Один человек пришёл на приём к психиатру и рассказал, что каждую ночь к нему приходит огромный трёхглавый дракон. Пациенту было так страшно, что он не мог заснуть по ночам и находился на грани нервного срыва. Он даже стал подумывать о самоубийстве.
- Полагаю, что смогу вам помочь, - сказал психиатр, - но должен предупредить: на лечение уйдёт год или два, и стоить оно будет три тысячи долларов.
- Три тысячи долларов! - воскликнул посетитель. - Забудьте обо всём, что я вам тут наговорил! За такую сумму я лучше пойду домой и подружусь с драконом.
Некий мужчина отправился к портному, чтобы заказать у него костюм. Когда заказ был готов, мужчина подошёл к зеркалу проверить, как сидит новый наряд. В первую же секунду он заметил, что правый рукав пиджака слишком короток, и видно запястье.
- Рукав слишком короток. Не могли бы вы удлинить его?
- Рукав не короток, - ответил портной. - Это ваша рука слишком длинная. Втяните её немного, и сами увидите, что рукав идеален.
Мужчина немного втянул руку, и рукав скрыл запястье.
Но это движение привело в беспорядок верхнюю часть пиджака.
- Теперь воротничок не на месте, - запротестовал он.
- С воротничком всё в порядке, - настаивал на своём портной. - Это ваша шея расположена слишком низко. Вытяните её немного, и пиджак будет сидеть как нужно.
Заказчик вытянул шею, насколько мог, и убедился, что воротник лежит, как ему положено.
Однако появилась третья проблема: задрались полы пиджака.
- Теперь выглядывает моя задняя часть! - пожаловался мужчина.
- Это легко исправить, - отвечал портной. - Просто подтяните мышцы, и пиджак её скроет.
Наконец, мужчина исполнил все указания, после чего его тело оказалось в весьма неудобном положении. Но портной уверил его, что проблема в самом заказчике, а не в костюме.
Итак, мужчина заплатил за работу и вышел на улицу в самой неловкой позе, пытаясь удержать все части костюма на своих местах.
По пути ему встретились две женщины, идущие по противоположной стороне улицы. Пройдя мимо, одна женщина повернулась к подруге и заметила:
- Бедный мужчина, как изувечила его болезнь!
- В самом деле, - согласилась другая. - Но костюм у него потрясающий!
Матерный восторг
Солнце растопило наконец последний снег, убаюкивающе шуршат по чистому асфальту колёса коляски. Моя Ксюшка сладко сопит в своём уютном гнезде. А навстречу идут двое мальчишек озорного возраста. Точнее, один ведёт другого, потому что у ведомого шапочка надвинута на глаза. Видимо, его ждёт сюрприз. Я напрягаюсь, ожидая какой-нибудь выходки. Может, развернуться? Разбудят ещё мою красавицу.
И - дождалась. «Вот он!» - взрывается торжествующе-восхищённый вопль. Шапка сдвигается к затылку, и тот, кого вели, видит перед собой огромный, сверкающий внедорожник последней модели. Восторгу мальчишек нет предела. Они ходят вокруг автомобиля и выражают переполняющие их чувства одним и тем же громким, звонким… матерным ругательством! Ну нет у них, оказывается, других слов. Неведом им во всём своём богатстве «великий и могучий» русский язык. Я постаралась, насколько возможно, ускорить шаг, а вслед мне всё неслось звонкое, мальчишеское, матерное…
Наш с Ксеней ежедневный маршрут лежит между школой и строительным колледжем - три больших здания. Днём это тихое место, куда со всех окрестных домов съезжаются мамы с колясками. Но ближе к вечеру только успевай уворачиваться от шумных стаек вырвавшейся на свободу молодёжи. И, должна признаться, за всю свою предыдущую жизнь я не слышала столько нецензурной речи, как за последние десять месяцев ежедневных прогулок. Причём речь эту нельзя назвать бранью, они не бранятся, они так разговаривают. Все они - нет, не какая-то там шпана, не пьяные грузчики, а прилично одетые, ухоженные мальчики и девочки, юноши и девушки. И вот они не где-то втихаря хихикают над неприличными словами, а громко, без стеснения и даже без вызова и намёка на эпатаж общаются на языке проституток и пьяных матросов.
И я как-то задумалась: на каком же языке говорит взрослое окружение тех ребятишек, которые бранный жаргон кабаков и борделей принимают за свой родной русский язык?
А на днях нам с Ксеней повстречалась семейная пара. Молодой папа, толкая перед собой коляску с познающим мир малышом, громко, на всю улицу, изъяснялся с супругой на том самом языке… Может, он выпускник этого колледжа?.
Большая паперть
В сотый раз повторять, что у нас страна крайностей, значит себя не уважать. Это даже малому дитяти известно. Подтверждения - на каждом перекрёстке.
Раньше все тщательно скрывали, что они верующие. Сейчас только попробуй заикнись, что ты атеист, - побить готовы.
Раньше слово «лесбиянка» могло попасть в орфографический словарь только по недосмотру цензуры. Нынче сторонницы однополой любви, чтобы завести подружку, дают объявления в многотиражных газетах.
Раньше книга «Как закалялась сталь» из ушей лезла. Теперь десятый экземпляр этого романа, напечатанный на папиросной бумаге, дают за деньги почитать на одну ночь и при этом несколько раз предупредят, чтобы не попалась на глаза стукачам.
