О, Боже, какой же мир огромный, многогранный!
Запечатлевает в памяти мой взор,
Окружность ту, что дышит филигранью,
Стекаясь, чувства ткут узор.
В нём есть оттенки вздора, спеси
Людских сердец, прокисших в быте,
Без них картина получилась б пресной,
Но, с ними мне не интересно жить.
Люблю я добрые сердца, большие,
В их душах плавают киты,
Как звёзды светят всем в ночи,
Даруя светлые, духовные плоды.
И наслаждение в общеньи с ними,
Обогащает разум мой,
Стирает жизни чёрное унынье,
И погружает в золотой покой…
Солнце - моё отражение,
Светит всегда, как я,
Отрегулированное настроение,
Иначе мне жить нельзя.
Облака - мои крылья,
Звёзды - мои друзья,
Океан - моё зазеркалье,
Планеты - моя семья.
Сердце - без дна, без края,
Душа - без границ живёт,
Летает моя дорогая,
Смеётся, танцует, поёт.
Бессмертная, озорная,
Знает - кто её ждёт…
Раскинув руки, брошусь в звёздный водопад,
И криком птицы умчусь в заоблачную даль,
Там обрету свободу, скинув в тёмный ад,
Души обманутой, сердечную печаль.
Смеясь, кружиться в танце стану,
Красивым шагом вальса в небесах,
И превращусь я в новую звезду,
С короной жить останусь на устах!
Глубинное самокопание приводит к развитию новых комплексов. Необходимо вовремя прекратить раскопки и выбросить лопату, иначе депрессия обеспечена.
Я завидую людям, которые просыпаются в определенное время, работают шесть часов в день, успевают в спортзал, читают книги, ходят в театры, изучают кройку и шитье - и так каждый день. Меня ошеломляет их последовательность и этот здоровый дух в здоровом теле, который никогда не склоняет их к тому, чтобы очнуться в три часа пополудни, отменить все планы, зарыться в одеяло - и так лежать неделю.
Я завидую людям, которые уже в 16 лет знают, кто они такие, готовятся стать инженерами или придумывают «Фейсбук». Я завидую Франсуазе Саган, которая в 21 год написала свою лучшую книгу.
Я смотрю на девушку 17 лет, невероятно красивую, талантливую. И вижу, как она боится идти к этой черте, к 18, потому что там, за горизонтом - чертова «настоящая» жизнь. Такая жизнь, где нет ненавистной школы с ее понятной рутиной, где нет больше навязчивых родителей, которые решают за тебя. Впереди лишь ты сам - такой, которого ты не знаешь и, возможно, пока совсем не хочешь знать.
Девушка завидует приятелям и подружкам, которые уверенно поступают на медицинский, потому что хотят быть врачами, уезжают в Сорбонну, потому что хотят говорить на французском, вяжут какие-то кардиганы и уже немного продают их по знакомым.
Все эти люди ужасны. У них есть цель, у них есть понимание своего будущего.
В 19 лет я читала журнал «ОМ» и думала, как прекрасны все эти люди, которые что-то делают, и одеваются так смело, и постоянно ходят на вечеринки, и все их знают. Они интервью дают - а я их читаю, и мне кажется, что они - удивительны, а я - никто.
«Я в твои годы…» - говорят родители, и ты им завидуешь, потому что они и в свои годы живут интереснее, чем ты, потерянный человек 25 лет. Они правы, они «в наши годы» зажигали огни, работали и отдыхали, рожали, любили. А у нас что? У нас интернет.
Молодая женщина завидует своей 65-летней матери, которая всегда имеет такой успех, что мужчины хотят разговаривать с ней, а не с дочерью. Эта мать - блестящая, восхитительная, обаятельная, она смешит, она чарует. «Не смей больше говорить с моими друзьями!» - вопит дочь. И завидует людям, у которых такие заурядные родители, что их смело можно презирать и мечтать уже хотя бы о том, чтобы не прожить такую же скучную жизнь.
