…
За окнами ветра изменчивость полощут,
Невидимая я напялила очки…
-Ты знаешь, поняла - не надо слов - так проще.
Отныне я - молчунья… великая… почти…
Приди, мой новый день,(не буду я безгрешна),
Разрушь и упокой желаниями явь.
Нет, не скажу, струясь рекою безнадежья,
- За что такая мука, до смерти не понять.
И станется,(а вдруг!)тот - лучший день… из худших -
Безропотных, ненужных, не радостных… Не злых
Упреками душе, мол, мир так хрупок, будь же
На толику умнее - безумнее иных.
Приди, посеребрив слезами окоёмы,
Вдохнув свободы, словно не будет всяких «но»…
А я с тобою рядом, нежданно невесома
От сути не понятной, безмолвной, неземной…
Мне с рожденья повезло - в этот день не умерла я,
А вдохнула глубоко, прокричала - Вот те на!..
И пошла. Пошла… Пошла по больнице мирозданья,
Нездоровая, живая… до ближайшего окна.
Да - шепнули - и такая жизнь бывает, не горюй,
Пей лекарства… Небо плачет? Ну, конечно, о своём!
Вот подлечишься и выйдешь… в мае… или к декабрю.
Ой, беги скорее…
- Мама! (И заплачем за дождём…)
Год, второй… В четыре с лишком повезло опять…
На свет
Вышла я - совсем живая и здоровая, почти…
К тишине пустой привычна и к халатам в белый цвет…
- Ну, иди, здоровья, детка. Не болей!
- Ага, апчхи!
*****************************************
Жалоб? Нет… Болит, а как же. Тут и там, и где - не знаю.
Голова кружится, будто… Что - давленье? Может… А?
Пью лекарства… Все прекрасно…
Снег… Халаты… Закрываю…
- С днем рожденья, дорогая! До ближайшего окна?
Хлестнет, завывая, вожжа -
Небесная зыбь ненасытна.
Её не избыть, поспешав.
С неё без потери не спрыгнуть.
…
Для битвы рутинной со злом
На краешке самом вселенной
Из красных - крепчайших основ
И мыслей, воистину, смелых
Всего-то - простой человек -
Свеча безответная божья.
Для жизни - не полный ей век,
На смерть - бесконечность острожья.
Он здесь - не умеющий жить,
Легко, как расписано в песне,
В пространстве, не смеренном, лжи,
В кипучей изменчивой бездне.
Он здесь - не замечен никем,
Он к боли привычен с рожденья,
Он к ней, говорят, прикипел
Для будущих, будто, сражений.
На крепость хребетную суть
Проверит и ветер и время…
Он здесь - где-нибудь, как-нибудь…
Не понят, не принят, осмеян!..
пройдясь по маркерам поверхностным
пером неласковым словес,
оставь меня во тьме безвестности,
в объятьях жадных не небес.
на что та жалость - крошка хлебная,
на что молва - сума камней,
летящих мимо сном-мгновением,
пойми - всё это не по мне!
я вырву клок страстей и травами
укроюсь, горсточка костей.
и стану точкою отправною…
оставь меня, оставь скорей!
Спит шуршанье тараканье и заплинтусье… Беспечно
Суетливое дыханье и согретое запечье.
На заласканных полатях, до чего же это мило,
Спит безумие в объятьях блажи, чмокая счастливо.
Спят намеки, чихи, взгляды… Спят насмешки и обиды…
Лишь поэт не спит, в догляде рассылая в ночь флюиды.
Им, беднягам, всё не спится по обычаю, слыхали?
Им обычно давят выси в это время в лоб моралью.
Как? А просто - шлют прелестниц - муз вихлястых в платьях пенных
Ростом с палец - то известно от поэтов и военных.
…У поэта нынче муза безнадежна, как проказа.
Иль душа в грудях медузья, иль обидел кто отказом.
Он - Хочу героев славить! Он - Готов на всё на свете!