То же и с нищими. Раньше их не было. То есть они существовали в легендах и мифах, сказках и преданиях старины глубокой, в заголовке хрестоматийной повести Марка Твена. Это явление напоминало нечто вроде любви - никто её не видел, но многие о ней говорят.
Нынче вирус нищенства бушует в воздухе - передаётся при кашле и чихании, половым путём, путём взаимной переписки, по телефону, при помощи ксерокса, по факсу…
Факсограмма: «Подайте Христа ради!»
Ответная факсограмма: «Бог подаст!»
Нищенству, как и любви, все возрасты покорны.
Однажды в центре Москвы я наблюдал душещипательную картину. Возле подземного перехода сидит мальчик среднего школьного возраста и просит милостыню. Мимо проходит его ровесник и небрежно бросает просящему червонец.
Это бытовой, или индивидуальный, уровень нищенства.
Следующий уровень - трудовой, или коллективный. Когда одна фирма, скажем, редакция журнала, выпрашивает у другой фирмы, например банка, подаяние - подайте бедному журналу на бумагу для обложки.
Третий по масштабности уровень - межрегиональный. Когда области клянчат кое-что из бюджета.
Вирус нищенства - он заразен. Он настолько захватывает людей, что меняет их психологию. Не в лучшую сторону. Халява, сэр! Того и жди, что скоро мы увидим людей с протянутой рукой в театрах и на концертах, в библиотеках и филармониях, планетариях и музейных залах…
Первые ростки уже налицо.
На днях судьба занесла меня на одно серьёзное предприятие, куда вход строго по пропускам. Иду по длинному, покрытому мутным линолеумом коридору и вдруг вижу - у стены стоит человек с протянутой рукой.
Глазам своим не поверил. До того не поверил, что даже ста рублей попрошайке не дал. Думал, галлюцинация.
Спрашиваю потом у знакомого:
- Каким образом посторонние умудряются проскочить к вам мимо вахтёров?
- Чёрта лысого мимо них пройдёшь! Это наш сотрудник.
И поведал мне такую историю.
Молодой инженер увлечённо трудился на заводе, всю душу отдавал любимому делу, и денег при этом ему не хватало. Мог, безусловно, перейти в коммерческую структуру, его приглашали. Но прикипел к своей работе, нравилась она ему. Ну, а страна крайностей - либо работа интересная, либо заработки приличные. Как говорят дети, одно из четырёх. Тем не менее однажды наш герой явился на приём к директору - просить об увеличении зарплаты.
Директор: увы, милейший, при всём желании не могу. Лимиты исчерпаны, существуют утверждённые ставки, вилки и прочие розетки.
Тогда инженер завилял хвостом:
- Если не можете увеличить оклад, разрешите просить подаяние прямо на заводе, так сказать, без отрыва от производства.
Тут уж директор пошёл навстречу, разрешил. Правда, велел написать заявление на разрешение нищенства. Бюрократ.
Теперь каждую свободную минуту инженер выскакивал в коридор: постоит с протянутой рукой, подзаработает малость - и обратно к кульману.
Коллеги христарадника, видя такое дело, закипятились - чего ради он получает больше нас! Что мы - рыжие, что ли?! Мы тоже хотим стоять в коридоре.
Заявления на нищенство посыпались словно из рога изобилия. Директор едва успевал давать разрешения. Отказать нельзя - обвинят в фаворитизме.
Ряды просящих на заводе росли и крепли. По коридорам - не пройти. Уже один нищий кричал другим: «Господа, не толкайтесь! Опять чуть пуговицу не оторвали!»
Наступил момент, когда практически все сотрудники завода начали клянчить подаяние. Милостыню окружающим способен был подать лишь директор. У него самый большой оклад, он находится за чертой богатства. Однако день ото дня ему становилось труднее содержать всю эту ораву. Поэтому никто на предприятии не удивился, когда пронёсся слух, что коллегия министерства разрешила ему с трёх до пяти стоять в министерском коридоре и просить милостыню.
Однажды два охотника наняли самолёт, чтобы добраться в далёкую лесную зону. Две недели спустя пилот прилетел забрать их обратно. Взглянув на их охотничьи трофеи, он сказал:
- Самолёт не сможет поднять больше одного буйвола. Вам придётся оставить одного здесь.
- Но в прошлом году лётчик согласился взять на борт двух буйволов похожего размера, - запротестовали охотники.
Лётчик задумался. В конце концов он сказал:
- Ну ладно. Если у вас всё получилось в прошлом году, то должно получиться и на этот раз.
Самолёт попытался взлететь с двумя пассажирами и двумя буйволами на борту, но, не набрав нужную высоту, врезался в ближайший холм. Выбравшись из обломков самолёта, охотники оглянулись вокруг. Один сказал другому:
- Как ты думаешь, где мы?
Его приятель осмотрел местность и ответил:
- Думаю, мы в двух милях левее того места, где рухнули в прошлый раз.
