Некоторые из нас так много работают, чтобы много зарабатывать, что большую часть жизни проводят на работе.
Но вот беда! Им не хватает времени, чтобы разумно потратить заработанное!
В итоге на помощь им приходит родня и спускает деньги на свои нужды.
Я люблю свою работу!
Я приду сюда в субботу,
И, конечно, в воскресенье,
Здесь я встречу День рожденья,
Новый год, 8 Марта,
Ночевать здесь буду завтра.
Плащ-палатка, вещь-мешок -
У супруги будет шок!
Если я не заболею,
Не сорвусь, не озверею,
Здесь я встречу все рассветы,
Все закаты и приветы!
От работы дохнут кони.
Ну, а я - бессмертный пони!
Занять денег у чувака, который обещал устроить тебя на работу - это и вправду офигенская стратегическая находка!
Тебя он убеждает горячо,
Что видит твои лучше перспективы.
Всегда в готовности его плечо…
Чтоб подтолкнуть к обрыву
Ненавижу обеденные перерывы! Приходиться выбирать между помаяться дурью или всё-таки поесть
Душа просится на море, а тело… тело, блин, собирается на работу…
Чем отличается рабочий аврал от Камасутры?..
Позы в Камасутре пронумерованы и выбрать можно любую… во время аврала выбора нет…
Чаще всего человек работает по принципу компьютера.
Эх! Стала бы писательницей, если бы за это платили и читали.
А пока вот только тут самодельничаю…
Надо знать, где можно халтурить.
Например, если делаешь слишком тонкую туалетную бумагу - жалоб будет ох как много.
А вот если сделать глючный редуктор для акваланга - жалоб может не быть совсем.
Человек бежит по жизни.
Не жалея ног.
Дом-работа, дом-работа.
Отбывая срок.
Выходные-передышка.
Отпуск, как привал.
Старость, пенсия, одышка…
А куда бежал?
Есть в каждом офисе служивый,
С талантом «ездить по ушам»,
То сладкий он, а то спесивый…
Язык двойной от Бога дан:
Один - когда ЕМУ нужны ВЫ,
Другой - когда ОН нужен вам.
Утро растопырилось нежданными лучами солнца, которые настойчиво запрыгивали в окно, расталкивая на ходу шторы, и бесстыдно обнажая взвесь из пыли, давно и прочно прижившуюся в моей холостяцкой берлоге. «Вновь метеорологи не настроили свои шаманские бубны»: подумал я, сползая с кровати и щурясь от назойливых солнечных точек, запятых и тире.
Продрав не проснувшиеся еще веки, я уставился на чудовище в зеркале. Оно взирало на меня таким же невразумительным взглядом. Почистив зубы, и на ощупь побрившись, мелкими шажками канатоходца я автоматически двинулся на кухню в поисках чего бы кинуть в рот и чем бы все это залить сверху. Ничего не нашел. Тогда проглотил полстакана кипяченой воды, забыв налить ее в кружку.
Натянул брюки, рубашку и все остальное, что полагалось для делового дня. С тоской взглянул на помятую постель, все еще хранившую отпечаток моего бренного естества. «Я к тебе еще вернусь, - ухмыльнулся я, обращаясь к неостывшей подушке, - ты только жди». И направился к выходу, вспоминая попутно место, где выложил вчера ключи от автомобиля. Ничего не вспомнил. И включил дедуктивный метод. Но, видимо, ошибся включателем - метод не заработал.
Тогда, перерыв окружающее пространство в поисках заветных ключиков от средства передвижения, я успел несколько раз припомнить родословную тех, кто делал комод, дверца которого никак не хотела мне открыться; послал глубоко и надолго диван со всем множеством подушек на нем; обложил матами создателей таких маленьких ключиков, которые невозможно найти;, и пожелал всем доброго дня.
«Ну что же, здравствуй тьма тьмущая»: буркнул я себе под нос, спускаясь в метро на своих двоих (обутых по недосыпу не в те ботинки). Час пик выражался обычным разминанием тел пешеходцев, негодующе трущихся друг о друга, и массой отдавленных сапог, туфель, кед, ботинок со всеми пальцами, что прятались внутри. И мои - не исключение. Так что, стиснув зубы и поджав отдавленный мизинец на правой ноге, я расслабился и полностью отдался воле течения, надеясь на лучшее.