Зависть - это то, с чем мы живем каждый день. Это как старение: даже если сегодня не заметно, оно все равно происходит. Не завидуете? Может, еще и не врете?
Ты завидуешь подруге, которой все легко дается, потому что она сама такая легкая, беззаботная, и даже свой бизнес начала как забаву, и теперь у нее почему-то все получается, и она все так же легко порхает из Нью-Йорка в Монако, а дела идут, спешат, бегут.
Ты завидуешь людям, которые не просыпаются в настроении «все ужасно, жизнь дрянь».
Возможно, друзья и подруги завидуют тебе, потому что когда ты смотришь на себя со стороны, то сам себе завидуешь. Ты удивляешься, что ты - это ты, и что люди вот так к тебе относятся. Но тебе неудобно быть снаружи, вне себя, ты не привык. Опять эта проклятая рефлексия, и ты опять завидуешь тем, кто живет, не ломая голову над всеми своими чувствами и поступками. Эти люди кажутся тебе существами с особым даром.
XXI век - вроде как революция разнообразия. Дауншифтинг, бодипозитив, инклюзивность, диверсификация. Все приемлемо, нет худших и лучших. И при этом зависть - эмоциональный СПИД XXI века. И счастлив тот, кому наплевать на всех, кроме себя. Кто настолько эгоцентричен, что ему дела нет до других. Я завидую тем, кому так живется. Или я чего-то о них не знаю? Может, они просто делают вид?
Я хочу уложить их на разделочный стол, препарировать и рассмотреть под микроскопом. Они хуже? Они лучше? Они как я? Там, внутри, те же сомнения, страхи, перепады настроения? Они смотрят всю ночь сериалы, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями?
Ах, эти до приторности разумные тексты о том, что родители должны воспевать уникальность ребенка, и тогда он вырастет довольным, уверенным и неревнивым. Ну да, конечно. А если ревнует к родителям, потому что они слишком прекрасны и до них не дотянуться? А если к сестре, потому что ее «больше любят»? А как вообще понять, кого любят больше, а кого меньше?
Никуда от зависти не денешься.
О да, ты ненавидишь эти мучительные времена, когда тебя настигает мерзкая едкая зависть, и все кажутся отличными, и только ты - ничтожество. Ни ума у тебя, ни рожи, а еще ты толстый. Толстый, толстый, толстый. И не Лев Толстой ни разу.
От зависти не избавишься. Ее можно только принять. Cмириться с тем, что такой вот ты говняный человек, как, впрочем, почти все люди, и осознавать свою зависть как простуду, которая раз пришла, то не уйдет за неделю.
Может, зависть - это стимул, чтобы стать лучше. А может, это просто те откровения, которые сообщают нам, что ничто не совершенно, мы не совершенны, другие не совершенны, мир вообще, на хрен, не идеален. И да, это мучительно. Но это лишь одна сторона жизни, за которую мы заглядываем, ужасаемся и возвращаемся потом во вселенную, полную радости и восторгов, и живем, возможно, чуть более ярко. А если не ярко, то спокойно, убаюканные тем, что хаос неизбежен, зло неизбежно, и счастье уже в том, что все это пока случается не с нами.
Смахну с души слезу устало,
Нет силы ждать, что намечала,
Обрыв, лишь всплеск, и нет мучений,
Что эта жизнь без развлечений?!
Без смеха в доме, без объятий жарких,
Без ламп горящих светом ярким,
Без запаха мужского тела,
Где жизнь дотла, как воск сгорела.
Где нет тепла и нет мечтаний,
Один туман воспоминаний,
Очаг любви чуть, еле дышит,
И Бог мольбы на небесах не слышит.
Смахну слезу с души устало,
Нет, я не сдамся! Всё начну сначала!
Какие нежные мужчины!