Он и боль и камень сплавит в суть-трагедию, за этим,
Глянь (да, ё!) экстаз пихает, где ни попадя, но ведьма,
Ой, простите, дух метафор, лиры чувственная Фрейя:
- Нет и нет. А ночь к рассвету! А любовь? А спать? Сердешный!
Тяжко в творчестве поэту. Так-то тяжко… так… потешно!..
Фонари, как другие люди…
Чуть другие. Почти, как мы.
Суетятся, желают, любят,
Забывают, поют псалмы…
*
- Перекрёсток… Роятся музы -
Отдыхают, болтают… Врут,
Что сегодня не в моде блузы,
Что отныне светить - не труд.
Будто раньше - другое дело -
РомантИк, вензеля, огонь.
А теперь - ни уму, ни телу…
Вдохновенью дают отбой!
*
- Что? Отныне фонарь - обида?
В суесловье поэт увяз,
Остуженный столбом и битой,
Посреди бесконечных дрязг?
Перекресток? Который? Там ли,
Где кафе в кружевах и, слышь,
Чуть скрипели на окнах ставни…
И аптека напротив? Ишь!
Изначально там вились мухи,
Мотыльки, мошкара - фонарь
Только первый зажгли… и шлюхи
(Но, как странно, - блюли мораль).
Не хватает, ворчат, признаний?
Говорят, и свиданий нет?
Поистёрся пейзаж - гризайли
Вдохновляют не всех в окне?
Фонари-то не те, заметьте, -
Ни души, ни былого в них.
- Ну, а музам чего ответить?
Перекрёсток уж больно тих…
Это когда океаны внутри тебя.
Солнце в твоей голове.
Бабочки в животе.
Чувства твои летят
Высоко. Налегке.
Это когда не простуда, а ты горишь,
Плед один на двоих.
Мир один на двоих.
Над землею паришь
Вверх. Вниз.
Это когда целый космос в твоих глазах
И бриллианты глаз
Ярче, чем звезды, в нас.
Счастье в твоих руках
Здесь. Сейчас.
Ты сядешь в СВ и поедешь в Питер,
Тебе на дорогу свяжу я свитер,
Вложу свою душу в каждый стежок,
В кармане зашью оберегом стишок.
Спрячусь в улыбку, чтоб слез не видно,
Сердце моё собьется с ритма,
Мне ждать суждено, пока ты далеко,
Как верный твой преданный Хатико.
Ты будешь мне делать в дороге селфи -
Вот Пермь, Кострома, вот поля и веси…
А я не могу… если мы не вместе,
А я задыхаюсь, в груди мне тесно…
Давай лучше я поеду с тобою,
Мы будем в пути заниматься любовью,
В тамбуре, полках верхних и нижних
В полушаге от неба… всё ближе и ближе…
Слушая мерный колес стук
Тук-тук-тук-тук…тук-тук-тук-тук…
Я присела на северный край земли.
Ты расселся на южном, спиной ко мне.
Я обиделась. Ты остудился и
Стал щербинку разглядывать на луне.
А за краем проснулся надеждин март.
А на небе ни облачка - гол огонь.
Ну, и как тут ругаться, скажите - как?
И чего он молчит? Ненавижу!.. Ой!
Нет, сейчас повернусь и скажу, что всё…
Да, сейчас повернусь - словно всё - не злюсь…
Вот сейчас…
Ты вздохнул.
Ты разжёг костёр.
На подносе в постель ты принес…
Люблю!..
И я услышал новую и, прямо скажу, слегка ошеломившую меня трактовку романа - с точки зрения сексолога. Вот она.
- Пора наконец восстановить справедливость! 26-летний мужчина вполне естественно отказал 13-летней, а его за этот благородный поступок прогрессивная общественность осуждает!
Обратимся к роману. После 17 лет Евгений стал посещать балы. Имел много половых связей с замужними женщинами. И с девушками, которым «наедине давал уроки в тишине». Он же был гений в науке страсти нежной. Имел сильную половую конституцию.
