Монмартр место столпловение людей разных национальностей
Разные по цвету и расе и запаху… толкаясь поднимались на смотровую площадку холма высочайшей точка Парижа.
С античных времен божественное место … Холм Марсов,
Посещяемое поломниками, по сей день считаеться святым местом
Мученика Дионисия Парижского…
Район вблизи и около расположены к холму очень тихий и пустынный дарит кварталу атмосферу старого богемного Парижа
Кладбища Монмартр, площадь Тертр, Мулен де ла Галет
Находиться Мельница единственная сохранившаяся с четвертого
Века и по сей день соединяеться с площадью Пигаль…
Освобождение востоновиельный процесс …
По причине… одоптироваться … прити в себя (прогулять)
Превзойти себя и зайти на территорию… мужского гардероба !
Вставала на цыпочки… пробывала узнать по запаху и цвету рукава
характеристику воистинной особенность черт.
Она блуждала в вековых устоях власти невзирая на коммунальную
социальность воспитального процесса прогрессивной аморальной
Золотой молодежи… Максим…
Кумулятивные сюжеты с модой сочувствия по поводу несчастливой
версии как вариант одной из упрощенной завершающей мысли
фольклорной традиции пестрости сказок
Карги -Яги … догонявшую сестрицу Аленушку и братца Иванушку отнесшее спелое …яблочко, Уколовшись ветереном
С чудовищным нарастанием вытекающей катастрофой конца
Но пассаран …
Заклевала всех Она
Золотое зерношко нашла
Всем дала она урок
Написав досуг - фольклор
Тише курочка .не клуй
Лутше присмотри закос
Заберай ты петушка
Петь он любит по утрам
Целый день ку ка реку
Позитив идет весна !
Скоро теплая весна
Скоро пасха у Христа
Береженное яйцо
Добрым молодцам урок !
Сентиментальности все возрасты покорны,
Но всё ж с годами это чувство умножается
И жизни фауны разнообразной всё дороже,
Пусть это муха, червячок иль бабочка.
Их жизнь чего-то тоже стоит.
Сентиментальность выжигая, как порок,
Изобретаем правды оправданья,
Не выделив под совесть уголок,
Привычно все простив себе заранее.
(Николай ЛЯТОШИНСКИЙ
Просыпаюсь на заре,
Гордость мучает во сне,
Страсть накала ожиданья;
Прелесть лет разочарованье.
Талант и молодость манила -
Короткой связь - в интиме была,
Слились в развратном лунном свете -
Проснулись утром на рассвете.
Наскучил Весь этот сюжет,
Нарисовался скромности портрет.
И словно Ромовый Дневник,
Законы нравствености быт.
ну, что ж ты давишь из меня слезу,
проклятая моя сентиментальность?
подкармливая тем в душе грозу…
щепотку соли высыпая в рану…
добавит память подлый шепоток,
затронув струнку у тоски-печали
на полный звук, включив её звонок,
как мерный скрежет сломанной педали…
спиртное внутрь - то не панацея
не лечит время и не помогает,
искренне мечту свою лелея,
я за чертою и опять за краем…
уж прошлого не будет никогда,
прошедшего нельзя переиначить…
бегут года, как талая вода,
…и стал седым, давно уж взрослый мальчик…
тот зов, что так отчаянно желанн,
от той, что будоражит ему память,
во власть любви к которой он отдан
он ждёт и ждёт, и ждать готов годами…
Сентиментальность - это когда живому существу начинают уделять больше внимания, чем ему уделяет Господь Бог.
Сегодня вышел на балкон, покурить, - смотрю муха на подоконнике в полуобморочном состоянии. Я её взял в ладошки и подышал туда - замёрзла, ведь,… отогреть хотел. Чувствую - зашевелилась. А потом думаю, сам себе: «Что же это я, изверг, делаю? Такое маленькое, беспомощное насекомое табачным дымом дышать заставляю…» Открыл окно пошире и… и выпустил её… на свежий воздух. Вот! Какой я сентиментальный! …
… Правда, на улице сегодня минус 13, но это, уже, другая история…
Чем я по жизни дальше,
(Закономерность неизбежная?)