То плачут, то смеются без причины,
То ревностью рыдают и не спят,
Признания и славы все хотят,
Нетерпеливы в своей страсти,
И рвут слабейших женщин на запчасти,
Затем кусают локти, снова плачут
Их слёзы в жизни много что-то значат,
В их душах маленький ребёнок проживает,
Обид и непризнанья не прощает…
Странные эти чувства,
Текут непонятно откуда,
Словно шедевры искусства,
В теле живут повсюду.
Прохладой могут измучить,
Ревностью истомить,
Жажду дадут прочувствовать,
Тягу к жизни могут продлить:
К жизни большой, красивой,
С мечтами выше гор высоких,
С крыльями птицы счастливой,
Со слезами звёзд яснооких.
Чувства, эмоции тянут жилы изнутри,
Великое царство, живое, дано человеку внутри…
АКСИОМА.
Разочарование в самом себе прячется в сумасшествие.
(Демаркация (лат. demarcatio - разграничение) - проведение какой-либо разделяющей черты, определение границы.)
Когда томимая печалью,
Укутав плечи тёмной шалью,
Я нагнетаю в сердце грусть,
Воображение играя,
Включает мрачные картины,
Устало губы шепчут: - пусть,
Пусть будет этот час пучинный,
Не заморозят меня льдины,
Я в лучик солнца обернусь!
И размышляя, я борюсь
За жизнь свою, и из рутины,
Пусть хоть и медленно, - пробьюсь!
И скинув шаль, по - молодецки,
Назло своей шальной кручине,
Танцуя лихо, рассмеюсь!!!
Есть дураки и дуры беспросветные, мне повезло, я была дура с высоким дорожным просветом!
«Бег по замкнутому кругу» - это невроз навязчивых состояний.
- Только, вы знаете, я плакать буду, - деловито предупредила меня моя посетительница, женщина средних лет, некрасивая, но ухоженная. - В смысле когда буду рассказывать… - Она достала нераспечатанную пачку носовых платков.
- Да, конечно, - откликнулась я.
Эмоции есть эмоции. Сама я никогда, за исключением последней трети первой беременности, плаксивой не была, но люди ведь разные. К тому же у нее вполне может быть реальное горе - сын или дочь с нарушениями развития, тяжелая или не дай бог смертельная болезнь ребенка, потеря…
- Мой сын Александр - мошенник.
- Случается и такое, - я старалась быть дипломатичной.
Может быть, это просто ярлык? Подросток где-то словчил, соврал насчет школы, подделал оценки, спер что-то, а семья сразу и припечатала? Но очевидно, что это не самое распространенное - кража денег, ибо тогда она сказала бы: мой сын Александр вор!
- Сколько лет Александру?
- Сейчас девять. Но все началось в прошлом году.
О! Это уже становится интересным. Получается, что мальчик как-то смошенничал уже во втором классе. Пришла же она ко мне только теперь, значит оно, чем бы оно ни было, продолжается.
- Расскажите подробней. Начиная, конечно, с прошлого года.
- Наша школа совсем близко от дома - пять минут пешком и не надо переходить ни одной дороги. В первом классе мы его в школу, конечно, водили, но уже в тот год в конце он просился: можно я сам буду возвращаться? Никаких проблем в этом мы не видели, он у нас самостоятельный - открыть-закрыть, одеться-раздеться, яичницу пожарить, блинов испечь, помыться-прибраться - все это с пяти-шести лет умеет. Но учительница была против, поэтому бабушка (она отдельно живет, но недалеко, одна остановка на метро) его встречала. А во втором классе он уже твердо сказал: чего бабушке каждый день туда-сюда мотаться, у нее же ноги больные, мы с Игорем (это его закадычный друг, в соседней парадной живет, они вместе в садик ходили и в школу в один класс пошли) будем до дома вдвоем ходить и вместе уроки делать, про маньяков мы все знаем, и ничего с нами не случится.
Мы с мужем подумали: и вправду ведь! Нас самих никто из школы никогда не встречал, сами приходили, обед разогревали, ели, уроки делали, во двор гулять шли, в кружки. А что ж наш сын-то - глупее нас? Или на улице война?