В 26 лет очутился в глухой деревне, оформляя наследство богатого дяди. Все любовницы остались в Петербурге. Испытывал вынужденное половое воздержание.
И тут 13-летняя помещичья дочь предлагает ему себя: «То воля неба: я твоя!»
Он отказывает. Свидетельство того, что он имел нормальное психосексуально ориентированное по полу и возрасту либидо. Тянуло к зрелым женщинам, половозрелым девушкам. Но не к девочкам!
Романтических чувств к Татьяне тоже не было. Оценил, что и ее чувство незрелое. Начиталась девочка любовных романов, решила реализовывать свое романтическое либидо. Тут подвернулся загадочный человек из столицы. И ведь Евгений сохранил в тайне сам факт письма, не стал хвастаться и компрометировать Татьяну. Настоящий мужчина!
- А почему тогда наш идеал к замужней Татьяне страстью воспылал?
- После долгих скитаний вернулся в Петербург. На первом же балу увидел самую красивую даму столицы, тотчас в нее влюбился и попытался сблизиться. Рискуя своей репутацией и репутацией Татьяны и ее мужа. Значит, сохранилось нормальное либидо. На девочку не среагировал, а на взрослую красавицу - мгновенно! Он же с трудом узнал ту самую Татьяну.
Еще одно подтверждение. Будь она взрослой девушкой при первой их встрече, вряд ли бы изменилась до неузнаваемости. А 13-летняя спустя 3 - 4 года преобразилась.
Кстати, в начале XIX века царили совсем другие нравы. И, если бы Онегин сблизился с Татьяной, это восприняли бы нормально. Но, к сожалению, сложилось мнение, что Татьяна - жертва, страдалица. Онегин - ловелас, нанес ей глубокую душевную травму. На самом деле он - герой нашего времени.
…Я слушал фантастическую версию сексолога, а в голове билась одна мысль: «Не может быть! Не может быть 13 лет Татьяне, русской душою!» Напутал сексолог! Думаю, что и читатели пребывают в шоке.
Вернувшись домой, обложился сочинениями Пушкина, воспоминаниями его современников, трудами пушкинистов, литературоведов, начиная с неистового Виссариона Белинского. Даже Овидия Назона откопал, пострадавшего за науку страсти нежной. Три дня изучал, сравнивал.
И вот что мне открылось…
Первым делом я открыл четвертую главу «Онегина», на которую ссылался сексолог. Она начинается со знаменитых строк:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей.
А вот в продолжение обычно никто не вникает, хотя в них-то и содержится разгадка тайны романа!
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян…
(В письме младшему брату Льву 23-летний поэт выразился более конкретно: «Чем меньше любят женщину, тем скорее могут надеяться обладать ею, но эта забава достойна старой обезьяны XVIII века». Он еще не садился за «Онегина». - Е. Ч.)
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Все те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У ДЕВОЧКИ В ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ!
Итак, главный вопрос: откуда же взялась в романе ТРИНАДЦАТИЛЕТНЯЯ девочка, о которой думал наш герой, получив письмо Лариной? Кто она? Няня Татьяны? (Все опрошенные мною учителя и просто интеллигенты мгновенно указывали на старушку!)
Та действительно пошла под венец в 13 лет, но развратом старых обезьян там и не пахло. Супруг Ваня был еще моложе! Да и не знал Онегин о раннем замужестве какой-то няни - Татьяна о ней не писала, а лично до объяснения в саду вообще с любимым не разговаривала. Случайная опечатка?
Я открыл дореволюционное собрание сочинений Пушкина XIX века с ятями. Тоже - «тринадцать». Для рифмы вставлено словечко? С таким же успехом можно было написать «пятнадцать» и «семнадцать».
Девочка - абстрактная фигура, для красного словца? Но у Пушкина ничего случайного в стихах нет. Он всегда точен даже в деталях.