Лучшее встретило меня внутри вагона. Людской волной меня занесло в электричку нужного мне направления и разместило лицом в окошко противоположных дверей, где уже стояла дама с большой грудью и маленькой собачкой под мышкой. Пару остановок грудь дамы подпрыгивала у меня на плече, где висел на ремне мой кожаный чемодан с документами. На третьей остановке крепление на чемодане не выдержало натиска мощной груди, и с громким чпоком моя сумка рванула вниз, ударив попутно по морде ремешком собачонку, что грелась под мышкой у дамы. Под разъяренный лай собачки и ее хозяйки, мне пришлось преждевременно покинуть вагон. Плюнув на подземный транспорт, я подтянул чемодан и, прихрамывая правой ногой, побрел наверх к солнцу, чтобы пройти оставшуюся остановку пешком.
День проскакал обычными отчетами, встречами, планами, проектами, расчетами, перекурами, чаепитиями и сплетнями. С ужасом я представил себе обратный путь на метро. Но делать было нечего, и, поджав на всякий случай мизинцы на обеих ногах, спустился в подземку, вновь сдавшись текущей и бурлящей толпе, употевшей за день женскими и мужскими телами. И снова внутри вагона меня ждало лучшее, но теперь - в виде дамы с большой сумкой, из которой пахло селедкой.
«Милая женщина»: подумал я, когда в очередной раз поймал на себе ее улыбку. Когда улыбка повторилась, я попытался включить наблюдательность и проследить, куда смотрят глаза дамы, когда она мне улыбается. Получилось! Наблюдательность сработала! Но радость не произошла, рассосавшись еще зародышем при виде картины Немалевича на моем пальто.
Ярким пятном экспрессионизма содержимое нескольких куриных яиц (или - продуктов куриного производства) растеклось на шерстяном полотне моего дорогого пальто, которое я так отчаянно оберегал от моли и даже дважды водил на значимые торжественные мероприятия. Дама с большой сумкой, видя зависшую программу Windows на моем лице, поспешила покинуть вагон, решив, видимо, оставшийся путь до дома проделать пешком.
Дома было все таким, как я оставил утром. Не раздеваясь, я прошлепал оттоптанными ногами до кровати и грохнулся в объятия прохладной постели. Хотел расслабиться. Не вышло. В живот что-то упиралось. Я оглядел кровать, но ничего сверхъестественного не обнаружил. Снова попытался расслабиться. И вновь у меня ничего не получилось. С силой атакующего суммоиста я сорвал с себя пальто и бросил его на пол. Вот теперь ничего не мешало мне расслабиться, вытянуть уставшие ноги и довольно потянуться.
Я так и уснул: в коричневых ботинках, темно-синем костюме и без ужина в желудке. А рядом, на полу, в позе жертвы убийства лежало, раскинув рукава в разные стороны, мое шерстяное пальто, из кармана которого при ударе об пол выпали ключи от автомобиля и улетели под кровать в кромешную пыль.
Ярость накатывает волной, когда понимаешь, что ВСЕ твои усилия привнести хоть частичку порядка в жуткий хаос на работе терпят крах раз за разом… Одни бьют тебя по рукам, другие ржут в спину, третьи трясут, как грушу, и чего-то требуют, кто-то, глядишь, просто свалил от всех проблем подальше… Причём весь ужас ситуации в том, что куда не сунься - НИКОМУ!!! НИ ХРЕНА!!! НЕ НАДО!!! ВСЕМ!!! ВСЁ!!! ПОФИГ!!! Порой от бессилия просто опускаются руки… И все твои благие намерения и надежды хоть что-то изменить к лучшему тают и съёживаются, как сугроб по весенним солнцем. И остается только усталость, тупое безразличие и смертоубойный вопрос всех времён и народов: а оно мне надо???
Настолько привыкла работать в мужском коллективе, что не найдя в сумке помаду спросила у всех нет ли запасной. Доработалась…