Они жили вместе уже три года и казалось, что в доме «тишь да гладь, да божья благодать…"Да вообщем так и было… она все успевала по дому: и приготовить и убрать… Он после той трагедии, которая с ним произошла, сидел дома и ко всему потерял интерес… жизнь потеряла для него смысл… Единственное что его как-то держало: это их сын… Она его поддерживала как могла, а он просто не хотел принимать ее помощь… Нет, он не злился, ни кричал, он просто замыкался в себе… тупо смотрел в телевизоре передачи… И только когда к нему подбегал двухлетний сынишка, в его казалось бы безжизненных глазах, просыпалась ЖИЗНЬ. Она часто вспоминала день трагедии, когда он ее спас пожертвовав своим здоровьем… Ей было тягостно смотреть на человека, который некогда был здоровым, а сейчас похож на ребенка, который сам ничего не может и зависит от других… Она даже удивлялась тому, как же она смогла забеременеть от него??? У него двигались только руки и была не задета речь… А так, врачи сказали, что помочь ничем не могут… Она любила другого, хотя знала, что Сергей любил ее, и ради нее рискнул здоровьем… Она отказала в замужестве другому, и вышла замуж за Сергея в знак вечной благодарности за то, что спас ей жизнь… И как часто она плакала ночами в подушку оттого, что живет с тем, кого не любит, что он ей ненужен, но ей придется с ней жить… А мама, когда Она ей звонила, чтобы выплакаться говорила:» Ничего дочка, стерпится-слюбится, подожди…"но не стерпливалось- неслюбливалось уже три года… Нет, она сама выбрала себе такую судьбу, Сергея она ни в чем не винила, но ей было тяжело жить с нелюбимым… И порой она думала «Нет, не права все-таки пословица: Стерпится- слюбится, не стерпится, не слюбится, если человек не по сердцу… А жить с нелюбимым- это добровольно бить себя ножом в сердце каждый день…»
С помощью «Инструкции по сборке» одна женщина пыталась собрать сложный новый кухонный прибор, который только что купила. В конце концов, она сдалась, разбросав все детали по кухонному столу.
Каково же было её удивление, когда, вернувшись домой несколькими часами спустя, она обнаружила, что агрегат собрала её служанка, и он прекрасно работает.
- Как тебе это удалось? - воскликнула она.
- Знаете, мадам, когда не умеешь читать, приходится пользоваться мозгами.
Итак, в эфире программа «Модный приговор» и я, её ведущий Болеслав Засильев!
Сегодня мы рассматриваем дело Жанны Пупко, которая обвиняется в том, что одевается не так, как хотелось бы её односельчанам!
Жанна Пупко, двадцать один год… Или тридцать два… Не замужем… Дважды… Обожает модные наряды и ненавидит соседей.
Истец - соседка Жанны, госпожа Волобуева! Пожалуйста, Аджика Петровна! В чём вы обвиняете Жанночку?
- В нашей де-де-деревне Большая Муть усе ба-ба-бабы с малых лет ходють в платках, в телогрейках и в кирзовых са-са-сапогах. А энта зараза…
- Ответчица.
- А эта… за-за-ответчица ходит по деревне как последняя б-б-б…
- Только без этого!
- Точно, она завсегда ходит без этого… И юбка - во! Каблуки - во! Пу-пу-пупок наружу! Скотина…
- Я же сказал!..
- Так я и говорю: скотина пу-пугается! Моя корова раз её увидала - усё! Ни капли мо-мо-лока. Сплошной йогурт!
- Слово обвинителю Вазилине Хренченко.
- Аджика Петровна, значит, вы говорите, что ответчица одевается вызывающе?
- Я и говорю. Вы-вы-вызывающе! Только вона покажется в своих би-би-би-кинях, усе наши му-му-му-жики сразу вон из хаты, точно их куды вы-вы-вызывають.
- А что скажет защитник, Ангина Шурупова?
- Ну, в общем, каждый волен одеваться, как ему нравится. Скажите, истец, вы не обижаете ответчицу своими придирками?
- Да вы шо! За волосы мы её та-та-таскали, с-соляркой обливали, в колодец сбрасывали. Но чтоб о-о-о-бижать - никогда!
- Ну, что ж, послушаем ответчицу. Пожалуйста, Жанночка!
- Я шо носила, то и буду носить. Я ещё и в стрингах по деревне пройдусь. Мне так нравится!
- А что скажет свидетель обвинения?
- Я как старый член партии так скажу: не место таким у деревне! Ишь, чаго удумала. В стрингах она будет ходить. Знаем мы эти стринги: здесь черта и там черта, а на ж… а на этом ни черта! Должна, как усе! В платке, в телогрейке и в кирзачах! Я кончил!
- А что скажет нам независимый эксперт? Сегодня у нас это известная правополузащитница госпожа Новодворская!
- Ну что тут скажешь. Лично мне нравится. Я считаю, голый пупок - это прямой вызов коммунякам! И если они станут мешать нам, девушкам, одеваться так, как нам нравится, мы станем грудью! Лично у меня есть чем стать! И в знак солидарности с Жанной я теперь тоже буду ходить в стрингах!
- А что скажет обвинитель?
- Возмутительно! И я понимаю соседей Жанны. В таком виде по деревне?! И это когда «Единая Россия» призывает поднимать сельское хозяйство! Можно ли поднимать сельское хозяйство в стрингах? Нет! Одно усилие, перемычка лопнет! И что увидит народ? То, где он давно уже пребывает.
- Спасибо, Вазилина. А к нам, я вижу, заглянул ещё один независимый эксперт. Это известный юморист - Ефим Шифрин. Фима, пока истицу готовят к дефиле, какой-нибудь анекдотик о модах.
- Анекдотик? Пожалуйста. Жена говорит мужу: «Я что, всю жизнь буду ходить в шубе из кроличьего меха?» А муж отвечает: «А почему бы и нет. Кролик же ходит!»
- Спасибо! Жанночка, вы готовы? Прошу на подиум! Аплодисменты!.. Я думаю, этот наряд устроит всех, и обвинителей, и защиту. А что скажет нам свидетель обвинения?
