- Можно я сначала одна зайду, без сына?
Прием только начинался, и я подходила к своему кабинету. Навстречу мне с коридорной банкетки поднялись моложавая ухоженная женщина и один из самых красивых юношей, каких я вообще когда-нибудь видела.
Льняные кудри, высокие скулы, большие ярко-голубые глаза - персонаж из сказки. Снегурочка, Лель - что-то оттуда. Или реклама зубной пасты. Секунда восхищенного разглядывания - и я уловила в его красоте какую-то странность, но не стала о ней думать.
- Да, разумеется, проходите, - мне почему-то даже понравилось, что восхитительный юноша останется в коридоре. С чего бы это?
- Ярик, ты пока посиди здесь.
В кабинете она села в кресло, и под безжалостным к полутонам неоновым освещением я увидела морщинки и замазанные косметикой круги под глазами.
- У моего сына Ярослава - умственная отсталость.
Я возмущенно вскинулась, но тут же взяла себя в руки.
- Вы уверены?
- Более чем. Помимо моих собственных ежедневных многолетних наблюдений это подтвердили не то пять, не то шесть не связанных между собой специалистов.
- Но он выглядит… - все-таки не удержалась я.
- Да, внешность… Я бы предпочла, чтобы Ярик не был так красив… - она вскинула руку. - Я все объясню. Но сначала скажите, сколько, по-вашему, ему лет?
- Шестнадцать? - предположила я.
- Двадцать два, - сказала мать Ярослава.
- Так, - мне ничего не оставалось, как признать свою ошибку. - Он чем-то сейчас занят?
- Да, Ярик учится в институте. На третьем курсе.
- Но помилуйте! - я растерялась. - Как умственно отсталый человек может успешно учиться в институте?!
Женщина вздохнула и начала свой рассказ.
Ярик был вторым ребенком, и никаких сложностей в родах никто не ожидал. Однако с самого начала что-то пошло не так. Была стимуляция, долгий безводный период и наконец срочное кесарево сечение. Сначала казалось, что все обошлось. Ребенок хорошо ел, спал, двигался, улыбался, прибавлял в весе. К тому же он уже тогда был очаровательным. Только к трем годам стало ясно, что проблемы все-таки есть. Поставили ЗПР (задержка психического развития).
- И вот тут я не согласилась, - сообщила мать. - Внешность его или еще что-то сыграло роль, я не знаю, но я стала его учить вести себя как нормальные дети.
- Заниматься с ним? Развивать?
- Это конечно тоже. Он с няней ходил на занятия, к нам приходил дефектолог на дом, но я сама делала другое: я именно учила его, можно сказать, дрессировала, как комнатную собачку. Учила ВЫГЛЯДЕТЬ обычным ребенком. Он был очень привязан ко мне и хотел научиться. Он быстро, не понимая, выучил все вежливые формулы, научился смотреть на меня в незнакомой обстановке, ловить мои сигналы, которые я подавала незаметно для других, и реагировать на них. Я испытывала странное чувство удовлетворения: когда мы были вдвоем, никто не догадывался, что Ярик в свои пять лет не только не может поддерживать разговор, но даже плохо понимает обращенную к нему речь.
- У вас ведь был еще один ребенок?
- Да, старшая дочь. Она сейчас живет в Англии. У нее уже своя семья. Брата она вежливо ненавидит.
- Почему?
- Она считает, что он отобрал у нее все мое внимание и испортил ей жизнь. Она была умницей, отличницей, спортсменкой, но на ее достижения, как ей казалось, я не обращала должного внимания. В чем-то она, несомненно, права. Сейчас она спрашивает о брате так: а как там твой ангельский идиотик поживает?
- А что думает по этому поводу ваш муж, отец детей?
- Он практически ничего об этом не думает. Он крупный предприниматель, весьма богат, кроме нас, у него есть еще две неофициальных семьи, в которых две женщины чуть ли не вдвое моложе меня и два совершенно нормальных сына, он их всех поддерживает, успехами дочки обоснованно гордился, когда пришло время, отправил ее учиться в Англию… То, что я полностью посвятила себя Ярику, его в общем-то устраивает, я к нему ни с чем не пристаю, денег он мне дает и менять, насколько я понимаю, ничего не собирается. Впрочем, я не помню, когда мы с ним последний раз говорили больше чем пять минут кряду.
- Но институт? - вернулась я к поразившей меня детали. - Может быть, у Ярика все-таки произошла какая-то компенсация?
- Ну разумеется! Мне повезло в том, что Ярик - яркий флегматик. Он даже в детстве совершенно не был склонен бегать, орать, что-то ломать. Если его оставляли в покое, он просто часами сидел и, тихо гудя или жужжа, переставлял на ковре машинки, детали от конструктора или еще что-то в этом же духе. В детском саду он присутствовал на всех занятиях. Три раза в неделю мне разрешали быть рядом с ним, и тогда мы вместе что-то лепили, вырезали, клеили. Я дополнительно платила воспитательнице, чтобы в оставшиеся два дня она тоже уделяла ему какое-то внимание, привлекала к общим играм. Его всегда любили девочки, играли в него, как в большую куклу. Ему это нравилось, он им улыбался и за все говорил спасибо. И еще: вы так мне помогли, не знаю, как бы я без вас справился. Смысла этих формул он не понимал, но людям было приятно их слышать, это он видел и чувствовал, и никогда не забывал сказать, как я его научила.
Потом мы пошли в небольшую частную школу. Я говорю «мы», потому что училась в ней, конечно, в основном я. Ярик никому не мешал на уроках, и за наши деньги учителя готовы были закрывать глаза на то, что он не усваивает программу. Еще с ним занимались два репетитора, логопед и дефектолог. Но вы правы, само по себе развитие все-таки шло. К одиннадцати годам Ярик научился читать и писать. А к четырнадцати даже полюбил читать сказки и сборники типа «Денискиных рассказов».
- Как же он сдал выпускные экзамены?
- Это было сложно. Сочинение за него написали, он только переписал. Кстати, у Ярика прекрасный почерк, в прежние времена он мог бы работать каллиграфом. Задачи тоже решили за него. По остальным предметам мы заранее знали билеты, которые нам достанутся. Пять билетов. Мы учили их девять месяцев. У Ярика в общем-то совсем неплохая память, но он вечно все путает, если это не закреплено действием руками. Он перепутал формулу по физике с формулой по геометрии, а так справился в общем-то неплохо. Институт у нас, как вы понимаете, тоже коммерческий. Туда берут всех и учат - не пойми кто не пойми чему. Его специальность называется «торговый менеджмент». Знаете, даже я сама порою не понимаю, что там к чему относится и как между собой связано. Чувствую себя Яриком.
