Ждать меня у краешка прибоя,
Слизывая с губ морскую соль…
Не захочешь, хоть и жаль, не скрою.
Я не Грей, ты тоже не Ассоль.
Ты не станешь вглядываться в дАли,
Я не буду красить паруса.
На столетья видно опоздали,
И не те над нами небеса.
Прежняя романтика исчезла.
Кто сейчас встречает корабли?
Только греет хрупкая надежда…
Вдруг ты ждёшь… там… на краю земли.
«…А если всего один разок? Еще через два года любви к этому заведению ты станешь совсем пухленьким, и мне уже сложно будет нанизать былую романтику на твою талию. А сейчас еще что-то вспыхивает между слов, между ребер, между ног.
Когда в тебя входит прошлое, главное, не дергаться. Одно нелепое движение может превратить его в настоящее. А для будущего это все же не очень хорошо. Для моего будущего даже печально. Поэтому просто ем.»
В этот вечер как красным вином я пьян тобою до утра…
Твой образ в пламени свечи
Я вижу каждый раз,
Я вижу за окном в ночи
Темень твоих глаз;
И кожа светлая, как воск,
И золотой огонь волос,
Глаза, как пара угольков,
Меня они зажгли всерьез
И я давно уже готов
Искать и твой курносый нос,
Искать улыбку нежных губ,
И, может быть, я просто глуп,
Но я и все мои мечты
Стремимся вдаль, туда, где ты!
Лишь песчинки-секунды в горячем потоке
Обжигают лицо. И убийственный зной…
В этом самом огне появляются строки,
Я пытаюсь понять, что случилось со мной.
Иногда до предела натянуты нервы,
Их вибрации звоном гитарной струны
Зазвучат в тишине и напомнят мне первый
Рокот грома однажды пришедшей весны.
И тогда на окраине памяти зыбкой,
Под ударами их - беспощадных стихий,
Наконец-то твою я увижу улыбку
И смогу превратить свои чувства в стихи.
Зиму приятно пить из белой чашки. Весну - из викторианских романтичных чайных пар, непременно с каймой из маленьких розочек. Лето - из прозрачных хрустальных бокалов. А осень лучше всего пьется из уютных больших кружек…
Дождь медленно играет Мелодию Любви над струнами сердца. В нем столько уныния… боли… тоски …
`
А ты говорил - бросай филфак, давай обстановку сменим,
И на консервы Канады вот так мы быстро заменим пельмени.
И будем встречать полярную ночь с двенадцатью милыми псами,
Давай на Аляску, отсюда прочь! За яркими небесами!
Какая теория прозы? А что? По-моему, интересно.
Я с этой теорией дальше зато наш мир покорю чудесный.
И буду руками сама ловить медведицу в небе звездном,
И буду свои пути проводить через голубые грезы.
А ты опять говоришь - бросай, ну что тебе это лето?
Ты знаешь, что лето давно не в кайф, мы - пленники интернета.
Нет времени даже кофе попить, какая там кошка Анфиса,
Поэтому лучше буду зубрить, пусть нехотя, зубы стиснув.
Меня не заманят Ахматова, Блок, мне Гоголева хватает,
И сотни волшебных, зеленых дорог меня к себе не заманят.
Ты веришь, что можно владеть этим всем одной рукой без обмана,
А я завожу будильник на семь, потому что раньше не встану.
А он повторяет - поедем со мной, к луне непонятного цвета,
Ты будешь моею любимой женой, не надо зубрить билеты!
И тиною тянет с собой золотой, и верит, что можно смыться
От всех бытовух своей чистой душой, и вместе с бобрами скрыться.
Мне не спится, и книги мои не спят, не уеду (пылятся полки),
Мне не спится. И книги за мной следят, Иисус наблюдает с иконки.
Ну, а может быть просто поедешь один? Побыстрее, не тормози!
Из твоих холодных прозрачных льдин мне огней золотых привези.
Чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и влюбленность, и нас двоих.
Привезешь медведицу? Не говори. Мне понравится. А еще стих.
Оставляй все, что можно и что нельзя остальным, другим, не нам,
У меня же - диплом, работа, друзья, и ты знаешь об этом сам.
Что толку: твержу, говорю, пишу, доказываю тебе что-то?
А, может, действительно я спешу - и ну ее, эту работу?
А, может, и нужен собачий лай, твоя ледяная сказка.