Выходит, 13 лет было Татьяне Лариной, когда та отправила Евгению письмо?! Ведь больше в романе нигде ее возраст не указан.
А Пушкин везде сообщал возраст своих героинь. Даже старенькой пиковой дамы. (Исключение - старуха с разбитым корытом и Людмила, невеста Руслана. Но то ж сказки.)
А уж в главном романе своей жизни тем более не мог нарушить традицию. Про мужчин-то не забыл. Ленскому «без малого осьмнадцать лет».
Самого Онегина впервые мы тоже видим «философом в осьмнадцать лет», собирающимся на бал. На балы герой «убил восемь лет, утратя жизни лучший цвет». Получится 26. Точно по Пушкину: «Дожив без цели, без трудов до двадцати шести годов».
Есть в романе и откровенные намеки на юный возраст Татьяны. «Она в семье своей родной казалась ДЕВОЧКОЙ чужой». В куклы и горелки не играла, с младшей Оленькой и ее «маленькими подругами» на луг не ходила. А взахлеб читала любовные романы.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы.
Тревожат сон отроковицы. (Отрок, отроковица - возраст от 7 до 15 лет, утверждает знаменитый толковый словарь Владимира Даля. Врач Даль был современник поэта, он дежурил у постели смертельно раненного Пушкина.)
Воспылав страстью к Онегину, девочка спрашивает у няни, была ли та влюблена?
И полно, Таня! В ЭТИ ЛЕТА
Мы не слыхали про любовь;
А то бы согнала со света
Меня покойница свекровь.
В ЭТИ (то есть Танины) ЛЕТА няня уже пошла под венец. А было ей, напомню, 13 лет.
Онегин, возвращаясь с бала, где увидел впервые генеральшу, светскую даму, спрашивает себя:
Ужель та самая Татьяна?
Та ДЕВОЧКА… Иль это сон?
Та ДЕВОЧКА, которой он
пренебрегал в смиренной доле?"
Вам была не новость
Смиренной ДЕВОЧКИ любовь?
- дает отповедь герою сама Татьяна.
Продолжим чтение четвертой главы, где явилась 13-летняя девочка.
…получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был…
Быть может, чувствий пыл старинный
Им на минуту овладел;
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Выходит, Евгений не захотел, подобно старой развратной обезьяне, погубить невинную девочку. И потому ответил отказом. Тактично взяв всю вину на себя, чтобы не травмировать Татьяну. И в конце свидания дал девочке добрый совет:
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет.
Прочитал внимательно Александра Сергеевича и понял вдруг, какой же глупостью мы вынуждены были заниматься в школе, мучаясь над сочинениями о взаимоотношениях Евгения и Татьяны! Пушкин же все сам объяснил и сам же вынес оценку поступку своего героя.
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель.
А сколько ж тогда было Ольге, на которой собирался жениться 17-летний Ленский? Максимум 12. Где это написано?
В данном случае Пушкин лишь указал, что Оля была младшей сестрой 13-летней Татьяны. Чуть отрок (лет 8 по Далю) Ленский был свидетель умиленный ее МЛАДЕНЧЕСКИХ забав. (Младенец - до 3 лет. От 3 до 7 - дитя).
Считаем: если ему было 8 лет, то ей - 2 - 3 года. К моменту дуэли ему - без малого 18, ей - 12. А помните, как возмутился Ленский, когда Оля танцевала с Онегиным?
Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
Уж хитрость ведает она,
Уж изменять научена!
Вы, конечно, шокированы. В таком возрасте - и замуж?! Не забывайте, какое время было. Вот что писал в статье об Онегине Белинский:
«Русская девушка не женщина в европейском смысле этого слова, не человек: она нечто другое, как невеста… Едва исполнится ей двенадцать лет, и мать, упрекая ее в лености, в неумении держаться…, говорит ей: «Не стыдно ли вам, сударыня: ведь вы уже невеста!»