- Послушайте, но как он общался и общается с другими детьми, людьми? В школе, в институте?
- Он почти не общается. Я привожу его на машине к началу занятий, увожу сразу после. В промежутке он стоит рядом с другими, молчит, кивает, улыбается, наблюдает, знает два десятка формул типа: «у меня не сложилось определенного мнения по этому поводу», «мне трудно судить», «я, пожалуй, скорее согласен, чем не согласен с имярек», «боюсь, мне тут нечего сказать»… Его считают не особо умным, но очень приятным. Он может в том же ключе вести себя в кино, театре, на светском рауте. Когда у нас бывают гости, он очень мило за ними ухаживает. Самое страшное в последнее время - это, конечно, девушки…
- ?!
- Вы же видели Ярика. К тому же им известно, что он из богатой семьи. Они хотят с ним встречаться, спать и далее везде… Меня же они считают ужасной мегерой, которая ни на минуту не выпускает сыночка из своих цепких лап.
- Но вы же она и есть? - улыбнулась я. Я не боялась ее ранить, после всего ею проделанного она была так сильна, что «вам и не снилось».
- Да, конечно. И вот я пришла к вам с вопросом: что же мне делать дальше?
- Боже мой, но откуда же я знаю?!
- Я вижу, что вы мне не очень поверили. Давайте вы с ним без меня поговорите?
- Давайте.
Я поговорила с Ярославом. Странное ощущение. Двадцать два года, внешность шестнадцатилетнего и ощущение, что говоришь с младшим подростком - одиннадцать-двенадцать лет. Любит мультики и маму с папой. В школе нравилось, особенно уроки физкультуры, труда и «технического творчества». В институте не нравится - совсем ничего не понятно, к концу лекций очень болит голова.
- Я не сказала вам, может быть, главного, - вернувшаяся мать Ярослава потерла руками виски. - Ярик знает о своем состоянии. Я рассказала ему, и он понял.
- Да, - кивнул Ярик. - У меня повреждены мозги. Поэтому я с трудом учусь и понимаю меньше других. Это большая проблема, чтобы мне жить дальше.
- Офигеть, - сказала я и обернулась к матери. - Вы совершили почти чудо, но не поняли, может быть, главного. Мир - не плоская лепешка, он как торт «Наполеон». Вы прикидывали на один, максимум два слоя, и получалось, что вашему сыну не на что рассчитывать. Но смотрите: Ярик умеет читать и писать. А вы знаете, что еще 200 лет назад четырех из десяти учеников церковно-приходских школ отправляли назад в семьи с приговором «необучаем»? И они ведь, заметьте, от этого не гибли, а просто на всю жизнь оставались неграмотными крестьянами. Вполне адаптированными к своей крестьянской жизни.
- Вы думаете, нам стоит купить Ярику ферму? - усмехнулась женщина.
- Не знаю. Ярик не упоминал, что он любит животных и растения. Ему нравятся большие машины. - Юноша энергично закивал. - Может быть, комбайнер? - я подмигнула матери. - Но есть ведь еще заводы и фабрики с огромными современными станками, а наглядно-действенное мышление у Ярика сохранно, и кто знает, возможно, он вполне мог бы усвоить несколько алгоритмов и получать свое удовольствие от подвластности ему этих механических штук. А еще есть красивые магазины электроники и прочей бытовой техники - с аккуратными, совершенно пластмассовыми мальчиками в каждом отделе, которые лично мне всегда, при попытке любого с ними контакта, кажутся выпускниками коррекционных школ…
- Вы думаете, я мог бы, как они? - жадно спросил внимательно прислушивающийся к разговору Ярик. - Ух ты! А институт как же?
- Ну, институт тогда придется бросить, конечно, это же нормальная работа, посменная, если я правильно понимаю…
Ярик умоляюще сложил руки перед грудью (мне показалось, что только хорошее воспитание не позволило ему броситься перед матерью на колени):
- Мамочка, миленькая, можно я буду вместо института в магазине стоять? Я все товары смогу выучить и покупателям говорить. Я же видел…
- Ну, я не знаю… - женщина явно растерялась.
- Подумайте об этом, - предложила я. - Можно договориться на испытательный срок. Ярик у вас не хватает звезд с неба, но безукоризненно вежлив, красив, дисциплинирован и исполнителен.
- Я смогу? Я смогу. Ух ты! Я смогу! - прекрасное лицо юноши даже как-то ожило от предвкушения.
- Спасибо, я подумаю об этом, - механически сказала женщина. На психологических тренингах так учат отказывать.
Я вздохнула. Ну что ж, я попыталась. Они ушли.
***
В следующий раз она пришла спустя пару лет, без Ярослава. Я ее, конечно, не узнала. Она напомнила.
- Я опять не знаю, что мне делать. Все было хорошо. Ярик работал в большом магазине. Его там любили. С самого начала мы ни от кого не скрывали, что у него ментальные проблемы, и поэтому его не переводили из отдела в отдел, как других. Свой отдел он знал назубок, прекрасно справлялся со своими обязанностями, раскладывал товар, ориентировал покупателей. Но тут впервые за четверть века в его жизнь решил вмешаться отец. Он забрал его из магазина и устроил на один из своих заводов…
В дверь энергично постучали.
- Здравствуйте, - на пороге стоял Ярослав и ослепительно улыбался. За прошедшие годы он стал взрослее и коренастее. - Я теперь хочу вам сказать, что это я сам папу попросил про завод. Он меня туда сначала водил, и мне все показали. Ух ты, как там здорово! В магазине было хорошо, но помните, я машины люблю. И всегда любил. Мне с ними интересно и спокойно. Они не ждут, что я с ними говорить буду. Там на правильную кнопку нажал - и ух ты! И еще я там с Ритой познакомился…
- Девушка из деревни в Псковской области, которая на конвейере работает, - уточнила мать. - И у нее маленький ребенок.
- Ух ты, Максик такой хорошенький! Я ему самолетик из бумаги сделал и водяную бомбочку, он так смеялся! И послушайте меня и вы, и мама: дело не только, чтобы с Ритой спать, хотя это - ух ты! - как хорошо. Но она мультики любит смотреть, как и я, и французские комедии, и я все понимаю, что она мне говорит. И готовит она хорошо.
- Это ведь счастье? - спросила я у матери.