- Нормалёк! Огузок прикрыт, рулька на месте, грудинка шо надо!
- Спасибо. А теперь самая ответственная минута. Какой наряд лучше, первый или второй? Приступаем к голосованию. Господа, жмите на кнопки. Принцип такой же, как в думе: один за всех и все на одного!
Внимание на экран! Я так и знал. Приговор справедливый! Жанночка, вы нашли своё. Можете смело ходить по деревне в телогрейках, кирзачах и стрингах!
С вами был «модный приговор» и я, Болеслав Засильев!
Аплодисменты!
Концерт по заявкам
Паровозов подошёл к краю сцены и протянул сидящему за роялем Пармезанскому тысячерублёвую купюру:
- Шеф, прими заказ: сыграй «Владимирский централ»!
Музыкант оторвался от клавиш и обречённо повернулся к Паровозову:
- Простите, но вы заказываете эту песню шестой раз подряд…
- И что из этого? - нахмурился клиент, и в его голосе появились нотки металла. - Хочу - и заказываю!
- А как же наш репертуар? - взмолился пианист. - Я так не могу!
- В чём дело? - набычился Паровозов. - Кто платит - тот и заказывает музыку. Понятно?
- Понятно, - вздохнул Пармезанский.
- Клиент всегда прав! - поднял указательный палец заказчик и, развернувшись, дал понять, что спор о вкусах закончен.
- Минуточку! Я как честный человек должен предупредить: постоянным клиентам полагается скидка, - и Пармезанский попытался отыскать в бумажнике «пятисотку» в качестве сдачи. Но меценат Паровозов даже ухом не повёл, не спеша уселся на своё место в первом ряду партера в окружении телохранителей и дал отмашку.
Тут же забыв про сдачу, исполнитель нервно нажал на клавишу стоящего на рояле плеера, и уже спустя секунду Паровозов, закрыв от удовольствия глаза, слушал через наушники свой любимый шансон.
Убедившись, что заказчик полностью удовлетворён, лауреат международных конкурсов Пармезанский поднялся с места и, глядя в заполненный зрительный зал, торжественно произнёс:
- Уважаемые дамы и господа! Вольфганг Амадей Моцарт! Симфония номер двадцать четыре ля мажор.
Потом, слегка замешкавшись, взял с пюпитра листок и, близоруко прищурившись, зачитал:
- Напоминаю, что весь сбор от нашего благотворительного концерта пойдёт… гм-гм… на подогрев реальных пацанов, которым… - Пармезанский закашлялся, покраснел, остановился взглядом на погруженном в нирвану Паровозове и выдавил из себя: - …век воли не видать!
Поклонники солнечного гения Амадея замерли в ожидании. Пармезанский склонился над клавиатурой, и волшебные звуки неудержимо полились под сводами концертного зала. Каждый из присутствующих получил то, что хотел, и был вполне доволен своим выбором.
ГРИМАСЫ ЖИЗНИ
Поговаривают: вот-вот у нас появится Закон об информационной безопасности. Но кое-где она уже давно на самом высоком уровне. Не верите? На днях возбуждённый приятель рассказал мне, как он ехал с деловым партнёром на машине и кто-то его обогнал и сбил зеркало. Остановились. Обогнавший был выпившим и попросил: мужики, не надо гаишников, делов-то - одно зеркало. Я оплачу, только сейчас денег нет. Давай завтра встретимся; какая там сумма? Ну, нет проблем. Вот вам мои документы, завтра поменяем на деньги.
Приятель дал ему номер своего мобильника, а выпивший взамен - права, техпаспорт на свою машину и удостоверение личности. Личность эта оказалась работающей в качестве «Секретаря районного суда».
На следующий день Секретарь позвонил. Но не по сотовому, а по домашнему телефону. И сказал: вы, уважаемый, вместе с вашим партнёром - козлы и рэкетиры. Это вы были вчера пьяны, запугали меня, поскольку я был один, и никаких денег я вам платить не буду. Спасибо, что у меня есть друзья в органах, и я вам не беззащитный лох. Отдавайте мои документы добром. Потому что адрес ваш я знаю (называет адрес), дочка ваша ходит в такую-то школу, а жена работает там-то. И всю вашу биографию я тоже знаю. Например, двадцать лет назад вы работали инженером на заводе и получили выговор. И вообще я всё знаю. А вы ещё не знаете моих друзей. И если не отдадите документы, то узнаете!
Приятель спросил меня: ты, журналист, объясни мне, как по номеру сотового телефона можно узнать мою биографию и школу, в которую ходит дочка? Я набрал телефон сотовой компании и задал тот же вопрос. Приятным женским голосом фирма удивилась: а мы здесь при чём? Ну, как же, сказал я, утечка могла быть только от вас. Вы сдали клиента, а друзья Секретаря подняли досье. Ничего подобного, ответила компания, мы клиентов не сдаём. Зато на чёрном рынке можно купить диск с любыми данными. Пираты, ничего не поделаешь. Значит, спросил я, органы используют пиратскую информацию? Пираты, значит, квалифицированнее органов? И вообще-то биографии моей на дисках быть не может.
Ну, не только пиратские, вспомнила сотовая компания. В городской телефонной сети все звонки регистрируются, и эта информация в обязательном порядке предоставляется компетентным органам. А уж как они ею распоряжаются - это не к нам вопрос.
Тут я вспомнил, как одного из руководителей компетентных органов привлекли к ответственности за передачу оперативной информации организованным преступным группировкам.