Вот стали они с Игорем из школы ходить. По дороге, конечно, то туда зайдут, то сюда, то на площадке в футбол поиграют, то в торговом центре пошляются (мы по телефону проверяли), ну это не удивительно, я сама с подружкой по два часа из школы, бывало, возвращалась, мы друг друга по три раза туда-сюда до парадной провожали, все наговориться не могли. И наши дети такие же. Потом то у них уроки делают, то у нас. Мы-то с мужем и старшей дочерью на работе, но я старалась всего приготовить, чтоб двум мальчишкам хватило поесть, да и с работы я прихожу довольно рано - между половиной шестого и шестью. Все хорошо шло.
Только однажды мама Игоря меня спросила: «Лен, а сколько ты своему денег на обед даешь и вообще?» Я говорю: «Ну, 50 рублей на обед в школе каждый день и еще 100 в неделю, типа на карман». Она говорит: «Странно, он такие дорогие вкусности иногда к нам приносит, меня-то дома нет, но он же у тебя добрая душа и всегда не только Гарика, но и нашу бабушку угощает. Я у нее на столике упаковки видела…» Мне бы тогда задуматься, но я отмахнулась: да мало ли, может, из дома взял, может, их самих угостил кто-то, а они со старушкой поделились.
И вот однажды ранним вечером (Саша как раз у Игоря был, фильм они какой-то договорились вместе посмотреть) - звонок в дверь. Открываю - стоит незнакомый мужик, средних лет, приличный на вид, и заявляет мне так серьезно и грустно даже: вы меня не знаете, но я хочу с вами про вашего сына или внука, сероглазого мальчика лет так семи-восьми, поговорить… Вы представляете, как у меня сердце упало? Я его за рукав схватила и кричу: скажите, он жив?! Он аж шарахнулся: жив-жив, успокойтесь, а он разве сейчас не дома? Нет, говорю, у друга в гостях. Он говорит: ну тем лучше. Вы позволите мне войти? Или, если боитесь, поговорим на лестнице. Я говорю: да чего уж там, заходите. А у самой сердце как будто в ушах колотится.
Мужика этого звали Евгений Григорьевич. Работает он в смены, живет недалеко от нас, домой иногда возвращается где-то между часом и двумя дня. И вот идет он дворами по дорожке между «Пятерочкой» и другим магазином и видит: сидит на обрубке тополя совсем маленький мальчик и горько плачет. А рядом школьный ранец стоит. Мужик подошел: мальчик, что у тебя случилось? Чем тебе помочь? А он слезы по физиономии размазывает и отвечает: никто мне не поможет, я в школе то ли сам потерял, то ли у меня украли сто рублей, на которые мама велела батон купить и кефиру, а они мне теперь не поверят, скажут, я на себя потратил, мама орать будет, а папа если пьяный придет, так и вовсе по шее накостыляет. (Мой второй муж вообще не пьет, если что.) Лучше я вообще домой не пойду. Евгений Григорьевич, конечно, говорит: да ерунда, не стоит плакать! Достает сто рублей, дает мальчишке: вот тебе, иди покупай свой батон с кефиром. Мальчишка берет деньги, смотрит серьезными большими глазами и говорит: спасибо вам, я буду за вас молиться, честное слово, я умею, меня бабушка научила. (Наша бабушка, опять же, если что, атеистка.) И побежал вприпрыжку в сторону магазина. А Евгений Григорьевич домой пошел, умиротворенный такой, типа доброе дело сделал…
В этом месте я уже понимала, что будет дальше, и с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться.
Когда Евгений Григорьевич встретил «несчастного мальчика из жестокой семьи» на том же месте в то же самое время дня в третий раз, он просто проследил за ними (еще во второй раз он понял, что мальчиков на самом деле двое, хотя попрошайничает только один) до парадной и увидел, на какую кнопку нажал маленький мошенник.