- Но разве?..
- Если бы вы не сделали всего того, что вы для Ярика сделали, оно и близко не было бы возможным.
- Вы так думаете?
- Я в этом уверена.
Домашний психиатр- это пустая комната, зеркало со свечкой и бутылочкой чего ни будь романтичного.
Нарциссизм
Пишут о нарциссах много, но, как ни странно, это относительно легкий случай. Некоторые из них вообще больше вредят себе, чем окружающим. К тому же, из желания произвести впечатление, могут достичь существенных успехов в учебе и карьере. Издалека на нарцисса можно даже полюбоваться. А вот вблизи от него рано или поздно захочется повеситься. Он вечно «ставит всех на место», никогда не признает своих ошибок, валит вину на окружающих и считает, что ему все должны и все можно. У него проблема с границами, и люди для него либо сразу же «половинки», либо враги. А все потому, что он не умеет любить. Нарцисс - это звезда сцены, которая садится пьяной за руль, а задавив человека, требует, чтобы все ее пожалели. Нарцисс - это очаровательный парень, который, всякий раз разочаровывается в новой возлюбленной богине и гнобит ее, пока она не почувствует себя последним убожеством.
Макиавеллизм
Человек с такой чертой, как макиавеллизм, циничен и расчетлив. От людей он добивается не любви, а выгоды. Поэтому и силы тратит только на полезных человечков. Он не так мил как нарцисс, но обычно умеет льстить и подстраиваться под важного собеседника. Его девиз, конечно, «цель оправдывает средства». Не станет гадить просто ради развлечения, но и не будет держать обещание, если можно получить сиюминутную выгоду от его нарушения. Ухватив хотя бы краешек власти, требует полного подчинения и считает, что полностью заслуживает своего места у руля. «Макиавелли» - это изворотливый начальник и отвратительный друг. Не важно, диктатор он в своей стране или вахтер на проходной, он вечно крутит и интригует, стравливает людей и партии, копит компромат и складывает добро только в свою копилку. Кинет в любой момент.
Психопатия
У психопатов совсем все печально. Они не могут испытывать сочувствия к людям, лишены эмпатии. Люди для них вещи, а значит, все и правда, позволено. Конечно, психопаты поумнее могут довольно долго и хорошо скрывать свое отношение. Те, что глупее, быстро оказываются в тюрьмах или вовсе в могилах. Они, как правило, высоко себя оценивают, импульсивны, плохо контролируют свои порывы и крайне жестоки. Крайний случай психопатии - это маньяк, серийный убийца. Более или менее социализированный, это начальник или преподаватель, от которого всякий выходит выжатый как лимон с мыслью «Ну и садюга!»
Примером человека, в котором соединились все три составляющих триады - Тед Банди. Нарциссизм помогал ему достойно выглядеть и производить на людей хорошее впечатление, макиавеллизм помог достичь высокого положения в обществе, а с психопатической радостью он отправил на тот свет больше сотни женщин.
Проверка на злодея
Самый простой тест на определение у другого или себя признаков темной триады состоит из 12 пунктов. Просто отмечай те, что подходят.
1.Это человек манипулирует другими
2.Не испытывает раскаяния
3.Добивается восхищения окружающих
4.Не переживает о моральной стороне своих поступков
5.Лжет, обманывает ради достижения своих целей
6.Бесчувственный или грубый
7.Льстит людям, чтобы использовать их 8.Стремится к статусу или престижу
9.Циник
10.Эксплуатирует людей
11.Ждет особого к себе отношения
12.Жаждет внимания окружающих
Чтобы результат получился точнее, каждый ответ нужно оценить по шкале от 1 до 7, где один - это абсолютно не согласна, а 7 - полностью согласна. Средний результат для обычного человека - около 36 баллов. С 45 баллов уже стоит задуматься над своим поведением и обращением к специалисту. А если оценку выше 45 баллов получил твой знакомый, будь с ним поосторожнее!
- А я возьму такой большой круг… ну, круглую вещь такую, и привяжу к ней веревки, чтобы они вот так свисали, и положу на деревья, и еще ветки будут, и согнется… и тогда дети захотят, но вообще никуда выйти не смогут, а еще все динозавры придут и запутаются, только совсем маленькие смогут пролезть. А вы знаете, что есть такие динозавры, которые не яйца несут, а рожают живых детенышей, и я бы себе только такого завел, он жил бы у меня под кроватью, и я ходил бы с ним гулять на поводке, но у него еще были бы такие крылья, и если бы он полетел у меня с подоконника, то все бы думали: что это такое? А я бы ему фонариком мигал, чтобы он ко мне возвращался. У меня есть такой фонарик, мне папа подарил, он мигает красным или белым - это нужно, чтобы батарейки не садились. А вы знаете, я, когда вырасту, изобрету такую батарейку, чтобы она вообще вечная была, и тогда…
- Стоп, - сказала я.
- Но я же еще вам не рассказал про батарейку, - удивился семилетний Миша.
- Я послушала тебя - и довольно. Дальше я буду говорить с твоей мамой. Я не буду слушать про батарейку.
- Но я же еще могу…
- Не сомневаюсь. Ты - можешь. Это именно я не готова слушать про батарейку дальше. Мне нужно знать, по какой причине мама привела тебя ко мне.
- А я вот смотрел такой фильм… Там были машины-трансформеры, так вот они…
- Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с твоей мамой.
Еще несколько попыток. Миша надулся, обиделся, попытался отвлечь мать. Мать два раза откликнулась на его запросы, потом все-таки считала мое недвусмысленное послание и повторила фактически слово в слово:
- Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с Екатериной Вадимовной, - и здесь опять не удержалась. - А ты можешь пока игрушки посмотреть. Погляди, сколько здесь машинок, и еще вон там в ящике можно…
- Стоп, - снова сказала я. - Игрушки в зоне доступа и уже разрешены к использованию. Расскажите, что вас ко мне привело.
- С ним никто не общается, - в голосе мамы даже не тревога, а практически отчаяние. - Из детей, я имею в виду. Из сверстников. А ему уже очень надо. Они просто от него убегают. Или дразнятся. А мальчик, с которым Миша пытался подружиться, сказал своей маме, что он Мишу ненавидит. Почему?! За что?! Ведь наш Миша совсем не агрессивный, он никогда не дрался, не обижал, не бил никого…
- Давно дети с Мишей не общаются? Только в школе или и раньше тоже?