Тем более сентиментальна,
Всё больше жалости, терпения
И даже мух на волю отпускаю…
Сегодня я подбил Юрия Тарасовича оторваться от дачной рассады и съездить со мной за компанию в ИКЕЮ. Тарасычу хоть и под восемьдесят, но КГБэшная закалка еще держит при жизни - он с легкостью согласился, в надежде, на то, что там будут большие горшки для цветов.
Приехали.
Гуляем, высматриваем, оказались в детском отделе, и тут я впервые в жизни откровенно пожалел, что у меня в телефоне нет фотоаппарата.
Никогда раньше о нем даже не думал, а тут…
Ну, очень жаль.
Пересказывать словами сюжет для фотографии - дело неблагодарное, ну да деваться некуда, попрошу вас на минуточку вступить в общество слепых, закрыть глаза и представить себе эту сцену… нет, с закрыванием глаз я пожалуй увлекся, вы же еще читать должны.
Так вот, представьте себе высокую клетку набитую большими мягкими куклами, причем все куклы практически одинаковые, только поделенные на две расы: белые и негры.
А рядом с клеткой стоит малюсенький годовалый мальчуган, он вцепился в куклу-негритенка и изо всех сил старается вытащить ее на волю сквозь металлические прутья. Конечно же у мальчика ничего не выходит, но он очень, очень старается, тянет, кряхтит, в его глазах стоят слезы, наверняка он раньше никогда в жизни не видел чернокожую куклу, а потому воспринимает ее как чудо и по его личику видно, что это самый важный момент в его жизни, ведь и сам он что ни на есть, самый настоящий негритенок…
Мы постояли, поцокали языками, полюбовались этой жизненной трагедией, потом Тарасыч выудил куклу из клетки и вручил негритенку, а тут и его губастенькие родители подоспели.
Присел Юрий Тарасович на детскую кроватку, чтобы немного передохнуть, и после длинной паузы вдруг неожиданно печально сказал:
- Да, жаль, что у нас с тобой не было фотоаппарата, хорошая могла бы получится фотография, я даже деда своего вспомнил.
- Деда? А при чем тут ваш дед?
- Ни при чем, просто я тоже когда-то за фотоаппарат, готов был отдать руку или ногу…
Дело было в пятидесятом.
Я только что окончил школу и мой дедушка - ветеран Русско-японской войны, простой полуграмотный колхозник из-под Полтавы, приехал к нам в Киев и подарил мне фотоаппарат «ФЭД» - невиданное по тем временам счастье. Дед копил на него лет пять, не меньше, ведь тогда колхозникам денег совсем не платили.
Я, конечно, обложился книгами, купил ванночки, бачок для проявки, у товарища взял напрокат увеличитель и так целыми днями: бегал, снимал, проявлял и печатал.
Мечтал поскорее всему научится, чтобы в один прекрасный день, козырно приехать к деду, сфотографировать его и сделать большой портрет в деревянной рамке…
Осенью устроился на завод и с первой же зарплаты купил на толкучке патефон с пластинкой Карузо, прихватил фотоаппарат и на выходные помчался к деду в деревню.
Вышел из поезда, было уже совсем темно, автобусы не ходили, но мне повезло поймать попутку. Доехали до села, я полез расплачиваться, а шофер увидел мой «ФЭД» (он на ремешке болтался) и сказал:
- Парень, я с тебя денег не возьму, потому, что твоего деда знаю, давай лучше ты меня сфотографируй, а при случае фотку деду пришлешь, он мне отдаст.
В фотоаппарате у меня как раз оставалась пара кадров и я отказываться не стал, ведь для деда у меня была специально припасена целая пленка.
Вывел я шофера на улицу, поставил перед самыми фарами и пару раз «щелкнул». Попрощался и побежал к деду.
Но как вошел в хату, так сразу по запаху все и понял.