И вот пришел. «Если это не семейный креатив, то мне кажется, что вы должны знать» - так он закончил свой рассказ. Несчастной матери оставалось только поблагодарить внимательного прохожего, который открыл ей глаза на ее собственного сына.
- А как же они до такого додумались? - спросила я. - Я думаю, реальный случай…
- Да, так и было, - кивнула женщина. - Гарик действительно потерял деньги и плакал возле магазина, Саша стоял рядом, и он же вступил в диалог с сочувствующей женщиной и взял предложенные ею деньги.
- Чей креатив? Гарика или Саши?
- Александра. Этого ни один из мальчиков не отрицает. Гарик - моральная поддержка, ну и деньги вместе тратили, конечно. Мой неоднократно предлагал Гарику тоже попробовать, но тот так ни разу и не решился. Причем Гарик предлагал просить больше (например, двести рублей) и реже, но мой (типа психолог!) сказал, что сто рублей одной бумажкой - очень правильная и удобная сумма, вот если бы была бумажка в двести рублей… Максимальный его заработок в день был одна тысяча триста рублей.
- И что же было потом, после визита Евгения Григорьевича? Что услышал Александр?
- Мы все, включая старшую дочь, сначала впали в ступор, а потом обрушились на него, как цунами на берег Индонезии. Что мы тогда орали, я даже не помню. Вряд ли это были «я-послания», если вы об этом. Хотя «я-послания» наверняка тоже встречались.
- А он?
- Отряхнулся, поплакал (и что нам с этих слез после того рассказа?), заверил нас, что «все понял и больше так никогда не будет». А что мы могли? Ему тогда только что исполнилось восемь лет!
- А теперь?
- Он подрос, учел все ошибки. Метро. Знаете, там бывают такие боковые скамейки возле эскалаторов или посередине платформы? Чаще всего людям даже останавливаться не надо. Дают сто рублей прямо те, кто рядом на скамейке сидит. Я нашла у него карту. Он отмечает даты, часы и станции, чтобы чередовать и не попасться - милиционеру или еще какому-нибудь Евгению Григорьевичу.
- Как вы узнали?
- Случайно. Его узнала моя коллега по работе. Он ее не узнал. Она дала ему сто рублей и сказала: а вот теперь поехали домой, к жестокой маме и пьющему папе. Он пытался увернуться, но у нее железная хватка.
- Послушайте, а как же вы все-таки не замечали, что у него столько денег? Он же совсем маленький. Сладости, новые вещи? Он что, их не тратит? Копит? На что?
- Да, я бы не удивилась, если бы выяснилось, что у него есть сбережения, - горько признала женщина. - Плюс он покупает сладости и сразу аккуратно съедает. Аттракционы в Парке Победы. Вещей новых мы не замечали. Еще он говорил, и Игорь подтвердил, что иногда он по сто рублей переводит больным детям из интернета, обычно ровесникам…
- С ума сойти.
- Вот именно! - женщина наконец достала из пачки платок. - Что нам делать? Привязать его к батарее? Перевести в другую школу? Мне бросить работу и контролировать каждый его шаг? Но ведь это все не поможет.
- Давайте-ка я с ним поговорю.
* * *
Саша оказался белобрысым и показательно покаянным:
- Я знаю, что я поступал нехорошо. Я все понял и больше так никогда не буду…
- Да ладно тебе развешивать лапшу на моих ушах. Ничего ты вообще не понял и будешь при первой же возможности. У тебя просто некая штука не отросла, или ты без нее родился. Ну знаешь, как некоторые люди слепыми рождаются или без ноги.
- И что это такое у меня не отросло? - подозрительно спросил мальчик.
- Да я и сама не знаю, как это назвать. Потому что у тебя очевидно все нормально и с мозгами, и с эмпатией. А вот понимания, что так вот мошенничать нельзя, нет, и взять неоткуда. У твоих родителей есть, и у сестры есть, и у меня есть, а у тебя - нету. Не отросло… Но ты не расстраивайся очень-то. Ты не один такой. Мошенников много. В том же интернете. Да и в жизни тоже. И в тюрьмах, и вообще преступники - ты ж понимаешь, убийц там и разбойников, их же мало, слава богу, мошенники - основная масса.
