Можно залиться слезами и нанюхавшись лука, однако на настоящее горе - откликнется сердце.
Да я ж без претензий, Мастер, космос меня упаси/намеренно не говорю «Господь"/,
Это твои химеры, тебе с ними и творить, и идти, канатами опоясоному, ко дну.
Ты пробовал, дурачок, словами его спасти, тот мир, что вбивает сейчас в тебя гвоздь,
Чтоб ты уж не мог отчетливо говорить. С жестокостью бьет, присущей ему одному.
Терпи, дорогой, терпи из последних сил/я знаю, как это сладко, когда они покидают/,
Никто не поймет улыбку измученную на лице, а ты все равно терпи до конца и все.
Ну, кто тебе виноват в Голгофе твоих мерИл, ну, кто тебя, дурня, клянчил?! Не знаю, Маэстро, не знаю.
Вон, сходятся звезды уже в Стрельце, а значит отпустит скоро, хороший, терпи еще.
Когда упадешь навзничь и уж сам не свой/прости меня, Мастер, но так оно и случится/,
Когда ты не сможешь почувствовать соль слезы, ее терпкий и горький вкус,
Я буду дышать за двоих, питая тебя собой и молиться, молиться, молиться.
Но я без претензий, Маэстро, - терпи. а я за тебя помолюсь.
Я видел! Я видел ее в слезах!
Но не решился подойти,
Потому что успел прочесть в глазах:
«Милый мой Байрам, уходи!
Не в духе я и краска стерлась,
С глаз черные слезы с тушью потекли.
На лбу морщинки выдают возраст,
А на щеках, след его грубой руки.
Не хочу, чтоб ты видел меня такую…
Ведь, эту дорогу я выбрала сама.
Ты проходи, не лезь в судьбу чужую,
А ошибку свою, я давно поняла!»
И прошел я безмолвно мимо,
Но до сих пор жалею непреодолимо!
Байрам Карамамедов
остаёшься одна после трудного дня.
и с бессонницей кофе глотаешь полночи.
пропадают и гордость твоя, и броня.
просто сдерживать слёзы ты больше не хочешь.
а к утру, обессилев, рисуешь лицо
на заплаканной, белой, измученной маске,
чтоб без страха встречать на пути подлецов.
равнодушно,
спокойно,
без всякой опаски
их терпеть.
заглушать свою память другими,
и малейшую слабость внутри подавлять.
чтобы снова всю ночь проклинать чьё-то имя,
до безумия, дико.
бессильно любя.
Душат слезы… думаю надо выпить… выпила…слезы не только
душить перестали… они
еще станцевали и превратились в поющий цветной
фонтан)
Люблю время… за то, что оно лечит… Люблю слезы… за то, что они облегчают душу… Люблю смеяться… смеx возвращает к жизни
Спиртное-это слёзы по-мужски. Когда женщине плохо-она плачет, когда плохо мужчине-он пьёт.
Клянусь, я за всю жизнь так и не понял, что нужно делать, когда женщина плачет.
Мои слезы - это не слабость.
Это ещё одно доказательство того, насколько ТЫ мне дорог.
Хрустальные капли…
Жизненный путь так тернист и непросто
Выйти «сухим» из проблем на пути.
Но, может лучше пролить тебе слёзы,
Горечь обид всю излить из души.
Слёзы, что реки, текущие с горных,
Вечно холодных небесных вершин,
Смоют с тебя все обиды, что в прошлом
Жаром пылали в глубинах души.
Капли хрустальные, словно алмазы,
Ярко мерцают на щёках твоих.
Ты не стесняйся, уж лучше поплакать,
Чем всё в себе держать и хранить.
Copyright: Додеус Ольга, 2013
Причины плакать вроде нет, да только когда женщину это останавливало?
- И ты об этом рассказываешь - смеясь?
- А чего ж плакать? Обо всём, знаешь, плакать - слёз не хватит.
Как же мне хочется, чтобы тем, кто обстреливает Донецк и Луганск каждую ночь до самой смерти снились погибшие дети, плачущие матери и те, кто потерял своих близких.
И пусть им, когда они вернутся домой, все время вспоминаются дома, которые они разрушили.
Главное, от безысходности не остановиться посреди улицы и не зареветь. Иногда бывает так сложно сдержать эмоции, что тебе хочется убежать.
Этот город на то многолюден.
Чтобы шли мы, смешавшись с толпой,
Чтобы я и не думал о чуде -
Хоть на миг увидаться с тобой.
Этот город на то и бескраен,
Чтобы знать нам, как мы далеки.
Чтобы вечно жила ты на грани
Новых дружб и давнишней тоски.
Этот город на то и огромен.
Чтоб тоска проходила верней.
Чтоб любил я все улицы, кроме
Тополиной, осенней, твоей…
Этот город на то и громаден,
Чтоб расстаться нам было легко.
Чтоб прошла ты, уставшая за день,
От меня далеко-далеко.
…А когда перед замершим сквером
Ты безмолвно прощалась со мной,
Этот город был мокрым и серым.
Этот город на то и родной.
А когда о беде, о потере
Повторял я глухие слова.
Этот город слезам не поверил.
Этот город на то и Москва.