Только недавно ушел поп, он отпел моего дедушку.
Дед - худой и желтый лежал на своей кровати и умирал. Если бы не его длинная борода, он, наверное, выглядел бы еще страшнее. В хате сидели две старушки - соседки, но раз я приехал, то и они с легкой душой разошлись по домам.
Дед обрадовался мне, даже попытался улыбнуться, а я говорю:
- Дедушка, погоди умирать, я же должен тебя сфотографировать на твой фотоаппарат. Обещал - вот и приехал, а это, смотри, тебе подарок, будешь музыку заводить.
Дед собрал в кулак все силы, которых давно уже не было, и сказал:
- Юрка, если бы ты только знал, как я ждал и не хотел умирать без тебя, я молился чтобы только дожить и чтоб ты меня хоть разок сфотографировал.
Как же хорошо, теперь уже и не страшно… А ну, дай-ка мне там сорочку из шкафа и помоги одеться, не буду же я на фотографии, как покойник лежать.
Я кое-как одел его, усадил на кровать и подпер подушками, потом выключил свет и начал перезаряжать фотоаппарат, но вдруг перед самым моим носом зажглась настольная лампа и дедушка заботливо спросил:
- Юрчик, а чего ты там в темноте вошкаешься? Ты же так ничего не увидишь…
Я сидел с развернутой, засвеченной пленкой в руках, вся спина мокрая и я вообще не представлял, что дальше делать, ведь ближайший фотомагазин находился аж в Полтаве, да и тот до понедельника не работал. Тут уж не было смысла ни возмущаться, ни плакать. Зачем ему перед смертью вся эта ерунда?
Ясно, что ничего уже не поправить и дед помрет, так и не оставив ни одной фотографии после себя. Ни одной.
Я, конечно же «пощелкал» его для вида, прикрывшись фотоаппаратом и Карузо, чтобы дедушка не видел и не слышал моих слез, а сам деловито покрикивал:
- Так, не шевелись, снимаю, хорошо, улыбайся, молодец дед, еще раз…
И вдруг, кто-то сверху сжалился над нами и послал мне в голову гениальную мысль. Я потушил свет и опять зарядил в фотоаппарат старую, уже отснятую пленку и сделал новую попытку.
Вот так и осталась у меня последняя и единственная дедушкина фотография: улыбающийся незнакомый шофер, а сквозь него, как с того света проглядывает мой дед со смертельно уставшими глазами. Зато живой…
…Тарасыч поднялся с кроватки и, не оборачиваясь, отправился искать отдел для садоводов, он шел, стараясь, чтобы я не видел его лица.
Я делал примерно то же самое…
Капает ли дождь,
падает ли снег…
Всем нам нужен близкий… человек.
И в пестрых красках октября,
обняв березку, иль рябину
я понял, что прожил не зря.
Есть вспомнить что, коль мир покину.
Мужчины не любят говорить о чём-то сентиментальном, потому что в этот момент они чувствуют себя слабыми, уязвимыми и без привычной брони…
Сентиментальные люди взбалтывают свое чувство так долго, что оно дает наконец пену. Тогда они воображают, что у них сердце полно, что их чувство течет через край, но все это не более, как воздух.
Когда сошел с того пути,
Открыл бы дверь, глазами удивленный,
Он помнит: там стояла ты.
Словно живая, будто изощренно
Бросала в воздух свои мечты;
А он ловил, пытался не разбить, где разбивал,
Не падать, где он раньше погибал;
Желал он страстно, чтобы не летал.
Забудьте! Теперь,
Когда ни свет, ни тьма не есть природа,
Когда души не чувствуют сердца,
Накой вам мысли чудака, глупца и идиота?!
Вдребезги, кидая пыль,
Надрывно, словно без ума,
Бросает голову, склоняется ко счастью,
Не чувствуя ни силы, ни добра,
Ни умирая, он предается власти.
Завершив пространство памятью своей,
Он возвращается. но поздно.
Чрез грани летевшей пыли красоты
Я помню: там стояла ты.