- А Гарик? - заинтересованно спросил Александр. - У него есть?
- У Гарика хотя и слабенькое, но есть. Отросло. Ему и денег хотелось, и все понятно, как сделать, и ты его друг, и он тебя не осуждал ни разу, но вот все-таки не смог через себя переступить и сам смошенничать.
- Так может, он забоялся просто?
- Гарик - трус?
Александр честно подумал и помотал головой:
- Нет, Гарик не трус. Нет.
- Вот видишь. Значит, есть, отросло.
- А у меня может еще отрасти?
- Не знаю. Честно, не знаю. Но ты можешь научиться вести себя так, как будто оно есть. Ты же знаешь как? - Александр кивнул. - Тут сразу два шанса: может, ты как бы привыкнешь и вообще забудешь, что его нету. А может, оно и вправду вырастет на том месте, которое ты для него оставишь.
- Ага, я понял. Попробую.
- Удачи тебе! - от души пожелала я.
Я редко советую родителям перегружать детей дополнительными занятиями, а тут не пожалела красок и посоветовала матери загрузить смышленого мальчика по самое не могу: театральный кружок и решение нестандартных задач - обязательно, все остальное - по желанию и возможности.
Что значит быть настоящей? Быть настоящей - значит быть собой. Конечно, каждая женщина - настоящая. Даже когда играет, ведь лукавство в нашей женской природе.
Замечательная психолог Полина Гавердовская выделила эти советы, которые действительно помогут каждой женщине. Быть счастливее, быть спокойнее, быть собой. Особенно понравился седьмой.
1. Всех, кроме близкой родни, можно заменить. Никто и ничто не бывает в одном экземпляре. Впускай новых людей в свою жизнь, даже если не понимаешь пока, есть ли у вас общее. Однажды ты поймешь, что осталась одна, и это спасет тебя.
2. Всегда пробуй новое: еду, одежду, маршруты, гаджеты, активности, фильмы, книги, теории и объяснения вселенной. Мозг сделан из ленивой жвачки. Чем дальше, тем больше он хочет гнуться в одних и тех же местах, остальные его извилины стремятся исчезнуть. Не позволяй ему прилепляться к одним и тем же вещам, удовольствиям, путям, способам и трюкам. Всегда пробуй новое, особенно когда тебе лень, страшно или не хочется.
3. Прости всех, кого можно, остальных забудь. Забвение - лучшее наказание и лучшее лекарство. И никогда ни с кем не спорь, лучше сделай маникюр.
4. Спешить некуда. Все, что происходит быстро, живет недолго. Если действительно чего-то хочешь - сделаешь. Если расхотела, значит, было не нужно. Рискованные желания и поступки откладывай, давая им «отлежаться». Делай что-то, в чем ты не уверена, лишь если желание неотступно преследует тебя долгое время.
Этот пункт дополняет предыдущий: если очень хочешь чего-то и считаешь это правильным, делай.
5. Желания и есть жизнь. Давай желанию жить внутри и следи за ним. Если не исчезло - последуй ему.
6. Не сдавайся, пока чего-то хочешь. Удача - это опыт, то есть количество повторений. Любая неудача - недостаток опыта и компенсируется опытом. Смелость и риск - это опыт. То, что порой выглядит как несусветная наглость, - это опыт. Стойкость, терпимость, умение прощать, устойчивость и независимость - все это опыт. Главное - не сдаваться, пока чего-то хочешь.
7. Ничто не конец, даже конец: все лишь течение. Помни об этом в отчаянии, в горе, у могилы друга, читая письмо любимого, который покинул тебя. Непременно будет день, когда ты скажешь: «И к лучшему!» (особенно это касается любимого) Ничто не конец: однажды ты поймешь, что осталась одна, и эта мысль спасет тебя.