А в 18, по Белинскому, «она уже не дочь своих родителей, не любимое дитя их сердца, а тягостное бремя, готовый залежаться товар, лишняя мебель, которая, того и гляди, спадет с цены и не сойдет с рук».
- Такое отношение к девушкам, ранние браки объясняются не дикостью обычаев, а здравым смыслом, - утверждает сексолог Котровский. - Семьи тогда были, как правило, многодетные - аборты церковь запрещала, а надежных противозачаточных средств не было.
Родители старались поскорее выдать девушку («лишний рот») замуж в чужую семью, пока та выглядит молодо. Да и приданого за нее требовалось меньше, чем за увядшую деву. (Девка-вековуха - как осенняя муха!)
В случае с Лариными ситуация была еще острее. Отец девочек умер, невест надо было срочно пристраивать! Юрий Лотман, знаменитый литературовед, в комментариях к роману писал:
«В брак молодые дворянки в начале XIX века вступали рано. Правда, частые в XVIII веке замужества 14 - 15-летних девочек начали выходить из обычной практики, и нормальным возрастом для брака сделались 17 - 19 лет.
Ранние браки, бывшие в крестьянском быту нормой, в конце XVIII века нередки были и для не затронутого европеизацией провинциального дворянского быта. А. Лабзина, знакомая поэта Хераскова, была выдана замуж, едва ей минуло 13 лет.
Мать Гоголя обвенчали в 14. Однако время первых увлечений молодой читательницы романов начинались значительно раньше. И окружающие мужчины смотрели на молодую дворянку как на женщину уже в том возрасте, в котором последующие поколения увидали бы в ней лишь ребенка.
23-летний поэт Жуковский влюбился в Машу Протасову, когда ей было 12. Герой «Горя от ума» Чацкий влюбился в Софью, когда ей было 12 - 14 лет".
Вроде все складно получается. И все же, каюсь, дорогой читатель, меня постоянно терзал один вопросик. Ну почему, почему Пушкин назначил своей любимой героине 13 лет?
Все другие его влюбленные героини были постарше. Дуня, дочь станционного смотрителя, убежала с гусаром после 14 лет. Барышне-крестьянке Лизе, возлюбленной Дубровского Маше Троекуровой, Марье Гавриловне из «Метели» 17 стукнуло. Капитанской дочке Маше - все 18. А тут…
И вдруг осенило!
Да он же сознательно сделал Татьяну столь юной!
Если бы Онегин отверг любовь 17-летней Лариной, к нему действительно могли возникнуть вопросы. Черствый человек!
Но именно юным ее возрастом Пушкин смог подчеркнуть нравственность своего любимого героя, которого во многом списал с себя.
ПАРАЛЛЕЛИ
В русской литературе есть только одна героиня, которая по любви читателей приближается к Татьяне Лариной. Наташа из «Войны и мира» Льва Толстого.
Тоже дворянка. Девочку мы впервые встречаем в день ее именин. Влюбленная в офицера Друбецкого, она поймала Бориса в укромном месте и поцеловала в губы. Смущенный Борис тоже признался девочке в любви, но попросил больше не целоваться 4 года. «Тогда я буду просить вашей руки».
Наташа стала считать по тоненьким пальчикам: «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать». Ей было 13.
Ситуация точь-в-точь как в «Евгении Онегине». Но она споров не вызывает. А в это время ее отец, граф Ростов, вспоминает в светской беседе, что их матери выходили замуж в 12 - 13 лет.
ПРОТИВОРЕЧИЕ?
Юрий Лотман ссылается на переписку Пушкина с Вяземским. Князь нашел противоречия в признании героини. Поэт ответил, что это «письмо женщины, к тому же 17-летней, к тому же влюбленной!» Казалось бы, спорить не о чем.
Но попробуем возразить. Поэт отвечал приятелю в явном раздражении: «Дивлюсь, как письмо Татьяны очутилось у тебя. Истолкуй это мне.» Интрига в том, что князь мечтал сам издать третью главу, но Пушкин отдал ее брату. И она еще не вышла в свет!