Медведица, ночи. Давай, запрягай. Поехали на Аляску.
Осенний листопад
В красивом платьице
Выходишь ты на поле.
Подхожу к тебе,
Беру я за руки тебя
И в танце кружу.
А листья кружатся
И пышно платье кружится.
Смотрю в твои очи
Блестят они под свет ночной.
И вот наш танец
Подошел к концу.
Ухожу оставив
Свое лицо в тени.
И ты в загадках смотришь.
Пишу тебе стихи,
А ты в догадках читаешь.
Слежу за тобой,
А ты не замечаешь даже.
Начнется дождь
И ты намокнешь.
Подойду к тебе и обниму.
Поднимешь очи
И улыбнешься так ласково…
Все носят те же тела в следующих жизнях, и чувствуют дежавю. Самый романтичный парень на свете скажет своей любимой: я покорил твое сердце в этой жизни. В следующей жизни, я найду тебя, и покорю его снова.
Будь ближе, чтоб чувствовать как ты дышишь…
Будь рядом, чтоб греться от твоего взгляда…
Будь верным, чтоб мир не казался серым…
Будь сильным, чтоб горы бед стали пылью…
Будь нежным, чтоб все сбывались надежды…
Будь нужным, чтоб без тебя невозможно…
Будь первым, таким, чтобы сердце без трещин…
Будь вечным, чтоб знала: Любовь бесконечна…
A_Diverso (услышав душу любимой)
Когда спать вместе - уже не романтика, вместо свечей зажигают купюры.
Девушка семнадцати лет по имени Арли Грей стояла в девять вечера на крыльце, который замер для неё навсегда. У Арли только что умер отец, всего час назад закончились поминки. Соседи собрались за большим обеденным столом, которым вот уже год никто не пользовался. Четырёхногий великан ломился от обилия еды, этого бы хватило Арли на месяц, если бы у неё не пропал аппетит.
Покойный отец девушки служил капитаном на корабле и был центром её жизни. В смертельных объятиях болезни капитан, обычно не многословный, рассказывал различные истории, как правдивые, так и выдуманные.
В последние секунды своей жизни, когда ещё мог говорить, он посоветовал ей быть сильной и готовой ко всему.
Пока Арли стояла на крыльце, гости обсуждали её, будто она умерла как её отец.
Девушка не смогла бы выжить одна. Ничем не примечательная, со средним образованием, без каких-либо талантов, с тусклыми рыже-каштановыми волосами и веснушками. Но она была оптимисткой, с начала жизни стакан был для неё наполовину полон. Тогда Арли заключила договор с судьбой:
«Кто первый пройдёт по этой улице, за того я и выйду замуж.»
Идея была совершенно бредовая и рискованная, но терять было не чего.
В мучительном ожидании прошло три часа, гости давно разошлись по домам, а на продрогшую Арли накатывало отчаяние.
Но вот в тишине ночи раздались шаги, в свет фонаря вышел мужчина. Он был выше отца, что Арли несомненно понравилось, она считала высоких людей симпатичными.
- Хей, не подскажешь мне дорогу? - спокойный холодный голос заставил девушку вздрогнуть, она представляла его голос не таким.
Мужчина сделал несколько шагов в направлении к девушке, она отступила к двери дома.
- Почему ты на улице в лёгком пальто? Сейчас, кажется, апрель, но я могу ошибаться.
Девчушка дрожала, но не от холода, а от этого человека. Арли тянуло к нему, но так же отталкивало. Он пугал её до мурашек и в тоже время казался лучиком надежды.
- Мне нужно дойти до порта, в какой он стороне?
Молодой человек прекрасно видел симпатию девушки, но она не вызывала интереса.
Не дождавшись ответа, мужчина развернулся и вышел из светлого пятна фонаря, растворившись в темноте перекрёстка.
Случай этот забылся в суете дней, через год Арли нашла себе мужа, через два отстроила заново дом отца.
На протяжении всей оставшейся жизни, женщина не раз рассказывала эту историю, припоминая синие глаза незнакомца.
Недоеденный торт,
Недопитое пиво,
С неба смотрит луна,
Не закрыто окно.
На столе патефон.
Голос нежно, игриво
И негромко поёт:
«Это было давно…»
Ты стоишь у окна
Несказанно красива!
Недосказанный дубль
В недоснятом кино…
Моя девушка всегда мечтала о рыцаре. Я решил приблизить её к мечте и перестал мыться.