- Всегда. Он всегда прекрасно общался со взрослыми. Никогда никого не боялся, хорошо вступал в контакт. Здоровался, всегда говорил «пожалуйста», «спасибо». Это ведь значит, что у него нет аутизма, да? Я читала… И со старшими детьми, когда был маленький, иногда тоже играл. Мы пошли в детский сад с четырех лет. В хороший сад, в частный, дорогой. Там много внимания каждому ребенку уделяли, много разных занятий. Но он там все время был с воспитательницей или с нянечкой. Помогал им, хорошо выполнял все задания. Там сложные задания были… Это ведь значит, что он не умственно отсталый? Я сама знаю, что нет. Он иногда такие вопросы сложные задает. Дети с задержкой развития ведь не задают сложных вопросов? И такие сложные умозаключения. И фантазия у него прекрасно развита. Он истории сочиняет и сам их записывает, а потом нам рассказывает. С пяти лет. Я так надеялась на школу. Я специально выбрала самую обычную, рядом с домом, чтобы были самые обычные, нормальные дети. Но нам уже пришлось ее поменять…
- Поменять школу в первом классе? Почему? Что случилось?
- Миша сначала очень хотел в школу, радовался, ему там все нравилось, уроки нравились и учительница. Мы ему говорили: в школе у тебя будут друзья, и он тоже хотел и был готов с ними дружить. И с учебой у него все хорошо получалось - мы же его готовили. Но рассказывать нам про школу он быстро перестал. А потом я заметила у него странные игры и бормотание такое: всех убить! Я испугалась, конечно, побежала к учительнице. А она мне: «Очень хорошо, я как раз собиралась вам звонить. Понимаете, у меня к Мише абсолютно никаких претензий нет, он немного навязчив, но в целом вписался и совершенно справляется со всеми учебными и дисциплинарными требованиями. Но дети от него буквально шарахаются. Вчера мы ходили в дом культуры на спектакль и все (все!) дети класса отказались встать с Мишей в пару. В результате я сама вела его за руку. Как вы понимаете, меня это не может не тревожить. Что-то здесь не так. Может быть, вам показать его психиатру? Я слышала на курсах повышения квалификации, что такая реакция детского социума бывает при начинающейся шизофрении». Как вы понимаете, ребенка мы немедленно из этого класса забрали.
«А психиатру-то показали?» - хотела спросить я, но удержалась, решила дослушать историю до конца.
- И отдали его в небольшую частную школу, маленький класс, семь мальчиков и три девочки. Ему очень понравилась учительница, он ей открытки рисует, цветы дарит.
- А с детьми?
- Он выбрал одного мальчика, который его чем-то привлек, пытался с ним подружиться, машинки ему дарить (это Мише бабушка посоветовала), но тот его все равно от себя гонит, а позавчера учительнице сказал: «Лилия Николаевна, пожалуйста, уберите Мишу от меня, я его ненавижу…»
Тут мама Миши заплакала. Миша, который все это время дулся в кресле, встал, подошел к матери и стал молча отдирать ее прижатые к лицу ладони.
Мне очень хотелось повторить рекомендацию первой Мишиной учительницы. Но было очевидно, что в этом случае мама Миши просто пойдет искать другого психолога или опять новую школу. Разве это поможет Мише?
Я решила выбрать другой путь.
- Сейчас, когда вы перестанете предаваться отчаянию, - сказала я, - мы с вами обсудим одну стратегию, потом вы попытаетесь ее воплотить, а если ничего не выйдет - пойдете на консультацию к психиатру. Договорились?
- Да, да!
- Миша, перечисли, пожалуйста, что любит тот мальчик, с которым ты пытался подружиться в классе? Еда? Игры? Книжки? Фильмы?
- Я не знаю, - Миша удивленно взглянул на меня. - Я не спрашивал.
- Скажите, пожалуйста, - обратилась я к матери, - Вы всегда выслушиваете своего ребенка?
- Конечно. Во всяком случае, стараюсь. Я в книжках читала про уважение к личности ребенка, и еще помню, что моя мама меня никогда не дослушивала. Нас у нее трое было. И вот я решила…
- То, что вы (и еще многие родители) решили - палка о двух концах. Ребенок, безусловно, нуждается в слушателе, собеседнике. И уважение или хотя бы доля терпения к его мыслям, чувствам, находкам и позиции ему, безусловно, нужны. Но есть в развитии ребенка и еще одна немаловажная обучающая программа. Если ты хочешь, чтобы тебя слушали другие, ты должен деятельно учиться быть им, именно им, интересным. То есть изменять свои поступки, поведение, рассказы под их потребности. А еще до того - интересоваться ими. Я сама рассказчик с раннего детства, поверьте, я прекрасно знаю, о чем говорю. Ваш Миша не умеет слышать, видеть, узнавать других людей. Он попросту ими не интересуется.
- Так он болен? - мать трагически заломила бровь.
- Давайте для начала считать, что здоров, - предложила я. - Сейчас много таких детей. Родные их с рождения развивают, уважают их мнения и желания, бережно выслушивают. Другие взрослые и старшие дети относятся к ним снисходительно, иногда по первости даже ими забавляются, как говорящими игрушками. Дети привыкают к такой позиции мира и растут в уверенности, что так будет всегда. Когда они попадают в коллектив ровесников, проблемы возникают неизбежно. Кроме того, есть дети (и взрослые), чуть ли не от природы склонные к резонерским монологам, как бы размышлениям. Если их не останавливать, они могут более или менее связно говорить-рассуждать часами: про динозавров, про свою жизнь, про политику, про человеческие отношения, про мораль…
- Мой дедушка! - вдруг вскричала мама Миши. - Он постоянно что-то такое говорит, и его постоянно заносит. Мы с мамой сейчас думаем: это от старости, но он ведь и раньше… просто он тогда работал, у него времени не было, и бабушка покойная умела его останавливать, переключать. Да! Я сейчас вижу, что Миша говорит очень похоже на деда, просто у него знаний и опыта меньше.
- На околонаучном языке это называется «умственная жвачка». И, возможно, у Миши сочетание обоих факторов - ваши педагогические ошибки (не учили интересоваться другими, приспосабливаться к ним) плюс его собственная наследственная склонность к резонерству - привели к такому тяжелому положению.
- А что же теперь делать?