Откуда утечка информации? (Поэт сочинял роман в стихах целых 8 лет! И печатал отдельными главами по мере их готовности.) Он мог тогда просто отписаться князю про 17 лет. Или не хотел раскрывать возраст героини.
Но, самое главное, в тот момент Пушкин еще не садился за 4-ю главу, где и появляется девочка в 13 лет. Первоначальный замысел мог измениться. Но даже Лотман никак не прокомментировал девочку без предрассудков…
Хотя возраст Онегина и Ленского он обозначил строго по роману.
Остановитесь на минуту. Посмотрите -
Вторая жизнь, бывает, выглядит не так,
Как вы мечтали.
Снова я - хранитель,
Но про бельё ни слова и чердак.
Вы - зритель добрый, вижу-вижу, улыбнулся.
Неравнодушный - что-то славное в глазах.
Юваль для вас, милейший, всё придумал.
Остановитесь.
Право - это шанс.
Один надежный шанс повспоминать - не больше -
О прошлой жизни, упорхнувшей вникуда,
Давным-давно. Она была хорошей.
Сбежать туда захочется, но слаб.
Так слаб, несчастен тут, простое сожаленье
Взрастив в груди своей, как горестный гранат,
Поля больной души грозою вешней
Сейчас пролейте,
Плача - Виноват
Перед самим собой. Что может быть страшнее?
Но я не осуждаю. Я молчу. Привык.
Весь мир всегда о чём-то сожалеет,
А я смотрю - смотрю на горемык!..
До классиков тут многим, как до неба.
Но, может быть пройдёт всего сто лет,
И тот, кто нам сейчас известен не был,
Вдруг станет знаменитейший поэт!
Ну, что скрывать, мечтаю об одном -
Прославиться хотя б одним стихом.
Не упрекну.
Остужусь.
Умру.
Тенью ничейной стану.
Прикосновеньем, забытым вдруг.
Вспомню свои изъяны.
Ноя, придумаю новых три.
Боль полюблю -
родная -
Так приросла, что горит внутри.
Так и пойду,
Роняя
Угли-слова для ненужных дней.
Угли-слова для ночей слепых.
Если родиться случится мне -
Не упрекну…
Виноват не ты.
Сердце слезой урезоньте, дайте печалям излиться.
Тяжко ему в межсезонье - времени тлеющих листьев.
Холод, обещанный зноем, бьется в артериях-тропах,
Белыми нитками зори штопает призрачный кто-то…
Белыми нитками смерти штопает новое, ноя:
«Что ж вы наделали, черти, тут вам не вольному воля.
Что за безумие сути? Что за безмыслие судеб?
Кто же таких - то рассудит, примет, поймет и полюбит?
Плачьте сегодня и завтра, месяцы плачьте и годы.
В будущем кнопки возврата нет и не будет. От бога
Вечное вам межсезонье - время летающих листьев".
Перевернув страницу книги снов,
Проснёшься и окажешься в постели,
В одном из многочисленных миров
До эры Водолея.
Нет, в нём, как будто, всё надежно так.
Нет, в нём вполне привычно и прилично.
Страница дня из книги жизни. Март -
Типично-эротичный.
Не то, чтоб я не рада - пишет рок,
На солнце улыбаться, словно дура.
И всем нужна и теплый уголок…
И есть ещё «фактура».
Не то, чтоб я бунтую, так - чуть-чуть.
Чего-то не хватает временами.
То вроде ощущение - влачу,
То вроде - пропадаю.
Но… Врач сказал: - Гормоны, мать, иди.
И бог сказал: - Займись делами, мало ль.
А ты шепнул:
- Расслабься!-
И к груди
Прижал. И легче стало…
Когда я засыпаю, дремлет мир.
В него вернусь и завтра… по случАю,
Из книги снов.
Листая, скажешь: - Ир,
Налей, родная, чаю.