Значит, любой пользователь сотовой и не сотовой связи запросто попадает на крючок к бандитам? Вежливая компания устало ответила: это не ко мне вопрос…
Покурив, мы с приятелем решили, что в компетентные органы звонить бесполезно. Ясно, что они скажут: я не я и биография твоя - не моя. На том и расстались.
На следующий день я, встретив знакомого депутата, спросил: ну, чего вчера решили на бюджетной комиссии?
- Не надо на площадке об этом разговаривать, - ответил он. - Давай повыше поднимемся.
Поднялись. Неужели, спросил я его, здесь, на лестничных площадках народной власти, есть «жучки»?
- Знаешь, - ответил он, - мы предпочитаем важнейшие вопросы обсуждать не в кабинетах, а где-нибудь на улице. Про телефоны я уж и не говорю…
А через день разговаривал я с редактором одной московской газеты насчёт публикации моей статьи. И ровно через час мне позвонил знакомый депутат из Таиланда, где он отдыхал, и очень просил публикацию снять. Очень! Но было поздно.
После разговора я представлял себе, как шевелятся приводные ремни и шестерёнки в информационной машине, как запись оперативно доставляют «заинтересованным лицам», а те мучительно ищут цепочки знакомств и связей и находят подходящего человека в Таиланде, и тот, не жалея роуминга, звонит в исходную точку, пытаясь остановить публикацию…
Да всё в порядке у нас с информационной безопасностью - давно уже не о чем беспокоиться!
Помнится, Михаил Булгаков часто жаловался на жизнь. Мол, цензура не пропускает практически ничего, литературные критики похожи на цепных псов, а дубина гнева трудящихся гвоздит любое мало-мальски приличное произведение. Времена изменились. Цензуру отменили, критика сама собой истаяла свечкой, а для гневных всплесков трудящимся массам вполне хватает цен на бензин или гречку с рисом. Свобода! Не только вероисповедания, но и мыслеизъявления. Совсем нетрудно представить, как в наши свободные времена новый Михаил Булгаков пишет новый роман «Мастер и Маргарита» и, окрылённый, радостно приносит его в издательство.
Новый гений русской литературы, слегка стесняясь подранных джинсов и потёртого свитера, входит в ослепительно белый кабинет одного из самых важных людей в своей жизни - издателя. Попробуем подслушать их разговор.
- Михаил Булгаков, говорите?.. Нет, не цепляет. Слишком просто. Вы знаете, у нас вообще-то многие авторы берут псевдонимы, что-нибудь звучное, иностранное или даже фэнтезийное. Вот недавно, к примеру, появился интересный автор - Эльф Икарус. Чувствуете, как звучит?! Да что вы, ещё как покупают, уже третью книгу издаём… Нет, есть, конечно, и русские имена, скажем, наш самый рейтинговый автор - Семён Похмелённый. Это же фигура! Не читали его последний бестселлер «Раздробленные кости-4»? Нет?..
Значит, что там у вас? Роман? Да-да, я просмотрел, кажется, «Мастер-Маргаритка» называется?.. Никуда не годится, душа моя, название - никакое! Бледно, вяло, невыразительно и, простите, отдаёт чем-то голубоватым. Вот у нас выходили: «Мастер-костолом», «Мастер стрельбы навскидку», «Мастер Кровавый меч», «Мастер слепых убийств». Чувствуете - какая динамика?! Сразу драйв, жёсткий экшн, кровь фонтанами и судьба колесом, сразу хочется бежать в магазин и читать, читать, читать… Кто она, ваша Маргаритка, - шпионка, путана, колдунья, любовница миллиардера? Впрочем, ладно, суть не в названии, у нас есть спецы-креативщики, обзовут как-нибудь…
Я вот тут внимательно прочитал ваш синопсис и, честно говоря, ничего не понял… Нет, сам роман не читал. Если бы я читал всех авторов, у меня голова стала бы как у слона. Итак, непонятно мне, дорогуша, к какому жанру относится ваше произведение. Детектив, боевик, шпионский роман, фантастика, фэнтези, гламур? Что-то у вас всё вперемешку - Христос, НКВД, кот Бегемот, места исторической застройки, ведьмы на боровах, бездомные поэты… В какую серию вас прикажете ставить - «Спецназ наступает», «Колдовство мертвецов», «Мокрое дело» или, может быть, «Влажная страсть»? Вы поймите, душа моя, читателя нынче не проведёшь, читатель нынче пошёл не дурак. Он, взглянув на обложку, должен догадаться не только о чём эта книга, но и чем закончится. А как же вы думали? Читатель всегда должен чувствовать себя умнее автора, писатель ещё ковыряется где-то в середине, а он уже обо всём догадался… Кто же будет платить свои кровные, чтоб ни черта не понять в книге?
По существу?.. Пожалуйста! Есть у вас там такой герой - Марк Крысолов… да, да, Крысобой. Ну так это же герой! Ветеран, легионер, орденоносец! Вот если бы остальных как-то поменьше, а его - на первый план. Историю ему поярче - любовь, месть, патрицианская мафия, затерявшиеся в сенате наградные и экшн, экшн… Что, опять не хотите? Да, с вами непросто… К тому же, смотрю по синопсису, главные герои у вас умирают. Это точно никуда не годится! А если читателю понравится, если потребуется продолжение? Как тогда? Да не нужно ничего изобретать, дорогуша, ходы-то уже отработаны, пусть они у вас останутся лежать в коме, подёргивают веками и дожидаются «Мастер-Маргаритку-2», «Мастер-Маргаритку-3». Или пусть память потеряют, где-нибудь их потом найдут, беспамятных.