- Учить. Так же, как учат читать и писать. По пунктам. С прописями и тренировками. Учим задавать вопросы другим людям о них самих. Учим внимательно выслушивать ответы, систематизировать услышанное и делать выводы. Учим пользоваться собранной информацией. «Мне интересен Леша. Спросить, что ему интересно. Спросил. Леша любит роботов, стало быть, нужно ему в них и предложить поиграть. Играть сначала строго по его правилам (это честно, потому что это я хочу с ним дружить, а не наоборот) и только потом предлагать свои или рассказывать интересные с твоей точки зрения сведения о роботах. Все время следить за реакцией - не скучно ли Леше? Если он хорошо отзывается на что-то конкретное - запомнить это».
Поначалу это очень трудно, потому что поперек всего того, чем и как ребенок жил раньше. Но как только от мира начнет поступать положительная обратная связь, то есть с Мишей на изменившихся условиях кто-то из сверстников согласится общаться, у него сразу прибавится и сил, и желания учиться дальше.
- Ира любит котиков, - задумчиво сказал Миша из кресла. - Они у нее везде…
- Ну, вот и начало, - улыбнулась я.
Началось с того, что позвонил психиатр - дальний знакомый с курсов повышения квалификации: Катерина, посмотрите, пожалуйста, семью. Вроде бы все там и вправду мое, и надо назначать лечение, но что-то меня смущает.
- Помилуйте! Где я и где психиатрия? - испугалась я.
- Так мне и нужно как раз мнение со стороны, - возразил коллега. - Семья хорошая, нормальная. Мальчик маленький, слабенький даже на вид, психофарма его совсем прихлопнет, не хотелось бы понапрасну…
Редкий на сегодня психиатр, который не спешит с таблетками. На том мы и сошлись, когда вместе учились.
Разумеется, я согласилась посмотреть семью.
Пришел восьмилетний мальчик Валя с папой. «Отчего ж не пришла мама? Дело-то серьезное», - сразу подумала я, но потом решила, что это сексизм с моей стороны. Почему, собственно, с сыном не может прийти отец?
Валя и вправду был бледненький, худенький, в сильных очках. Посмотрела медицинскую карточку, ожидая категории «часто болеющий». Обнаружила ровно то, что ожидала. Но, впрочем, кажется, у ребенка нет ничего хронически серьезного. И на том спасибо.
- Что привело вас к психиатру? - сразу, чтобы не терять времени, спросила я.
- Валя, расскажи, - велел отец.
Валя рассказывал охотно и даже не очень сбивчиво, видно, что не в первый раз. Главный симптом: ему часто кажется, что его кто-то зовет.
- Что значит «кажется»? Ты это слышишь? Видишь? И то и другое?
- Наверное, слышу… - неуверенно. - Но вообще-то это как-то внутри.
- А тот, кто зовет, чего-нибудь хочет от тебя?
- Не знаю, в том-то и дело. Я бы очень хотел знать. И сделать. Я его спрашивал.
- Он отвечает?
- Вроде и отвечает, но я не могу разобрать. Ему, кажется, грустно.
Вопрос к отцу: когда это началось?
Отвечает Валя:
- Это всегда было, с самого начала. Но я раньше думал, что это у всех так. Ну, что все с кем-то разговаривают. А в прошлом году узнал, что ни у кого больше такого нет.
Отец:
- Он и всегда-то был у нас такой слабенький, мечтательный, заторможенный слегка. С младшей сестренкой не сравнить. Она в свои пять куда шустрее, шумнее и даже сильнее Вали. Впрочем, он ей всегда во всем уступает, драк, как в других семьях, у нас никогда не бывает. В первом классе учительница все это как-то спускала на тормозах. Но вот на второй год школы она нас вызвала и говорит: делайте уже что-нибудь, он то и дело куда-то «уплывает» и программу, конечно, не усваивает. Может быть, ему показано индивидуальное обучение. А тут еще и этот всплыл, с которым он как бы всю жизнь разговаривает… Мы просто растерялись, понимаете?
- Понимаю прекрасно. То есть ваша семья - это вы, бодрая младшая дочка, заторможенный Валя…
- Ну еще, естественно, мама детей, и еще с нами теща живет, помогает. С тещей у меня, если что, отношения хорошие, - улыбнулся мужчина.
- А с женой?
- Прекрасные! - ни мгновения колебания.
- Я бы хотела поговорить с вашей женой и посмотреть на младшую девочку.
Может, тормозного Валю просто «отодвинули» со всех семейных горизонтов, и он придумал себе «волшебного помощника», но помощник получился такой же неуклюжий и невнятный, как и его создатель?..
В следующий раз пришла бабушка.
- А где мать? - напрямую спросила я.
- Она это… работает.
- Ее что, судьба Вали совсем не интересует?!
- Интересует, интересует, что вы, как вы могли подумать! Она себя винит…
- Рассказывайте! - скомандовала я.
Бабушка подчинилась с подозрительной готовностью. Валя родился не один. У него был брат - однояйцевый близнец, который умер почти сразу после рождения. Причем ситуация была абсурдной - слабым и почти нежизнеспособным выглядел после рождения именно Валя. Им-то все врачи и занялись, а про большого и вроде бы здорового близнеца как бы подзабыли. И когда он перестал дышать, спохватились не сразу, а потом уж не смогли реанимировать. А Валя выжил.
- Почему отец не сказал мне о близнеце?
- Он сам не знает.
- Как это может быть?! Вы ждали двойню и не знали об этом? Мы же не в джунглях живем!
- Дочка, конечно, знала. И я. Но она велела ему не говорить - хотела устроить сюрприз. Даже их приятеля подговорила прийти к роддому с фотоаппаратом, чтобы сфотографировать мужа, когда он увидит, что ребенок не один.
- Сумасшедший дом.
- Да я ей тоже говорила… - бабка покаянно опустила голову. - Но разве ее переубедишь? Озорная она, и дочка вся в нее.
- Ну, а когда сюрприза не получилось?..
- Она мне позвонила и опять велела ничего ему не говорить - чего ж ему попусту расстраиваться. Я ее спросила: а ты как же? А она мне: ну, а что я? Переживу как-нибудь. Бывает. Один-то ребенок все равно остался.
- И пережила?
- Да, запросто, как это ни странно. Легкий характер. Два раза в год мы с ней вдвоем на кладбище ездим, и все. А больше и не вспоминает. Я сама в церковь хожу, свечки ставлю, она - ни разу.
- Может быть, видимость?
- Да нет, это ж моя дочка, я ее знаю. Она только вот сейчас, когда с Валей такое, занервничала. Все время меня спрашивает: мам, так он у нас что, сумасшедший, что ли? Ну никак поверить не может…
- И правильно на самом деле, - сказала я, хотя заочно мамочка не вызывала у меня ни малейшей симпатии. - Если реально хотите помочь Вале, скелет близнеца из шкафа придется достать.
