда лучше людей: только камни, огонь и вода.
Одного попрошу, -
помолись за меня! помолись…
Знаешь, мам, - я устал, обними,
Мою душу. Тревоги все крепче.
Успокой сердце мне, расскажи, -
Будто время, и вправду, все лечит.
Знаешь, мам, слишком долог февраль…
Бьет холодными лапами ставни.
Слышишь, мам! Мне ушедших не жаль…
Вот и время, - разбрасывать камни.
Слышишь, мам… Я и ей не сумел,
Подарить: ни души, ни тепла…
Эта кожа белее, чем мел…
Эти синие с грустью глаза…
Целый век будет кликать зима, -
Не окликнет, с тоски захохочет.
Всем забывшим когда-то меня, -
Я желаю: «Спокойной ночи…»
Исчерпался милости лимит,
Всепрощению настал конец.
Больше не тревожит, не щемит,
Не зовет с тобою под венец:
Потускнел невидимый Маяк,
Что тянул и душу на куски
Рвал как чужеземный вражий флаг.
Разомкнулись Каина тиски.
Просто надоело быть рабой
Эфемерной адской лжелюбви.
Взрыв в мозгу раздался, - тишиной
Обратились мытарства мои.
Никогда! Ты слышишь? Никогда!
Имя мое не произноси!
Утекло, как талая вода,
Зелье, что меня лишало сил.
Больше мне не виден светлый нимб
Над твоей несчастной головой.
Стерт любви последний перегиб.
Хохочи теперь иль волком вой!
Сделан шаг последний вникуда
Твоей грешной суетной ногой.
У тоски замкнуло провода, -
Поворот, назначенный судьбой.
Смена установок и господ, -
Точка бифуркации систем.
Твое место впредь не «НАД», а «ПОД»!
Больше ты мне не создашь проблем!
Давно не жду. Пренебрегаю макияжем.
Пью в одиночестве женьшеневый улун.
Сквозняк на кухне. На карнизе слоем сажа.
Смотрю в окно, /стою босая на полу/.
Там тусклый день углём по городу размазан,
А в грязных лужах отражается мой сплин.
Он в каждом тощем голубе чумазом,
Что перед самкой кружит перьев кринолин.
А я не жду. Мой холодильник разморожен -
Как вдохновенье /редкий гость/ мой аппетит.
Опять смываю в душе липкий холод с кожи,
А в кружке зелье, что ни греет, ни бодрит.
Не жду совсем. Шаги шуршат за дверью мимо.
В копилке множатся бессмысленные дни.
Я примиряюсь с тем, что им я не любима…
И вот тогда он снова в дверь мою звонит.
Я еще не готова к тому, чтобы стать лишь тенью
Своей собственной жизни под памятью из рассказов.
Я хочу, чтобы пряжа для теплых стихотворений
Стала мягкой на ощупь и текст был красиво связан.
Чтобы с красной строки этих первых воздушных петель
Было каждому слову комфортно на всех страницах,
Вечерами рождалась бы рифма в моем поэте
Заплетая в шарфы нити снов на железных спицах.
декабрь 2015
Я не умею видеть разницу в цветах
Под звуки холода горячего касания
Сухих пожаров этих знаков препинания
В моих сказуемых с глаголами «устал».
За прилагательными у частицы «не»
Есть существительное вымышленной правды.
Прямая речь моя запутана в шарады,
Но отвечает на вопросы «с кем» и «где».
Я утвердительная точка с запятой,
Во мне сомнения разорваны на части.
Я - бесполезный оборот деепричастий,
Не согласованный с упрямою судьбой.
Но, разбирая свои годы по слогам,
На схемы сложносочиненных предложений,
Я начинаю слышать в строках (неужели)
Любовь и музыку, дарованную нам!
Кому-то - богатство, кому-то - талант,
Кому-то - в солдатском мешке провиант.
Кому-то - болезни, кому-то - измены,
Кому-то казённые серые стены.
Кому-то - несчастья, кому-то удачи,
Кому-то чуть-чуть, а кому-то без сдачи.
Всё точно отмеряно, взвешено точно.
Кому-то потом, а кому-то досрочно.
На очередь эту не нужно талона,
Не нужно писать имена на ладонях,
Локтем и плечом оттесняя соседа,
Толкаться за счастьем, отталкивать беды
Не нужно, не нужно. Давно уже ясно,
Что всё бесполезно, впустую, напрасно,
Что глупо желать, ни к чему суетиться,
Что сбудется то, что не может не сбыться,
Что наша судьба - лишь божественный покер,
В котором шестёрка ложится под джокер.