Кстати, между нами, сколько времени вы это писали? Двадцать месяцев?! М-да… Поймите, читатель не может ждать столько, он за это время маму родную забудет, не то что автора. Что, простите? Не месяцев, а лет?!
Нет, уважаемый, извините, но ваш роман публиковать мы не будем. Нашей издательской политике он не соответствует. У нас, профессионалов, это называется неформат… Да, конечно, попробуйте обратиться в другое издательство, почему нет. Честно говоря, я заранее знаю, что они скажут, но вдруг… Желаю всяческого успеха!
Что дальше? Конечно, пойдёт современный гений в другое издательство, третье, четвёртое, пятое. И запьёт, наверное, от тонкой душевной организации. Потому что обидно! Душа болит, жизнь несправедлива, существование неуютно, и герои собственных страниц смотрят на автора с немой укоризной…
С соседкой Верой Григорьевной с утра в честь начала наших отпусков ягоды собирали. Я - малину со своей стороны дачного забора, а она - смородину, со своей. Так полчаса, наверное, прошло.
- Послушайте, Игорь, сходите со мной за орехами, - предлагает она. - Я одна в лесу боюсь. Зато потом как хорошо - в пятницу вечером к вам жена после работы приедет, ко мне - муж, и мы их, уставших, орешками угостим.
Через час мы встретились и пошли. Я говорю:
- Не жарко оделись-то - сапоги, джинсы?
- Вы разве телевизор не глядите? Передавали, сколько клещей-то, ужас! Опасаться надо!
Орехов в лесу и правда полно. Мы по целой сумке напушили. Вернулись, я Вере Григорьевне помог тяжесть в фазенду затащить. Она говорит:
- Постойте, Игорь. Мне всю обратную дорогу мнилось, что по спине ползает кто-то. Не клещ ли? Поглядите, пожалуйста. По телевизору передавали, что после леса надо взаимно осматриваться, для профилактики.
Осмотрел я у неё спину, плечи, живот осмотрел… Ещё что смог осмотрел для профилактики. Нигде никаких клещей. Но было уже поздно.
На другой день - вторник, молочко привозят. Но я проспал, пока пришёл - ни дачников, ни молока с творогом, одна продавщица сидит, трактор из деревни ждёт. Я говорю:
- А чего грустите-то, всё продали, вон как хорошо!
- Ага, кому хорошо, а кому не очень. Утром на ферме корова боднула, небось теперь синяк сзади на ноге. Поглядите-ка, мне не видать.
Стал я у неё синяк искать, всю ногу осмотрел - нету ничего. Но было уже поздно.
Назавтра, в среду, купаться пошёл. Гляжу - на лугу жигулёнок пасётся, а вокруг дама бегает.
- Вы, - говорит, - в машинах понимаете? Меня Лена зовут. Наверное, днище я пробила. Или масло вытекло. Не посмотрите?
Лёг я на травку, заполз под машину. Лена следом залезла, легли вдвоём, с фонариком. Смотрели, смотрели - ну никаких повреждений. То есть совсем не тут причина поломки. Но было уже поздно.
В четверг из облэнерго одна пришла, вся в летнем, показания со счётчиков снимать:
- У вас лесенка есть?
Принёс я лесенку, приставил к стене, она полезла, вся в летнем. Я снизу страхую. Она с верхней ступеньки смеётся:
- А чего я залезла-то? У вас не тут, что ль, счётчик?
- Да нет, - говорю, - не тут, вы ж не спросили. Уж лет десять на терраске внизу.
То есть не нужно ей было на лестницу лезть, всей в летнем-то, а мне снизу страховать. Но было уже поздно.
В пятницу такси вызвал - на станцию ехать, жену с электрички встречать. Приехала таксистка, сейчас много женщин в радиотакси работает. Выехали мы за ворота садового товарищества, она скорость прибавила, а потом руль бросила и давай причёску поправлять. Я, конечно, не растерялся - как рыпнулся, таксистку обхватил, до руля дотянулся. А она хохочет:
- Что вы нервничаете, я с ваших дач не первый раз людей вожу и на этом участке совершенно спокойна - какую скорость ни возьми, машина никуда из колеи не денется!
Я тоже рассмеялся, осознав свою оплошность, стал руки с руля и с таксистки убирать, но было уже поздно.
Шляпа
Всем хорошим интеллигент обязан шляпе. Эта мудрость мне была давно известна. Тем не менее отношение к своей шляпе моего сослуживца Петра Иваныча Морзикова просто поражало. Он холил и лелеял её как высшую ценность.
Иногда даже говорил с ней. В конце рабочего дня он, как правило, подходил к вешалке и, обращаясь к шляпе, спрашивал:
- Ну что, пойдём домой?
Шляпа, естественно, молчала.
- Молчание - знак согласия, - удовлетворённо говорил Морзиков и, бережно посадив шляпу на голову, шёл домой.
Если Морзикову случалось посетить какое-либо учреждение: библиотеку, скажем, или больницу, то в гардеробе он сдавал лишь свой плащ, а старенькую чёрную шляпу брал с собой.
- Чтоб не спёрли, - ласково пояснял Пётр Иваныч, любовно оглаживая свою бесценную шляпу. И шляпа лоснилась от удовольствия, как сытая, довольная кошка.