- Ох! - сказала бабушка и прижала ладони к щекам. - Так вы думаете, это он его зовет?
- Не знаю, кто зовет, но близнеца актуализировать обязательно, - ответила я.
Мы обсудили детали, и она ушла.
Я думала, что при любом повороте событий больше никого из них не увижу. Ошибалась. Прибежала та самая мамочка, блестя любопытными круглыми глазами и тряся кудряшками. Несмотря на троих рожденных детей, больше всего похожая на главную героиню из старого фильма «Девчата».
От нее я и узнала, что произошло дальше. С моим тезисом она согласилась сразу: «Если это Вале может помочь, значит надо рассказать! Конечно!» Но страсть к безумным сюрпризам у нее, как видно, с годами и опытом не утихла - она решила отвезти сына на кладбище и именно там поведать ему о том, что у него был брат-близнец. Валя нисколько не удивился предстоящей поездке, наоборот, как будто бы даже положительно заинтересовался. Поехали тайком от мужа и младшей (опять секреты!), втроем - Валя, мама и бабушка. На кладбище Валя сразу необычно для него оживился, крутил головой, как будто прислушивался или принюхивался, а потом споро, чуть ли не припрыгивая, побежал по боковой дорожке. «Он же туда бежит! К Ванечкиной могилке! Сам! - едва не срываясь в истерику, крикнула бабка. - Что ж это?! Останови его!»
Мать послушалась бабку. Поймала сына, усадила на ближайшую скамейку и, как умела, рассказала ему все.
Валя все выслушал, сидел на скамейке под легким кладбищенским снежком, болтал ногами, легко улыбался.
- Ну скажи что-нибудь! - в два голоса взмолились мать с бабкой.
- А! Так он, значит, Ваня? - кивнул Валя. - А я-то думал, это я просто свое имя плохо слышу… - и сполз со скамейки. - Ну, пошли к моему брату?
***
- Вы знаете, вы были правы, все намного лучше стало! - радостно воскликнула мать. - У него как будто скачком сил прибавилось. Он и на уроках лучше стал, и дома оживился, и в догонялки с сестрой играет. А недавно сдачу ей дал - представьте, как она удивилась. Прибежала ко мне, а я ей: «И поделом! Это тебе не хухры-мухры, а старший брат!» Мы решили больше к психиатру не ходить. Но я понять хочу, и вот хоть вы мне объясните: что ж это такое было-то? Ванечка-покойник его что, и вправду все время звал?! - тут глаза у нее стали совсем круглые и большие, как старые пятаки. - Но как же это может быть?
- Да нет, конечно, - успокоила ее я. - Все дело в том, что горе по умершему ребенку в вашей семье было непережитым. В первую очередь это касалось вас. Вы задвинули свои чувства в дальний ящик, но они там все равно были, а Валя - эмпат, и его мозг выстраивал из этих непережитых вами чувств и его собственного пренатального опыта (их же там было двое, и они об этом знали) смутные образы… Теперь эти образы полноценно вписались в реальность, и ему сразу стало легче в ней жить, прибавилось сил.
Меня саму такое объяснение не удовлетворило бы и на пятьдесят процентов. Ее устроило на все сто.
- О, ну вот теперь я наконец все поняла. Спасибо вам и до свидания! Удачной вам работы. Ух, какая она у вас интересная! - И уже на пороге: - Я его тут спросила: тебе очень Ванечку жалко? А он мне знаете что ответил? Я прямо упала… «Мам, ведь каждый из нас, людей, - это всего лишь чье-то приключение. Ванино было очень коротким. Но остался я, и теперь мы пройдем его вместе». Во как! - она подняла указательный палец и ушла, явно гордясь смышленостью своего сына.
А я - осталась.
* * *
Это давняя история, но оттого не менее странная. Тогда я всем все уверенно объяснила, и все ушли вроде удовлетворенные. Но поняла ли сама? Не уверена. Теперь вот рассказала вам, уважаемые читатели, и спрашиваю вашего мнения: что это было?
Красивая молодая женщина с яркими темными глазами и копной вьющихся каштановых волос. Скорее всего, какая-то кавказская кровь.
- Ребенка вы решили с собой не брать?
- У меня нет ребенка. Простите, пожалуйста, я обманула вашу регистратуру - записала племянника, сынишку моей старшей сестры. Но мне очень нужно, да и проблема у меня какая-то детская… - смотрит прямо, улыбается обезоруживающе.
- Ну ладно, раз уж пришли, не прогонять же вас, - я сначала ставлю брови удивленно-осуждающим домиком, а потом все-таки улыбаюсь в ответ. - Рассказывайте в чем дело.
- Меня зовут Регина. У меня вроде все в порядке. Но понимаете, мне 24 года, а я как будто потерялась. Ну как дети, бывает, теряются в магазине или на вокзале. Совершенно не понимаю, где я, как здесь оказалась и что мне дальше делать…
- Надеюсь, это метафора? - с некоторой тревогой спросила я. Если аналогия прямая и она порой действительно теряет ориентацию в пространстве и не понимает где находится, тогда дело действительно серьезное, но это же явно не ко мне, а к неврологу или к психиатру, искать причину и лечить фармакологически.
- Метафора, да, - Регина мило улыбнулась. - Но мне действительно совершенно непонятно, что дальше делать. Нужен совет, мнение со стороны. Потому что все мое окружение считает, что я проблемы себе просто придумываю.
Дальше мы выяснили, что когда-то Регина по своему собственному горячему желанию поступила на геофак Петербургского университета, но уже ко второму году обучения начала сомневаться в том, что профессию выбрала правильно. Однако в университете к этому времени у нее уже была прекрасная интересная компания, налаженный учебный быт, ей очень нравились экспедиции-практики… И, если уходить, то, собственно, куда? Никаких отчетливых альтернатив на горизонте не было. Все, с кем она тогда советовалась, говорили в один голос: «Ты что, с ума сошла?! Закончи университет, получи диплом, а потом решай и делай что хочешь». Регина подумала, что не могут быть все вокруг неправы, и получила-таки диплом и специальность.
Но работать по ней ей совершенно не хотелось. Сначала работала в логистической фирме, куда ее устроила мать, но там как-то уж совсем не пошло. Сейчас работает администратором в большом косметическом салоне: устроилась сама, взяли, скорее всего, за хорошую речь и яркую внешность, все вроде ничего - и работа получается, и коллектив хороший, но это же все совершенно не ее. Куда идти? Скоро 25 лет, университетский диплом в кармане и - ни малейших представлений.