8. Ничто не конец, но конец близок. И полезнее думать, что он - завтра. Тогда легче следовать всем этим пунктам.
9. Делай что хочешь, но позаботься о своем теле, иначе оно неожиданно отомстит тебе. Приобрети привычку спрашивать, чего оно хочет, и выполнять это. Если ты никогда не слушала тело и не знаешь, как оно разговаривает, начни с простых вещей вроде лесных прогулок, плавания или йоги. Дальше все произойдет само: тело ждет, чтобы его услышали.
10. Романтика, любовь и страсть - это прекрасно. Но, если путать их с сексом, можно надолго остаться без него. А это глупо и вредно. Сделай так, чтобы у тебя был секс. Пусть романтика и любовь, придя, застанут тебя в постели с новым любовником.
11. Последнее, о чем стоит волноваться, - что подумают о тебе люди. Люди думают в основном о себе, а также о тебе, меряя по себе. То есть они не думают ни о тебе, ни друг о друге.
12. Бойся уверенности. Уверенность - начало маразма. Сомневайся, допускай иные варианты, оставляй открытыми пути отступления себе и другим. Я сомневаюсь в каждом пункте, который я написала. Но сию секунду, пожалуй, все оставлю как есть. Однажды я останусь одна и проверю, спасет ли меня все это.
13. Береги друзей. Друзья - единственное, что стоит накапливать (мне пока удается). Однажды я пойму, что осталась одна, а друзья тут же нагрянут и скажут: «Ты совсем обалдела? У тебя же есть мы!» И это правда.
Больше, чем ребенок
Чаще всего люди склонные к жертвенности растут в семьях, в которых ребенку давалось как бы слишком много власти. Например, мама рассказывала сыну, какой козел его отец. И тут же восклицала: «Ты-то у меня будешь не таким! Ты будешь настоящим защитником мамы и помощником!» Или девочка вдруг понимала, что папа к ней прислушивается больше, чем к маме.
У ребенка была иллюзия, что он может и - главное - должен как-то так влиять на родителей, чтобы поддерживать мир в семье или еще хуже, защищать одного из родителей от другого.
В некоторых случаях ребенку прямо говорили, что «папа ушел из семьи потому что ты двойку принесла». Или мама в истерике могла выкрикнуть дочери: «Почему ты не остановила отца, когда он уходил к любовнице?» В общем, вариантов много, но итог один: человек вырастает, считая что он отвечает за весь мир, за того парня, за своих родителей
Складывается серьезное противоречие. С одной стороны, подталкивает установка «я отвечаю за всех вокруг, и, если что, во всем виноват я, и случится что-то непоправимое». А с другой, человек догадывается, что он не наделен какой-то особой властью и никак не может сделать и проконтролировать больше, чем другие. Как у Булгакова: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Контролируй это (и все вокруг)
Как же это противоречие выражается в реальной жизни? Гиперконтролем и гиперответственностью. Допустим, я начинаю пытаться построить мир вокруг по своему разумению, так как отвечаю за него. Но, поскольку, реальную ответственность даже за саму себя мне взять страшно, то я начинаю рулить исподтишка. Ровно так, как тот ребенок в детстве привык делать - он же не мог стукнуть по столу и сказать родителям: «Будет вот так». Не мог. А значит, ему надо было хитрить, поддерживать, то маму, то папу, отслеживать, у кого какое настроение.
Например, если папа выпивши становится добрым - можно попросить расписаться в дневнике за двойку. А если наоборот, то лучше бы смыться с глаз долой. И этот же ребенок оказывался виноват во всех бедах. А чтобы не быть виноватым, когда вырос, надо успеть обвинить кого-то другого. Или прикинуться больным несчастным, слабым и беспомощным.
Еще одна типичная ситуация: ребенка начинают травить в школе. Мама что-то подозревает или просто этого опасается, поэтому очень-очень тревожным голосом каждый день спрашивает все ли там в порядке. Ребенок понимает, что мама просто тут же упадет замертво, если что-то узнает. Поэтому он молчит, остается в одиночестве, сам справляется со своими трудностями. Понятное дело, что учеба страдает. А мама потом его же и обвинит, расскажет, какой он плохой и неблагодарный, раз стал хуже учиться.