Однажды Морзиков попал в автомобильную аварию. Придя в себя, он первым делом спросил:
- А где моя шляпа?
Как будто речь шла о кошельке с миллионом долларов. И лишь когда медработники положили шляпу Петру Иванычу на грудь, он счёл возможным опять потерять сознание.
Всё время пребывания в больнице шляпа гордо возвышалась на прикроватной тумбочке Петра Ивановича. К счастью, ничего серьёзнее ушибов у Петра Ивановича не обнаружили, и через пару дней он вышел из больницы, блестя из-под шляпы весёлыми глазами.
Но то было в прошлом году. А пару месяцев назад Петра Ивановича сократили, и наши пути разошлись. Но, как говорится, пути Господни неисповедимы. Вчера утром я столкнулся со своим бывшим сослуживцем нос к носу. Он странным образом походил на бомжа. Хотя и в шляпе.
- Ну что? Как? Рассказывай! - кинулся я к нему.
- А что рассказывать? - пожал он плечами. - Хотел открыть своё дело. Наделал долгов и прогорел. Чтобы рассчитаться, пришлось продать дом, гараж и машину. И теперь я - гражданин мира, - неожиданным образом закончил он свою тираду.
- И куда ж ты идёшь? - спросил я.
- Так я уже пришёл, - ответил он и стал на углу с протянутой шляпой. Прохожие стали небрежно бросать в неё мелочь.
Я обалдело уставился на бывшего учёного.
- Шляпа в протянутой руке - самый надёжный источник инвестиций! Особенно в эпоху дикого рынка. Пока есть шляпа - не всё потеряно, мой друг! - подмигнул он мне.
И тут до меня дошло, почему Пётр Иванович так бережно относился к своей шляпе. Грубо говоря, просить милостыню можно и с протянутой рукой. Но ведь шляпа посолиднее и в неё больше влезает!
Вот что значит голова! Как точно всё рассчитал. Одно слово - кандидат наук. Не зря, выходит, диссертацию защитил. За орехами
С титром по жизни
Если архитектура - это застывшая музыка, то сериалы - это заевшая музыка! Вернее, пластинка, которую заело на одном месте. Невозможно же включить телевизор! По всем каналам сериал сменяет сериал. И кто-то же всё это придумывает?! Кто - интересно знать?!
Вам - интересно? Тогда будем знакомы - это я. Конечно, не один, ещё люди пишут, но я - признанный мастер этого дела. Я - диалогист, пишу диалоги героев. А есть ещё сюжетчики. Они для нас, диалогистов, расписывают серию по сценам и дают краткое содержание каждого эпизода.
К примеру: «Ксения радостно встречает Петра. Угощает, кокетничает. Неожиданно (для кого - неожиданно? Лично я от Петра всего ожидал) Пётр начинает приставать к ней. Ксения даёт ему пощёчину и выгоняет из дому». А я уже расписываю эту напряжённую сцену по ролям типа:
Ксения. Здравствуй, Пётр! Ты пришёл, а я боялась, что ты не придёшь.
Пётр. Ты рада?
Ксения. Конечно! Ведь ты пришёл! Разве я могу быть не рада?!
Пётр. Но ведь я ненароком могу пристать к тебе, Ксения!
Ксения. Конечно, можешь! Но только попробуй! Помнишь покойного Василия? Он тоже пробовал…
И таких сцен - на сорок четыре минуты. Столько примерно длится одна серия. В программе, правда, на серию ставят час. Потому что зритель должен успеть насладиться рекламой.
Есть такая страна Бразилия - там футбольные таланты не иссякают, а рядом Мексика - там сериальные. Откуда это умение к ним пришло, трудно сказать, может, ещё ацтеки инкам на ночь длинные истории травили? Однако нынче и наши авторы в этом деле руку набили. К примеру, такая оригинальная идея сериала: Никодим любит Агнессу. Главный автор соображает: кто им может помешать? Тёща будущая? Такая на всё способна! Свекровь может? Ещё как! В результате - пятьдесят серий мешает тёща, потом свекровь, потом кто придётся.
Но сериалы я писать начал не сразу, к этому нужно прийти. Как? Рассказываю в иносказательной форме. Жил-был художник, пардон, токарь один. Штангенциркуль имел и станок. И на нём втулки точил. Короче, выходит этот мастер на рынок и кричит: «Эй, кому втулки первоклассные - берите! Налетайте!» Никому не надо. Один прохожий взял из жалости, покрутил и говорит: «Ладно, жене покажу». А тут другой прохожий, интеллигентный, кстати, и молвит этому токарю: «Вася! Вот тебе чертёж! Такие втулки выточить сможешь?» Токарь в недоумении: «Сам ты - Вася! Да я без чертежа сложнее точил! А такие вообще - в элементе!» И вот выточил токарь пару втулок за полчаса, а у него их тут же выхватывают и подгоняют - давай ещё! Он говорит - ребята, у меня лучше есть, а они: «Не надо лучше! Ни в коем случае! Давай только такие, дядя, и строго по чертежу!»
И мы пишем, актёры играют, операторы снимают, а ведь есть ещё редакторы, гримёры, костюмеры, всех и не перечислишь!
В общем, кто делает сериалы, вы теперь знаете. А кто же их смотрит? Это - загадка-непонятка. Я сериалы не смотрю, кого из знакомых ни спрошу - тоже не смотрят, а рейтинги у них - дай боже! Но кто-то же их смотрит?! И не так чтоб через раз, а подряд, не отрываясь, иногда и с повторами. Кто - интересно знать?!