- Иногда я сама себе перед зеркалом корчу гримасу и спрашиваю: «Девочка, а девочка! А кем же ты будешь, когда вырастешь?»
Ну что ж, профориентация вещь желательная и возможная в любом возрасте. Мы поговорили с Региной о ее характере, увлечениях, ресурсах. Пришли к твердому выводу, что ее будущая работа - это все-таки работа непосредственно с людьми. Регине нравилась психология, причем в ее не теоретическом, а прикладном аспекте - например, работа менеджера по персоналу. Я искренне считаю, что психологическое образование идеально не как первое, а именно как второе высшее, о чем, разумеется, и сообщила Регине. Мы расстались вполне довольные друг другом и нашей встречей.
А через некоторое время передо мной в кресле сидела невысокая пухленькая блондиночка Маша.
- Понимаете, я почти сразу поняла, что геофак - это не мое. Но я и в школе была такой отличницей-заучкой - знаете, у которых такие тетрадки с подчеркнутыми заголовками. И в университете тоже. И профсоюзным активистом была. Я все всегда делала до конца и как следует, меня так дедушка с бабушкой учили, а я их слушалась. Ну и вот… А теперь я каждый день иду на работу как на каторгу, и как открою компьютер с этими профилями, так как будто уже беременна…
К счастью, у Маши был жених. Они оба сразу после свадьбы хотели ребенка.
- Но это не будет предательством? - странно спросила девушка. - Если я сяду дома с ребенком и все такое…
Я осторожно, но сильно наехала на нее: велела не дурить и объяснила бывшей отличнице, что пока она взращивает одного-двух младенцев, у нее как раз найдется время сориентироваться, чего же она на самом деле хочет в профессиональном и рабочем плане.
Ушла.
Третья выпускница геофака появилась буквально через неделю. Я спросила:
- Вы все вместе учились, что ли?
- Нет, мы на разных кафедрах, но да, мне Маша посоветовала.
Я уже привычно выслушала про «разочаровалась-потерялась», выстроила, как смогла, профориентационный вектор. Девушка по имени Светлана с детства тяготела к искусству-творчеству, пела-танцевала-расписывала горшки, но в семье бытовало мнение, что все это не профессии, а так - развлечение в свободное от «нормальной» работы время. Впрочем на геофак Светлана тоже шла по доброй воле, но теперь, вероятно, настало время принять свои собственные влечения и двинуться в соответствующем направлении.
Когда Светлана ушла, у меня возникло отчетливое ощущение, что чего-то я все-таки во всей этой истории не понимаю. Покрутила в голове три случая и поймала: как три девушки оказались у меня - понятно, а вот как они (все три - по собственному выбору!) оказались на геофаке?
Спустилась в регистратуру и попросила: если еще кто-нибудь придет с геофака, молодой и без детей - записывайте.
Четвертая девушка по имени Ирина появилась почти через месяц.
Обрадовавшись, я сразу приступила к расспросам:
- Вы все вместе дружите? На практике познакомились?
- Нет. То есть мы, можно сказать, приятельницы. Маша со Светланой дружат. А вообще-то мы одноклассницы.
- Все четыре?
- Вообще-то нас шесть. Но еще двое к вам не придут.
Боже, как интересно! Я только что руки не потирала.
- Рассказывай скорее, как шесть девочек из одного класса оказались на геофаке? У вас был какой-то профильный класс?
- Нет, у нас была обычная, очень скучная школа. Без всякой специализации. И вот в восьмом классе…
Когда они учились в восьмом классе, в их обычную школу каким-то ветром занесло молодого учителя географии. Он искренне любил свой предмет, любил детей и подростков и буквально фонтанировал молодой педагогической энергией. Его уроки были глотком свежего воздуха. Даже двоечники вели у него конспекты. Он возил желающих в пещеры и на берега реки Саблинки, где школьники собирали трилобитов. Он организовал в школе музей и геологическую студию. Он сам делал украшения из полудрагоценных камней. Он сидел в школе до девяти вечера и серьезно разговаривал с каждым к нему обратившимся. Он давал индивидуальные задания на лето, и вся средняя и старшая школа приходила 2 сентября с рюкзаками, набитыми камнями.
Удивит ли вас, что половина девочек-старшеклассниц была влюблена в географа? Меня лично это ни капельки не удивило.
Предмет, который вел блестящий преподаватель, тоже казался невероятно интересным. Единственно интересным из всего скучного школьного набора.
Шесть девочек из одного класса поступали на геофак. Он лично готовил их к экзамену, они собирались по вечерам у него в кабинете, а потом еще долго-долго шли домой и говорили - разумеется, о нем. Они были почти сектой.
Когда действие «поля географа» закономерным образом закончилось, девушки обнаружили себя студентками геофака. И одна за другой с изумлением поняли, что все это имеет к ним лично очень мало отношения. Но все шестеро были приличными и старательными ученицами и поэтому продолжали учиться «по накатанной». Две в конце концов «вписались», научились получать удовольствие и сейчас работают по специальности. Четыре оказались у меня в кабинете.
Для меня эта история оказалась поучительной. До знакомства с четырьмя девушками я была твердо убеждена в том, что подростковая встреча с блестящим учителем, любящим свой предмет - это однозначно огромное везение и счастлив тот, кому довелось. Теперь я уже не так в этом уверена.
Встав на четвереньки свысока смотрим на ползущих, встав на ноги - не видим тех, кто на четвереньках-хорошо, что не летаем.
Многие из нас прячут нежную мякоть души под толстым, шершавым панцирем равнодушия и цинизма, так как боятся быть высмеянными и оболганными точно такими же циниками.
Искренность и доверчивость старательно скрываются за грубостью и агрессией.
Где же взять такой чуткий и сверхточный ДУШЕВНОСКОП, который помог бы разглядеть среди колючего, ершистого «зла» тщательно оберегаемое от чужих глаз, пугливое и беспомощное добро?!
Звонит мне пару лет назад подруга и звонким голосом сообщает:
- Катя! У меня есть друг! Он потрясающий! Вам надо срочно познакомиться! Вот прям вот СРОЧНО! Недавно развелся, время терять нельзя - уведут. Он себе ищет умную, красивую, порядочную. Я уже дала твой номер телефона.
Нет, ну, а что такого? Я тогда была девушкой свободной, что бы мне не сходить-то на свидание? Да ещё и с такими рекомендациями!