Когда-то давно жил я в стареньком доме.
С тех пор пролетел не один уже год.
И всем его жителям было известно
Насколько уродлив был местный наш кот.
Уродливый кот был всегда узнаваем -
Он был одноглазый и с ухом одним.
И знал он, как трудно на свете бывает,
Когда ты один и никем не любим.
Оторванный хвост, и поломана лапа
Срослась под каким-то неверным углом.
И множество шрамов. А был он когда-то
Приятным на вид полосатым котом.
Кота никогда и никто не касался.
Бутылки и камни бросали в него.
Водой ледяной поливали из шланга.
Пытаясь прогнать со двора своего.
И лапы ему защемляли дверями,
Когда он пытался войти в чей-то дом.
Страдая от боли, зализывал раны
Уже много раз он под чьим-то окном.
Но все удивлялись, насколько отважен
Был этот невзрачный уродливый кот.
И если из шланга его поливают -
Он мокнет покорно, но не отойдёт.
И даже когда в него что-то бросали,
Он тёрся о ноги о ласке прося.
Увидев детей, он бросался за ними.
Мечтал о заботе, да только вот зря.
Не мог он понять, почему в целом мире
Не встретить того, кто бы смог приютить.
И хоть он уродлив и грязен снаружи,
Но с чистой душой и умеет любить.
Однажды кота покусали собаки,
Что жили напротив в соседнем дворе.
Послышался лай и о помощи крики.
Спустился я вниз - кот лежал на земле.
Уродливый кот был ужасно искусан,
Всё тело в крови. Он почти умирал.
Пытаясь укрыться от страха и боли,
Свернувшись в клубок, неподвижно лежал.
Он знал - наступает конец грустной жизни.
И след от слезы пересёк его лоб.
Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался.
Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб.
Я чувствовал то, как ему было больно.
И как тяжело ему просто вздохнуть.
Но вдруг он к лицу моему потянулся
И робко меня попытался лизнуть.
От слёз задыхаясь, к нему я прижался.
Прильнул он к ладони моей головой.
Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся -
И кот замурлыкал, почти неживой.
И даже сквозь самые сильные боли
Просил этот кот лишь о капле любви.
О капле сочувствия, что в этой жизни
Мы доброе сердце сберечь не смогли.
Я в этот момент неожиданно понял,
Что самый красивый и любящий тот,
Кто смотрит сейчас на меня, умирая,
Обычный уродливый уличный кот.
Впервые он чувствовал чью-то заботу.
Нашёл он того, кто сумел полюбить.
И счастлив, что встретил того, кто смягчает,
А не пытается боль причинить…
Он умер чуть раньше, чем мы были дома.
Я сел у подъезда с котом на руках.
Держал его долго, пока не стемнело.
В душе поселились тревога и страх.
Ведь я осознал, что несчастный калека
Меня изменил за один только миг.
Он мне сообщил о страдании больше,
Чем тысячи лекций, уроков и книг.
Он мне расцарапал не тело, а душу.
И пусть в моей жизни немало забот,
Но я к одному только буду стремиться -
Учиться любить как Уродливый Кот.
Бросили зайчика в мусорный бак,
Что же случилось? И как это так?
Плачет ненужный всем плюшевый зверь,
«Что будет дальше со мною теперь?»
Плюшевой лапкой стирает слезу,
Жаль, что родился на свет не в лесу.
Там бы я травку зеленую ел,
Там бы обидеть никто не посмел.
Что и сказать, мир бывает жесток,
Всякой игрушке подходит свой срок.
К дому игрушек приехал отец,
В детской поселится новый жилец.
Только ли плюшевым так не везет?
Жаль, но не часто нас совесть грызет.
Гоним людей допустивших косяк,
Бросив как зайчика в мусорный бак.
Люди уходят неслышно и тихо.
Почти что беззвучно. И даже безлико.
Уходят от муки, порой безразличья.
От разных насмешек, измен и двуличья.
Люди уходят, теряя терпенье,
Без слез, без истерик и сожаленья,
Боль, пряча внутри под красивой одеждой,
Уходят навеки, бесшумно и спешно.
Чтоб разом покончить с назойливым прошлым,
Бегут от него, в хлам стирая подошвы,
Закрыв свое сердце замками с пин-кодом,
Люди уходят в любую погоду -
В солнечный зной и во время ненастья
Люди уходят. Но… веруют в счастье.