Знал я одного такого человека.
Случилось мне как-то приехать на студию, где уже год ежедневно снимался сериал. Вышел ко мне режиссёр, похожий на смертельно уставшего инопланетянина.
- Я сейчас не могу! - сказал он. - На все вопросы вам ответит наш редактор Анатолий.
Анатолий - молодой парень с проседью в чёрных волосах вышел со мной на улицу.
- Ну как там, на воле? - спросил он, жадно вглядываясь в светлую даль. - Рассказывайте!
- Что вы имеете в виду? - попытался уточнить я.
- Всё! - сказал Анатолий. - Я ведь уже год из павильона практически не выхожу.
- Как это?
- А вот так! Режиссёров у нас двое. Операторы меняются, актёры, естественно, тоже. И только редактор должен быть на съёмках постоянно.
- Зачем? - удивился я.
- В сериале около сотни героев. И только я один в курсе, как кого зовут, кто с кем на «ты» или «вы», и главное, лишь я один на всей съёмочной площадке досконально знаю содержание!
- А если вы заболеете?
- Уже болел. Моё кресло ставили у монитора, рядом дежурил врач, но без меня не снимался ни один эпизод! Только я могу остановить съёмку эпизода посреди событий и сказать, к примеру: «Эльвира! Мы сейчас снимаем 180-ю серию. Ты уже год как на пенсии, прикрой чем-то свой пирсинг на пупке!»
- И у вас за год не было ни одного свободного дня?
- Однажды у меня выдался выходной, - произнёс вдруг Анатолий грустно, - главный герой опоздал на съёмки.
- Вы поехали в город, погуляли, походили по улицам?
- Нет. Я пошёл в студию и допоздна смотрел отснятый материал.
Анатолий был тих и задумчив, словно неисправный телевизор. Глядя на него, я думал, какие героические и равнодушные к славе энтузиасты создают для зрителя эти нескончаемые киноэпопеи. Зато если сериалы и дальше будут сниматься, это даст мне финансовую возможность иногда писать для себя мои нехитрые рассказы, один из которых вы только что прочли.
никакой пользы
Под утро мучавшая всю ночь температура пропала, но зато появился Высоцкий. Сел на диван, и давай по сторонам оглядываться, тревожно так оглядываться. Неспокойно и мне стало.
- Где у тебя, Макс, - спрашивает, - гитара?
- Нет у меня гитары, - отвечаю с сожалением, - без гитары я, Владимир Семёнович.
- А вот это нехорошо, Макс, нехорошо! - расстроился Высоцкий и давай по комнате круги нарезать, быстрыми шагами. - Я бы сейчас сыграл!
- Владимир Семёнович, а для кого вы пели вообще? - спрашиваю. У вас ведь что ни песня, то надррррррррыв!
- Дурак ты, Макс, - Высоцкий отвечает. - Кизлярское у тебя есть?
- Кизлярского нет, - говорю. - А про пел - я всё понял, Владимир Семёнович.
- Да ни черта ты не понял! - закипел бард. - Что ты вообще можешь понять, если у тебя ни гитары, ни кизлярского? «Для кого я пел» - эх ты!
Высоцкий исчез внезапно, как и появился.
Вместо него припёрся какой-то страшный ворюга. Сел напротив и сидит, молчит - только глаза зыркают - недобро так.
- Фуфел ты, - говорит, - Макс, реальный фуфел. И живёшь неправильно, надо тебя на ножи поставить.
Я отчего-то испугался до безобразия и начал объяснять, что этого делать нельзя, ну никак нельзя.
- К тому же я не блатной ни разу, - ужом вертелся, - почему меня на ножи?
- Потому, что пользы от тебя нет никакой, - ворюга ответил. - На ножи, и баста.
Так и не смог я его убедить ни в чём.
Он куда-то делся, а я долго ходил расстроенный, сокрушался: «И как так? Ладно, унижался, не убивать просил - Бог с ним. Но вот Семёныча на хрена обидел?»
Потом Пушкин прибежал.
- Выпьем, няня, где же кружка? - кричит и большую бутыль вина достаёт из авоськи.
- Какая я вам няня, Александр Сергеевич?! - отвечаю с досадой. - Ахинею несёте.
- Ладно, - посерьёзнел Пушкин, - я же не просто так, не про между прочим, а по делу пришёл. Читал стихи твои давеча и прозу…
«Ох ты, - думаю, - вот оно! Сам Пушкин меня читает!»
- И что, Александр Сергеевич скажете? - спрашиваю. - Как вам?
- У меня дуэль завтра, с Дантесом, - говорит Пушкин. - Сходи ты вместо меня. Дрянь у тебя какая-то, а не стихи. Да и проза тоже. Не жалко тебя.
Я растерялся немного и обиделся на поэта.
- Да пойми ты, - Пушкин твердит, - у Эдмона рука лёгкая - твой единственный шанс. Сам знаешь, как оно бывает: до смерти - дрянь, после - гений. Не маленький, должен понимать.
- Я, - говорю, - Александр Сергеевич, подумаю. А вино не раскупоривайте даже - не пью я вина, тошнит меня от него.
- Завтра в восемь, - Пушкин похлопал меня по плечу, - давай, вся Россия на тебя смотрит. Не подкачай!
Пушкин ушёл, я сидел на диване и думал скорбные мысли: отчего, почему, да как так?
Со всех сторон на меня с ожиданием таращилась Рассея.