- Здравствуйте, Екатерина!
- Здравствуйте, Иван!
- Мне Наталья дала Ваш номер телефона. Хочу пригласить Вас на свидание.
Далее договариваемся о месте и времени.
- Только, Екатерина, поймите меня правильно, я очень избирателен. Не могли бы Вы выслать мне Ваше фото?
- Иван, давайте сохраним интригу. На встрече всё увидите.
- Хорошо, но должен предупредить, если Вы мне визуально не понравитесь, то я сразу извинюсь и уйду.
- Иван, если увидев меня, Вы развернётесь и уйдёте, то будете первым, и я Вас навсегда запомню. А что если Вы мне не понравитесь? Тогда я так же извинюсь и покину Вас.
- Ха-ха-ха. Я мальчик высокий и красивый. Всем нравлюсь.
«Хм, - думаю, - странно как-то себя мальчиком в сорок лет называть». Настал день Х. Подъезжаю к месту встрече. А условились мы выпить кофе в O2 Lounge, что на Тверской в Ritz-Carlton. Припарковалась на подземной стоянке, подхожу ко входу и вижу «мальчика».
- Ой, а мне совершенно не хочется никуда уходить! - радостным голосом встретил он.
«А я включила бы заднюю, - грустно подумала Катя, - про рост все правда, а вот про лишние 30 кг Иван, описывая себя, тактично умолчал. Блин, и вот сейчас я извинюсь, и мы как два мудака побредём на стоянку, будем оплачивать парковочные талоны, стараясь не смотреть друг на друга, а потом ещё в лифте вместе спускаться. Ладно, выпью кофе и сославшись на срочные дела умотаю».
Поднимаемся на открытую веранду, заказываем по чашке кофе и начинается… Самое глупое, что может сделать мужчина, особенно на первой встрече, - начать пугать деньгами. Было перечислено все, что есть в собственности из недвижимости, все машины в автопарке, ну и про яхту, естественно, было упомянуто не раз. Выдав всё это на одном дыхании «мальчик» затих, ожидая моей реакции.
Знаете, в таких мужчинах все прекрасно, кроме одного: они ждут, что ты начнёшь перед ними танцевать, развлекая их. А я, как назло, каждый раз забываю свой колпак с бубенчиками. Возраст, старость, склероз - что вы хотите? Да и танцор из меня не очень, я скорее артист разговорного жанра.
Чувак, какая разница сколько у тебя машин, если я с тобой не улыбаюсь? Если мне скучно?
На первой встрече мужчина должен демонстрировать только чувство юмора, если оно есть, конечно. То, что не беден и так ясно. Начиная с места, которое ты выбрал, заканчивая бэкграундом, который виден у тебя по глазам. Если ты сразу обозначаешь, сколько у тебя денег, значит это единственное, что можешь дать.
Тогда к чему стенания, что вокруг одни «меркантильные твари»
В чем разница между человеком взрослым и ребенком? Ребенок полагает, что всё его касается, и он на всё должен реагировать. Взрослый понимает, что есть куча вещей, которые его не касаются.
Залог счастливой семейной жизни, брака и секса с одним партнером только в одном - в стабильной психике. Не уступки, не компромиссы - это все прямая дорога к кардиологу или онкологу. Когда у человека стабильная психика, он может прожить с одним партнером всю жизнь. И любить его одного.
Здоровый человек любит только тех, кто его любит. Все остальные ему неинтересны.
Это лучше держать в секрете ради вашего же блага. Нет, это не личные скелеты в шкафу, ничего такого, но это то, что поможет вашей репутации и отношениям:
1. Ваши комплексы по поводу своей внешности. Покажите мне женщину, которую абсолютно все устраивает в своем теле. Даже у самой идеальной найдется какая-нибудь веснушка, морщинка или родинка, которую она хотела бы убрать. Я уже не говорю про вечное желание похудеть.
В общем, я не встречала еще ни одну женщину, которая бы не хотела в себе что-нибудь изменить. Разница в том, что умные женщины не акцентируют внимание на своих мнимых недостатках. Они знают, что это не поможет им от них избавиться, а только привлечет к ним еще больше внимания. Вместо этого они подчеркивают свои достоинства и умело ими играют.
2. Все подробности отношений. В понедельник вы счастливы, во вторник «с вас уже хватит», в среду «все сложно», но страстный поцелуй и секс в четверг доказал, что все хорошо, и вот уже в пятницу вы снова влюблены. Для вас это хорошо, но когда вы все это рассказываете своим друзьям, они склонны фокусироваться только на плохом, и тем самым вы умаляете свои отношения и портите репутацию вашей пары.
3. Тот момент, когда вы «немного погорячились» во время расставания. Когда вы отправили ему миллион сообщений или звонили без устали, пока у вас не села батарея. Когда вы звонили ему в дверь, рыдая, или решились на отчаянную месть. Это не круто, но случается - вы это поняли и уже пошли дальше. Но не стоит этим делиться с другими - это никогда не будет в вашу пользу.
4. Количество мужчин, с которыми вы переспали. Здесь нет правильного ответа, потому просто будьте взрослыми людьми, смиритесь, что у каждого из вас было свое прошлое, и идите дальше. По одной цифре нельзя судить: у одной девушки было 5 мужчин, но с каждым из них она встречала долгий период; а у другой было трое, но всех она сменила в течение одной недели. Все относительно.
5. Как вы следите за кем-то онлайн. Не секрет, что мы часто заходим на странички бывших или потенциальных, чтобы как можно больше проведать об их жизни. Но это не то, чем можно гордиться. Держите это при себе.
6. Что вы можете сделать лучше. Не нужно говорить другим, что вы можете сделать что-то лучше, даже если вы «просто хотите помочь». Позвольте людям самим постараться - это будет вежливо и достойно.
7. Что вы все еще думаете о бывшем. Это можно говорить подруге или маме, но явно не новому мужчине, даже если он сам это понимает.
8. Сколько денег вы зарабатываете/тратите. Деньги - это очень сложная тема, которая может вызвать самые разные чувства: от тревоги и неуверенности в себе до ревности и осуждения.
9. Ваше мнение о его семье и друзьях. Если только они не совсем уже опасные и неуважительные, нет необходимости делиться своими личными конфликтами с кем-то важным для вашего мужчины. Если ему и придется делать выбор, скорее всего он будет не в вашу пользу.
10. Чужие секреты. Это лишь признак, что вам нельзя доверять.
- Не обращать внимание на домыслы и предположения других людей и верить только в силу своего разума.