Понятно, что в такой семье дети тоже быстро обучаются роли агрессора, спасателя или жертвы. И начинают еще хлеще манипулировать мамой. Так этот механизм отношений из поколения в поколение передается как «горячая картошка». Дети вырастают, подсознательно чувствуя: «Да, я всех строю и всеми рулю, но при этом я ни за что никому в этом не признаюсь. И себе тоже не признаюсь».
Кстати, последнее - это очень важный момент. Обычно люди, в детстве столкнувшиеся с непосильной ответственностью, сами потом не замечают, как превращаются в вечную жертву. Я не говорю о сознательных злонамеренных манипуляторах, а только о тех, кто искренне верит в то, что должен отвечать за всех и за все, и сам же от этого страдает.
Жертвы вокруг нас
В исполнении мужчин такое поведение часто выглядит очень занудным и брюзжащим. Они всем указывают, как жить, требуют дисциплины и порядка. Но не впрямую, а постоянно брюзжа, рассказывая, какие все вокруг сволочи. Однако, когда оказываешься рядом с таким человеком, может захотеться ему доказать, что ты же не сволочь, ты же не предашь, ты же хороший.
Но со временем оказывается, что «достаточно хорошим» для него стать все равно невозможно. Или для этого надо вовсе отказаться от себя, от своих желаний и жертвовать всем.
У женщин данное явление выглядит немного иначе. Обычно это очень больные, с высоким давлением, дамы, очень несчастные, но при этом очень властные и сильные внутри. Типичный пример - бабули в церкви, которые могут нашипеть из-за короткой юбки или отсутствия платка, все знают и всех поучают. И при этом пытаются показать, какие они хорошие и сами же в это верят.
Или бабушки - свекрови или тещи, - которые никогда не откажутся посидеть с ребенком в выходной день, но при этом будут так жаловаться на здоровье, что сама почувствуешь себя последней сволочью, эксплуатирующей смертельно больного человека. Но если не дать ребенка, то окажешься еще большей сволочью.
Распутываем клубок
Послание от человека в жертвенной позиции выглядит примерно следующим образом: «Я тяну неподъемный груз по жизни. Если бы не я, вы бы все давно пропали. И я такая больная и несчастная от этого. А вы - неблагодарные сволочи, которые не хотят помочь великому спасителю мира в элементарном. Что вам стоит бросить свои дурацкие гулянки и прополоть мне огород на даче? Я же на вас всю жизнь положила!»
Что делать, если кто-то из близких впадает в состояние маленького напуганного ребенка и, будучи взрослым, начинает вести себя так, будто ему 5−8 лет?
1. Прежде всего, признать, что вы включаетесь в какую-то из ролей этой игры. В роль жертвы, или преследователя, или спасателя.
2. Увеличить дистанцию, выдохнуть. Постараться отстраниться от своей обиды или праведного гнева. И то, и другое - признаки игры в жертвенность.
2. Определить, что вы на самом деле хотите от человека. Честно. Понять, может ли он реально вам это дать.
3. Обнаружить свои желания, себя, свое тело, ощущения и чувства. Найти, куда вы деваете свою злость. Если человек чувствует себя жертвой, значит он уже подавил свою здоровую агрессию и сильно ее сдерживает.
4.Поработать со своими границами. Если злость подавлена, ощущение границ своего «я» обычно тоже нарушается. Нужно обнаружить их и вернуть себе себя.
Если вам удалось последнее, то вы справились. Поздравляю! Но я знаю, что этого добиться очень трудно. Особенно если в семье были приняты такие отношения, где постоянно кто-то в чем-то виноват и постоянно «ищут крайнего». Может быть, вы бывали в таких ситуациях? И нашли свой собственный способ выхода из них? Расскажите об этом в комментариях!